Ничьи

Выйдя на крыльцо детского дома, Глеб сделал глубокий вдох. В воздухе пахло снегом и стремительно приближающейся зимой. Он поежился, оглядываясь по сторонам. - Брата ждешь? – спросила Алинка, выйдя на улицу следом за Самойловым. - Ага, - кивнул мальчик. - Куда пойдете? – Макарова зябко поежилась и подняла повыше воротник куртки. Глеб пожал плечами: - Не знаю. Мне все равно. Может, в кино, а может, просто дома останемся. Глебу и правда было без разницы, как проводить время, которое ему отводилось на общение со старшим братом. Главное, что с ним вместе, а чем заниматься – это не так уж и важно. - А ты куда собралась? – он посмотрел на девочку. Глаза их встретились. - Гулять, - нехотя ответила Алина. - Замерзнешь, - хмуро отозвался Самойлов. - Плевать, - резко выпалила Макарова. Мальчик внимательнее вгляделся в лицо подруги: - Алина, что ты задумала? - А ты никому не скажешь? - Сама знаешь, что нет. Девчонка взяла приятеля за руку и отошла с ним к углу здания, подальше от окон. - Помнишь, ты говорил, что хотел убежать? - Ну, помню, - кивнул Глеб. – Только Вадик меня отговорил. - А у меня никакого Вадика нет, и отговаривать меня некому, - горько усмехнулась Алинка. - Ты что, с ума сошла?! – невольно повысил голос Самойлов. - Ничего не сошла, - Макарова обидчиво посмотрела на мальчика. – Тебе можно, а мне нельзя? - Во-первых, я передумал, а во-вторых, ты – девчонка, - привел аргументы Глеб. - Я смогу за себя постоять, - поспешно ответила Алина. - А тем более у меня есть это… - Она бросила взгляд по сторонам, а затем сунула руку в карман куртки и достала оттуда пачку денежных купюр. - Где ты это взяла? – Самойлов округлил от удивления глаза. - Где взяла, там больше нет, - криво улыбнулась Макарова и быстро спрятала деньги обратно. – Вчера воспиталки зарплату получили. – Сказала она, понизив голос. Глеб испустил приглушенный вздох: - Ты украла деньги? У кого? - Неважно, - бросила девочка. - Но это же… преступление, - встревожился Самойлов. - Никто не знает, что их взяла я, - уверила его Алинка. - Они проведут расследование, - уверенно сказал Глеб. - И подумают на Демина. - С чего бы? – он с сомнением посмотрел на подружку. - Я подбросила две бумажки ему в тумбочку, - улыбнулась Макарова. Самойлов покачал головой: - Так нельзя. Девчонка передернула плечами и особо пристально взглянула на друга. - Тебе легко рассуждать, у тебя есть брат, - поникшим голосом произнесла она, и уголки ее губ опустились вниз. - Он забирает тебя домой каждые выходные, заботится о тебе. А я в этом детдоме каждый день, день и ночь, как проклятая. – Алина жалобно всхлипнула и вытерла потекший нос ладонью. – Я тоже хочу, чтобы у меня был дом. - Но на улице ты не найдешь себе дом, - вполголоса проговорил Глеб. - Может быть, кому-то станет меня жалко… Кому-то из тех людей, кто хотел бы, чтобы у них была дочь. – С горечью сказала Макарова. Самойлов, не в силах подобрать нужные слова, крепко обнял девочку и поцеловал ее в щеку. - Я не хочу, чтобы ты убегала, - признался он с грустью в голосе. - Почему? – дыхание девчонки скользнуло по его подбородку. - Потому что ты мой единственный друг здесь. Алинка сглотнула комок сомнений и, отважившись, спросила: - А ты сможешь когда-нибудь меня полюбить? Глеб плотно сжал губы и заметил в глазах девочки безмолвную печаль. Алина вздохнула и, отвернувшись от мальчика, увидела входящего в калитку Вадима. - Тебе пора, - тихо сказала она ему. – Твой брат пришел. Младший Самойлов смущенно улыбнулся и осторожно