Falling

Бессонница! Друг мой! Опять твою руку С протянутым кубком Встречаю в беззвучно- Звенящей ночи́.

Октябрь, две тысячи шестнадцатый год. Бесконечный поток работы с точно таким же количеством проблем, появляющихся именно из-за этого. Поездки в разные города, чтение черновиков проектов, церемонии награждения, вечное волнение… И иногда хочется сказать: «Да ну нахер это всё». Но он никогда не сможет сказать так. По сути, увлечение своим занятием помогало всё ещё не утонуть, но начинать сходить с ума. На здоровье уже давно было поставлен крест, зрение с каждым днём ухудшается и, кажется, уже скоро он вовсе не увидит ничего. Его и пытались переубедить друзья, но он слишком упрям, считая, что своей жизнью может распоряжаться так, как хочет сам. Очередное типичное утро из его обыкновенной жизни. Очки громко падают на паркет, начинают портить настроение с самого утра. Слишком много дерьма происходит в последнее время. Почти все его друзья где-то растворились, остался только один верный и проверенный несколькими отбитыми годами жизни в разбитых квартирах сомнительных районах Сан-Франциско. Времени сейчас нет буквально ни на что: о всяких походах в гей-бары можно только мечтать. А парня у него давно не было, естественные потребности взрослого и самостоятельного человека дают о себе знать. ― Блядь, ― буквально стонет Тайлер, закрывая лицо руками и поворачиваясь с бока на спину. ― Надоело. Ему надоело не то, что он делает, а то что именно это сейчас превращается в рутину и чёртову обязанность. Всё, что превращается в обязанность, не может остаться чем-то когда-то увлекающим. Но Окли не может ничего поменять. Остаётся только терпеть, сцепив зубы, чтобы с лишними вопросами не доёбывался тот же Кори. Кори. Кори. Чёрт, Кори же должен заехать за Тайлером, а тот продолжает валяться в кровати, пока не осознаёт, что это всё-таки его друг и заставлять ждать в его случае ― не самый лучший вариант, из возможного течения обстоятельств. Окли быстро подрывается, наступает на очки (Господи, как он их окончательно не доломал ещё в прошлом году?), матерится от боли и мысленно посылает этот мир несколько раз. Несколько десятков раз. Когда мышление к нему всё-таки возвращается, он на ощупь ищет их на тёмном полу ― вот ещё минус посаженного к чертям зрения. Всё вокруг превращается в одно большое пятно тусклых цветов, а в таких городах вроде Лос-Анджелеса жить без очков становится даже тошно. Цвета слишком часто начинают меняться, голова начинает кружиться от этих пятен вокруг, и ничего хорошего из этого точно ожидать не следует. А за последний год зрение Тайлера пропало в никуда, там же, где и его открытое общение с фанатами, его отдых и возможность просто поспать хотя бы полдня. Нет, ему нужно просыпаться в семь, чтобы скакать, как чёртова горная лань, и не опоздать на очередное интервью или на очередной самолёт. Зрение частично возвращается, но давайте признаем ― парень ещё давно понял, что эти очки уже не совсем помогают ему видеть всё в полной резкости. С каждым днём всё становится только хуже. Надо всё-таки найти день, чтобы разобраться с этим. Или нет?.. Кори звонит ровно в тот момент, когда Тайлер начал перебирать шкаф в целях найти что-то чистое и нормально выглядящее. ― Слушаю, что надо? ― Окли держит телефон на плече, пока руками перебирает вешалки. ― Я подъехал к твоему дому, который находится в другом конце города, не выёбывайся, ― раздражается Кори. ― Так поднимайся! ― Может, дверь открыть нужно? Или мне на седьмой этаж подняться так, по пожарной лестнице, а потом заскочить в твоё окно? ― Извини, ― вздыхает Тайлер и бросает дело с одеждой. Сейчас бы впустить в квартиру друга. Боже, благослови систему открытия двери в квартирный дом дистанционно. Всего одна кнопка, не нужно спускаться вниз пять минут (для того, чтобы спуститься, нужно одеться ещё, а это занимает слишком дохрена времени), не нужно потом возвращаться в дом. Тайлер подходит к входной двери, не сбросив звонок. ― В домофон позвони, дурак, ― возмущается он, опираясь на дверной косяк. ― Я не планирую спускаться вниз в футболке и странных шортах. ― Точно, ― говорит Кори. ― Ладно, звоню, открывай. Звонок на телефоне сбрасывается, теперь очередь домофона. ― Давно не виделись, ― саркастично выплёвывает Тайлер, нажимая на кнопку. ― Заходи. Кори долго ждать не пришлось, он всегда жаловал лифты, в отличие от Тайлера, который предпочитал ходить по ступенькам, считая это своеобразной зарядкой. Дверь открывается, впуская сильный сквозняк. И промокшего Кори. ― Не смей смеяться, ― бормочет как-то отстранённо. ― Там ливень, чтобы ты знал. ― Блядь. ― Я знаю. ― Опять?! ― Знаю, погода в ЛА совсем не заебись, но чёрт, мир ― не фабрика по исполнению твоих желаний, Окли. Кори даже не обращает внимания на внешний вид Тайлера, только быстро заваливается в спальню парня, не разуваясь, и падает в небольшое кресло. Тайлер возмущённо стонет от этой привычки своего друга, определённо желая ему неприятностей. Хочет саркастично высказаться, но потом забивает на это, возвращается в свою комнату и назло медленно перебирает каждую вещь из комода. ― Из всего ебанутенького наличия дизайнерских шмоток я не могу выбрать ничего. ― Тайлер, ты подкаст делаешь, а не на показ новой коллекции модельного дома Gucci собираешься, шевелись быстрее. ― Отъебись. ― Не подумаю даже, ― говорит Кори, когда в его лицо попадает какая-то футболка с ярким принтом. ― Да надень ты джинсы и свитер, чёрт тебя побери! Тайлер продолжает выёбываться, но вскоре понимает, что с такими темпами они не то, что ничего не запишут, они попадут в огромную пробку среди людей, торопящихся в офисы. Поэтому он просто хватает совершенно случайный набор одежды, состоящий только из чёрного джемпера и таких же джинсов. Чёрт, он никогда не планировал становиться готом. Хотя называть себя готом только из-за чёрных вещей ― странно. Тайлер уж умолчал о ёбнутом подобии на культурную апроприацию. С безумной улыбкой Чеширского кота он берёт зонтик и возмущённо смотрит на Кори, уткнувшегося в свой телефон. ― Задрот. ― Со всеми бывает, ― Кул пожимает плечами, поднимается и выпрямляет спину. ― Мы едем? ― Куда денемся? ― Тайлер вздыхает и уходит в коридор. Лампочка мигает из-за грозы, Окли раздражённо смотрит на это. Окей, понятно, день уже официально можно назвать дерьмовым и не ошибиться. Свет окончательно гаснет, а ввиду того, что окон в этой комнате нет, приходится идти в темноте. ― Нужно поменять лампочку, ― утверждает друг Тайлера, когда тот закатывает глаза и выходит из квартиры. ― Я бываю в этой квартире реже, чем в самых дешёвых номерах отелей где-то у чёрта на куличиках, ― смеётся парень, отдёргивая рукава джемпера вниз. Сегодня Окли придётся терпеть грохот небольшой коробки на сомнительно крепких канатах, спускающуюся к первому этажу. Он не был чёртовым клаустрофобом, но считал, что это не было лучшим способом передвижения по высокоэтажным домам. Лифт в любой момент мог сломаться. Мог, но не делал этого, хотя у Тайлера всё ещё оставался пунктик по этому поводу. Шумы путались в голове, не давали возможности привести мысли в порядок, а только наоборот смешивали их в одну кашу, поэтому Тайлер облегчённо вздохнул, когда двери этой коробки открылись и позволили ему выйти наружу. Ливень стоял буквально стеной, а вдобавок ещё и гроза. Люди, забывшие зонтики, бегали с папками, портфелями, пакетами из Таргета и Волмарта, а люди с зонтами тоже не жили замечательной жизнью: зонтики сдувало ветром, у некоторых особ они отлетали метра на три. ― Замечательная, блядь, погода, ― смеётся Тайлер, стоя под навесом вместе с Кори. ― Думаю, открывать зонтик нет смысла. Где ты припарковался? ― Голову подними, Тайлер, буквально возле твоего дома. Тайлер думает, что это действительно можно назвать дружбой. Нет, не то, что Кул припарковал машину в пяти метрах от его дома, а то, что они как два уебана бегут сейчас к ней, быстро открывают двери передних сидений и заваливаются в салон. И это всё без какого-либо предупреждения. Двери с громкими хлопками закрываются, Тайлер начинает в очередной раз заливаться смехом, когда Кори заводит машину. ― День официально начинается? ― Ага, ― мямлит Кори, смотря на дорогу.

