Ничьи

- Значит, ты не бросал меня? - спросил брата Глеб, утюжа ботинками хрустящий снег на площадке детского дома. Вадим прислонился спиной к дереву и полез в карман за сигаретами, но вспомнив где находится, оставил эту затею, дабы не нарваться на замечания воспитателей. - В третий раз говорю, что я не знал, что ты в больнице, - Вадик и сам едва не оказался на больничной койке, не обнаружив брата в палате, но вовремя сумел не поддаться стрессу и с холодной головой прояснить все вопросы. Самойлов-младший, стараясь отделаться от неприятных ощущений брошенности и нелюбви, вздохнул: - И ты даже не чувствовал, что со мной что-то не так? Старший закатил глаза: - Глеб, я не телепат. Иногда упрямство брата превосходило пределы терпения Вадима. - Говорят, что когда любишь, то ты настроен на любимого человека, и можешь чувствовать его даже на расстоянии, - прошептал Глеб, глядя на напряженное лицо Вадика и ёжась от холода. - А ты меня чувствуешь? - старший Самойлов шагнул ближе к нему. - Вадь, я серьёзно, - младший облизал губы. Ему очень хотелось целоваться, но, разумеется, здесь этого делать было нельзя. - Я тоже, - Вадим внимательно смотрел на Глеба. - Так что, ты чувствуешь меня на расстоянии? Глеб опустил голову: - Нет. - Ну, вот видишь, - подытожил Вадик. - Оставь все эти паранормальные глупости. - А я всё равно верю в это, - упрямо сказал младший. - Ладно, верь, - взгляд старшего медленно скользнул по губам брата. - Только не обвиняй меня в нелюбви из-за того, что я не смог почувствовать, что ты в больнице. Я ушёл с работы и приехал туда сразу же, как только узнал. - Прости, - Глеб тоже сделал шаг навстречу Вадиму, оказываясь в максимально допустимой близости от него, вдыхая аромат его парфюма. Вадик сделал глубокий вдох: - Глеб… - не поддаться стрессу было легче, чем устоять перед пронзительными глазами младшего. - Я написал песню, - признался тот, нащупывая сложенный вчетверо листок в кармане куртки. Самойлов-старший сосредоточенно вчитался в строки брата. - Здорово получилось, - похвалил он его. - Правда? - Правда, - подтвердил Вадим кивком и добавил: - Вот в середине декабря дадим концерт с «УПИ» в рок-клубе и после уже займёмся отбором песен для нашего первого альбома, а там и записывать начнём. - А я? - А ты закончишь школу и как раз присоединишься к нам. - Какого из двух Сашек ты выгонишь, чтобы взять меня, басиста или гитариста? - Посмотрим, - неопределённо ответил Вадик, пожав плечами. *** - Кто?! - спросил Глеб, подойдя к входной двери после того, как дверной звонок возвестил о чьём-то приходе. - Глебка? - уточнил женский голос с другой стороны. - Это Юля. Младший Самойлов распахнул дверь. - Привет, - жизнерадостно улыбнулся он, но заметив рядом с Юлей незнакомую ему девушку, робко добавил: - Здрасьте. - Глеб, кто там? - из-за спины Глеба раздался голос Вадика, а через секунду появился и он сам. - Юлька! - Воскликнул старший. - Ага, это я, собственной персоной, - отозвалась Новикова, приветствуя Вадима поднесением двух пальцев правой руки к виску. - А это - Вероника. - Представила она свою подругу. - Для друзей просто Ника, - с улыбкой ответила девушка. - Вадим, - Самойлов-старший протянул руку невысокой худенькой брюнетке с зелёными глазами и восточными чертами лица. - А это - Глеб. - Кивнул он на младшего. - Какими судьбами? - спросил Вадик, когда девушки, переобувшись, прошли в комнату, оставив в коридоре большую дорожную сумку, и присели на диване. - У меня бабушка умерла, - сообщила Юля, а от взгляда Глеба не укрылось, как в этот момент Ника накрыла её беспокойно елозившие по коленке пальцы своей ладонью. Вадим