До самой смерти

Должно быть, именно так налетает рой саранчи на поля. Бурлящая бурая масса, преследуящая только одну цель - пожирание. И бесконечный лязг трущихся друг о друга металлических пластин подобен треску тысяч хитиновых панцирей. Они пришли с Запада. Их окованые сапоги вминали в грязь нежную зелень, превращали в кроваво-грязное месиво рисовые поля. За их спинами даже не зарево пожаров, одна копоть и смерть. Крик Зилоса разбудил Ирелию еще до рассвета. Война? Война в Ионии? То, что он, задыхаясь, кричал ей в лицо больше походило на горячечный бред. Она бы и решила, что это какая-то злая шутка, но несмотря на предрассветную темень, деревня шумела где-то снаружи. Десятки голосов. Испуганных и напряженных. Все это мигом сбило с дочери Мастера сон. Не обращая внимания на присутствие брата, она выскочила из постели, едва прикрытая простыней и кинулась к додзе. Машинально кивнулав услышав последние слова брата. Он сейчас же отправляется в Демасию. Оттуда помогут. Он скоро вернется с аримей. Нужно только чуть-чуть продержаться. Она понимала каждое отдельное слово, но общий смысл ускользал. Чуть-чуть продержаться. Совсем чуть-чуть. Единственная осознанная мысль. Все остальное - сплошное действие, фоном - стук копыт. В додзе, за тренировочным залом комната с доспехом. Пальцы дрожали, завязывая крепления кирасы, хотя страха не было. Лакированная алая кожа, укрепленная железными пластинами, прочные высокие наголенники, обтянутые черными шнурами, легкие ламеллярные наплечники, блеск наручей. Действия успокаивали, подгонка доспеха приводила мысли в порядок. Эти пластины еще не знали ни одного удара и сердце Ирелии замирало в слабой надежде, что и не узнают. Крики снаружи усиливались. Паника охватывала деревню с каждым мгновением. Ирелии стоило немалых усилий захлопнуть свой рассудок, не позволяя заразить себя страхом. Клинок Лито сумрачно и тревожно сверкал лезвиями, терпеливо ожидая руки Мастера. Ирелия не смела прикоснуться к безукоризненным граням, словно боялась, что вот-вот в комнату влетит отец и накажет ее даже за мысли о том, чтобы овладеть Клинком. Арсенал их семьи был не так уж велик. Несколько чуть изогнутых ионийских мечей, скрещенные копья на стене, двуручный широкий демасийский клинок, тонкика я и прямая игла шпаги. Дочь Мастера свободно владела любый оружием, присутствующим в этой комнатке. При случае, охотно демонстрировала ученикам додзе свое мастерство. Она могла выбрать любой меч, но взгляд ее невольно возвращался к центру комнаты. На лакированной подставке из черного тиса маняще искрил гранями Клинок отца. На мгновение весь шум с улицы стих и Ирелии показзалось, что она слышит песнь лезвий. Они звали и молили сжать в ладони успокаивающую прохладную рукоять. И дочь Мастера подчинилась. Все походило на какой-то тяжелый кошмар, от которого никак не пробудиться. Когда Ирелия покинула дом, тревога и дрожь исчезли не оставив и следа. На улицах, дрожащих под неверным светов факелов толпились люди. Застигнутые врасплох приближающиеся войной, с мешками под глазами, едва одетые, перепуганные, как скот. Ирелия сама не знала откуда взялась решимость, чим голосом она собирает людей. Словно кто иной вместо нее отдавал распоряжения. Раздать оружие, собрать женщин стариков и детей с Доме Старейшин. Каждый, кто способен был сражаться, слыша этот голос, следовал за ним. Совсем скоро, на невысоком широком холме, защищающем деревню с запада, собрались уже не оцепеневшие от ужаса животные, а люди, полные решимости дать отпор приближающемуся войску. Опустились на колено ряды лучников, сразу за ними ощетинилась сверкающими яри легкая пехота. Все, кто мог сидеть в седле, сгрудились по флангам. Она верила, что если все сделать правильно, они смогут продержаться совсем чуть-чуть. Большего же и не нужно. Разум Ирелии отказывался принимать факт, что сейчас Зелос вряд ли успел даже покинуть Ионию, не то что спешил на подмогу с демасийским войском. В этом неожиданном кошмаре она продолжала цепляться за его последние слова. Совсем чуть-чуть и им помогут. Нужно продержаться самую малость. Кто-то крикнул, что им поможет сама Сорака, что она уже в деревне и спешит на поле. Кто-то принес весть, что ноксианское войско доберется до них в лучшем случае к полудню. Ирелии было все равно. Крепко сжимая тяжелый клинок отца, она ждала, не сводя взгляда с горизонта и молила всех известных богов, чтобы враг так и не добрался до их земель. Разведчики ошибались, ноксиане показались одновременно с первыми лучами солнца. Грохот железных доспехов, истеричное ржание коней, мерный бой боевых