Ничьи

Конец учебного года в детском доме ознаменовался долгожданным мероприятием для старших воспитанников - дискотекой. Глеб хотел было остаться в своей комнате или слинять в музыкальный класс, чтобы посочинять музыку, но Алина уговорила его пойти с ней на танцы. - Не знал, что тебе нравятся подобные мероприятия, - хмыкнул Самойлов. - Не очень-то и нравятся, - вздохнула девочка и, опустив глаза, неловко добавила: - Но Инна Борисовна говорит, что мне надо больше бывать с коллективом, а то Васильевне уже кто-то настучал, что я стала совсем дикая и нелюдимая, и она хочет меня к психологу отправить. - Ты рассказала Инне про физрука? - Нет, - сурово ответила Макарова. - И давай не будем больше о нём, ладно? Мы его теперь до сентября не увидим. - Ладно, - со скрипом согласился Глеб. - Не будем, так не будем. Они спустились на первый этаж, но не успели зайти в актовый зал, как до их слуха долетел радостный смех, и следом зазвучала весёлая мелодия с забавными словами. Ни на мгновенье годы детства не вернутся, Но вспоминается как много лет назад, Однажды мне пропели песенку смешную Про четырех чумазых чёрненьких чертят. Уже никак не назову себя ребёнком, Но станет весело, едва произнесёшь: Четыре чёрненьких чумазеньких чертёнка Чертили чёрными чернилами чертёж. Четыре чёрненьких чумазеньких чертёнка Чертили чёрными чернилами чертёж... - Заходите-заходите, - проговорила улыбающаяся Ангелина Павловна, стоявшая у дверей. Макарова и Самойлов ответив одинаково вежливыми улыбками, послушно прошли в зал, на ходу оглядываясь по сторонам. - Я танцевать не буду, - сразу предупредил Алинку Глеб. - Тем более под такое. - Понимаю, - усмехнулась девочка. - Они бы ещё «танец маленьких утят» завели. - И младших бы позвали, - добавил Самойлов. Алина кивнула. - Подождём другой музыки. Они подпирали стену в углу зала и обсуждали одногруппников, дергающихся в мерцающем свете разноцветных огоньков. Девчонки, размалёванные, как попугаи, воспользовавшись тем, что ни Инна, ни Ангелина не поднимут из-за этого шумиху, выписывали незатейливые пируэты, а парни, кто в такт, а кто и нет, дрыгали ногами и, кажется, что всех устраивали льющиеся из колонок мелодии и ритмы советской эстрады. Глеб же, заслышав очередную мелодию, морщился, будто ел лимон. Его не увлекали все эти Антоновы, Боярские, Пугачевы и прочие им подобные. Он, в отличие от своих однокашников, уже вкусил другой музыки и успел полюбить её. - Алина, Глеб, всё в порядке? - поинтересовалась проходящая мимо Инна Борисовна. - Почему вы не танцуете? - Всё ужасно, - буркнул себе под нос Самойлов, но воспитательница из-за шума не услышала его. - Мы попозже, - губы Алины растянулись в деланной улыбке. Инна Борисовна одобрительно кивнула и пошла дальше. - Пойдем со мной в музыкалку, я тебе настоящую дискотеку устрою, - шепнул Глеб, наклонившись к подружке. - А, давай! - обрадованно отозвалась Макарова и, взяв мальчика за руку, потянула его к выходу. В музыкальном классе Самойлов подошёл к шкафчику с виниловыми пластинками и осторожно открыл стеклянные створки. - Что тебе включить? - спросил он Алинку, оборачиваясь на неё через плечо. - Что-нибудь танцевальное, - ответила девочка. - У нас же, как-никак, дискотека. - Тогда я думаю, что вот это тебе понравится, - Глеб, перебирая пластинки, нашёл нужный конверт. - У Вадика на институтских дискотеках это в последнее время постоянно крутят. И с этими словами Самойлов, удерживая пластинку между двумя ладонями так, чтобы не касаться пальцами звуковых дорожек, поставил её на проигрыватель. Через пару секунд динамичная мелодия оживила помещение. - О, я обожаю их! - воскликнула Макарова и потянула Глеба за руки. - Потанцуй со мной. - Запинаясь, попросила она, и начала подпевать популярному немецкому дуэту «Modern Talking»: - You are my heart, you are my soul, I keep it shining everywhere I go… Мальчик нехотя топтался на месте, в то время, как Алина кружилась вокруг него, забыв про все свои тревоги, наслаждаясь голосами любимых исполнителей и близостью Глеба. Глебу не нравилась эта группа. Он считал их песни слишком простыми, лишенными смысла и чересчур слащавыми, но ему хотелось угодить Алинке. В последнее время она все время ходила грустная. Алина, так хотевшая любви Глеба, просто представила на мгновение, что они сейчас одни во всем мире, и душа её воспарила от счастья