Ничьи

Губы Вадима нежно скользнули по губам Карины, а его член вошел в ее влажное податливое лоно. Пальцы молодой женщины сжали плечи Вадика, ее ноги скрестились у него за поясницей и толкнули на себя. Самойлов со стоном погрузился глубже, прихватил ртом затвердевший сосок любовницы и мягко сжал его зубами. Карина сдавлено вскрикнула. Ее хрупкое тело стало обгонять плавные движения Вадима, устанавливая ритм намного быстрее. Бедра женщины раз за разом вжимались в бедра любовника встречными импульсами. Их слившиеся стоны превратились в один – глубокий и хриплый. Вадик сделал последний резкий толчок и выплеснулся в тело Карины. Ладонь молодой женщины зарылась в темные пряди любовника. - Хорошо с тобой, - выдохнула она, прижимаясь щекой к его лицу и выравнивая дыхание. Впервые за долгое время она вновь ощущала себя женщиной. Желанной, красивой, уверенной в себе. Ее семейная жизнь до определенного момента текла гладко и размеренно, но постепенно Карина стала понимать, что любовь к мужу переросла просто в привычку, а их брак стал механической рутиной. Балета больше не было в ее жизни, и она ничем не могла заполнить образовавшуюся пустоту. Карина чувствовала, что созрела для материнства. Годы брака изменили ее взгляды на жизнь, и она сознательно планировала рождение ребенка, ощущая, что эмоциональный сосуд любви уже переполнен. Она мечтала растить сына, рассказывать ему сказки, баюкать на руках. Муж никогда не был против пополнения их семьи, но он очень не любил форсировать события и был уверен в том, что рано или поздно у них само все получится. Втайне от него Карина начала собирать приданное будущему малышу, и на самой дальней полке шкафа стала постепенно расти стопочка с детскими вещичками. - С тобой тоже, - Вадик мягко поцеловал любовницу в уголок губ и, выйдя из нее, облокотился спиной о спинку кровати. - Ты спешишь? – спросила женщина, опуская голову на его плечо. - Как обычно, на репетицию нужно, - Вадим взглянул на часы. - А что? - Захотелось пройтись немного, - беспечно проговорила Карина, а ее взгляд устремился в окно, где в послеполуденном воздухе мерцало весеннее солнце. - Погода такая замечательная. Свердловск уже неделю как находился в теплых объятиях долгожданной весны. Осадки отсутствовали полностью, а отражавшееся в, еще не до конца высохших, лужах солнце искрилось хоть и застенчиво, но все же вполне себе по-хозяйски. С таянием снега казалось, что стало больше пространства, и даже дышать стало как-то легче и свободнее. Пока Вадик думал, что на это ответить, Карина неожиданно предложила: - Провожу тебя до института, ты не против? Самойлов замялся и убрал руку с плоского живота любовницы: - Ну… я не знаю. – Он настолько привык, что их отношения не выходят за стены этой квартиры, что был не готов к такому предложению. - Да не волнуйся ты так, - улыбнулась женщина, слегка отстраняясь от молодого любовника. – На территорию института я с тобой не войду. Никто не узнает, что ты со взрослой теткой встречаешься. - Я… я никогда не думал о тебе так, - проговорил Вадим, пытаясь тщательнее подбирать слова. - Знаю, Вадик, - спокойно произнесла Карина. - Я сама о себе так думаю. - Ну и зря, - Самойлов сел на кровати, опустив ноги на пол. - Тебе не дашь больше двадцати пяти. Карина провела ладонью по бедру Вадима и, придвинувшись к нему, легонько прикусила его губу. - Ты чертовски милый, - прошептала она и, встав с постели, потянулась всем телом, ничуть не смущаясь своей наготы. Вадик в который раз откровенно рассмотрел безукоризненную фигуру любовницы. - Почему ты не стала балетмейстером или как там это у вас называется… хореографом? – поинтересовался он. - Начнем с того, что практически все балетмейстеры – это мужчины, за редким исключением, - ответила Карина, надевая кружевные трусики. - А потом… мне всегда хотелось танцевать самой. С утра до ночи. – Она