Армюр

      Они открыли глаза в пустом торговом центре. Было темно. Надежда, нащупав в темноте руку Максимилиана, потянула за неё:         — Вставай!         — Что мы собираемся делать?         — Нам нужно найти того мальчика.         — И убить?         — Нет! Конечно же, нет. Мы будем просить у него совета. Я не знаю почему, но я уверена, что он сможет нам помочь. Он найдёт выход.       Ершов и Ортин вышли из магазина. Тускло горели фонари, звёзд в небе не было и улица пахла дождём. То тут, то там на дороге, отражали свет фонарей лужи.       — Хорошо хоть под дождь не попали, — сказал Ершов, и Надежда на это радостно улыбнулась.        Ей нравится эта детская непосредственность Ершова. Здесь, кажется, решается вопрос о конце света, а он волнуется о дожде. Будто это то, о чём сейчас нужно волноваться. Сейчас волноваться нужно о том, где они будут искать светлоглазого мальчика с добрым лицом. Не о дожде думать нужно.       Надежда, всё ещё улыбаясь словам Максимилиана, уверенно зашагала вперёд, подняв высоко голову и не заметив грязи, поскользнулась на ней и едва не упала. Едва. Максимилиан вовремя схватил её под руку. Да, когда ты думаешь о глобальных проблемах, хорошо когда рядом есть тот, кто позаботится о проблемах низменных и земных. Она не давала миру превратиться в прах, а он не давал ей упасть лицом в лужу.         — Осторожней, — улыбнулся Макс, сделал шаг, но подвернув ногу из-за бордюра, рухнул таки в лужу, утащив за собою Ортин.        Она упала на него сверху больно стукнув Ершова согнутой в локте рукой по животу. И хотя ему было больно, но парень рассмеялся, поддерживая хохот Надежды.        — Я сомневаюсь что из нас выйдут герои, способные спасти мир, — сказала весело Надежда, брызгая мутной, грязной водой на Ершова.       И они посмеиваясь, стали плескаться в луже. Взрослые люди, казалось бы. Но быть взрослым — это не значит вырасти. А вырасти — это ещё не значит, забыть о том как нужно веселиться.       Эти двое видели мир совершенно по-особому. А впрочем, каждый видит один и тот же мир по-разному. Для вас, может быть они и упали в лужу. Но в их реальности они плещутся не в луже, а среди ночного неба. Пускай всего лишь отражённого, но всё же неба.         — Детский сад какой-то, — раздался над ними недовольный голос с нотками презрения.        Под фонарём, рядом с лужей в которой наши герои сидели, стояла маленькая девочка с тёмными глазами и яркими губами на бледном лице.         — Кто бы говорил, — ответил с достоинством Ершов.         — Ты на что намекаешь? — девочка достала тонкие руки из карманов чёрного пальто.         — А я не намекаю. Просто это тебе, наверное, в детский сад нужно.         — Да, — поддержала Максимилиана, Надежда. — Тебе нужно в детский сад, чтобы выучить там, что не нужно мешать другим быть счастливыми.       Девочка закатила глаза и подошла к ним ближе. Её чёрные туфельки с позолочёнными, как показалась нашим героям, пряжками остановились перед лужей. Она смотрела на пару подозрительно и хмуро, от этого взгляда Ортин и Ершову стало как-то не по себе.         — Чего такая кислая? — спросил фамильярно Макс, гоняя ладонью мутную воду.         — Грустно наблюдать взрослых людей, сидящих в луже.         — Грустно наблюдать ребёнка, который не норовит залезть в лужу, — ответила несколько язвительно Надежда.         — Да! Чего ты там стоишь? Это же как море, — приветливо улыбнулся девочке Ершов. — Залезай к нам!         — Нет уж, спасибо.        — Ну же!       Девочка покачала головой, и Ершов, хитро улыбнувшись брызнул на неё грязной водой из лужи. Это должно было быть весело, но тёмные глаза ребёнка вдруг поднялись на него, окрасились в бездонный чёрный, вспыхнули пламенем, а потом из них по бледным щекам потекли слёзы. Тонкие плечи девочки задрожали, но плакала она тихо, почти беззвучно.       Ершов сразу же вылез из лужи, дал воде стечь с него, а потом встал перед девочкой на колени и заглянул ей в глаза.         — Прости, — сказал он просто и искренне. — Прости, пожалуйста. Я не думал что ты заплачешь.         — А ты никогда о чувствах других не думаешь! — вытирая слёзы маленькой ладошкой, тихо сказала девочка.       Максимилиан посмотрел на неё настороженно. Она говорит так, словно давно его знает. Но дело не в этом. Дело в том, что она говорит правду. До встречи с Надеждой он едва ли не всех вокруг заставлял плакать. Не специально, но так уж выходило. Ему просто и в голову не приходило, что его поступки могут заставить кого-то страдать. Слишком уж он был неуклюжим в отношениях с другими людьми.         — Послушай, — сказала девочке Надежда, уже выбравшаяся из лужи. — А ты не знаешь, где мальчик со светлыми глазами? Был тут такой…         — Был, — кивнула девочка.         — И где нам его искать?         — Он заперся. Он вам не откроет двери.         — Почему?         — Потому что если он откроет дверь, то вместе с вами войду я. А мы с ним не ладим.         — Но нам очень важно с ним поговорить. Укажи нам дорогу.         — Нет. Я укажу её, только если вы впустите меня к нему.         — Ладно, хорошо, договорились, — кивнул Макс, но Ортин сразу же его перебила.         — Нет, не хорошо, не договорились. Если он тебя не впускает, то наверняка на то есть причины.         — Тогда ищите дорогу сами, — играя с прядью своих длинных волос, безразлично сказала маленькая девочка.         — Но мы ведь не найдём…         — Именно.         — Стой, Надя, — вдруг радостно хлопнул кулаком по ладони Макс. — Ведь утром он выйдет на улицы города! Мы встретимся утром, нужно только дождаться восхода солнца!         — Идея хорошая, — ответила вместо Ортин девочка. — Но только Деймос не даст вам столько времени. И я бы, кстати, на вашем месте спешила. Причём, спешила уже. Прямо сейчас.        Наши герои обменялись удивлёнными взглядами.         — Ты знаешь Деймоса? — подняла бровь Ортин.         — И ещё я знаю все подробности этой непростой истории, в которой вы замешаны, — сказала девочка, всё ещё играя с прядью своих волос.         — Тогда ты знаешь, что нам нужна помощь?         — Нет. Зачем вы сюда пришли, я не знаю. Я думала вы всё-таки решились убить меня.        И в последних её словах звучал вопрос, хотя она казалось, его и не задавала.         — Это был вопрос? — поинтересовался Ершов.         — Для вас мои слова — всегда вопрос. Для меня — всегда утверждения.        — Значит, это был вопрос. И вот тебе ответ. Нам нужно было убить мальчика, а не тебя, — почесав затылок, объяснил Ершов.         — Нет. Ребёнка, — и в голове Ортин тут же блеснула мысль. — Если мы убьём мальчишку, то погибнет весь мир. Но…         — Что будет, если вы убьёте меня? — закончила за ней девочка.         — Да. Что будет?         — Что будет? А если ничего не будет, то вы меня убьёте? Неужели всё дело в том, что будет? Неужели дело не в том, что вы не станете марать руки убийством ради желаний Деймоса?         — Кажется, мир с ног на голову не перевернётся, если мы её того, — шепнул на ушко подруги Макс, наклонившись к ней.         — Дурак, — оттолкнула она его.         — Хватит шептаться, — недовольно сказала девочка, а потом спросила: — Вы ведь пришли просить совета?         — У мальчика, — заметил Ершов, но Ортин тут же закрыла ему ладонью рот.         — Нам нужен совет. Да. Нам нужен совет, очень нужен. И я готова тебя выслушать, если тебе есть что сказать. А тебе ведь есть?         — Конечно, мне есть что сказать. Просто… Так редко ко мне обращаются с такими просьбами, — вздохнула девочка, печально глядя в глаза Ортин.    — Постоянно всё просят у него. Постоянно совета и знака ждут от него. А я…         — Мы тебя слушаем. Мы тебе верим, — решительно сказала Ортин, сделав шаг вперёд и взяв маленькие ручки в свои ладони.         — Тогда слушайте, — девочка обвела взглядом наших героев. — Я не могу сказать, что вам делать. Но я могу сказать, чего вам точно делать не нужно. Не играйте в игру Деймоса. И сюда не приходите больше никогда. Человеку не нужно вмешиваться в дела добра и зла. Человек был создан просто, чтоб жить. Не решать несуществующие загадки, не творить добро, но и не творить зла, а чтобы жить. Вы ведь маленькие дети: как вам знать, что есть добро, а что — зло? Вы ещё не знаете этого и узнаете так нескоро. Поэтому единственный мой совет — бегите от всего этого. Война добра и зла — это не ваша война. Вы не бойцы, вы не солдаты. Вы напуганные дети, которым я, к сожалению, не могу помочь.       Ортин выпустила детские руки из своих ладоней, развернулась, прошлась немного, а потом обернулась и спросила решительно:        — Что нам делать?         — Идите в общество опаловой межи.         — Куда?         — Вы не сможете этого понять. Но там вам могут помочь.         — Отлично! Куда идти?! В какую сторону? — оживился Максимилиан.         — Слепые котята, — покачала головой девочка.       Она спрятала руку в карман, а потом достала её, открыла сжатый кулак и показала ладонь. На ладони лежали две круглые чёрные таблетки с выбитыми на них черепками.         — Вам нужно это проглотить.         — А потом? — поинтересовалась Надежда.         — А потом будет сон внутри сна.         — И там нам помогут?         — Попытаются, в любом случае, — уверено сказала девочка.       Ортин тревожно ухватилась за руку Ершова, они вместе взяли по таблетке, посмотрели друг на друга, а потом приложили ладони ко рту, глотая таблетки чёрного цвета, напоминающие обычный уголь.       Последнее, что они запомнили, были слова маленькой девочки.         — Вам бы, слепые котята, в детский сад, чтоб научились не брать у незнакомцев подозрительные таблетки…