Ничьи

Несмотря на то, что в железнодорожном депо Морозов получил от ворот поворот, он смог найти себе подработку в ближайшем почтовом отделении в качестве почтальона выходного дня, а в ночь с субботы на воскресение ещё и ночным сторожем. Правда Наташа отговаривала его от этой идеи, предлагала не пороть горячку и поискать более достойную работу, но Ванька в этом вопросе был неумолим. Ему не хотелось тратить время на собеседования, на которых его - воина-интернационалиста - выставляли едва ли не исчадием ада. Будто это он лично развязал афганскую войну и теперь несёт ответственность за всех убитых. Но что могли знать те, для которых война осталась в далёких сороковых? Да и не сопоставимы эти войны. «Ты же воевал не за своё Отечество», - как-то раз довелось услышать Морозову. «Да, - согласился он. - Но это Отечество меня туда отправило, и я честно исполнил свой воинский долг, каждый день рискуя собственной жизнью». Но Ваня не мог подобрать слова, чтобы описать весь ужас войны. Ибо слова так и останутся словами и не передадут даже малой части того кошмара через который он прошёл. Кто там не был - не поймёт, а кто был - не забудет. А если вдруг начнёт забывать, то окаянные сны всё равно напомнят. Выкрутившись из силков очередного кошмара, Ванька умылся холодной водой и, убедившись, что Наташка крепко спит, извлёк из ящика с инструментами, припрятанный там пакетик… *** - Это были не просто мёртвые тела, - рассказывал Морозов Вадиму, пытаясь унять мелкую дрожь, бившую его тело. Он впервые заговорил о войне в подробностях, впервые ощутил сумасшедшую потребность высказаться. - Как раз таки они были ещё живые, только со стороны в это никак не верилось. Они цеплялись за жизнь, несмотря на то, что их тела и лица представляли собой абсолютное месиво. - Даже сейчас, стоило Ване лишь прикрыть глаза, как он тут же видел перед собой вывернутые, залитые кровью кишки, обезображенные лица. Чувствовал запах смерти, пота, дыма, горящей плоти, рвоты, дешевого табака и горя, которое через три с лишним тысячи километров придёт в чьи-то семьи. - У меня хоть и было ранение, и я знаю какая это боль, но я всё же не могу представить, да и не хочу представлять в каких муках умирали они, какую адскую боль испытывали перед тем, как проститься с жизнью навсегда. Вадик, я не хочу думать об этом, но вопреки всему думаю и это сводит меня с ума. Ты может замечал, что когда я иду по улице, то часто смотрю себе под ноги? Мне всё время кажется, что я наступлю на мину. А ещё грохот до сих пор сводит меня с ума. Все эти салюты на праздники. Как-то ночью, когда Наташка резко поднялась с кровати, я едва не впал в панику, показалось, что небо падает. - Вань, чем я могу помочь тебе? - спросил Самойлов с беспокойством. Морозов шумно выдохнул и признался другу, что помогает ему сейчас героин. Взгляды друзей встретились. - Не беспокойся, всё под контролем, - упредил Ванька следующий вопрос Вадима. - Ну, раз так, тогда, угощай, - на полном серьёзе произнёс Вадик. Ваня задумался. - Не уверен, что тебе стоит пробовать. Самойлов провёл пятернёй по волосам и встряхнул головой. - Я уже большой мальчик. Морозов медленно кивнул. - Скажу сразу, что никаких внутривенных инъекций и уколов, в Афгане меня научили перец курить, ну и ещё несколько раз вдыхал через нос. Говорят, такие способы не вызывают зависимости. - Пояснил он. - Это на самом деле так? - Хрен знает, - Ваня пожал плечами. В действительности ему хотелось верить в это, но что-то подсказывало, что такое утверждение далеко от истины. - А как вы там доставали героин? - поинтересовался Вадим. - У гражданских приобретали, - глаза Морозова затуманились, и он в буквальном смысле ощутил, как корни войны, которые проросли в нём, опутывают по рукам и ногам, насильно возвращая в Кабул. - А здесь у кого достал? - продолжал расспрашивать Вадик. - Матвей с одним пацаном свёл, - ответил Ванька. - Знаешь, что мне тот рассказал? - Он посмотрел на друга и продолжил: - Оказывается к нам в Союз наркоту с «грузом 200» переправляют. Блять, в цинковых гробах везут, и кто-то ведь на этом большие бабки делает, и это явно не простые солдаты. Дембелей там шмонают так, что мама не горюй. Самойлов снова подумал о том, какое счастье, что его Глеба не заберут в армию. Астигматизм в итоге сослужил ему хорошую службу. - Многие афганцы уверены, что опий это лекарство, - говорил тем временем