завела руки за спину, застегивая лифчик и, отвернувшись от наблюдающего за ней любовника, провела рукой по волосам. - И невозможность этого – самая страшная утрата в моей жизни. *** Наташка, пообещав купить Глебу пончики, повела его в парк. Вадим, сказав ей, что не успевает забрать брата из детдома в связи с внеочередной репетицией институтского ансамбля, попросил ее съездить за младшим и провести с ним пару часов, пока он не освободится. Платонова никогда не отказывала Вадику, да и общество младшего Самойлова никогда не тяготило ее. Усевшись на скамейку, Глеб раскрыл бумажный пакет и, вытащив воздушный пончик, обильно посыпанный сахарной пудрой, протянул пакет Наташке. - Почему у них репетиция в субботу? – спросил он девушку, откусывая кусочек от еще горячей пышки. - Не знаю, Глебка, - Наташка стряхнула со своего пончика сахарную пудру прежде чем поднести его ко рту. - Может быть, они к концу года готовят какую-то программу. Вадик ничего толком не объяснил, просто попросил тебя встретить. Мальчик кивнул, вытер салфеткой сладкие губы и снова запустил руку в пакет с пончиками. - Знаешь, Вадим договорился с Васильевной, чтобы забрать меня после сессии на целую неделю, - поделился он с Платоновой последними новостями. - Мы в Асбест поедем. На могилу к родителям. - Вадик давно говорил, что ты хочешь съездить туда. - А ты… ты была на могиле своей мамы? – полюбопытствовал Глеб и заметил, как моментально помрачнел взгляд девушки. - Была, - кивнула Наташка, сглатывая боль воспоминаний. - Как только из детдома переехала, так сразу разузнала, где она похоронена. Глеб плохо помнил похороны родителей, и совсем не помнил кладбища. Но его атмосферу – заплаканную и гнетущую он навсегда сохранил в своей голове. А вот само слово «кладбище» вызывало в нем странное необъяснимое чувство страха. - Наташ, а там страшно? – осторожно спросил младший Самойлов. - Где? На кладбище? - Да. Парни говорят, что там полно привидений. – Поделился Глеб своими опасениями. - Демин что ли снова умом отличается? – Платонова знала, что Никита постоянно достает Глеба, и с возрастом ничего в их взаимоотношениях не меняется. - Ну, и он тоже, - неопределенно кивнул Самойлов. - Не слушай ты их, - девушка коснулась ладонью коленки Глеба. - Во-первых, нет там никаких привидений. А во-вторых, вы же не ночью туда пойдете. - А ночью есть? – напрягся мальчик, взглянув на Наташку. - И ночью нет, - развеяла его страхи девушка. - Просто на кладбище ночью не ходят. - Почему? - Потому что, не стоит беспокоить души умерших, они тоже отдыхают в это время. - Ясно, - ответил Глеб, и принялся подкармливать пончиками прыгающих возле лавочки воробьев. Платонова вытерла салфеткой руки, достала из сумочки две монеты номиналом в одну и три копейки и, подойдя к автомату с газировкой, взяла Самойлову воду с сиропом, а себе простую. - А Вадик точно сказал, что придет сюда? – начал беспокоиться Глеб, отпивая из своего стакана. - Точно, - Наташка сложила опустевший бумажный пакет и выбросила его вместе с салфетками в урну. - Я устал ждать, - Глеб вернул стакан в автомат, перевернув его, поставил на мойку и, нажав, ополоснул водой. - Может, пойдем ему навстречу? – Предложил он, заодно заприметив киоск с мороженым. - Ну, давай. Глеб с Наташкой медленно шли к выходу из парка. Младший Самойлов лизал мороженое и то и дело оглядывался по сторонам, боясь проглядеть брата. Когда они дошли до высоких кованных ворот, Платонова увидела Вадима. Он стоял на пешеходном переходе в ожидании зеленого сигнала светофора. - А вот и Вадик, - улыбнулась девушка, любуясь издалека Самойловым-старшим. - Наконец-то, - губы младшего разъехались в улыбке. Ни Наташка, ни Глеб сразу не догадались, что женщина, стоящая рядом с ним, не просто случайная прохожая. Они поняли это, когда зажегся зеленый свет, а Вадик так и не стал переходить дорогу. Вместо