Армюр

      Проснулся, потянулся и лежит, прищурив глаза.       Так проходит едва ли не вся жизнь Мау.       Только что ему снился потрясающий сон о рае, полном шуршащих пакетов и шкурок от картофеля, а теперь он проснулся. Кажется, там, в его раю, где с неба сыпался корм, был даже пёс. Но этот пёс не мог его достать. Замечательный сон.       Мау спрыгнул с тёплого подоконника, выгнул спину, потянул задней лапой. Да, с тех пор, как он её повредил, выпрыгнув из окна, она иногда болит. Особенно, когда с погодой что-то не так. А сегодня с погодой черти что. Метель, ужасная метель. Жаль, тех, кого она застанет на улице. И Кэша нет. Наверное, его замело на улице. «Жаль, очень жаль, — думает Мау.- Теперь некому будет любить меня. А он ведь так хорошо с этим справлялся».       Кто же будет на его месте? В квартире живёт ещё один парень, но этот мерзкий тип никогда не заменит Кэша. После того, как он меня оскорбительно назвал наглой рыжей мордой, тёплых отношений между нами быть не может. Так думал кот Мау, справляя нужду в домашние тапочки Максимилиана.       Сделав своё грязное дельце, кот важно прошёлся по пустой квартире. Никого нигде нет. Ладно этот глупый паренёк с его мерзким одеколоном, но Кэш! Не то, чтобы Мау был к нему привязан, но ему нравился этот человек. Макс ходил с покусанными и поцарапанными руками, постоянно находил сюрпризы в своей обуви, но с Кэшом дело обстояло иначе. Мау спал у него на животе, потому что знал, что в животе у него какая-то дрянь, от которой, может быть, поможет избавиться его громкое мурлыканье. Кошачье мурлыкание, знаете ли, создаёт особые волны и вибрации. А уж тем более мурлыкание его, самого Мау!       Да, это сейчас он толстый, ухоженный домашний кот, но были времена, когда он был свободным. Глядя на него и в голову не придёт, что он когда-то был вольным бродягой. Но он был. Его лапы прошли тысячи километров, его глаза повидали сотни мест, он попадал в десятки переделок. И всё это привело его сюда, в милую тесную квартирку, из которой ему совсем не хочется уходить. И поэтому, возможно, он так не любит Максимилиана. Он запомнил, как тот сказал Кэшу сгоряча: «Завтра этого пушистого ублюдка здесь не будет!» Но Мау благоразумно спрятался под кровать, а когда Кэш его отыскал, кот понял, что этот бородатый мужчина не за что не позволит выкинуть его особу в пасть улицы.       В эту пасть ему возвращаться не хочется. Кончено, бывали и сладкие моменты, но горьких было гораздо больше. Все мартовские кошечки мира не смогут заставить его добровольно вернуться на улицу.       Родился Мау у бродячей кошки. Милая блудная кошка, жива ли ты ещё? Мау был слабым котёнком, но кошка хорошо за ним присматривала и теперь тот, кто был самым слабеньким, сейчас живёт в собственном доме, не голодает и даже имеет собственного человеческого раба. И такого хорошего раба, что боже упаси, он куда-нибудь денется!       Как только Мау стал достаточно взрослым и сильным, чтобы уйти от матери и начать жить своей жизнью, он сделал это. И поначалу всё было неплохо. Он пристроился на автобусной остановке, его гладили незнакомые люди, его кормили. Но потом наступила та злополучная ночь, когда он проснулся от того, что шерсть на его хвосте горела. Кто-то поджёг его хвост, а каждый знает, что хвост — главное достоинство кота.       После этого и начались его скитания. Его гордость была задета, возвратиться на ту остановку с опаленным огнём хвостом он не мог. Поэтому он ушёл. Питаться приходилось тем, что можно было найти в мусорных баках, а в мусорных баках можно найти много вкусного. Люди такие глупые, выбрасывают столько замечательных вещей! Вот коробки. Коробки были его любимым лакомством. Он часами мог вылизывать замасленные стенки коробок.       А потом, когда он уже скрылся из того городка, где родился, и забрёл в тихую заброшенную ферму, кишащую изумительными мышами (а иногда, если постараться, он добывал даже аппетитных крыс), началась его первая весна. Пришёл март. Пришёл март, и Мау, которого, впрочем, тогда ещё не звали Мау (его тогда вообще никак не звали), затосковал. Маленькое его сердечко разрывалось от одиночества на заброшенной ферме. Что он тут забыл? Да, еды навалом, но не в еде счастье! Разумеется, он догадывался, что думает так сгоряча, но тогда он честно уверовал в то, что счастье не в еде.       Решено было держать направление на место поживее этого. Он забрёл на окраину какого-то городка и там…       Милая белая кошка, с глазами разных цветов. Такая чудесная, такая замечательная кошка. И это всё в март! Они поладили. Но со временем, как только Мау понял, что она не просто поправилась, она ждёт котят, его котят, кровь подсказала, что пора отчаливать от тихой пристани, от тёплого бока этой чудесной кошечки.       Жаль, что люди утратили это дар. Животных никто ничему не учит, им не нужно много думать. Вместо мозга, вместо сердца их поступками руководит кровь. Мау просто почувствовал, что пора проваливать, и одним холодным весенним утром белая кошка проснулась и поняла, что любовь её ушла. «Но это ничего, — подумалось очаровательной кошке, — он не единственный кот, котов много. И я с любым найду общий язык». Это в ней тоже говорила кровь.       