Морозов, нахмурившись. - Некоторые из них даже детям его дают. - Лекарство от чего? - хмыкнул Вадим. - От тоски? - От кашля, например. А Вадик вспомнил, как его брат, как-то на досуге читавший очередной роман Александра Дюма, зачитывал ему вслух те моменты, где главный герой употребляет сам и угощает опиумом кого-то из знакомых. - Какого эффекта мне ждать? - неожиданно спросил Самойлов, глядя на Ваню. - В первый раз ничего сверхъестественного не жди. Будет просто хорошо, без восторгов и какой-то дикой эйфории. - Попытался объяснить Ванька, но добавил, что всё индивидуально. - Вань, а что тебе это даёт? Морозов с усмешкой поднял глаза в потолок: - Долгожданный покой, - и он решительным жестом пододвинул к себе зажигалку, а затем высыпал порошок на полоску фольги. Вадим зачарованно наблюдал за манипуляциями друга. *** Вариант с разменом двух квартир - Наташкиной и Ванькиной на одну большую, подвернулся совершенно неожиданно. Молодая семья, в которой год назад родился ребёнок, мечтала вырваться из-под опеки родителей и наконец-то начать жить отдельно. - Ваша квартира очень уютная, и комната большая, - проговорила достаточно миловидная девушка лет двадцати пяти, удерживая на бедре белокурого малыша. - Для Светки мы треть комнаты отгородим шифоньером. - Добавила она, осматриваясь. - Какой-никакой, а свой угол будет. А то ведь это невыносимо жить со свекровью, согласны? Сначала свои родители поучали, я терпела-терпела, потом вырвалась, Витьку встретила, замуж вышла, дочь родила. - Тараторила молодая мамаша и в поисках одобрения переводила взгляд с Наташи на Ваню и обратно. - Так нет же, теперь свекровь житья не даёт никакого, и мать я плохая по её мнению, и жена никудышная, и невестка скверная. Я два года её придирки терпела, а потом мужу условие поставила - или развод, или размен. Но на мою сторону, как ни странно встал свёкр, он-то и нашёл ваше объявление. - Девушка ненадолго умолкла, видимо, переводя дыхание. - А когда мы сможем вашу квартиру посмотреть? - воспользовавшись паузой, уточнил Морозов. - Да хоть завтра, - ответила словоохотливая барышня и пустилась в подробное описание той жилплощади, на которой сейчас проживала. Когда все три квартиры были посмотрены и одобрены всеми заинтересованными сторонами, было подано заявление на обмен и начался процесс собирания справок. - К тому моменту, когда придёт время переезжать, я как раз буду безработной и смогу в короткие сроки обустроить нашу новую квартиру, - как-то вечером сказала Платонова Ваньке, провожая его в ночную смену на почту. - С переездом, кстати, Вадик обещал помочь, - сказал Ваня, застёгивая куртку. - У него есть знакомый с «каблуком»*, на нём можно будет все вещи перевезти, а для шкафов и диванов наймем грузовик. - Знаешь, я ещё живя в детском доме мечтала о большой квартире, - с улыбкой призналась Наташа. - Вот видишь, - Морозов чмокнул девушку в губы. - Мечты сбываются. Наташка грустно улыбнулась: - Некоторые. *** Глебу снилось, что он потерялся в лесу. Он бежал то в одну сторону, то в другую, но огромные деревья окружили его плотным кольцом и не выпускали. Деревья, у которых были длинные, широко раскинутые руки-ветви и огромные, зорко следившие за ним, жёлтые глаза под пышными кронами. Глеб пытался звать на помощь, но едкий страх обжигал его горло, не давая вымолвить ни звука. Во рту сделалось горько, ледяная волна паники пробежала по всему телу. Мальчик зажмурился, а когда снова открыл глаза, то увидел прямо перед собой неподвижное облачко дыма. - Привет, - облако неожиданным образом трансформировалось в белую тень, а та в свою очередь - в девочку. - Алина… - прохрипел ошеломлённый Глеб. - Да, это я, - отозвалась Алинка тихим вздохом. - Зачем ты сделала это? - спросил Самойлов, недоумённо взирая на подружку. - Зачем убила себя? - Так нужно было. - Расскажи мне, что ты чувствовала, - поинтересовался Глеб, поборов желание немедленно убежать. - Тебе было больно? - Мне было страшно, но недолго, - промолвила девочка. - Но что ты делаешь здесь? - переходя на шепот, снова спросил Глеб. - Живу, - просто ответила Алина. - В лесу? Макарова кивнула. - Почему? Ведь ты должна быть на небе. - Нет. За то, что я сделала, путь на небо мне заказан. Самойлов перевёл дыхание. - Потому что ты совершила самоубийство? - Нет, - Алинка намотала на палец прядь волос. - Потому что я спала с мальчиком, который спит с родным