Ничьи

Глебу нелегко было рассказывать Вадиму всё то, что произошло с Алиной. Он сбивался, делал большие паузы, вздыхал, голос его подрагивал, но тем не менее мальчик нашёл в себе силы поведать брату обо всём, что видел собственными глазами. Старший Самойлов был шокирован услышанной историей. - Господи, Глеб, почему ты раньше ничего не говорил? - изумлённо глядя на подавленного брата, он накрыл ладонью его руку, слегка сжимая её. - Я Алинке слово дал, - чуть не плача, тихо выдохнул младший и, подняв свободную руку, взъерошил пальцами недавно подстриженные волосы. - Я не думал… не знал. - Он пытался подобрать слова, но слов в своё оправдание у него не было. - Я чувствую себя ужасно из-за того, что промолчал. - Глеб беспомощно взглянул на брата: - Но ещё ведь можно что-то сделать? Вадик крепко обнял младшего, но ничего не ответил. Он считал, что для Алины что-либо делать уже поздно, но тот факт, что физрук остаётся работать с детьми приводил его в бешенство, и Вадим был намерен рассказать обо всем директрисе детдома. Насильнику место в тюрьме, но никак не среди детей. А Глеб, несмотря на то, что был всё ещё расстроен, ощутил небольшое облегчение, поделившись со старшим бедой, и в эту ночь наконец-то смог более менее спокойно проспать до утра, чего нельзя было сказать о Вадиме. Самойлов-старший был встревожен не на шутку. Обдумывая всю эту страшную историю, он вдруг вспомнил слова брата о том, что физкультурник сказал ему, что тот мог бы быть следующим. Поначалу Вадик не придал этому значения, но, лёжа ночью рядом с мирно спящим Глебом, ему сделалось дурно от одной мысли о том, что он тоже мог подвергнуться физическому насилию. На следующий день Вадим подробно передал рассказ младшего Наташе, и она, с ужасом выслушав историю, поддержала его готовность поставить в известность о случившемся Ларису Васильевну. *** В кабинете повисла тишина. Самойлов и Платонова с одинаково обеспокоенными выражениями на лицах в ожидании смотрели на директрису детского дома, а та в свою очередь задумчиво измеряла шагами помещение. - Наверное, нужно сообщить в милицию, - прервал неловкую паузу Вадим. Лариса Васильевна тяжело вздохнула. - А Алину отвезти в больницу, - добавила Наташка. - Ни в коем случае, - женщина в конце концов удостоила взглядом бывших воспитанников. - Не хватало только придать этому делу ненужную огласку. - Ненужную? - хмуро переспросил Вадик. Директриса остановилась посередине кабинета. - Вадим, ты понимаешь, что если об этом узнают, то наш детский дом не посетит только ленивый? Будет расследование, будут дёргать детей, воспитателей… - И пусть, - кивнул головой Самойлов. - Нас могут вообще расформировать, а твоего Глеба отправить в другой детский дом, - резко продолжила Лариса Васильевна, не сводя глаз с Вадима. - И я не уверена, что и там тебе будет позволено проводить с ним столько же времени, сколько ты проводишь сейчас. - Но неужели Кощееву всё сойдёт с рук? - вмешалась Наташа. - Я попрошу Константина Валерьевича уволиться по собственному желанию, - уже спокойнее ответила женщина. - По собственному желанию?! - воскликнул Вадик. - Но это означает, что он может найти себе работу в другом детском учреждении и продолжать насиловать детей! Директриса отошла к окну и сложила руки на груди. - Я уверена, что это была случайность, - то ли она попыталась оправдать физрука, то ли убедить в этом себя. - Возможно, Алина сама его спровоцировала. - Случайное изнасилование? - со злостью повторил Самойлов, не веря собственным ушам. - Алина не такая, вы же знаете, - заметила Наташка. - Её и с мальчишками-то никогда не видели, она или одна или с Глебом. И сейчас ей нужна помощь. - Да, я как раз хотела тебя попросить, чтобы ты проводила её в медицинский кабинет, - сухо сказала Лариса Васильевна. - Пусть Тамара Матвеевна ее посмотрит. - Но Тамара Матвеевна терапевт, а не гинеколог, - возразила Платонова. - Мы не можем отправить её к гинекологу! - слегка повысила голос директриса. - Если там особо ничего страшного нет, то справимся своими силами. Наташка и Вадим вышли из кабинета Ларисы Васильевны удручёнными и ошарашенными её спокойной реакцией. Им было непонятно, как у человека всю жизнь проработавшего с детьми может быть такое чёрствое