произнёс положенные в таких случаях слова сочувствия. Но он сам понимал, что звучат они слишком скупо, но не знал, как ещё выразить сожаление, потому недолго думая спросил: - Могу я чем-то помочь? - Да, - честно призналась рыжая. - Поэтому-то мы и здесь. - Она достала платок и высморкалась. Вадик терпеливо ждал, Глеб украдкой разглядывал Нику, а Ника легонько поглаживала Юлю по спине. - В общем, о смерти бабули мне сообщила тётка - мамина сестра, - вздохнув, начала Новикова. - Мои предки, когда я уезжала в Москву, предельно ясно дали мне понять, что знать меня больше не желают, но я думала, что имею полное право присутствовать на похоронах. Тем более бабушка была единственным человеком, благословившим меня на переезд в Москву. - Рыжая снова всхлипнула, но почти сразу же продолжила объяснять: - Но когда я приехала сегодня домой, мать с отцом меня даже на порог не пустили, заявив, что у них нет дочери. У Ники почти такая же ситуация, а тётка нас физически у себя оставить не может, они вчетвером в однушке ютятся. Так что… вот. - Юля выдохнула и замолчала. - Да уж, - медленно произнёс старший Самойлов. - Похороны завтра, а поезд у нас обратно послезавтра, так что нам две ночи надо где-нибудь перекантоваться, - сказала Ника, устремив взгляд на Вадима. - Гостиницу мы себе позволить не можем, отложенные деньги на билеты потратили. - Разумеется вы можете остаться здесь, - ответил Вадик и обернулся к брату. - Так ведь? Глеб еле заметно кивнул: - Конечно, - но он не понимал из-за чего родители Юльки так ненавидят её. Ему она казалась классной и доброй девчонкой. - Спасибо, - Юля благодарно посмотрела на братьев сквозь пелену слёз. - Не за что, - Вадик принёс в комнату сумку девушек. - Располагайтесь. Ванная тоже в вашем распоряжении. А мы пока с Глебом приготовим что-нибудь поесть. - Специально для нас не нужно, - запротестовала было рыжая, но Вадим уже увлёк Глеба за собой и прикрыл дверь в комнату. *** В пять утра Вероника стояла на кухне и, обхватив руками кружку с горячим чаем, смотрела в тёмное окно. Вадим, вставший за водой, легонько коснулся её плеча: - Не можешь уснуть? - участливо поинтересовался он. Девушка обернулась. Лицо у неё было бледное и без косметики выглядело совсем детским. - Да, - призналась она. - У меня всегда так на новом месте. - Надо горячего молока выпить, - посоветовал Вадик и тут же предложил: - Хочешь, я согрею? - Ой, нет, - не постеснялась отказаться Ника. - Терпеть не могу горячее молоко. - Ты как Глеб, - усмехнулся Самойлов. - Да? - Ага, - Вадим взял с подоконника пачку сигарет, вытянул одну и, сунув её в рот, прикурил. - Он даже при простуде не будет пить горячее молоко, будет задыхаться, кашлять, но от молока воротить нос. Вероника в ответ лишь еле заметно улыбнулась и отхлебнула горячий чай. - Как Юля? - спросил Вадик, выдыхая дым в сторону приоткрытой форточки. - Она очень расстроена из-за смерти бабушки, - Ника поставила чашку на стол. - И ещё она всё надеялась, что родители рано или поздно поймут её и простят, но сегодня убедилась, что этого не будет никогда. - Жизнь длинная, - философски произнёс Самойлов. - Ты прав, но они не из тех людей, которые простят, а главное, поймут. Если уж смерть не смогла смягчить их сердца, то уже ничего не сможет. - А ты? - Вадик прищурившись, посмотрел на девушку. - Ты от своих ждешь понимания? - Нет, - Вероника отрывисто качнула головой и мрачно добавила: - Когда твоя семья отказывается от тебя только потому что ты любишь человека своего пола, это страшно. Знаешь, есть истории, когда матери даже для детей-убийц находят оправдание, а тут… - Она беспомощно