от этих мыслей, а тело начало покалывать от удовольствия. Позже у неё будет вся ночь для того, чтобы вдоволь наплакаться в подушку. *** - Глеб, нет слова «карапип», - сказал Вадим, убирая с игровой доски «Эрудита» буквы брата. - Блин, Вадик, ну пусть будет, - надулся младший. - А то мне опять придётся ход пропускать. - Слушай, я уже согласился слово «зяврик» оставить, - со смешком возразил Вадим. - Или ты решил составить конкуренцию Ожегову и Далю и написать словарь Глеба Самойлова? Тогда тебе надо придумать значения для этих слов. - Можно подумать, что слово «козлодёр» существует, - буркнул Глеб, рассматривая скомпонованные братом на поле буквы. - Существует, - спокойно ответил Вадик. - И что же оно значит? - с ехидной улыбочкой поинтересовался Глеб, надеясь вывести старшего на чистую воду. Но Вадим, глядя на брата, деловито объяснил ему: - Козлодёр - это певчий в хоре с плохим немелодичным голосом. - Это ты сейчас придумал, - неуверенно запротестовал младший. - Нет, я где-то прочитал об этом. Глеб отвернулся от Вадика и вновь уставился на свои семь букв из которых ему никак не получалось сложить нормальное слово. - Я в детдоме специально в словаре посмотрю, - недовольным тоном заявил он. - Посмотри, - согласился старший Самойлов. - А заодно уточни что такое зяврик и карапип. - Вадик, я не мог взять и выдумать эти слова, - вздохнул Глеб, убеждая в этом в первую очередь самого себя. - Наверняка, я их прочитал в какой-нибудь книге, и они у меня отложились на подкорке головного мозга. - Зная твою подкорку, такое вполне могло быть, - рассмеялся Вадим. - Ладно, ставь свои буквы, иначе мы никогда не доиграем, а мне ещё к экзаменам готовиться надо, а то я сегодня к конспектам даже близко не подходил. Довольный Глеб быстро пристроил буквы на игровой доске. - Я могу ужин приготовить, - предложил он, понимая, что Вадик и так уделяет ему слишком много времени. - Отлично! Тогда мне, пожалуйста… - Старший расставлял на игровом поле очередные буквы. - Кулебяку… - Он поднял глаза на младшего. - Вадь, ну нет такого слова, - заныл тот, рассматривая новое слово брата. - Есть, Глеб. Это что-то вроде пирога. - Объяснил Вадим, но видя скептическое выражение на лице младшего, добавил: - Не веришь, позвони Наташке, спроси. Глеб упрямо поджал губы. - Она небось с Ванькой трахается, - хмуро проговорил он. - Завидуешь что ли? - усмехнулся Вадик. - Нет, - Глеб отодвинул стул и встал из-за стола. - Давай потом доиграем. - Сказал он, сдвигая игру на край. - Что приготовить на ужин? - Пюре сможешь сделать? - вопросом на вопрос ответил старший Самойлов. - Естественно, я же не маленький, - обиженно буркнул младший. - Только пальцы не обрежь, когда картошку чистить будешь, - не удержавшись, всё же предупредил Вадим. - Не волнуйся. Глеб скрылся на кухне, а Вадик разложил на столе тетради. - А сколько картошин чистить? - крикнул с кухни Глеб через пару минут. - Штук семь! - А кастрюлю какую взять? - ещё через минуту уточнил младший. - С подсолнухами возьми! Вадим посмотрел на часы. - А воду холодную наливать? - ровно через сорок пять секунд спросил Глеб. - Да! - А каким ножом лучше чистить? - Маленьким, с коричневой ручкой! Старший приготовился ответить на следующий вопрос, но его не последовало ни через минуту, ни через две, и он уткнулся в конспект, одним ухом прислушиваясь к звукам на кухне. *** Глеб уже спал, когда Вадим наконец-то закрыл тетрадь, сделал большой глоток остывшего кофе и взглянул на брата. Младший не отправился спать в свою комнату, а уютно свернулся клубком на диване Вадика. После ужина он сам помыл посуду и прибрался на кухне, а затем с очередной приключенческой книгой устроился рядом со старшим. Правда, когда Вадим спустя полчаса взглянул на него, то тот уже лежал с закрытыми глазами, отложив книгу в сторону и обняв подушку брата. Вадик поправил на нем одеяло и, прежде чем лечь рядом, выключил свет и приоткрыл окно. В нос ударил головокружительный аромат сирени. На улице стояла тёплая летняя ночь, тишину которой нарушали лишь громкие песни соловья. Он прикрыл глаза, закутался в вуаль запаха и буквально растворился в завораживающих нежных переливах, заливистых трелях и звонкого птичьего щёлканья. Его пальцы сами собой коснулись головы брата, невесомо прошлись по мягким кудрям и скользнули в их тепло. По телу разлилось приятное ощущение