братом. Глеб вздрогнул, сердце его замерло. - Ты… Как ты узнала? - с трудом проговорил он. - Об этом знают все, - заметила девочка. - Весь город, вся страна, весь мир, вся вселенная. - Её бледное лицо исказилось в гримасе ярости. - Из-за тебя я здесь. Только из-за тебя. - Зловещим шёпотом произнесла она. Глеб в ужасе попятился. Деревья позади него расступились, но он не видел этого. Лишь подойдя к самому краю и сделав ещё один шаг назад, понял, что падает, ибо твёрдой земли под ногами больше не было, а за его спиной разверзлась пропасть. - Вадик! - срывая голос, закричал Самойлов-младший. - Тише-тише, я здесь, - Вадим, разбуженный криком брата, склонился над ним. - Всё хорошо. Тебе просто приснился кошмар. - Вадик, - голос Глеба дрожал, по его лицу катились слезы. - Что тебя так напугало? - спросил старший, вцепившегося в него брата, от которого буквально исходили импульсы страха. Глеб поднял на Вадима глаза и выдохнул бледными губами: - Алина. - Тебе опять снились похороны? - уточнил Вадик. - Нет, - младший пересказал брату свой сон, а закончив, спросил: - Вадь, а ты разговаривал с Наташкой? Тот отрицательно покачал головой: - Пока никак не удаётся мне с ней встретиться один на один. - А вдруг уже все знают про нас? - с ужасом в голосе предположил Глеб. - Вдруг этот сон пророческий? - Глеб, если бы все знали, то уверяю тебя, что и мы бы об этом знали тоже. Младший вздохнул. Вадим обнял его, принимаясь покрывать поцелуями заплаканное лицо, баюкая боль брата и его самого. - Я никогда и никому не позволю тебя обидеть, - шептал он младшему. - Ничего не бойся. Слова Вадика утешением легли на губы Глеба, а затем проникли в сознание, позволяя расслабиться. *** - Матвей? - удивился Ванька, увидев Фролова сидящим на лавочке возле своего подъезда. - А ты чего здесь? - Хотел позвонить, да телефон твой куда-то задевал, - сказал парень, поднимаясь и протягивая Ване руку для приветствия. Морозов ответил на рукопожатие, продолжая вопросительно смотреть на Матвея. - Я с дурными новостями, - произнёс Фролов. - Пашка вчера умер. - Пашка? Яковлев? - переспросил Ванька внезапно севшим голосом. Матвей кивнул и промычал: - Он самый. Павел Яковлев служил в Кандагаре. Ваня познакомился с ним прошлым летом, когда ребята, вернувшиеся из Афганистана, собирались вместе отметить день ВДВ. От других пацанов Морозов узнал, что сослуживец, а по совместительству и друг Паши был убит афганскими моджахедами самым зверским способом. Ванька слышал о казне «красный тюльпан», как и любой из парней, служивших в Афгане, но не мог поверить, что на такое варварство в действительности способны люди. Хотя, разве можно называть моджахедов людьми? В часть, где служил Павел прислали фотографии жестокой расправы над солдатом, попавшим в плен - обезглавленное тело со вспоротой кожей, отрезанные конечности и гениталии, голова с вырезанными глазами… Второго августа Яковлев пел под гитару афганские песни и, как и все поминал погибших товарищей. Ванька в каком-то смысле даже завидовал его выдержке и самообладанию. - А как? Несчастный случай? - Можно и так сказать, - Фролов глубоко вздохнул. - Если передоз считать за несчастный случай. - Передоз? - Да, - подтвердил Матвей, пристально глядя на Ваню. - Героином. - Блять! - ноги у Морозова подогнулись, и теперь уже он присел на скамью. Мысли метались у него в голове. Рот наполнился горькой противной слюной. - Ну как так-то? Я даже не знал, что он что-то употребляет, мне казалось… - Да все мы употребляем, - перебил его Фролов. - Чтобы не думать, не помнить… Матвей замолчал. Повисла долгая пауза, после которой он сказал: - Похороны послезавтра. - Я приду, - пообещал Ванька. - Скажешь потом, куда и во-сколько? - Он выудил из кармана автобусный билетик и записал на нём свой номер телефона. - Слушай, Вань, - начал Фролов немного помявшись. - Я вот о чем подумал - нас судьба в Афгане уберегла от смерти, так зачем же мы снова и снова искушаем её? Морозов сглотнул. Он и сам думал о чем-то подобном, но наркотики давали силы жить, а смерть от передоза казалась чем-то далёким, может быть даже вымышленным. Чем-то, что может случиться с другими и никогда с тобой. - Знаешь, я считаю, что уж лучше травой баловаться, чем на герыч подсесть, - добавил Матвей и, пообещав завтра позвонить, ушёл, оставив Ваню наедине со своими мыслями. Да уж, прав был Вадим, как год начнётся, так он и поплывёт.