развела руками. - Мне жаль, - Вадим затушил окурок и налил в стакан воды из чайника. - Я не должна тебе говорить такое, но как по мне, то лучше уж вообще не иметь никаких родителей, чем таких, как у нас с Юлей. Самойлов промолчал. Он уже не раз думал о том, как бы отреагировали их родители, если бы были живы и узнали, что они с Глебом спят вместе. Сто процентов им пришлось бы скрывать свои отношения или вообще не заводить их. Хотя сейчас Вадим даже помыслить не мог, чтобы отказаться от любви младшего брата. Ника мягко тронула его руку, вынуждая отвлечься от невесёлых мыслей, перегруппировывая их. - Прости, я не хотела тебя расстраивать. - Нет, ничего. Я просто задумался. - Вадик почесал затылок. - Может, ещё чаю? - Спасибо, но не нужно, - девушка ополоснула чашку под струёй воды. - Я в порядке. - Затем вытерла её полотенцем и убрала в шкаф, висевший над мойкой. - Ты иди спать, Вадик. И я тоже пойду и попробую заснуть. У нас завтра тяжёлый день. - Вы же после похорон сразу сюда вернётесь? - уточнил Самойлов. - Думаю да. На поминки нас никто не пустит, - вздохнула Вероника. - Может, это и к лучшему. - Может… - согласился Вадим и, пожелав гостье спокойной ночи, пошёл в комнату к брату. *** - Глебушка, вставай, - Вадик уже в четвёртый раз за утро принимался будить младшего брата. - Скоро уже девчонки вернутся, а мы с тобой на рынок сходить собирались, у нас даже картошки нет. Глеб угукнул, затем пробормотал что-то неразборчивое и плотнее завернулся в одеяло. Вадим недоумевал, каким образом младший встаёт в детском доме в семь утра, если он его к полудню добудиться никак не может. Правда, справедливости ради надо отметить, что и укладывались они с ним обычно далеко за полночь. - Глеб, если мы не выйдем из дома через пятнадцать минут, то может получиться так, что Юле с Никой придётся ждать нас под дверью, ибо мы с ними разминёмся. - Вадь, ну там холодно… - недовольно протянул Глеб. - Я не хочу никуда идти, я замёрзну. Сначала у меня замёрзнет нос, потом щёки, губы… Вадим не смог удержаться от улыбки. - Ты сходи сам, - продолжал вещать из-под одеяла младший. - А я… я девочкам дверь открою, когда они придут. - Да ты и звонка-то не услышишь. - Услышу, обещаю, - Глеб приоткрыл глаза и взглянул на брата. Отказать этому сонному совёнку Вадик не мог. - Ладно, - вздохнул он и начал собираться. Глеб что-то промурчал и продолжил спать. Вот только блаженствовать в постели ему, как оказалось, пришлось уже совсем недолго. Вскоре после ухода старшего, вернулись с похорон девчонки. Глеб открыл им дверь и тут же проскользнул в ванную, чтобы умыться и почистить зубы. А когда мальчик вышел, в душ, предварительно спросив у него разрешения, отправилась Вероника. Самойлов-младший сменил пижаму на домашние штаны и футболку, встряхнул одеяло, расправляя его, и пошлёпал на кухню. По пути, услышав доносящиеся из соседней комнаты всхлипы, он остановился и несмело заглянул в приоткрытую дверь. - Юля, - позвал Глеб шёпотом. Новикова сидела на диване и, уткнувшись лицом в собственные ладони, плакала. Глеб тенью просочился в комнату и, сев рядом, погладил девушку по голове: - Не плачь. Юля вздрогнула от неожиданности и поспешно утёрла глаза. - Прости, Глебка. - Твоя бабушка, наверное, была очень добрым человеком, - проговорил младший. - Очень, - откликнулась Новикова, не сумев подавить тяжелый вздох. На её лице лежали тени тяжелых мыслей. - И она единственная любила меня такой, какая я есть. - А почему родители не любят тебя? - решился спросить Глеб. Юля уныло усмехнулась: - Потому что я живу с девочкой, а не с мальчиком. Глеб опустил голову. Он