Ничьи

- Ты веришь в рай? - спросил Глеб у Наташки, пока та зажигала тонкую свечу и дрожащими руками втыкала её в снег, которого за последние пару дней намело почти по колено, так, что они еле пробрались к Ванькиной могиле. - В место где нет страха, одиночества и боли? - уточнила Наташа, выпрямляясь и отряхивая перчатки от снега. - И времени тоже нет, - добавил Глеб. - Веришь, что когда-нибудь ты встретишься с ними? Девушка обратила на Самойлова взгляд. - Я не знаю, - отозвалась она. - Мне сложно это представить. - И всё же? - настаивал Глеб. - Просто я много размышлял над этим. Глаза Платоновой наполнились слезами, и она вытащила из кармана платок. Изо дня в день она пыталась договориться с печалью, старалась принимать её, как данность. Иногда ей это удавалось, но чаще всего нет. Смириться с жестокой реальностью было не так-то просто. Девушка не ставила перед собой максимальные задачи, ничего не планировала, она всего лишь пробовала прожить, не сорвавшись в бездну горя, очередной день. Наташка оглянулась. Вокруг были лишь кресты да памятники с шапками белоснежного, сверкающего на солнце, снега. Она снова всхлипнула. - Знаешь, чего мне хочется больше всего? - бесцветным голосом проговорила Наташа, не глядя на Глеба. - Чтобы этот мир исчез. Раскололся. Разорвался. Чтобы больше никогда и ничего не было. Ни моей боли, ни счастья других людей. Понимаешь, все вокруг живут, улыбаются, готовятся к новому году, но всё это так… нечестно. - Она перевела дух и тут же спросила: - Это звучит эгоистично, да? - Нет, - ответил Самойлов. - Может быть, я схожу с ума, раз думаю о таком? - сказала Платонова то ли обращаясь к Глебу, то ли к самой себе. - Я боюсь потерять рассудок от горя. Глеб смотрел на девушку и чувствовал, как его сердце мучительно сжимается от глубокого сострадания к ней. - Я не знаю существует рай или нет, - продолжила Наташка. - Но то, что я осталась жить, и есть моё наказание за грехи. - Грехи? У тебя? - Самойлов изумлённо вскинул брови. - Да ты самый чистый и честный человек, которого я знаю. - Произнёс он. - Помнишь, как в детдоме ты пришивала лапу моему медведю? Наташа кивнула. - А ведь могла бы и не делать этого. - Не могла, - возразила Платонова. - Ты был расстроен, а я знала, как тебе помочь. - Вот и я о том же, - кивнул в свою очередь Глеб. - Ты добрая. Нет у тебя никаких грехов. Просто Бог либо садист, либо ему всё равно. Ведь если бы он любил тебя, то не допустил бы смерти ни Вани, ни ребёнка. - Сурово заключил Самойлов. Девушка умоляюще взглянула на небо, затем перевела взгляд на крест и проговорила тихим голосом: - Я бы хотела умереть. Но я не уверена в том, что после смерти встречусь с Ваней, что смогу взять на руки дочь. А что если там и в самом деле ничего нет… Пустота. Ответом ей было долгое молчание. А затем Глеб твёрдо сказал: - Ты должна жить. Наташка глубоко вздохнула и, стянув перчатки, вытерла глаза подушечками пальцев. - Я буду, Глебушка, буду, - пообещала она. Несмотря на разрушенные внутри неё опоры, Наташа хотела бы и сама поверить данному обещанию. *** За два дня до выступления группы «Агата Кристи», приуроченному к празднованию Нового года в Политехе, её участники, а точнее, Вадим и Саша приняли предложение сыграть на банкете в ресторане «Космос», поставив Глеба перед фактом. Деньги за сорокапятиминутное выступление предложили хорошие, в разы больше, чем они получали, играя на дискотеках, и музыканты согласились. Мало того, что Вадик хотел обеспечить им с братом жизнь не впроголодь, так он ещё задался целью к лету накопить денег на установку памятников Ваньке и Алине, а стоило это не мало, даже если выбирать из самых бюджетных вариантов. Отыграв чуть больше получаса, ребята получили отмашку закругляться, и Глеб облегчённо выдохнул. Не понравилось ему играть, когда вокруг едят-пьют и толком не слушают музыку. Только две молодые женщины - блондинка и брюнетка с одинаковыми точеными фигурами пританцовывали