этого он наклонился к своей спутнице и что-то сказал ей на ухо. Взгляд Глеба зафиксировал, как рука брата скользнула по нижней части спины незнакомки. - Кто она? – спросил он Платонову, уже без аппетита догрызая вафельный стаканчик от мороженого. - Не знаю, - пожала плечами Наташка. – Впервые вижу. Но она не была удивлена. Вадим никогда надолго не оставался без девушки. Она просто никак не могла понять, чем она хуже их всех, почему Вадик ее не воспринимает, как женщину, что с ней не так? Молодая женщина легонько коснулась ладонью щеки Вадима и, развернувшись на высоких каблуках, направилась в сторону автобусной остановки. Старший Самойлов, дождавшись когда снова загорится зеленый свет, пересек проезжую часть и улыбнулся, увидев брата и лучшую подругу. - Привет! - Привет, - печальная улыбка тронула Наташкины губы. Она проводила девушку Вадика взглядом и решила, что тягаться с ней в красоте ей не по силам. - Кто она? – мрачно спросил Глеб, проигнорировав приветствие брата. - А… это… - неожиданно смутился Вадим. В его планы пока не входило знакомить брата и друзей с Кариной. - Это просто знакомая. - С которой ты спишь? – младший выразительно посмотрел на брата и сосредоточенно поджал губы. - Да, - без обиняков ответил Вадик. - Послушайте, - тихо напомнила о себе Платонова. - Я наверное, пойду. - Подожди, Наташ, - Самойлов-старший взял девушку за руку. – Сейчас Ванька с Викой подойдут, я думал, мы погуляем все вместе. Глеб поднял на Наташку глаза: - Не уходи, - и просунул пальчики в свободную ладонь брата. Он не умел долго сердиться на него. – Я хочу, чтобы ты с нами на аттракционах покаталась. И как раз в этот момент в начале парковой аллеи показались Морозов с Тарасовой. Наташка кивнула, соглашаясь остаться. К вечеру, испортившееся было настроение Глеба значительно улучшилось после того, как он перекатался на всевозможных аттракционах, начиная от цепной карусели и «Ромашки», разгоняющейся словно реактивный самолет, и меняющей угол наклона до сорока пяти градусов, до колеса обозрения, с которого можно было увидеть город с высоты птичьего полета и электромобилей. Придя всей честной компанией на автодром, они заняли три электрических машинки – Глеб в паре с Вадимом, Наташка с Викой и Ванька, так и норовивший протаранить то девчачий автомобильчик, то авто Самойловых. Впрочем Глеб, во время первого сеанса не решившийся сесть за руль, во второй заход уже ловко маневрировал их с братом электромобилем, уворачивался от Ваньки и даже пару раз специально подрезал его. Всплеск адреналина кружил голову не только младшему Самойлову, все, поймав кураж, находились в каком-то разухабистом настроении. Под конец Глеб уговорил Наташку покататься с ним на качелях-лодочках, потому что Вадик назвал этот аттракцион слишком детским. Хотя, когда он увидел, что младший раскачивается выше горизонтальной плоскости, сердце у него забилось чаще, и он всячески пытался показать Платоновой, чтобы они сбавили амплитуду. Подкрепившись после «лодочек» сахарной ватой, Глеб, прихватив с собой для смелости на этот раз Вадима, вприпрыжку помчался на аттракцион «Сатурн», который вращался вокруг своей оси, а кабина его поднималась на несколько метров вверх и, не прекращая вращения, резко ухала вниз. Рядом со старшим Глеб не боялся ничего, хотя сердце и заходилось в те моменты, когда он видел, как ноги брата задевают ветки деревьев. Неподдельный восторг, острые ощущения, беззаботная радость охватили Самойлова-младшего, и старшие ребята, глядя на него, ощутили необыкновенный прилив энергии, сплав самозабвенного веселья и беспечного удовольствия. В детдоме их не так часто водили в этот парк, да и аттракционы воспитатели выбирали самые спокойные, а значит и наименее интересные. Апогеем вечера стало посещение комнаты смеха, в которой были установлены зеркала, искажающие отражения. Глеб захохотал, увидев