считал это несправедливым. - Ты ведь уже знаешь, что в нашем обществе нельзя девочке любить девочку, а мальчику мальчика? - Знаю, - кивнув, подтвердил Самойлов. - Но не понимаю, почему? Кому какое дело до этого? Девушка покачала головой: - Оказывается, есть дело. Нас считают больными людьми, психически ненормальными, считают, что нас надо лечить. - Лечить от любви? - недоуменно спросил Глеб. Ему было жалко Юлю и жалко себя. - Получается, что так, - девушка отвела взгляд от Самойлова. - А мне, чтобы быть с парнем, надо разучиться чувствовать. - Она стиснула губы, пытаясь справиться с собой. - И если ты будешь с парнем твои родители тебя простят? - Да, - только и смогла выговорить Новикова. Но после короткой паузы добавила: - Если я приведу в дом мужа, да ещё нарожаю им внуков, то простят. Глеб поёрзал на диване. - Но ты ведь не сделаешь этого? - Нет. Никогда. - Спокойно ответила Юля. - Поэтому нам с Никой придётся всю жизнь таиться, чтобы никто не узнал на работе, чтобы ни о чём не догадались соседи. Это сейчас, когда нам по двадцать с небольшим никто из соседей не считает странным, что в одной квартире живут две девушки, но пройдёт еще лет десять, и они ведь задумаются об этом, будут судачить, почему к нам не ходят парни, почему мы не выходим замуж, станут намекать, что пора бы заводить деток… - Перечисляла девушка, не замечая, как с каждой фразой у неё всё сильнее дрожит голос. - Мой отец сказал мне, что такую, как я, надо прятать в подвале, подальше от людских глаз, будто я урод какой-то, ошибка природы, непонятно как и зачем появившаяся на свет. А мать готова была заявить на меня в милицию за аморальное поведение. Ты ведь знаешь, что за такие отношения у нас в стране статья? У Глеба сжалось сердце и он ощутил нехватку воздуха и какое-то едкое безысходное чувство. - Но почему? - мальчик вскочил с дивана, не в силах сидеть на одном месте. - Потому что нас за людей не считают, - устало вздохнула Новикова. - Мы даже не второй сорт, мы - грязь. Самойлов фыркнул: - А я думал, что человеком человека делают его поступки, а не то, куда именно он сует свой член. Юля на долю секунды улыбнулась, вспоминая себя в возрасте Глеба. - Так должно быть и возможно, когда-нибудь так и будет, иначе этот мир захлебнётся ненавистью, - на полном серьёзе ответила она. От мысли, что их с Вадиком любовь в глазах других всего лишь грязь и бесстыдство, в груди Глеба тревожно заныло. - Глеб, - девушка посмотрела Самойлову в глаза. - Я уже Вадиму это говорила, но скажу и тебе - будьте очень осторожны. Чем меньше людей знает о вас с ним, тем лучше. От таких, как мы, даже лучшие друзья могут отвернуться… Разговор с Юлей оставил у Глеба тягостное чувство. Значит, думал он, если Вадим так долго не решался тронуть его, то это вовсе не из-за того, что не был уверен в своей любви, а потому, что он беспокоился за их безопасность. И сейчас, когда они ходят гулять, самое большее, что Вадик может сделать, это просто взять его за руку. Все остальные вещи, которые были бы доступны ему будь он не с парнем, а с девчонкой, для них являются табу. Поцелуи и объятия - это всё только за закрытой дверью и за плотно зашторенными окнами. И так будет всегда. Всю жизнь. Им тоже придётся скрываться и бояться. Имеет ли он право на то, чтобы лишать старшего нормальной жизни? Это его не привлекают девчонки, а у Вадима с этим всегда всё было в порядке. А значит, надо дать ему шанс самому выбрать с кем он больше хочет быть. Глеб думал обо всем этом, пока не услышал, как открылась входная дверь. Нацепив на лицо улыбку, он отправился в коридор, встречать вернувшегося с рынка брата.