***

Запись подкаста окончена, очередной разговор о каких-то вещах. Тайлер вернулся домой, пригласив и Кори, хотя и понимал, что сейчас ему опять придётся работать с контрактами и договорами. Тени городов теряются за тяжёлыми каплями дождя, отбивающимися от крыш маленьких частных домов, от машин, окон и зонтов. Весь город превратился в какое-то чёрное пятно с мигающими сигналами светофоров и со светящимися фарами машин, которые теряются в неизвестном направлении, пропадают в огромном количестве точно таких же машин. Жёлтые такси, являющиеся одними из самых тривиальных символов Соединённых Штатов, ездят сейчас чаще и немного разбавляют оттенки серых, чёрных и бордовых цветов. Сигналы машин скорой помощи, сигналы автомобилей, в которых сидят раздражённые водители, которым уже надоело стоять в километровой пробке. Людей, стучащих своими громкими шагами, сносит слишком сильными порывами ветра. Диснейленд и парк, посвящённый Юнивёрсал, опустели сегодня, но если дождя завтра не будет, то там будут огромные толпы людей, желающих сфотографироваться с измученными студентами в громоздких и жарких костюмах персонажей из мультфильмов. И так каждый год. Каким бы суетливым этот город не казался, именно здесь всё подвергается такой бесконечной рутине, повторяющейся изо дня в день, как заевшая в патефоне пластинка. С каждым годом этот город сереет от количества разбитых магазинов и заброшенных зданий. А ведь их хозяевам просто когда-то не хватило денег на аренду. Остаются только дешёвые кафе и дорогие магазины одежды, буквально надвигающиеся друг на друга из-за того, что уже некуда достраивать. Вот отсюда и берутся огромные торговые центры на девять этажей. И пусть город является одним из центров индустрии развлечений вроде кино, литературы, музыки, компьютерных игр, театра, но это только одна его сторона. Другая сторона, точно так же, как и у любого другого города ― разбитые улицы окраин, районы, в которых тебя с лёгкостью могут лишить жизни за двадцать долларов на небольшую дозу кокаина, семьи, живущие в трейлерах, купленных ещё в начале двухтысячных, и куда же без кричащих попрошаек в центре города. Местами разбитые подземки и побитые жизнью люди, работающие в офисах с восьми до девяти ради того, чтобы только снимать квартиру и хоть что-нибудь есть. Вот это та часть, таящаяся в тени популярности среди туристов, не посещающих ничего, кроме Аллеи славы и музея Мадам Тюссо. Всё не настолько яркое, как кажется сначала, да? Тайлер отходит от окна, садится на пол и начинает рассматривать все бумажки, которые получил только за эти три дня. Так всегда: не успевает он приехать домой, как его начинают вызванивать люди, работающие в почтовых офисах. Это не обыкновенное почтовое отделение, а место, куда приходит всё от писем и посылок фанатов до приглашений на церемонию вручения премий вроде Grammy. Даже в очках он неотчётливо видит буквы, поэтому просит Кори прочитать некоторые письма, которые разобрать он не может. ― Тут пару счетов, а ещё приглашение на Summer At The City. ― Со счетами разберусь потом, а что там на той конвенции? ― Десятого июня всё вообще должно случиться. Хотят отделить тебе и двум ютуберам площадку для ответов на вопросы в разряде ЛГБТ-сообщества. Ты что-то вроде звезды-гея, знаешь же, да? ― саркастично смеётся Кори, подбивая отвлечённого Тайлера в бок. ― Чего такой задумчивый? ― Да так, мелочи, ― парень пожал плечами. Тайлер на самом-то деле и не думал ни о чём. Просто в очередной раз у него появлялись пятна перед глазами, как бывает от смены освещения. Только в этот раз свет не менялся, а эти пятна перед глазами отвлекали его. Окли закашлялся, взглянул на Кори и подумал, что пора бы заполнить эту неловкую и прожигающую дыры в сознании тишину. ― Я как раз свободен тогда. Только почему эти люди не пишут на электронную почту? ― Ну, твоя почта известна слишком большому кругу знакомых и незнакомцев. Думаешь, ты бы увидел, если бы тебе написали туда? Не смеши, ― Кори кидает конверт и лист на стол. ― Твоя правда. ― Там есть мобильный, чтобы уточнить все вопросы организации и спонсирования. Его-то сам запишешь? ― саркастично говорит друг, кладя руку Тайлеру на плечо. ― А то, эм, со зрением у тебя вообще дерьмо какое-то, чувак. Тебе нужно поменять очки. ― Мне нужно прекращать сутками проводить время с телефоном. Так недалеко жизнь всю проебать. Тайлер поднимается на ноги и, немного постояв, закатил глаза. Когда говорят, что популярные люди рано или поздно начинают терять контакт со своей аудиторией, никто и не знает, что многие «звёзды» теряются в панических атаках и уже заебавших календарях, забитых всякими событиями. И им периодически тоже надоедает всё. Они точно такие же люди с точно такими же потребностями, просто из-за какой-то невидимой «галочки», поставленной возле графы «знает каждый, кому не лень», приходится сходить с ума. Окли иногда задумывался, что ему легче будет уехать в какие-то ебеня мира, спрятаться в съёмной квартире в Нидерландах и отключить все способы коммуникации. Оставить только возможность каждый день бегать за стереотипными продуктами этой страны в магазин с чересчур большим количеством неоновых вывесок. А вечером наоборот, вместо тривиального пива опрокинуть два бокала вина и уйти читать какие-то запыленные книги или ежедневные газеты. Но эта идея постоянно терялась где-то в ворохе мыслей, стиралась в пыль, а потом пропадала вовсе после какого-то радостного события. Тайлер умеет радоваться каждой мелочи и любит радовать других, поэтому всё ещё и остаётся на плаву. Не сбежал, не пропал и не решил