в одном из них свое изогнутое тело, и практически сложился пополам от смеха, когда в соседнем зеркале перед ним предстал абсолютно непропорциональный Вадик. Неподалеку умирали от хохота пузатый Ванька, Наташка с уменьшенным телом и огромной головой, и Вика с вытянутой, как у двухметрового дистрофика фигурой. Глеб переходил от зеркала к зеркалу, пока у него не осталось сил гоготать. Уже начинало темнеть, когда все уставшие, но чертовски довольные покидали парк. Глеб уснул на диване прямо в одежде, и Вадик, стараясь не разбудить, осторожно переодел брата в пижаму и отнес в его комнату. Он знал, что сегодня младший будет спать беспробудно до самого утра. *** Вадим сидел в большой комнате у открытого окна, и готовился к последнему экзамену, когда неожиданно подумал о том, что Карина слишком давно не давала о себе знать. Само собой, что он предупредил ее, что во время сессии время для их свиданий у него будет ограниченно, но он никак не думал, что встреч не будет совсем. Закрыв учебник, Самойлов решил завтра после экзамена заглянуть в фотоателье. Ведь когда он на неделю заберет Глеба, у него не будет возможности встречаться с любовницей. Ревность брата была слишком видимой, хоть Вадик и понимал всю ее подноготную – Глеб боялся потерять его, несмотря на то, что Вадим ему уже тысячи раз говорил, что женитьба в его планы в обозримом будущем не входит. Младший верил, но подсознательно продолжал бояться. Во всяком случае, их родители умирать не собирались, но умерли, бросив его и брата на произвол судьбы. Иногда Глеб ощущал всеобъемлющее чувство обиды на них за это. В то же время, он понимал, что в той аварии не было их вины. Вадик объяснял ему, что это просто неудачное стечение обстоятельств. Что все ребята из их детдома тем или иным образом потеряли родителей. Но когда Глеб начинал об этом думать, то он приходил к выводу, что от смерти не защищен никто, а значит и с единственным оставшимся на свете любимым человеком тоже может случиться что-то плохое. А еще все эти девчонки, крадущие у него любовь брата и пытающиеся занять его, Глебово место в сердце старшего, вызывали у него то ненависть, то раздражение, то подавленность. *** - Мы через два дня с мужем уезжаем на дачу, - сказала Карина, поцеловав Вадима в плечо, и не спеша поднялась с кровати. В последние несколько недель от резких движений у нее начинала кружиться голова. Гинеколог предупредила ее, что головокружение довольно часто сопровождает токсикоз, и посоветовала пить больше воды и больше отдыхать на свежем воздухе. - Надолго? – поинтересовался Вадик, обнимая женщину, вдыхая аромат ее духов. - Муж там пробудет недели две, а я останусь до конца лета. - Понятно, - вздохнул Самойлов. - В августе меня тоже не будет в городе, я поеду вожатым в пионерский лагерь вместе с младшим братом. Карина пристально посмотрела на Вадима, будто стараясь запомнить его лицо до мельчайших черточек. - Ты чего? – спросил он, отмечая про себя, что грудь молодой женщины и в самом деле стала чуть больше, а значит, это не показалось ему, когда он ласкал ее. - Нет. Ничего. – Карина не позволяла себе влюбиться в Вадика, но какое-то чувство, слишком близкое к этому, уже вплотную подкралось к ней. - Стало быть, мы увидимся только в сентябре? – проговорил Вадим и тут же добавил, вспомнив: - Или вообще в октябре, в сентябре меня на картошку ушлют. - Вадик, - мягко произнесла женщина. – Я боюсь, что это последняя наша встреча. Самойлов вопросительно посмотрел на любовницу, и она пояснила: - Ты хороший, милый мальчик, но понимаешь, мы с мужем решили попробовать зачать ребенка. - Понимаю, - медленно проговорил Вадим. – И желаю вам в этом успехов. - Спасибо, - Карина прижалась губами к губам пока еще своего любовника, целуя жарко и горячо. В последний раз. – Спасибо за все, Вадик. Я никогда не забуду тебя. - Я буду скучать. - Не будешь.