возле сцены, выделывая разные па, радостно улыбаясь. - Зато поедим нахаляву, - шепнул младшему Вадим, когда они спускались с импровизированной сцены. - Хоть что-то хорошее, - буркнул Глеб. - Ну и про лавэ не забывай. Музыкантов проводили в гримёрку, куда несколько минут спустя вкатили сервировочный столик весь уставленный различными блюдами - блинами с красной икрой, жульеном в небольших кокотницах, копченным лососем и мясным ассорти. - Небольшой бонус от босса, - сообщил официант и удалился. - Обалдеть! - ахнул Глеб и облизал губы, почувствовав, как заурчало в животе. - Хорошо оттянулись сегодня, - сказала Кристина, проводив взглядом парня с гитарой и обернувшись к своей сестре Инге - красивой эффектной блондинке со слегка вьющимися волосами ниже плеч и пронзительно-голубыми глазами. - Согласна? - Несомненно, - кивнула та, отпивая из бокала шампанское и не без гордости продолжила: - Мой муж умеет устраивать праздники. Говорила я тебе, выходи замуж за его брата. - Я ещё не нагулялась, - отмахнулась Кристина и поинтересовалась: - А тот парень-солист, кто он? Ты его знаешь? - Я сегодня вообще впервые эту группу увидела. Не знаю, где Артур их откопал, но зажгли они на все сто. - Ответила Инга, добавив со смешком: - Если ты запала на солиста, то можно организовать встречу. Она пошарила глазами в поисках мужа. Братья Самойловы и Саша Козлов уже заканчивали есть, когда дверь в гримерное помещение отворилась, и мужчина с армянской внешностью вежливо попросил Вадима выйти на пару слов. Кристина ждала его в небольшой комнатке, напоминающей гримёрку для вип-персон. Вадик сразу обратил внимание на царящий в помещении интимный полумрак и наслоившиеся друг на друга запахи - табака, духов и алкоголя. - А… Эм… - он оглянулся. - Мне сказали, что меня хотел видеть Артур. - Сурен немного слукавил, - фальшиво рассмеялась девушка. - Тебя хотела видеть я. Кристина поднялась с кресла и, подойдя к молодому человеку, приблизила губы к его уху. - Выпьешь? - предложила она и не дожидаясь ответа, протянула ему пузатый бокал на треть наполненный янтарной жидкостью. Самойлов быстро осушил коньяк и поморщился. Девушка в упор смотрела на него взглядом полным желания, медленно поцеживая свой напиток. - Ты классно управляешься с гитарой, - заметила она. - Надеюсь, что и с женщинами не хуже, несмотря на свой возраст. - Спасибо, - смутившись, поблагодарил Вадим, пропустив мимо ушей вторую часть фразы, и спросил: - Так зачем вы хотели меня видеть? - А ты не догадываешься? Вадик догадывался, но тянул паузу, размышляя, как лучше выкрутиться из неловкого положения, чтобы не чувствовать себя при этом полным идиотом. А тем временем пальцы Кристины с длинными, накрашенными красным лаком ногтями уже скользили по пуговицам его рубашки. - Я не мальчик по вызову, - спокойно ответил Самойлов, отводя руку девушки в сторону. Однако Кристина не любила держать свои сексуальные порывы под контролем. И если кто-то из тех, на кого ложился ее глаз, начинал артачиться, она знала, что всего-то и надо предложить им денег, которые у неё водились благодаря удачному замужеству родной сестры. В этом мире покупается и продается абсолютно всё, а уж тем более секс, просто надо уметь торговаться. И девушка достала из сумочки несколько купюр. Вадим небрежно взглянул на деньги. - Я не мальчик по вызову, - с нажимом повторил он, выдержав неприятный пошлый взгляд, которым Кристина ощупывала его тело, будто на нём уже не было ни рубашки, ни брюк. - Мало? - Не в этом дело. Я… - Я гарантирую тебе такой секс, каким ты не занимался ещё ни разу в жизни, - томно прошептала она, прижимаясь к Вадику грудью и касаясь ладонью его паха. - А если ещё и подзаправиться кое-чем… - Не интересует, - твёрдо ответил Самойлов. - Уверен? - рука девушки достаточно ощутимо сжала его плоть. Вадим на мгновение заколебался. Но подняв глаза и увидев снисходительную усмешку на довольно-таки привлекательном лице, кивнул: - Мне