утонуть в обыденности, даже не пытается уйти от какого-то вечера или концерта, который ему нужно посетить (он почти никогда не отказывался от всех встреч, даже проявлял инициативу по возможности), хоть иногда хочется. Парень наоборот пытается сделать всё, что в его силах и выжать из каждой ситуации по максимуму радостного, потому что понимал, что это важно для многих и для него в том числе. Да и перспектива быть затянутым в рабочие будни с восьми до семи где-нибудь в офисе не было чем-то «его». У него есть океан, зачем ему какая-то маленькая лужица или болото? ― Подожди, тут ещё есть письма, ― пробормотал Кори себе под нос. ― Я воду хочу себе налить, не читай. Даже не услышав ответа, Окли ушёл (нет, буквально помчался) на кухню. Просто взял бутылку воды, не позаботившись даже о стакане (можно ведь пить из горла, да?), ушёл обратно, чтобы выслушать ещё немного милых слов от подписчиков. Всё-таки, самолюбие у него где-то в душе есть. А всегда ли это плохо? По крайней мере, Тайлер всегда любил знать, что кому-то он нравится. Тайлер в очередной раз задумался о пятнах перед глазами. Какие-то они были… Не такие. Обычно, они ярких цветов вроде фиолетового или зелёного. Сейчас же были тусклыми. Хоть он и привык к таким… вещам, но это что-то новенькое. ― Ты вообще в порядке? ― Кори посмотрел на Тайлера и получил лёгкий подзатыльник, после чего Окли вальяжно упал на диван и положил голову Кулу на колени, будто те ― его подушка. Ему было похер на возмущения, он просто улыбнулся и посмотрел на своего друга, заставив его вздохнуть, но смириться. Если Окли что-то захочет, то он, блядь, это получит. ― Чёрт возьми, да, я просто не робот, а человек. Умею думать о чём-то. Лучше почитай мне письма. ― Ладно. Габриэлла и Мари говорят, что восхищены тобой и желают тебе самого лучшего. Рассказывают, что познакомились они из-за твоего видео, и что ты помог справиться им с многими страхами. Окли снял очки и закрыл глаза. Нет, это на самом деле до пиздеца мило, когда фанаты пишут такое, но стало, что ли, слишком банально для него? В любом случае, он не тот, кто будет жаловаться на что-то, если даже и это «что-то» произойдёт. Если и жаловаться, то только с иронией. Жизнь иронична, его ― тем более. Вечно шутит над ним жестокие шутки, а потом вероятно смеётся со своими подругами в углу комнаты. Кори сейчас был скорее шумом на заднем плане, не позволял Тайлеру заснуть, но в то же время помогал шестерёнкам в голове парня крутиться быстрее. ― Эмили пишет, что твои видео помогли ей вылечиться от депрессии… Ты вообще меня слушаешь? ― Ага, ― совсем отвлечённо отвечает Окли. ― Я слушаю и молчу, есть какие-то проблемы? ― Нет. ― Продолжай читать тогда, ― раздражённо выплёвывает слова, не соизволив даже глаза раскрыть, но всем существом показывая своё недовольство. А ведь как-то Кори умеет его присмирить, успокоить и… Вытерпеть? Кажется, что любой поступок Окли несёт за собой такой пиздец, что только то и хочется, что сбежать от него, чтобы потом не становиться вместе с ним эпицентром какой-то бури. Но нет же, он каждый раз попадает в ту гущу событий, каждый раз он бьёт кому-то морду с ним, постоянно обрабатывает ему синяки и царапины, заставляет выпить мятный чай или имбирный латте, чтобы Тайлер прекратил буквально дымиться от злости. И, чёрт, они вечно выходят из всех проблем. Это ли не называть дружбой, которая проходит через огонь и всемирный, блядь, потоп? И Кори продолжает. Он часто слушает Тайлера, когда тот просит что-то ― этот раз никак не исключение, поэтому комната снова погружается в приятную, не давящую тишину, разбивающуюся монотонным и уставшим, даже немного заебавшимся голосом Кула. Снова Тайлер немного отвлекается и находится в подобии спокойствия. Он и был таким, пока ему в голову не пришло раскрыть глаза и пока не увидел в уголке глаза какой-то тёмный силуэт в коридоре. Просто стоит возле курток, копается в карманах, но вызывает тупое выражение лица у Тайлера, нервный прикус нижней губы, поднятую бровь и удивление. Неужели не закрыл дверь? Или можно просто сослаться на темноту в коридоре, из-за чего пальто, висящее где-то на вешалке, кажется каким-то человеком. Нет, эта идея определённо была глупая. Пальто не будет казаться силуэтом человека, который действительно чем-то отделяется от картинки самой комнаты. А то, что там стоит, чем бы то ни было, на самом деле навязчивое. Ещё бы, кто будет несколько минут стоять и рыться по курткам и пальто. Это действительно вызывает полнейшее охуевание. ― Ты закрыл дверь? ― Да?.. ― неуверенно пробубнил под нос Кори. ― Сиди здесь, я проверю. Тайлер снова подрывается с места, идёт в тёмный коридор (нет, тут конечно всё может привидеться, свет выключен, а ни единого окна в этом месте не было, но это уже слишком). Чем ближе Тайлер подходит, тем ближе силуэт кажется, только всё равно не такой уж и резкий. Темнота кажется уже далеко не дружелюбной, а то, что присутствует заставляет почувствовать какой-то сковывающий ужас. Не то чтобы Окли был боягузом, но ситуацию нельзя назвать обыденной. Теперь страх усиливается в разы, лёгкие прекращают нормально подавать воздух, но всё-таки какое-то непонятное любопытство рассеивается где-то в голове. И понимает же, что это бред. Нет здесь никого, да? Протягивает руку ― натыкается на холодный воздух и кашемировое тёплое пальто. Ладонь сразу же сжимается в кулак, ещё раз просекает воздух, парень продолжает тупо смотреть на происходящее и терять свой рассудок. Голова начинает кружиться, а ноги буквально хотят унести Тайлера отсюда. Чёртов инстинкт самосохранения, чёртов