сердце. - Это всё неправильно, - проговорил Вадик. Наташа почувствовала, как по её щеке стекает слеза. - Я даже не представляю, как Алина пережила все это, - нервно произнесла она. - Бедная девочка. - Судя по словам Глеба, ещё не пережила, - вздохнул Самойлов. - Как мне помочь ей, Вадик? - Платонова умоляюще взглянула на друга. Вадим приобнял девушку. - Я не знаю, - честно признался он. - А вдруг она забеременела от этого психа? - пробормотала Наташа. - Ещё этого не хватало. *** Когда Наташка сказала Алине куда она её ведёт, то та, перепугавшись насмерть, бросилась прочь по коридору в противоположную сторону. - Девочка моя, тебе больше никто не сделает больно, - успокаивающе проговорила Платонова, догнав воспитанницу и обнимая её. - Худшее уже позади. - Вам Глеб рассказал, да? - Алинка вся сжалась от страха и стыда. - Он хотел помочь, - дружелюбно ответила Наташа, поглаживая девочку по волосам. - Такое нельзя утаивать. Макарова страшно смутилась: - И кто ещё знает? - Лариса Васильевна знает. Алина облизала пересохшие губы. - Что теперь будет? - запинаясь, спросила она. - Константин Валерьевич не будет больше здесь работать, - сказала Наташка и посмотрела на детское, бледное лицо Алинки с не по возрасту взрослым взглядом. - А что будет со мной? - в глазах девочки была такая безысходно-гнетущая боль, что Платонова физически почувствовала её и вдруг поняла, что это ощущение останется в ней до конца жизни. Наташа пожала плечами. У неё сводило желудок от одной мысли о том, что пережила Алина. И к своему стыду она совсем не знала, как себя вести в этой ситуации, как облегчить страдания ни в чём неповинного подростка. Заботу о психическом состоянии Макаровой взяла на себя Инна Борисовна. Она подолгу беседовала с воспитанницей, говорила ей, что та ни в чем не виновата, что на её месте могла оказаться любая другая девочка. Убеждала её, что со временем всё это утрясётся, забудется, боль притупится, жизнь наладится. Алина угрюмо кивала, пытаясь подавить подступающие к горлу рыдания, не в силах сосредоточиться на словах воспитательницы. По её телу пробегала колючая дрожь, стоило ей лишь вспомнить о произошедшем. Острым ножом вонзались в её сердце обрывки того кошмарного дня. А ещё она помнила глаза Глеба, который видел то, что с ней проделывал физкультурник. И теперь она знала наверняка, что он больше никогда не захочет быть с ней. Ибо нет ничего более унизительного, чем быть изнасилованной на глазах у любимого мальчика. Ей стали давать три раза в день валериану, которая впрочем, не оказывала на девочку никакого положительного действия, зато усилила апатию к еде и к жизни в целом. Ей просто хотелось исчезнуть. Исчезнуть навсегда. *** Вадим, Глеб, Саша Козлов, Наташка и Ванька сидели у последних на кухне и обсуждали происшествие в детдоме. - У нас в больнице есть хорошая врач-психотерапевт, - сказал Саша, который учился в ординатуре и подрабатывал в клинике. - Я бы мог договориться и записать девочку к ней на приём. Платонова с печалью покачала головой. - Но мы не сможем втихаря забрать Алину из детского дома, а Васильевна не отпустит её, если скажем, куда. - Очень жаль, - тихо ответил Козлов и заметил: - Дальше ведь может быть только хуже. Неужели Ларисе Васильевне не стыдно за такое отношение к ребёнку? - Видимо, не стыдно, - со вздохом ответил Вадик. - Это же не её ребёнок. Он просто ничей. А у неё таких полный детдом. Ничьих. Одним больше, одним меньше. - А что про этого физрука слышно? - поинтересовался Ваня, вопросительно взглянув на друга, а потом на его брата. Старший Самойлов, переглянувшись с Глебом, покачал головой: - Ничего. Он просто уволился. - Наташ, а ты можешь разузнать адрес этого мудака? - спросил Морозов. - Думаю, что да, - девушка быстро кивнула. - А зачем? Ванька посмотрел в ясные Наташины глаза. - Чтобы я мог убить его. Платонова вздрогнула. Слова Вани прозвучали в тишине кухни подобно раскату грома. Четыре пары глаз уставились на Морозова. - Ваня, нет, - испуганно проговорила Наташка. - Не бойся, - торопливо успокоил Ванька любимую. - Я из-за этой мрази в тюрьму не собираюсь, но проучить его хочу, иначе неизвестно сколько ещё невинных девочек может пострадать. - И не только девочек, - добавил себе