Ну, а наш Мау отправился путешествовать дальше. Март, вскипятивший его кровь, прошёл. Теперь он не знал, чего хочет, и это время было одним из лучших в его жизни. Пока ты не ищешь чего-то определённого, ты можешь найти всё что угодно. И жизнь бродячего кота наполнилась хорошими (и не очень хорошими) событиями. В его жизни случалась масса занятных историй, потому что если ты бродячий кот, то твоя жизнь априори не может быть скучной. Жизнь не может быть скучной, если ты бродячий. И уже не важно, кот ты или человек. Сомневаюсь, что вы найдёте хотя бы одного бродягу, у которого в жизни не было не одной примечательной истории.       И потом, когда всё вокруг укрылось снегом, он встретил Кэша. Мау сидел на остановке, поджав под себя замёрзшие лапки, а рядом с ним присел человек, пропахший алкоголем. Мау даже не обернулся: было слишком холодно, чтобы оборачиваться на каждого незнакомца. И человек этот долго сидел с ним, никого кроме их двоих на остановке не было.       — Мёрзнишь, животное? И я мёрзну. Где этот чёртов автобус? — заговорил Кашников с котом.       И Мау почувствовал, как сильные руки подняли его и посадили на мягкие колени. Он такому повороту событий обрадовался: был сильный мороз, а ноги у этого человека были тёплые. Мау начал перебирать лапками и мурчать, а человек опустил ему лёгкую руку на загривок.       — Бедолага, несладко тебе приходится, — заговорил Кэш с котом. — И мне тоже жизнь не в радость. Понимаешь, дружище…       И он принялся рассказывать коту едва ли не историю всей своей жизни. То, что его бросила подруга, коту было совсем не интересно. Мау сам бросал всех своих подруг. И если им было так же плохо, как этому брошенному человеку, то он, Мау, последняя сволочь.       И Кэш продолжал говорить с котом, пока к остановке не подъехал автобус. Только тогда он замолчал, поколебался секунду, а потом распахнул тёплое зимнее пальто, и спрятал кота за пазухой. Из воротника торчала только довольная, согретая мордочка.       — Поехали ко мне, бродяга. Тебя ведь тоже кто-то бросил… нам нужно держаться в месте, — Кэш, шатаясь, зашёл в автобус.       Так Мау и попал в квартиру Кашникова и Максимилиана Ершова. И там, в этой чудесной квартире, он ни разу даже не заскучал по своей свободной и вольной жизни. О, нет! Новый мир, в который он случайно попал, захватил всё его существо. О нём заботятся, о нём волнуются, его балуют и лелеют. Теперь ему не приходится жить впроголодь, теперь ему не бывает холодно, теперь всё стало хорошо.       Но лучше всего то, что у него есть свой собственный человек. До появления Кашникова Мау презирал людей. Из того, что он видел, бродяжничая по миру, почти всё говорило о том, что люди — эгоистичные, себялюбивые и тщеславные существа. Но Кэш не такой, о, нет, он исключение. Кэш кажется таким сильным и огромным, но когда он наступит на хвост, он тревожится и просит извинения. Кэш терпит, когда Мау выпускает свои когти и начинает перебирать лапами по его ногам, которые являются любимым местом кота. Это такой замечательный человек!       Кто знает, умеют ли коты любить. Я не знаю, но, кажется, Мау по-настоящему любил Кэша. Он не считал его своим хозяином, у живого существо не может быть хозяина. В любом случае, так считал кот Мау. И мне хочется насчёт этого с ним согласиться. Нам нужны друзья, нам нужны любовники, нам нужна семья, но хозяева нам не нужны. Каждый сам себе хозяин. И кошачий народ прекрасно это понимает.       Мау не считал Кэша хозяином, он не думал даже о том, что связан какими-либо узами с этим человеком, но если бы он его потерял, ему бы пришлось сильно горевать. Мау был котом, а коты не верят в любовь, но любить они умеют. И Мау любил Кэша. Ему нравились узоры, которые украшали те ласковые руки, ему нравился низкий голос этого человека, и ему нравилась его разговорчивость.       Со вздохом Мау очнулся от размышлений, пробежался по всё ещё пустующей квартире и забрёл в ванную комнату. Стиральная машина была открыта, он туда забрался и устроился на одежде, пахнущей Кэшом. Ему нравилось это место: оно безопасное, теплое и приятно пахнет.       Кот чувствовал своей больной лапой, что на улице бушует метель, там холодно, там пронзительный ветер. И от этого здесь, в стиральной машине становилось теплее, уютнее и мягче. Вздремнуть что ли? Может опять приснится смешная собака, которая его не может достать.       А откуда он знает эту собаку? Мау призадумался, но вспомнить ничего не смог. Вероятно, они видели в прошлой жизни. У котов, как-никак их девять. Мау проживал шестую. К шестой жизни у котов меняются взгляды, коты становятся мудрее и начинают видеть истину. Мау где-то слышал о том, что девятую жизнь проживаешь в Египте. Откуда-то он знал, что под конец придётся вернуться далеко в прошлое и быть божеством. Да, самовлюблённым, эгоистичным и тщеславным божеством. Стать почти как человек, но всё же оставаться лучше.       Мау уже готов был уснуть, но стукнула входная дверь. И по стуку двери он всегда разбирал, пришёл ли Кэш или его дрянной сосед. И сейчас дверь за собой захлопнул Кашников, поэтому кот тотчас выпрыгнул из барабана стиральной машины и рванул в прихожую. На повороте лапы заскользили по скользкому полу, его занесло так, что боком Мау врезался в стену.       — О, дружище! С Новым годом, Мау! Забыл я про тебя. Ты голодный? Да? Пойдём, пойдём на кухню.       И Мау, подняв трубой хвост, засеменил рядом с Кэшом.