страх перед новыми и непривычными ситуациями и тревожное чувство где-то внутри. Ему определённо нельзя давать развиваться, иначе засядет в голове навсегда и избавиться от него будет невозможно. Вот такой на самом деле улыбчивый Тайлер, которого привыкли видеть все ― взволнованный и испуганный, как ребёнок, потерявшийся в центре огромного города и видящий больших людей, у которых в голове мир крошечный, размером с грецкий орех, и разные коробки: автобусы, машины, пятидесятиэтажные офисные центры. Дрожь пронизывает изнутри, Тайлер в очередной раз посылает всё нахер в голове, пожимает плечами и уходит. Снова возвращается к дивану, садится уже взволнованным и взвинченным. Где-то в голове поселились настоящие Дьяволы, разжигают костры и создают огроменные пожары в здравом уме этого человека. Тишина становится неловкой и немного мучительной, а Тайлер не может выгнать чувство опасности из своей головы, постоянно оглядывается по сторонам, всё так же продолжает видеть силуэт, тяжело вздыхает и пытается тщательно всё взвесить. «Это не есть нормальным, но и говорить об этом не нужно», ― думает он, прикусывая нижнюю губу до крови. Ещё бы, заставлять кого-либо волноваться из-за этого не хочется. Если закрыть глаза, всего этого не будет. Будет только темнота, пустота, отсутствие понятия времени и возможность подумать обо всём. Не будет ни страхов, не будет опасности. Если представить, что ничего нет, то рано или поздно оно забудется, сотрётся в пыль, да? В любом случае, это не дело первой важности и справиться с этим можно и в одиночку, даже если и говорят, что друзья нужны для того, чтобы помочь справляться со всем. Ничего подобного, друзья нужны, чтобы не сойти с ума, когда сам будешь пытаться выкарабкиваться из дерьма, которое сам и создал. Так думал Тайлер. Слизывает кровь с губы, она снова выступает из маленьких трещинок, Тайлер поднимает одну бровь и всё-таки нарушает это молчание: ― Всё закрыто. ― С чего такое волнение вообще? ― Нет никакого волнения, ― пожимает плечами. ― Просто вспомнил о двери. Дочитывай давай. ― Знаешь, нет, я не буду продолжать читать, потому что сейчас ты очень пугаешь своими внезапными реакциями на что-либо. То ты куда-то уходишь, ссылаясь на внезапно появившуюся жажду, то пялишься в угол комнаты. Если ты считаешь, что я знаю тебя настолько плохо, что этого не заметил, то ты мудак, Мэттью Тайлер Окли, чёртов мудак, с которым я не понимаю почему дружу. То уходишь, говоря о том, что «возможно, дверь не была закрыта, и это меня волнует». ― Кори, всё хорошо. ― Нихуя подобного. Тайлер отстукивает некоторый ритм на своих коленях, осматривает весь дом, снова видит непонятного человека (как это грубо, заходить в чужой дом, копаться в чужих куртках и даже не здороваться!), нервно сглатывает слюну. ― Чего ты хочешь от меня услышать? ― В лучшем случае, правду. В худшем, хотя бы блядский намёк. ― Я реально не знаю, что происходит! И сомневаюсь, что скажу хотя бы частично. ― Отлично. ― Да замечательно, ― саркастично выплёвывает Тайлер, съёживаясь от тревожного чувства, всё ещё не ушедшего из головы. Почему просто нельзя взять и уйти прочь из головы? Почему эмоции разъедают спокойствие похуже какой-то сильной кислоты, выученной на уроках химии в старших классах? Кори нервно отбрасывает какое-то письмо в сторону, злобно смотрит на Тайлера, а тот только молчит. Играется? Или решил вернуться в детство вообще? У него были причины полного игнорирования каких-либо вопросов. В порядке ли он? Нет. Может ли он сказать об этом? Тем более нет. Нет, Тайлер, конечно, долбаёб, но не настолько, чтобы сказать сразу же, что видел какого-то человека и подставить под угрозу спокойствие своего лучшего друга. Какими бы оскорблениями они друг друга не забрасывали на ежедневной основе, работает дружба всё-таки немного не так. ― Заебал, честно, ― смеётся Кори, ―, но знаешь же, что я не отстану, да? ― Это и бесит. ― Тайлер, ― Кул вздыхает, прожигает взглядом своего товарища, пока тот смотрит в другой угол комнаты. ― Ты никогда не был так напуган, а я знаю все ситуации, когда ты таковым являешься. Как бы ты не пытался скрыть от меня что-либо, мы знакомы больше девяти лет, мы прошли через огонь, воду и медные трубы, и ты всё ещё пытаешься что-то от меня скрыть. Ты идиот, Окли, самый настоящий идиот, но тебя куда-то заносит. Окли пожимает плечами ― просто нет ни одного ответа, который бы не противоречил его принципам. ― Ты слишком встревожен в последнее время, тебе нужно отдохнуть и развеяться. ― Знаешь же, что нет никакого времени на это? Недели забиты, я тебе буквально говорю, освобожусь только в лучшем случае через неделю, ― голос становится ровным, абсолютно спокойным и уверенным. ― Бери выходный завтра, мы едем в гей-бар, тебе нужно развлечься. ― Даже и не думай. ― Позвони Коннору заодно, ― вздыхает Кори. ― Это не обсуждается. Выходной берёшь либо ты, либо я звоню куда нужно вместо тебя, что будет похоже на опеку какой-то мамаши. Кул только хихикает. И вообще ничего не понимает. «Вот и хорошо», ― думает Тайлер, продолжая строить ему улыбки. А силуэт продолжает оставаться на одном месте в коридоре, пока Тайлер глядит в уголки глаз ― похоже, этот человек будет там вечность. Какой-то сбой в системе? Нет-нет, не то чтобы Тайлер какой-то робот, но все мы по-своему компьютеры со своими системами, которые, к слову, периодически становятся сломанными. Тайлер теряет самообладание. Тайлер не понимает, что происходит. Тайлер устал (чёрт, как же он устал, как же заебался). И, возможно, скоро он прекратит видеть мир, каким видит его ещё сегодня.