поинтересовался: - Я ведь увижу тебя завтра, когда вернусь? - А ты этого хочешь? Глеб кивнул. - Хорошо, - Макарова засунула руки в карманы. Глеб развернулся к брату, расплылся в широкой улыбке и бросился к нему навстречу. Алинка видела, как Вадим обнял Глеба, поправил на нем шарф и, взяв его за руку, повел прочь от детского дома. По лицу девочки потекли слезы. Ладонь жгли украденные деньги, а сердце саднило незаживающей раной. Она, приняв решение, тяжелой походкой зашагала к детдомовскому крыльцу. *** - Глебка, сегодня мы с тобой пойдем на одно мероприятие, но в детдоме ты о нем никому не рассказывай, - сказал младшему Вадик, стоя с ним на автобусной остановке. Глаза Глеба загорелись любопытством: - Куда? - У Вовки с моего курса, брат учится в Архитектурном, и у них сегодня в общаге будет концерт Цоя и Майка Науменко. Изначально ходили слухи, что они у нас в УПИ выступят, но что-то там не срослось. Самойлов-младший хмыкнул, пытаясь вспомнить кто это такие. - Цой, это который про алюминиевые огурцы поет? - Ага, - кивнул Вадим. – И про восьмиклассницу. Глеб еще немного порылся в памяти, но фамилия второго музыканта ему ни о чем не говорила. - А кто такой Науменко? - Майк Науменко из группы «Зоопарк». Он еще с Гребенщиковым вместе пел. - А-а, - протянул младший, а затем с недоверием спросил: - А меня туда пустят? - Попробуем пройти, попытка – не пытка. Вовкин брат нас встретит. Дома Самойловы наскоро пообедали и, поставив в магнитофон кассету с записями разных рок-групп, стали собираться на полуподпольный концерт музыкантов из Ленинграда. Глеб чувствовал себя странно – ему было и страшно и радостно одновременно, и он никак не мог разобраться в мешанине этих ощущений. - Ничего не бойся, - успокаивал его Вадим, брызгая на себя гэдээровским дезодорантом с приятным свежим ароматом, который еще в прошлом году подарила ему Карина. Младший, сидевший до этого на диване, подошел к Вадику и задрал на себе рубашку: - И меня побрызгай, - попросил он. Вадим несколько раз брызнул на голое тело брата и продолжил одеваться. Глеб снова усевшись на диван, внимательно наблюдал за каждым движением старшего, и постукивал ногой в такт музыке. Концертный зал, прилегающий к общежитию был небольшой, а народа собралось очень даже прилично. Вадим крепко держал младшего за руку и курил, разговаривая с братом своего однокурсника. Глеб вертел головой по сторонам, рассматривая старших ребят и невольно прислушивался к их разговорам. Начало концерта, по всей видимости, задерживалось, так как каждые пять минут кто-нибудь спрашивал сколько времени. В какой-то момент Самойлов-младший подумал, что концерта не будет вообще, и поделился своими мыслями с Вадимом. Вадик ответить ничего не успел, потому что в эту самую минуту у здания общаги скрипнули тормоза, и по толпе прошел взволнованный шепоток. А еще пару минут спустя всех стали пускать в зал. Вадим и Глеб едва успели занять места, как на небольшом возвышении, именуемой сценой, появились два молодых человека с акустическими гитарами. Представив друг друга музыканты не мешкая начали свой концерт-квартирник. Они пели по очереди, в перерывах перебрасываясь короткими шутками и успевая односложно отвечать на вопросы, долетавшие из зала. Народ потихоньку стал заводиться, радостно улюлюкать, аплодировать и подпевать. Глеб поначалу стеснявшийся, начал отрываться вместе со всеми и подтягивать вслух: - Этот город странен, этот город непрост. Жизнь бьет здесь ключом. Здесь все непривычно, здесь все вверх ногами, этот