Кошачья мята

Утро воскресного дня — явно не самое лучшее время для похода в парк. Людей полно — яблоку негде упасть. Маленькие дети капризно кричат, и их истошный плач разносится по всей территории. Прохожие толкаются, как будто так и надо, и даже не думают извиняться. Очереди за билетами на аттракционы — нескончаемые, так что от мысли о катании на каких-нибудь экстремальных или не очень горках чуть ли не со слезами приходится отказываться. — О-о, Шин-чан, гляди-ка! Коганей внимательно рассматривает то место, на которое указывает подруга, вытянув вперёд руку, видит там только составленные в ряд крохотные здания билетных касс и гомонящую толпу людей перед ними. Ничего не соображая, переводит вопросительный взгляд на Каори. — Ты видишь? За билетами на колесо обозрения самая маленькая очередь, может, прокатимся? — Ка-чан, — Коганей по-доброму ей улыбается. — На колесе обозрения надо кататься вечером. Сейчас оно даже не крутится. Колесо обозрения, сложная металлическая конструкция, издалека похожая на часть какой-то гигантской повозки, гордо возвышается над зелёной территорией парка не двигаясь. С утра до ночи оно приводится в движение только в летний период. Какая нелепица. Широсаки приходится запрокинуть голову, чтобы оглядеть его с верхушки до основания, скрытого от глаз за низкими зданиями касс. Не отрывая взгляда, она ахает восторженно, и Коганей на секунду замирает, когда чувствует, что его ладонь мягко, но уверенно сжимает, слегка царапая кожу острыми ноготками, маленькая белая ладонь Каори. Он убеждает себя, что держаться за руки — нормально. В парке, где потерять друг друга — проще простого, лучше держаться вместе и не расцеплять рук. А ещё в этом парке негде спрятаться от солнца. Кажется, что ещё немного — и на голове жарким пламенем вспыхнут волосы. Уличные столики кафе, скрытые под тенью широких зонтов, почти везде заняты — как и всегда в выходной день. В их распоряжении осталось каких-то полтора часа, а потом они поспешат каждый по своим важным делам. Сегодня выходной день, но школьным клубам данное понятие неведомо. Три часа пополудни — время, когда надо быть в спортзале как штык и, не жалея себя, выполнять все распоряжения тренера, готовясь к новой череде важных игр. Три часа пополудни — время, когда все должны собраться в клубной комнате и решить вопрос меню, чем скорее — тем лучше, ведь школьный фестиваль уже не за горами. И оставшегося до конца времени им достаточно. — Вон там мало народу, пошли! — Хохоча, Каори тянет его за собой. На ней летнее платье из хлопковой ткани, с лицевой стороны расписанной рисунком из миллионов мелких, не больше пальцевой фаланги, клеверов-четырёхлистников. Пожалуй, столь лёгкий наряд и погода, которой пока что ещё далеко до окончательно летней, несмотря на горячие прикосновения солнца, — плохое сочетание, но Каори это, само собой, не беспокоит, она чувствует себя превосходно. А вот Коганея, одетого не так легко, бросает то в холод, то в жар. У них всего полтора часа, а кажется, будто целая неделя. Они встречаются, но практически не ходят на свидания. Романтика их отношений давно нашла себе приют в совместных возвращениях домой — благо, что заканчиваются клубные занятия практически в одни и те же часы, — частых, но кратковременных встречах в школьном коридоре в минуты маленьких перерывов между уроками. Коганей расстроен, хоть и давно привык. Расстроена и Каори, но ей тоже только и остаётся, что смириться. Она не устраивает сцен. Она не пилит Коганея, не взваливает на него ответственность за их отношения неподъёмным валуном, не ругает на чём свет стоит тренера, а вместе с ним — с ней, точнее — и всех тех, на ком лежит вина за организацию тренировок в свободное от учёбы время. После головокружительной гонки по рельсам, принимающим на всём пути следования самую разную форму, но только не форму прямой линии, на Коганее лица нет. — Ну вот, опять я всё испортила, — вздыхает Каори и с досадой смотрит на друга. — Может, купим тебе воды? Вместо ответа Коганей, моментально бледнея, накрывает изогнутые губы ладонью и отворачивается. — Давай-давай, не держи всё в себе, — ласково приговаривает Каори и принимается гладить его по плечу. Как будто это действительно может помочь в борьбе с тошнотой. Почувствовав улучшение, Коганей отнимает руку от лица. Делает глубокий вдох, наполняя грудь парковым воздухом, впитавшим в себя запах свежей зелени и карамели, и снова становится самим собой. — Эй, ну ты бы мне хоть сказал, что такие гонки — не для тебя, — с лёгким укором говорит Каори, а потом, видя, что Коганей слегка в замешательстве, протягивает руку, которой до этого гладила плечо, к его голове и приглаживает растрепавшиеся волосы. Улыбка её всё такая же мягкая, а в глазах, больших и при ярком солнце кажущихся светло-зелёными, разливается нежность, от которой сдавливает горло. — Я в порядке, правда! В полном! — бодро отзывается Коганей, хоть и выходит хрипло. — И экстремальные горки я люблю. «Просто надо привыкнуть, бр-р-р», — уже в мыслях договаривает он. В этом свидании нет места спешке и нет места ощущению, что время стремительно убывает — по секундам, по минутам… — Ка-чан! Ушедшая чуть вперёд Каори оборачивается, и в таком положении навсегда застывает на экране мобильного телефона. — Сфотографируемся вместе! — Она резво подскакивает и обхватывает Коганея за локоть двумя руками. На череде снимков они разные — то с улыбками до ушей, то со скорченными рожицами, то оба выставившие правую руку с разведёнными в стороны указательным и средними пальцами. Неизменно одно — расстояние между их головами, почти сведённое к нулевой отметке. — М-м-м, — тянет расстроенно Коганей, глядя в телефон. — памяти почти не осталось. — Хватит на ещё один снимок? — А? — Сделаем ещё один снимок и на этом остановимся. Не забудь только все мне их сбросить сегодня. — Оʼкей, понял, — с улыбкой кивает Коганей, в очередной раз выставляет вперёд левую руку с мобильным телефоном, в котором включена фронтальная камера, и, обняв за плечи Каори, замирает. — Чи-и-из… Секунда, и рука, сжимающая телефон, падает вдоль туловища. Коганей глядит обеспокоенно на Каори, на девушку, что часами может грызть мятные леденцы и присылать на телефон сообщения без единого слова, но с набором смайликов и картинок. А она только улыбается кокетливо, откидывает с плеча светлые волосы и тихо говорит: — Спасибо за свидание. Нет сомнений, что это свидание запомнится надолго. Во всяком случае, память о нём будет храниться в архивах папки с фотографиями. И на последней Коганей с большими от шока глазами и Каори, целующая его в щёку.