Ночь темна и полна тайн, которые раскрыть невозможно. Чаще всего она помогает мыслить, но не всегда (если быть честным, то с необычайной редкостью) эти мысли не мрачные и помогают жить ― часто наоборот, забирают дыхание. Последний. Ёбаный. Вдох. Все страхи занимают своё место прямо перед тобой именно в это время, поэтому и хочется быстрее заснуть, но никогда не получится как раз из-за того, насколько мысли затмевают сознание и в какой глухой угол заводят. Тьма слишком глубокая, а тишина слишком звенящая, чтобы справиться с этим в одиночку. Именно сейчас, в полностью закрытой комнате, Тайлер чувствует себя в полнейшей опасности, будто кто-то подкрадётся из-за угла, появится из ниоткуда, заставит попрощаться с жизнью, а потом найдут Окли в собственной спальне в засохшей луже крови и с лежащим рядом ножом, и никто никогда не поймёт, что случилось на самом деле, спишут всё на попытку самоубийства, увенчавшуюся успехом. Никто не поинтересуется проверкой отпечатков пальцев на этом холодном оружии, и никто не посмотрит, где порез был оставлен, посчитают ненужной информацией ― скажут, что умер от потери крови, вот и всё. Эту тему загладят, а смерть забудется через пару лет, никто даже не удивится, что человек совершил такой поступок, ведь так? Уязвимость. Ещё никогда не чувствовал он себя таким слабым, а сил сейчас будто и не было. Просто какая-то тревога, он скоро успокоится. Он так думает, тешит себя такими мыслями, которые не могут перекрыть и часть этой паники, а в голове всё ещё стоит тот образ. Или стоит перед глазами? Но ведь не может быть такого, здесь никого нет. Нет ведь, да? Спать совсем не хочется, оно и неудивительно. И заснуть не получается, Окли со скоростью света переворачивается с одного бока на другой, пытается лежать некоторое время с закрытыми глазами, считать баранов, но успокоиться, конечно, не получается. И он не замечает, как быстро руки начинают трястись. Он не замечает, насколько испуган на самом деле. ― Я всего лишь устал, ― недовольно стонет, в очередной раз увидев силуэт. Он всё чётче, а окружающее ― всё хуже. Может, Кори был прав с тем, что ему нужно отдохнуть, может, зрение действительно испортилось и нужно купить новые очки, не удивит Тайлера ничего. Тайлер одним движением руки нажимает на кнопку лампы, которая погружает комнату в не такой страшный полумрак, ― углы кажутся всё такими же размытыми, ничего не меняется. Силуэт просто есть, не перемещается, совсем не меняется. Черты лица едва заметны, а он просто стоит прямо, не улыбаясь, ничего. Глаза его не подрагивают, даже разобрать их цвет сложно. Можно разобрать бледность кожи этого человека, можно разобрать цвет его одежды, на лице просто спокойствие и умиротворённость. Его. Точно. Нет. И быть не могло. ― Блядь, я когда-то засну нормально? ― вопрос остаётся в воздухе и затем будто разбивается. Глаза закрываются. И открываются. Закрываются вновь. Ничего не помогает. Тайлер психует, когда повторяет эти действия раз десять, быстро надевает очки (поебать, что они перекошены к чертям), хватает телефон и включает первую попавшуюся радиоволну. Что-то незнакомое, неизвестное, какой-то шум из-за плохой связи с радио. Глаза закрываются. Но заснуть не получается. Бессонница медленно протягивает свою холодную руку, а Тайлер хватается за неё, как за неизбежное.

***

День не задался с самого его начала. Проспав всего два часа, Тайлер услышал навязчивые и очень долгие попытки дозвониться до него, со всей учтивостью ответил Кори о том, насколько он заебал, но ему пришлось прекратить выёбываться. Кул не успокоился бы, а сказать ему: «Я буду отсыпаться целый день и следующую ночь из-за того, что тот человек продолжает мне казаться» ― идея тупая даже для него, несмотря на то, что идеи вроде прокрасться в гримёрку к какой-то знаменитости, когда они с Кори ведущие ― его рук дело. Почти до вечера Кори просто доставал Тайлера разговорами о том, как классно бы затусить, пока Тайлер вливал в себя литрами кофе и пытался заставить себя поесть хоть немного (алкоголь на голодный желудок ― что-то, что закончится весьма плачевно), но это похоже больше не на попытки поесть, а на несчастное ковыряние вилкой в салате. В итоге где-то к шести часам это всё надоедает, салат отправляется в холодильник до лучших времён (возможно, Окли доест завтра, а может блюдо покроется слоем плесени и попадёт в мусорку, кто знает?), а Тайлер направляется собираться. Если привести порядок на голове и умыться получается быстро, то одеться ― дело невъебенно трудное. Кори сидит, обнимая подушку и снова заёбанно смотрит на Тайлера взглядом, когда-то названным Тайлером самой страшной вещью в жизни, которую вообще можно узреть перед собой. Кори не виноват в том, что Тайлер зевает каждые две секунды и не может сообразить, что надеть. Тем более Кори не виноват в том, что Тайлера вообще настолько волнует его внешний вид. Нет, конечно, попытки кого-то закадрить должны сопровождаться приятным одеколоном и опрятно выглядящей одеждой, но у всего свои меры, особенно тогда, когда уже через час проведённый в гей-баре, одежда будет мятой, а запах одеколона будет смешанный с запахами одеколонов парней, с которыми Тайлер соизволит себе потанцевать (особенностью являлись те парни, с которым он танцевал под какую-то музыку, заставляющую не только дышать друг другу в лицо, а позволять рукам бессовестно исследовать тело). Поэтому парень шипит, увидев какой-то дорогущий дизайнерский костюм, показывая своим видом, что Тайлеру бы стоило надеть любые свои джинсы и одну из своих футболок, и этого ему хватит. Кори вовсе не удивляется его распущенному поведению в клубах, он знает обо всех этих мелочах: когда Тайлер набухается, он как развязная шлюха, пытающаяся поговорить со всеми, а потом ещё и желающая кого-то выебать, а на запреты со стороны становится не то, что плевать, а он готов врезать в рожу и потом залить все царапины самым дорогим виски. Поэтому у них есть такая негласная договорённость, ходить в клубы вместе, чтобы Кори хоть немного мог контролировать это, заставлять его трезветь или ограничивать в алкоголе, а потом сесть с ним на такси и отвезти домой. Кори не пьёт столько же, сколько и Тайлер, позволяет кому-то с собой танцевать редко и остаётся под утро трезвым, поэтому это единственный человек, способный хоть как-то его усмирить, а потом как заботливая мамочка подносить ему тазик, чтобы его организм избавился от лишнего алкоголя, побольше воды и таблеток от головной боли. Только вот у Тайлера совсем не такое настроение, что он готов трахнуть любого парня, а вот выпить он был бы рад. Может, получится заглушить мысли и опуститься во все тяжкие, немного расслабиться? Он не знает, но надеется, всё ещё перебирая вещи. ― Может, это? ― выпаливает он, вытягивая очередную шмотку из комода, а потом в очередной раз смотрит на неё (слишком яркая, хули она вообще тут есть?). ― Нет, дерьмовая идея, ей место на