жаль вас разочаровывать, но да, уверен. Глеб и Саша ждали Вадика на улице. Младший Самойлов заметно нервничал, измерял шагами тротуар, и то и дело спрашивал у Козлова сколько времени. - Куда его могли позвать? - размышлял он вслух. - Ведь деньги нам уже заплатили. - Может, хотят предложить сыграть ещё на каком-нибудь торжестве, - предположил Саша. Глеб скривился: - Да ну, нафиг. Ты стараешься, играешь для них, а они даже не смотрят на тебя, только жрут и жрут. - Он спрятал голову в капюшон куртки, пытаясь укрыться от прохладного ветра. - Ну, так это же ресторан, что ты хочешь? - Я знаю только то, что никогда не хотел быть тапёром, - проворчал Глеб из недр капюшона. Спустя двадцать минут Вадим вышел из здания мрачнее тучи. - И почему нельзя просто забрать то, что тебе причитается и спокойно уйти без всякого дерьма в нагрузку, - зло проговорил он, пнув ногой твердый ком снега. - Что случилось? - в голосе младшего Самойлова послышались нотки беспокойства. Вадик поделился произошедшим, исподлобья наблюдая за реакцией брата. Тот, поджав губы, молчал. - Если это та брюнетка с ногами от ушей, которая скакала перед сценой со своей подружкой, то она вроде вполне ничего, - заметил Саша. - Даже странно, что ты отказался, учитывая, что у тебя уже сто лет, как нет постоянной девушки. Самойлов-старший тряхнул головой: - Я предпочитаю выбирать сам партнёршу для секса, - пояснил он. - И уж тем более я не собираюсь трахаться за деньги, как блядь подзаборная. - Значит, если бы она не предложила тебе денег… - начал докапываться младший. - Глеб, не передёргивай, - Вадим одарил брата таким взглядом, что тот виновато опустил глаза, почувствовав, как краска заливает лицо. Он хотел бы не ревновать Вадика, но у него это не получалось. Тремя часами позже, когда старший Самойлов уже почти заснул, а младший продолжал возиться возле него, пытаясь найти наиболее удобное положение, Вадик, не открывая глаз, властно заграбастал брата в свои объятия. Но и тогда Глеб не угомонился. Шумно вздохнув, он спросил: - Ты правда не хотел её? - Правда. - Не хотел, чтобы к твоей груди прижимались упругие сиськи, а не плоская доска? - Спи, доска, - фыркнул Вадим. - Но почему? - Ты у меня сейчас выпытываешь очередное признание в любви что ли? - старший бросил взгляд на часы. Было уже далеко за полночь. Утром они с Глебом собирались заняться уборкой, а после репетировать перед концертом в Политехе. - И это тоже. Вадик усмехнулся и дотронулся горячими губами до уха брата: - Люблю только тебя, - затем его язык скользнул в приоткрытый рот младшего, а ладонь медленно погладила его отвердевший член. *** В тот момент, когда Наташка увидела прибывшего накануне в их дом ребёнка очередного сироту, она ещё не знала, что зовут мальчика Ванечкой. Имя малышу дали в роддоме, после того, как восемнадцатилетняя мать сразу после родов написала «отказную» даже не взглянув на сына, несмотря на уговоры медперсонала одуматься или хотя бы взять младенца на руки, а потом уже принимать решение. Но так же она ещё не знала и о том, что родился кроха в день смерти её мужа. Мальчик внимательно, не моргая, разглядывал Наташу, а она его. Опираясь руками о стену и боясь дышать, Платонова не сводила с малыша глаз. У него были светлые, с легким оттенком рыжины волосики, голубые любопытные глазки, носик-пуговка и бровки домиком. Он был похож на солнышко. Наташка рассматривала каждую его чёрточку и никак не могла налюбоваться. Её сердце, будто разбуженное пронзительным взглядом младенца, затрепетало от нежности. - Наталья, я смотрю ты уже познакомилась с нашим маленьким красавцем? - заметила медсестра, вошедшая в комнату. - И как можно было от такого симпатяги отказаться. Тем более здоровенького по всем параметрам. - Добавила она, беря ребёнка на руки. - Да, Ванечка? Наташа застыла в меланхоличном молчании. Ванечка. В её душе что-то шевельнулось. Дрогнуло. Ваня. Ванечка. Маленький, нуждающийся в любви человечек.