под нос Вадим, но его все услышали. - Что ты имеешь в виду? - уточнил Саша. Глеб опустил глаза, чувствуя, как стыд заливает щёки. - То, что ему все равно кого насиловать, - пояснил Вадик и поведал друзья о том, что рассказал ему младший. Глеб и Ваня вскочили с табуреток одновременно. Только первый быстро исчез за дверью ванной комнаты, а второй, закурив, метнулся к окну. Сделав пару глубоких затяжек, он обернулся к Наташе. - Нат, достань мне адрес этого урода и как можно скорее, - повторил Морозов свою просьбу, но уже более настойчиво. - Хорошо, - уже не колеблясь, согласилась Платонова, понимая, что Ваня прав. Что нельзя допустить, чтобы это преступление так просто сошло насильнику с рук. Ведь пока все будут молчать и отмахиваться, он, чувствуя свою безнаказанность, будет продолжать уродовать детские судьбы. И уже на другой день в руках у Ваньки была бумажка с записанным на ней адресом Кощеева Константина Валерьевича. - Я пойду с Ванькой, а ты останешься дома, - сказал Вадим Глебу, когда Морозов зашёл за ним. - Но Вадик... - моментально насторожился младший. - Глеб, нам не нужна компания, - твёрдо произнёс Ваня, вмешиваясь в разговор братьев. Вадим подошёл к младшему и положил ладони на его плечи. - Не обижайся, но так нужно, - решительно добавил он. Глеб устремил на брата взгляд своих голубых глаз и тот едва удержался от того, чтобы не поцеловать младшего в губы. За хмурым взглядом Глеба притаилось желание вперемешку с тревожностью. - Идём? - окликнул старшего Самойлова Ванька. - Ужинай один, - сказал Вадим младшему, и уже в следующую секунду они с Морозовым покинули квартиру. Ужин без брата был невкусным. Передачи по телевизору - неинтересными. Потому Глеб решил поужинать двойной порцией мороженого и запить его холодной газировкой. А после он неподвижно лежал на постели и прислушивался к шуму улицы. Его грудная клетка размеренно поднималась и опускалась в такт дыханию. *** Ваня и Вадим подкараулили насильника неподалёку от его дома, в малопроходной арке. Морозов попросил закурить. Мужчина, не останавливаясь, ответил отказом. Самойлов перегородил ему дорогу. - Не курю, непонятно? - моментально набычился учитель. От Ваньки не ускользнул саркастически-раздраженный тон. Он сплюнул и подошёл к Кощееву вплотную. - Курить не так приятно, как насиловать детей, да? Константин Валерьевич недоуменно тряхнул головой. - Да кто вы… - но закончить фразу он не успел, так как тут же получил неожиданный удар с разворота в живот и, покачнувшись, невольно согнулся пополам. Прекрасно помня, что перед ними профессиональный спортсмен Вадим и Ваня не собирались давать ему время на то, чтобы очухаться, и поэтому спустя несколько секунд мужчина получил ещё один удар. А потом и ещё. Удары сыпались по всему телу, в том числе и по гениталиям, коленям и голеням, методично, жестко, хладнокровно. - Пидоры… Двое на одного, - бормотал физкультурник, пытаясь то дать сдачи, то уклониться от очередного, летящего в него кулака. - А ты, мразь, хотел, чтобы всё честно было? - рассвирепевший Морозов схватил учителя физкультуры за грудки и ударил лбом в переносицу. - А малолетку насиловать - это честно? Из носа Константина Валерьевича хлынула кровь. - Она всего лишь шалава детдомовская, тем более, до меня её уже кто-то оприходовал, - мужчина попытался прикрыть окровавленное лицо ладонями, но Ванька не дал ему этого сделать. - Шалава? - прошипел он и, размахнувшись, резко ударил насильника в челюсть, разбивая ему губу. Физрук, хватая ртом воздух, отшатнулся назад. Вадик схватил его за плечи и толкнул на землю, ударив кулаком в спину. *** - Я бы хотел, чтобы с ним случилось то же самое, что он сделал с девчонкой, - произнес Ваня, когда друзья отошли уже на приличное расстояние от тёмной подворотни, в которой остался лежать человек, испоганивший жизнь невинного ребенка. Самойлов смутился. А после небольшой паузы спросил: - Ты бы смог это сделать с ним? - Вряд ли бы у меня встал, - усмехнувшись, ответил Морозов, не заметив неловкости в словах друга. - Но, знаешь, член в этом случае можно чем-нибудь заменить. - Если бы он сделал это с Глебом, я бы просто убил его, - сказал Вадим, извлекая из пачки сигарету и ускоряя шаг. Ему было необходимо увидеть младшего.