свалке. ― Ей место на свалке было ещё тогда, когда тебя бросил тот парень, что подарил тебе её. ― Ох, чёрт, ты можешь не напоминать? Я уже и забыл Джима, ― хмыкает Тайлер, хватая очередную футболку. ― Тот тип был весьма… Эксцентричным, чтобы не назвать его неприятным. Тайлер выныривает из-за дверцы шкафа, с лицом аки «я сейчас тебя тресну, если ты не заткнёшь свой рот». Кори понимает, но не затыкается. ― Он всегда меня раздражал. ― Ты не моя мамаша, чтобы устраивать мне выговоры за моих партнёров. Да, соглашусь, он был отвратительным человеком, но любовник из него был вполне себе неплохой. ― Не смей мне говорить о ваших сексуальных экспериментах с его вылизыванием твоих пяток. ― Не высмеивай его фут-фетиш! ― смеётся Тайлер. ― Но с ним покончено. ― И я рад. Я говорил тебе, что он ублюдок, ― закатывает глаза Кори, немного разминаясь в кресле. ― Я тебе не мама, да, но я всё ещё остаюсь твоим лучшим другом, как бы ты этого ни хотел. ― Заткнись, ты отличный друг. Тайлер продолжает копаться, его самого заёбывает это, а это ведь только подбор чёртовых тряпок, а то, сколько займёт на то, чтобы добраться в тот клуб, успев подобрать с собой мистера Франту ― это вообще полный ужас, о котором в приличном обществе не говорят. ― Вот я не понимаю, нахуя ты столько времени на это тратишь. Всё равно ты эту херь сбросишь где-то на третьем часу нашего пребывания там, решив посетить один из туалетов с каким-то случайным незнакомцем. ― Ты меня оскорбляешь этим! ― Тайлер, у тебя недотрах, по тебе это видно. Буквально на лбу написаны просьбы о том, чтобы тебя кто-то выебал. И я не удивлюсь, если это случится. ― Я тебя ненавижу. ― За что? ― Слишком хорошо меня знаешь. ― Может быть, ― Кул недовольно стонет, когда видит кучу вешалок и кучу футболок и рубашек разных сортов, цветные джинсы и брюки на полу, пока его друг всё так же копается в комоде (у него там что, ёбаная Нарния, откуда столько вещей?). ― Надень первую попавшуюся рубашку и чёрные джинсы, ты достал. ― Ладно. ― Это так просто делается? ― В смысле? ― Я сижу три часа, жду пока ты разгребёшься, а ты соглашаешься с фразой моей так просто? Ну ты и блядь, Тайлер Окли. Собирайся, я жду тебя в машине. Кори торопливо покинул комнату, наигрывая сущую заёбанность и говоря о том, что Франта ждёт, когда за ним заедут. Тайлер только довольно улыбается, оставшись наедине с собой, будто только и рад, что снова мог кого-то заебать всего лишь своим существованием. Победная, мать его, улыбка не спадает с лица. Окли оборачивается, чтобы запихнуть эти горы вещей обратно в комод в хаотичном порядке (нет времени складывать всё, как в Букингемском дворце), а потом в очередной раз охуевает. ― Да сколько можно? ― паренёк сидит на диванчике, смотрит всё так же прямо, всё так же спокойно и всё так же неподвижно. Статуя какая-то что ли? Тайлер трёт очки ― он всё ещё здесь, трёт ещё раз ― всё ещё не исчезает. А картинка вокруг действительно становится всё размытее. Почему тогда именно образ видно хорошо? Почему вообще этот образ? Совершенно незнакомый человек, совершенно непонятно как уже второй день появляется у него дома, когда зрение начинает скатываться к хуям сильнее ― отлично вообще. ― Это не может быть настоящим. Этого нет, а я просто должен расслабиться. Быстро натягивает на себя джинсы и рубашку, быстро хватает телефон и в страхе покидает комнату, пытаясь миновать углов, которые и так не видит. Ему всего лишь нужно расслабиться.

***

Самый шумный и дорогой клуб в городе, никаких изысков вроде вип-комнат, просто весело проходят мимо фейс-контроля, заходят в это громадное здание, биты музыки из которого чувствуются на асфальте за десяток метров до этого места. Даже на улице огромные толпы людей, уже начинающие шататься тела (чёрт, а ведь ночь только начинается, сейчас только десять вечера), целующиеся парни, не способные сказать ничего большего, чем «я хочу тебя, малыш», представить, что происходит в самом клубе страшно. Стоит пройти два метра, как шум здесь пробирает буквально до крови, въедается куда-то в молекулы и даёт прилив адреналина, заставляя Тайлера вспомнить о том, что это на самом деле его место, где он с лёгкостью развеется. ― Фу, здесь всё так же отвратительно. Все те же самые парочки, сосущиеся на любом углу. ― У-у-у, Франни, а не напомнить ли мне тебя с каким-то пареньком… Эм, его звали Стивен, да, дорогуша? ― подкалывает Коннора Тайлер, получая от того презрительный взгляд. ― Мы не говорим о нём. ― Ладно! Давайте веселиться, чёрт возьми. Тайлер всегда был ебаным тусовщиком, чем иногда раздражал и Коннора, и Кори, но это было то время, когда ребята были готовы смириться с его ебанутой натурой и позволить ему танцевать с первыми встречными и позволять им угощать его напитками из виски. И он был тем человеком, который знал это место лучше, чем свои десять пальцев на руках. И, кто бы сомневался, он первый подошел к стойке, первый намучился с подъемом на невъебенно высокие стулья (неужели нельзя купить стулья чуть пониже для точно таких же почти людей-полторашек, а не эту херню для моделей?). Раздраженно шипит, слыша смех и колкие фразы своих друзей. ― Да вы заебали, у меня нормальный рост, это вы высокие. ― Наш ребенок обиделся, ― бормочет Кори и треплет его по волосам. Тайлер убирает его руку быстро и резко, она остается в воздухе на несколько секунд, пока до Кула не доходит, что ее можно бы и убрать куда-то, например, далеко в карман. ― Ваш ребенок зарядит вам в морду, если не заткнетесь, ― Тайлер разворачивается к миловидному бармену, который пока что протирал бокалы и рюмки: ― Три Манхэттена, пожалуйста. Веселье только начинается. Первый шот отдает приятной горечью, от которой Окли уже давно отвык, Коннор кривится, как мелкий ребенок, а Кори просто спокойно смотрит на этот концерт, как действительно самый взрослый и трезвый человек здесь. Ну, самым трезвым он и останется. Окли с алкоголем просто дохера перебарщивает, а Коннор пить совершенно не умеет, умудряется мешать то, что мешать нельзя, и его выносит с третьего шота, а нести на руках домой его нужно уже с шота эдак восьмого. За первым шотом идет второй, за вторым ― третий, и так до того момента, пока Тайлер не вызвался на танцпол. ― Я хочу танцевать. ― Пиздуй, ― Кори пожимает плечами. ― Королева не будет танцевать без своих друзей. ― Одному твоему другу уже очень весело и за ним нужно присмотреть, пока он во что-то не ввязался. Блядь, да шуруй ты уже, ― Кул оттолкнул Тайлера, который дышал ему в лицо. ― Иди пососись с кем-то, поприкасайся к кому-то и потрахайся в кабинке туалета, делай что хочешь, я здесь сижу. Главное, блядь, не забудь предохраняться. ― Ну спасибо, ― пожимает плечами Окли, опрокинув еще один шот (как же они заебали бармена, который уже видя то, что Окли пьет свой коктейль наливает ему следующий). Тайлер еще не в такой стадии опьянения, что не связывает слова. Наоборот, ходить и говорить, кажется, стало легче, а