город - сумасшедший дом! Все вокруг потеряло всякое значение, а его внимание было сосредоточено только на музыке, несущей в себе удивительную энергетику. После «Уездного города N» пришла очередь «Восьмиклассницы». Зал загудел и запел громче: - Пустынной улицей вдвоем с тобой куда-то мы идем, и я курю, а ты конфеты ешь. И светят фонари давно, ты говоришь: "Пойдем в кино". А я тебя зову в кабак, конечно. У-у, восьмиклассница, у-у... Песни сменяли одна другую, затягивая в воронку интересных, своеобразных, а порой и незамысловатых текстов, а неумолимое время текло все быстрее. Среди слушателей кто-то периодически просил спеть то одно, то другое, и музыканты шли навстречу почти всем, с удовольствием удовлетворяя просьбы страждущих. Вадим делал для себя некоторые выводы, что-то брал на заметку, а что-то уже сейчас понимал, что сам сделал бы иначе. Концерт закончился поздно. Позднее, чем предполагал Вадик, и братья едва успели на последний автобус. Но домой приехали они довольные и счастливые, хотя и порядком уставшие и до невозможности голодные. - Вадик, это так не похоже на то, что мы играем, - сказал Глеб, раздеваясь. - Согласен, - Вадим наполнил чайник водой, и поставил его на плиту. - Поэтому им и приходится давать концерты в общагах. Глеб в трусах и майке, забравшись с ногами на кухонный табурет, отломил от батона белого хлеба горбушку и откусив большой кусок, с набитым ртом спросил: - А мы тоже будем выступать в общагах? Самойлов-старший достал с полки две кружки и пожал плечами: - Не знаю. Глеб представлял себя «пинкфлойдом». На большой сцене. А Вадим хотел делать что-то такое, что не делал еще никто. И главное для него было нащупать это самое новое направление. *** Об Алинке Глеб к своему стыду вспомнил только на следующее утро, которое уже, к тому моменту, как он открыл глаза, перетекало в день. За завтраком он рассказал Вадиму о том, что Алина украла деньги и хотела сбежать из детдома. Вадик помрачнел: - Почему ты мне вчера не сказал, когда я забирал тебя? - Она пообещала мне, что не сбежит. - А деньги вернуть она пообещала? Самойлов-младший покачал головой: - Не знаю. Нет, вроде. - Тогда в детдом нагрянет милиция, - вздохнул Вадим. – Если еще не нагрянула. Ты же понимаешь, что это так просто не оставят. - И что с ней сделают? – глаза Глеба расширились от ужаса. - На первый раз, наверное ничего, - ответил старший. - Лекцию прочитают. А Васильевна небось отлучит на какой-то срок от разных увеселительных мероприятий. - Она хорошая, ей просто хочется, чтобы ее тоже любили, - заступился за Макарову младший. - Ну вот, как ты меня. Вадим погладил брата по голове. - Она тебе нравится? - Нравится, - кивнул Глеб, но тут же пояснил: - Но не так, как тебе твои девчонки. Вадик усмехнулся. Возвращаясь в детский дом, Глеб представлял себе, что вокруг него стоят милицейские машины, а во всех комнатах проходят обыски. Вопреки словам брата, он вдруг подумал, что на Алинку могут надеть наручники, как на особо опасного преступника, увезти ее в машине с мигалками, а потом посадить в тюрьму. От собственных мыслей внутри у него все похолодело, и он пожалел о том, что не убедил подругу вернуть деньги. Но как ни странно в детском доме было тихо. Даже слишком тихо. Глеб, попрощавшись с братом в вестибюле, забежал к себе в комнату, чтобы переодеться, и отправился на поиски Макаровой. Нашел он девочку в ее комнате, лежащей в постели. - Алина, - позвал он девчонку, присаживаясь на край ее кровати. - Я… - выдохнула Макарова, приоткрывая