спокойствия и умиротворения. Может и нет ничего страшного в том, что он влюбился в собственного брата? Может и без девчонок можно будет прожить как-нибудь? Вот только пусть подрастёт младший ещё хотя бы немного, чтобы каждый раз дотрагиваясь до него не думать о том, что делаешь что-то непозволительное и мерзкое. А он при этом так стонет, что Вадиму неизменно приходится прикладывать всё больше усилий, чтобы держать себя в руках, несмотря на то, что маленький поганец дышит так горячо, что Вадику просто нестерпимо хочется забыться и вкусить его всего без остатка. Вадим, смущенный собственными мыслями и желаниями, чуть отодвинулся от брата и перевернулся на спину. Соловей продолжал заливаться чарующими звуками и дурманить рассудок старшего Самойлова, которому сейчас не о любви надо было думать, а о предстоящей сессии и защите диплома. Но ночь, шелестящая дерзким ароматом не располагала к этому. Его воображение упрямо рисовало заспанного брата, каким тот обычно бывает по утрам. Растрепанного и чуть недовольного наступившем утром, но от этого только ещё больше выглядевшим милым. «А может, отложить еще на день подготовку к экзаменам и махнуть завтра с мелким на речку, - подумал Вадим. - Вода, конечно, вряд ли уже прогрелась, а вот насладиться солнечными лучами и подзарядиться мощью природы вполне себе можно. Грех в такую погоду торчать в четырех стенах и никакой сессией это не оправдаешь. Тем более Глеб, недолюбливавший дожди и холод, будет только рад погреться на солнышке». Вадим снова придвинулся к младшему и прижал его, полуголого, к себе. Тот вздохнул во сне и собственническим жестом закинул ногу на бедро старшего. Вадик пересчитал всех овец и под соловьиные рулады наконец-то погрузился в преисполненный счастья спокойный сиреневый сон. На следующий день, как старший Самойлов и планировал, они с братом устроили пикник на природе, а вот спустя ещё сутки, погода неожиданно испортилась - температура понизилась, солнце окончательно ушло за тучи, зарядили дожди с резкими порывами ветра. Видимо, погода решила сама усадить старшего Самойлова за учебники. Глеб же, который пару лет назад записался в библиотеку, находящуюся через дорогу от дома, набрал себе внушительную стопку книг и теперь буквально проглатывал их одну за другой, открывая для себя много нового и интересного. А в перерывах между чтением он практиковался в кулинарии. Освоил несколько видов яичницы, научился готовить макароны по-флотски, заменив фарш тушенкой, а один раз даже испек блины. Правда, первые три получились комом, но зато все остальные пусть и не очень симпатичные, зато вполне себе съедобные. Которые, кстати, Вадим быстренько уплёл щедро поливая их сгущёнкой. - Сладкое полезно для работы мозга, - пояснил он, запивая блины сладким чаем. - Думаешь, если я буду есть сгущёнку каждый день, то тоже смогу в «Политех» поступить? - с долей сарказма спросил Глеб. - Попробуй, - Вадик одарил его тёплой улыбкой. - Нет уж, спасибо, - младший вытер рот ладонью. - Столько времени сидеть за учебниками то ещё удовольствие. - Хмыкнул он и, прихватив очередную книгу, скрылся в своей комнате. К вечеру у Глеба устали глаза и он, потягиваясь, встал с кровати и тихонько заглянул к брату. Тот, опустив голову на сложенные на столе руки, спал. - Значит, вот каким образом сладкое способствует работе мозга, - усмехнулся Глеб себе под нос и на цыпочках подкрался к старшему. Затем наклонился к его уху и воскликнул: - Блин, Вадик! Ты на экзамен опаздываешь! Вадим резко подскочил на стуле и непонимающе уставился на хохочущего брата. Но смех Глеба быстро привёл его в чувство и он, схватив с дивана подушку, швырнул её в младшего. - Дурак, я же из-за тебя чуть заикой не сделался. Глеб успел прикрыться руками, но гоготать не перестал. - Я тебе это припомню, мелочь пузатая. Вид развеселившегося брата раззадорил и старшего и он, повалив Глеба на диван, принялся его щекотать. Глеб терпеть не мог щекотки. Он дрыгал ногами в воздухе, пытался уворачиваться от рук Вадика, но в итоге сдался под его натиском. А через миг губы младшего приоткрылись, он облизал их языком и, ещё не успев восстановить дыхание, прижался к старшему нижней частью живота. Вадим, ощутив огненные покалывания в паху, жадно впился в рот брата, изнывая от нестерпимого желания, и Глеб, успевший истосковаться по ласке, с жаром откликнулся на поцелуй.