кровь будто течет по венам быстрее. Тепло разлилось где-то внутри, стало как-то спокойнее, но хочется каких-то эмоций, чего-то охеренного. На весь мир стало похуй, нет, вы посмотрите на него ― он королевской походкой идет в центр танцпола, считает себя королевой, не видя никого и поддается ритму музыки. Он просто отпускает себя и может заебывать кого угодно еще в два раза быстрее чем обычно. Движения слишком резкие, как и музыка, которая слишком оглушает (что-то вроде музыки чёртового Келвина Харриса и прочих диджеев: сначала кажется отвратной, а потом привыкаешь и слушаешь, как свою любимую). Лицо в мгновение краснеет то ли от выпитого алкоголя, то ли из-за того, что становится слишком жарко. Тайлер не знает, Тайлера это совершенно не ебёт. Он и продолжает себе плясать под музыку, немного успокаиваясь и приходя ещё за одним шотом к бармену, начиная уже ему подмигивать и строить улыбки. Таких людей за одну ночь у него десятки, поэтому он просто спокойно принимает заказ, даёт очередной Манхэттен Тайлеру, не прерывая зрительный контакт. Тайлер пьёт залпом и снова растворяется среди однотонной инертной массы, ищущая какой-то разрядки и выполнения обыкновенных человеческих нужд (расслабиться, отдохнуть, получить прилив адреналина, а позже отсыпаться в единственный выходной); кто-то ищет успокоения здесь, кто-то пытается забыться и выбить из головы тяжёлое расставание с мудаком ― так или иначе, выполняется это за счёт алкоголя, либо танцев с незнакомцами, за счёт секса без обязательств и только. Ничего большего от нахождения здесь в одиночку почти никто и не ожидает. Немногие просто слишком юны и считают, что познакомившись здесь с кем-то, их ждёт светлое, блядь, будущее с задним двориком, двухэтажным домом и собакой. Ничего хорошего из таких отношений не получается: либо расставание через месяц, либо череда измен с точно такими же парнями из клубов. «Плавали, знаем», ― проносится в голове Тайлера. В любом случае, у каждого здесь своя история и свои обстоятельства. Кто-то приходит поныть бармену, а кто-то просто открывает для себя что-то новая ― таковы уж эти бары. Музыка начинает играть снова ещё до того, как все начинают возмущаться. Тайлер снова на танцполе, снова освобождает себя из оков и позволяет себе всё, чего только хотел так давно: расслабиться, прекратить чувствовать что-либо, не находиться под влиянием тонн бумажек и интервью, не сидеть в гримёрках по несколько часов (серьёзно, быть собой приятнее, чем могло казаться при первых десятках посещений личных гримёрок на огромных шоу: никто не норовит «подправить» твоё лицо, убрать оттуда синяки под глазами или скрыть неровности кожи), начинать жить. Кто-то успевает прикоснуться к плечу Тайлера, Окли даже не реагирует, только коротко ухмыляется и продолжает танцевать, воспринимая это как попытку флиртовать. ― Парень, позволишь потанцевать с тобой? ― голос уж больно знаком, поэтому Тайлер поворачивается, а улыбка спадает с лица. ― Привет, Джим, ―, а голос резко утихает. ― Что тебя занесло сюда? ― Тайлер? Прости, ― парень пытается схватить Окли за руку, тот руку отбивает, смотрит с презрением, стоит спокойно и молчит. Джим даже не планировал уходить, пытался положить руку Тайлеру на шею. Реакция того стала намного быстрее, его сознание было не затуманено дымкой алкоголя (что само по себе странно, возможно, ему нужно больше виски?..), сердце начало стучать с невъебенной скоростью, а голова ― раскалываться на две части. ― Я не держу на тебя обид, я просто рад, что ты раньше исчез из моей жизни, потому что стоило бы мне прожить с тобой ещё месяц, я бы был разбит. Ты отравлял мне моё существование, блядь, но этого не было уже давно, и я спокойно жил до того, как ты не начал портить мне моё веселье здесь. ― Мы могли бы начать всё сначала. ― Позволь оборвать тебя на полуслове. Нет, мы не можем. ― Зря ты так. ― А что ты сделаешь? Подошлёшь своих дружков, чтобы они избили меня, а потом заставили отсосать тебе где-то в ебенях города? Глаза Тайлера начали сиять нездоровыми огоньками. ― Наши отношения были адом для меня. ― А я любил тебя. ― Любви не существует, а если бы и существовала или если брать «любовью» то, что пара друг другу сопли подтирает и завтраки в постель несёт, то ты точно не подходишь под это описание. ― Позволь тебя поцеловать, не будь ублюдком. ― Тут полтанцпола таких же, как и я, иди потанцуй с ними, пока я не набил тебе морду. ― Ты не сможешь. Джим довольно улыбается, поправляет свою серьгу в ухе и встряхивает руки с звенящими браслетами. Стоило ему собраться сказать что-то, как Тайлер ебанул ему звонкую пощечину, стоя с довольным лицом. ― Ты ёбнутый! ― Будто ты не знал, ― засмеялся Окли, наслаждаясь видом пробитой (или прокушенной в тот момент) губой Джима, из которой струйкой течёт алая кровь, создавая какую-то невероятную картину ― покруче пейзажей будет, а если бы какой-то художник эпохи Ренессанса додумался нарисовать красные реки из крови, тот бы определённо был в списке его любимчиков. ― Я не обижаюсь на тебя, я не злился даже, и честно, тебе лучше уйти, пока я не разозлился слишком сильно. ― Я не уйду. ― Отлично, ты снова продолжаешь портить мне жизнь. ― Наслаждаюсь тем, что порчу существование ёбаному психу. Тебе бы психиатра посетить. Вот это Тайлера разозлило. ― А тебе бы пойти нахуй. ― Как дружелюбно. ― Да я само дружелюбие, добро и спокойствие вместе взятые, ― пользуется дезориентацией Джима в пространстве, бьёт коленом в живот, заставляя согнуться пополам и стонать. ― Наслаждайся адом, какой терпел я, пока мы встречались. Когда парень упал на пол, толпа всё-таки заметила что-то неправильное. Кто-то посмотрел, а потом принялся за танцы, кто-то закричал об этом, привлекая внимание всех, а кто-то просто подбадривающе орал: «Драка! Драка!». Даже Кори был привлечён такими бурными криками, посмотрел и едва сдержал злость. Кинув взгляд на Франту, положившего голову на стойку и заснувшего, Кори вздохнул и кинул ещё один не одобряющий взгляд на людей. ― Опять он попадает в приключения. И встал со стула, начиная бежать в толпу. ― Пропустите, я хочу разобраться, что тут происходит, ― пытаясь пробиться бормотал он. И тут Кори в центре всех событий. Джим оттягивает Тайлера за волосы, Тайлер царапает ему лицо с оскорблениями и руганью. Кул рискует подойти к нему, схватить его за руки и поставить на ноги: ― Блядь, ты что творишь? ― Джим ― мудак, и он этого заслуживает. ― Я не отрицаю, но ты здесь, чтобы отдохнуть и расслабиться, а не бить морду бывшему, Тайлер. Сука, да оставь ты его в покое наконец! ― кричит он Джиму, тянущемуся за разозлённым парнем. Лицо Окли горит, а из него будто сыплются искры. ― Тайлер, идём. ― Ладно. ― Тебе нужно ещё выпить, и мы скоро уйдём. ― Я не буду оставаться дома один. ― Ты и не останешься, дубина. Кори толкает Тайлера в плечо, тот невольно подчиняется, уходит с Кулом к барной стойке. Коннор мирно дремлет, даже немного