тяжелые веки. Самойлов не на шутку встревожился: - Что с тобой? - Живот болит очень сильно, - немного смущенно ответила Алинка. Глеб знал, что у девчонок раз месяц может болеть живот. Ему об этой физиологической особенности женского организма не так давно рассказывал Вадим. - Ты сказала Инне Борисовне? - Нет. - Тогда я сам позову ее, - Самойлов поднялся с кровати. Макарова тревожно взглянула на мальчика: - Не надо. Я не смогу ей в глаза смотреть. И тогда Глеб понял у кого именно Алина украла деньги. - Так это ты у неё?.. Девочка молчала. Ей было неловко и стыдно. - Инна Борисовна самая лучшая воспитательница из всех, - заметил Глеб. - Я знаю, - собственный проступок разъедал сердце Алины. - Но в воспитательской была только ее сумка, а мне нужны были деньги. Я же правда хотела убежать. - Деньги надо вернуть, - твердо сказал Самойлов. - Но как? – Макарова удрученно смотрела на мальчика. Глеб пожал плечами и уставился в окно. А спустя пять минут неподвижной тишины произнес: - Дай их мне, я сам верну. - А если тебя поймают? – испугалась девочка. Глеб ничего на это не ответил и лишь протянул руку ладонью вверх. Алинка отдала мальчику деньги. Самойлов дождался, когда все пойдут ужинать и тихо прошмыгнул в комнату воспитателей. Там он положил деньги на стол и уже намеревался так же быстро покинуть помещение, как в дверях лоб в лоб столкнулся с Инной Борисовной. - Глеб? Самойлов застыл, как вкопанный. - Что ты здесь делаешь и почему ты не в столовой? – поинтересовалась воспитательница. Глеб опустил глаза. Женщина заметила за спиной мальчика, брошенные на столе купюры. - Значит, это ты взял деньги? – спросила она, проходя в комнату, и закрывая за собой дверь. - Нет, - Самойлов нервно сглотнул, плечи его поникли. - Это не я. - А кто? Глеб стиснул зубы. - Ты ведь знаешь кто? – продолжала расспрашивать мальчика Инна Борисовна. - Я не могу сказать, - тихо ответил он, кусая губу. - А почему ты их вернул? В комнате наступило короткое молчание. - Потому что это ваши деньги, - Самойлов неуверенно посмотрел на воспитательницу. Она выглядела как никогда усталой. - Вы их заработали. - Я рада, что ты это понимаешь. - Тот, кто их взял… - нерешительно произнес Глеб, старательно подбирая слова. - Она… он… Ну, этот человек больше никогда так не сделает. Правда. Инна Борисовна встретилась взглядом с мальчиком: - Я очень надеюсь, что так и будет. - Вы… вы ведь не вызовете милицию? – с тревогой спросил Самойлов. - Раз деньги нашлись, то и милицию вызывать незачем, - рассудила вслух женщина. - Так ведь? Глеб облегченно выдохнул, а потом вдруг что-то вспомнив, добавил: - Там еще двух бумажек не хватает. - Они потрачены? – уточнила воспитательница. - Нет. Они… у Демина. – Неохотно признался мальчик. - Никита тоже имеет к этому отношение? Самойлову очень хотелось сказать «да», но он лишь тяжело вздохнув, отрицательно помотал головой. - Что ж, спасибо, что ты нашел в себе смелость вернуть деньги, - проговорила Инна Борисовна и Глебу показалось, что он услышал в ее словах нотки уважения. - Я могу идти? – спросил он. - Да, иди, - женщина собрала со стола деньги. Глеб взялся за ручку двери, потянул ее на себя, а затем обернулся на воспитательницу. - А вы не могли бы зайти к Алине? – попросил он. - Она плохо себя чувствует. Инна Борисовна задержала внимательный взгляд на лице воспитанника: - Сейчас я к ней подойду. Самойлов кивнул и вышел за дверь. - Ей очень повезло, что у неё такой друг, - донеслись до слуха мальчика слова воспитательницы.