Жизнь не сказка, ёпт

Хосок шел по плохо освещенным улицам, даже не пытаясь остановить слезы. Ему сейчас наплевать на то, что подумают окружающие. Добирался до квартиры он, кажется, вечно, но когда парень, наконец, у входной двери, сил хватает только чтобы открыть ее, захлопнув изнутри, и снять пиджак. Хосок бредет по темному коридору и надеется, что Юнги не придет сегодня - у него не хватит сил отпустить его второй раз. Чон падает на кровать, с которой открывается вид на большие, просторные окна, за которыми весь город как на ладони, и, кажется, начинается дождь. Или это слезы застилают глаза? Нет, все-таки дождь. Хосок переводит взгляд с окон на стену напротив кровати, на которой весит большая черно-белая фотография: на ней спящий Хосок мило обнимает одеяло, закинув на него одну ногу. Ее сделал Юнги. Сфотографировал его спящим, и подарил фотографию на год совместной жизни, сказав, что спящий бета в его квартире - лучшее, что когда- либо происходило в жизни омеги. Хосок тогда почти заплакал, потому что он купил для свой любимой омежки парные колечки, и это показалось для него таким невесомым по сравнению с подарком Юнги… Но тот был безумно счастлив, и тут же нацепил кольцо на указательный пальчик правой руки. Ах, да. Это же квартира Юнги. Тот предложил Хосоку съехаться уже через две недели после знакомства. Хосок, в ответ на предложение, сказал, что подумает, и уже вечером стоял на пороге квартиры Юнги с небольшим чемоданом и горшком герани - подарок бабушки. Бабушке Юнги тоже безумно понравился. Летом они так же, как и в детстве Хосока, ездили к ней, та была в восторге от выбора Хосока, и сразу же приняла Юнги в семью, даже поделилась с ним семейным рецептом кимчи. Хосок лежит на постели, свернувшись калачиком, сжимая в одном кулаке шелковые золотистые простыни, их тоже выбирал Юнги. В другой руке Хосока телефон. Намджун звонил, спрашивал о какой-то коробке, которую у него оставил Хосок. Парень сначала пытается вникнуть, а потом просто всхлипывает в трубку, сообщая о расставании с Юнги, и некоторое время слушал тишину в ответ. Намджун на другом конце провода молчит, кажется, слишком долго, а потом не находит ничего лучше, кроме как: « Мне приехать?» Хосок снова всхлипывает, а потом сам для себя мотает головой, говорит, мол, не нужно, что сейчас хочет побыть один и подумать, что вообще теперь делать, и кладет трубку, не дождавшись ответа. Истерика подступает с новой силой, и Хосок комкает простыни еще сильнее, отбрасывая телефон в сторону, утыкается лицом в мягкую подушку, проклиная свой нюх. Он вдыхает глубже и понимает, что все здесь пропитано запахом Юнги. Даже он сам насквозь пропах этим тонким ароматом цветов. В голове мелькает мысль, что стоит сходить в душ: может от этого станет легче. Но сил нет. Когда слезы кончаются, а влажные дорожки на щеках высыхают, Хосок попросту отрубается, не выдерживая одиночества и боли.