посапывает. Только вот Окли слишком громко прыгает на стул, Франта вздрагивает от этого грохота (да что Франта, бедный бармен поднимает взгляд, чуть не уронив ёбаный бокал… Серьёзно, он целую ночь их протирать будет?). ― Что происходит? ― бормочет он. ― Ничего, спи, Франни, ― всё ещё со злостью говорит Тайлер, поворачиваясь к бармену: ― Просто ёбни виски со льдом. Тот кивает и резко открывает бутылку какого-то отбитого Jack Daniels, наливает Тайлеру в стакан и кладёт туда два кубика льда. Толкает стакан к тому с таким мастерством, что не пролилось ни капли. Окли просто хлебает залпом, Кори аж хуеет. ― Не до такой же степени. ― Да похер, ― пожимает плечами и кивает бармену, а потом поворачивается лицом в зал. Танцевать не хочется, ничего не хочется. Хочется набухаться и отрубиться в такси где-то за углом. И взять реванш у Джима. Ещё один стакан. Как его ещё не разнесло? После очередного стакана, Тайлер протирает глаза, сняв очки. То ли глюки от бухла, то ли это всерьёз происходит. Да сколько можно? Почему нельзя даже отдохнуть нормально? Даже тут этот силуэт. Да что за уебан так бесцеремонно портит его единственный выходной? Тайлер берёт куртку и просто в ярости выходит на улицу. Нет страха, ничего. Сейчас это всё затмевает алкоголь. Но это успело заебать, не успев начаться. Почему никогда не может быть нормально всё? Почему всё идёт наперекосяк? Почему есть возможность только упасть с обрыва, будто его туда и загоняют. Да хер его знает. Просто такова, блядь, жизнь. Ночь холодная, Тайлер закуривает очередную сигарету, затягивается. Руки трясутся, сигареты помогают немного облегчить эту злость, или алкоголь наконец действует. Садится на ближайшую скамейку, наконец докуривает, кидает её на асфальт и раздавливает ботинком ― похер, что это неправильно, людям платят за то, что они сметают окурки. Даже докурив, он не уходит. Слишком уж душно и противно стало внутри, а тут есть возможность уйти куда угодно, небо ― единственное, что есть над головой. Только долго наслаждение одиночеством не длится. На улицу выходит Кори, вместе с Коннором на спине. ― Что за любовные, блядь, игры? ― смеётся Тайлер и слышит свой хриплый голос. ― Я заказал нам такси. Мы едем к тебе. Найдёшь, куда уложить Франту? ― Ляжет в ванной. ― Нет, не лягу, ― возмущается Коннор. ― Конечно, не там, я шучу. Но кажется, Франта даже не услышал: вырубился, успев только возмутиться. Кори посадил Франту на скамейку, пока такси не подъехало. Сам сел с сигаретой во рту, Тайлер подкурил ему, тоже достав ещё одну сигарету. Пусть дым и отравляет лёгкие, он расслабляет его на некоторое время. Да и в любом случае, он вправе сам решать (да, мама ещё не знает, он не курит при ней, а все вещи выстирывает по несколько раз, но даже если бы она узнала, это не меняло бы буквально ничего). Сделав затяжку, Кори спросил: ― А хули ты свалил-то? ― Здесь жарко и противно. ― А раньше ты любил это место. ― Времена, блядь, меняются, теперь это место для меня просто, чтобы побухать, ― делает одну затяжку Тайлер. ― Да и мы не дети и понимаем, что счастья в подобного рода заведениях мы не найдём и ничего надежного из этого не выйдет. Трахаться без обязательств ― да, набухаться ― да, немного расслабиться ― возможно. Но ничего большего. ― А ты прав. Кори смеётся, Тайлер вопросительно смотрит. ― С чего это тебя на философию такую потянуло? Может, потому что ты бухой? ― Может, потому что я заебался. Хуй его знает. ― А может одновременно? Сигаретный дым растворяется в воздухе сразу же, а внутри становится как-то тепло и спокойно. То ли действительно так влияет никотин, то ли алкоголь полностью подействовал. На всё стало похер. ― Возможно. Из-за того, как темно на улице, заметны только небольшие оранжевые огоньки на сигарете. Тайлер сам горит, только не подобно сигарете. Горит медленно, мучительно, синим пламенем, а не дружелюбным огоньком. Кто-то хочет сплясать танец на его костях. Хуй там, не дождётся. Теперь они сидят в тишине. Тайлер просто смотрит на дорогу, спокойно курит, ему фиолетово и на Джима, и на всё. Автомобиль медленно подъезжает к клубу, поэтому Тайлер безразличным тоном твердит: ― Такси подъехало. Почти синхронно докуривают, кидают сигареты куда-то в ебеня, хватают Коннора под плечи и медленно плетутся к машине. Ловят на себе уничижительный взгляд водителя, мигом этот взгляд переходит на заведение. Очередной гомофоб. Да похер, не впервой. Молча заталкиваются в салон машины, Тайлер протягивает водителю помятую купюру из какого-то непонятного кармана куртки, и тот отворачивается и наконец начинает ехать. Кори не говорит, Тайлер даже и не хотел бы проронить и ёбаного слова, поэтому сидит, отвернувшись к окну и огням ночного Лос-Анджелеса. Все перед глазами снова размывается, снова появляется тот силуэт. Почему именно этот парень? Тревоги почему-то нет, просто полный похуизм. Принимает неизбежное. Человек стоит, не двигаясь, но и не пропадая, не видно ничего, кроме него. Как же заебал. Если это шутки, то хуёвые. Привет, дружище, если что-то нужно, то нахера ты стоишь и ждёшь, когда можно сказать сразу? Почему у него не может быть все так, как у обычного человека? Какой-то бульдог в небольшом домике и сраная яичница на завтрак, нет, блядь, нужно закручивать все так. Жизнь просто медленно идёт по пизде. Пора принять это и позволить себе упасть. Но нет, Тайлер не будет капитулировать прежде времени. Пока не заебёт всех, пока не заебёт самого себя, он будет здесь, а потом с лёгкостью покинет это никому не нужное место. Но пока что нужно повыёбываться.

***

Коннор спит где-то в гостиной, если вообще не в отключке, Кори медленно вырубается на диване в комнате Тайлера, а Окли сон ни в один глаз не идет. Ночная тишина буквально звенит, а лунный, белый и холодный свет, разбивающийся о занавески позволяет увидеть все в приглушенных тонах. Как-то очаровывающе-пугающе. Бессонница снова будто становится его другом на некоторое время, холодными руками гладит его по плечам, голове. Напрягает и становится морозно. Но хочется подчиниться. Просто. Всё. Надоело. Даже увидеть силуэт хотелось уже поскорее, а потом начать разбираться, откуда это и почему. Кажется безумием, но кто знает, может, Тайлер самый настоящий безумец. Кажется, он медленно принимает этот яд, подписывает согласие долгой смерти. Кажется, бессонница станет его вечной приятельницей, а кофе ― спасателем. Страх вечной, но такой ожидаемой эмоцией, ведь лучше это, чем чувствовать безразличие. Хуже безразличия нет ничего. Именно оно и вынуждает искать утешение в наркотиках, алкоголе, в чем-то, что медленно разрушает, полностью убивает организм и личность, но просто на некоторое время позволяет чувствовать. Хотя бы что-то. Насколько быстро можно скатиться с высоты куда-то далеко вниз? Проверять не хочется, но Вселенная слышать этого не будет. Точнее, Вселенная никогда и ничего не услышит, даже если бы и могла: ей просто нет дела до нас.