барабанов. Угроза, мощь и запах смерти наполнили долину. Стоило ионисйким воинам с криком сорваться с холма навстречу врагу и ночной кошмар обрел плоть. Эта плоть горела, рвалась и смердела. Металл бился о металл, тяжесть сапог взрыхлила землю, реки крови обратили цветущий луг в грязное месиво. Ирелия сама не помнила как именно летела с холма, присоединяя свой крик к сотням ревущих глоток. Не помнила, как сама, словно острие клинка, врезалась в мясо, облаченное в железо. Не заметила как первый горячий фонтан крови ударил лицо. Она не помнила ничего. Она не помнила себя. Она могла только удерживать скользкую горячую рукоять Клинка, позволяя ему калечить, рубить и рвать панцири. Ноги скользили и путались. Порой она падала, но ухитрялась подняться невредимой, уворачиваясь от тяжелых копыт. Она тонула в кишках из вспоротого лошадиного брюха, она рычала, перерубая позвонки. Вновь спотыкалась о чужой шлем, брызжущий алым, машинально сбивала стрелы, застрявшие в жестком нагруднике. От пота щипало глаза, волосы облепили окровавленную маску лица, искаженную яростью. Смрад испражнений гари и пота забивал глотку, не давая сделать вдох. Она видела, как их сминают, отбрасывают вновь к вершине холма и раскрывала рот в крике отчаяния и злобы, не в силах издать и звука. Потом она увидела чудовище. Чудовище было огромным. У чудовища была броня из металлических пластин. Из брони чудовища торчали острые стальные клыки. Глаза чудовища горели углями. У чудовища было множество рук. Или всего две. Каждая рука чудовища сжимала по секире. Или только одну. Вокруг чудовища били кровавые фонтаны. Чудовище орало, и этот крик заставлял цепенеть от ужаса ее воинов. Чудовище было быстрым. Чудовище хохотало, отбрасывая голову ее ближайшего соседа. У чудовища была свита. Три всадника, прячущие лица за клыкастыми полумасками. Глаза всадников смеялись. Их руки были свободны. Их заклинания не требовали оружия. Повинуясь их воле, мужчины сами кидались животами на собственные мечи, разгрызали себе запястья, вырывали глаза. "Это генерал! Их генерал!" Чужой крик захлебнулся кровью. Латная перчатка раздробила кости лица как папье-маше. Ирелия успела подумать "Еще чуть-чуть" прежде чем ввинтиться в чье-то брюхо Клинком. Все, что она теперь видела, это беснующееся посреди поля чудовище. Единственное желание - уничтожить это животное, рассекающее ее земляков как рыбьи тушки. Либо она прекратит эту бойню, либо сдохнет сама. На вершине холма вокруг монстра практически никого не было. Никого живого. Только обрубки тел, горы мяса, которые когда-то звались людьми. Колени Ирелии дрожали от усталости, а Клинок с каждым мгновением становился все тяжелее и тяжелее, буквально пригвождая ее к земле. Она снова кричала, занося лезвия над головой, она не оцепенела под взглядом чудовища, она практически не почувствовала удара секиры, рассекающего ее кирасу, крошащего кости. "Еще чуть-чуть". Она увидела, как ее кровь хлынула на лицо хохочущего генерала, она успела опустить Клинок на уровень груди, чтобы встретить им темно-зеленый сгусток заклинания. Падая на колени в зловонную грязь она услышала отчаянный вопль, полный боли. Вой. Сверху. Отовсюду. Изнутри себя. Голос показался ей знакомым. Сорака не знала отдыха. Крики раненых не позволяли остановиться. Она взывала к силе Звезд снова и снова, пытаясь остановить кровь, срастить кости, свести вместе разорванные края ран. Подобно воинам, по локоть в крови, она вела свою собственную ожесточенную войну за жизни солдат. Лишившаяся когда-то бессмертия, Сорака ни разу не усомнилась в правильности своего решения. Напротив, когда она видела лица искаженные болью, почти детские, едва тронутые пушком над губой, она понимала, что не задумываясь отдала бы бессмертие за каждую жизнь, прервавшуюся на поле боя. Она услышала вопль, раскатившийся над холмом и не смогла обнаружить источника. Земля дрогнула под ногами. Еще и еще. Звуки сражения стихли. Обернувшись, Сорака обнаружила, что холм, залитый кровью, пуст. И тут ее сбило с ног мощной волной силы. Чистой и неукротимой. Дитя Звезд подбросило в воздух как тряпичную куклу. Чья-то чужая воля спеленала ее по рукам и ногам. Распахнув глаза, Сорака увидела женщину, парящую над землей. Волосы, белые, как молоко, развевались в воздухе, одежды были залиты кровью. Женщина прижимала к себе Ирелию. Изломанный доспех, заострившиеся черты лица, почерневшие от крови губы. Никто не ожидал увидеть Синдру. Равнодушная ко всему, что творилось на земле, она не покидала своего парящего храма уже давно. А теперь она приближалась к целительнице, бережно удерживая свою ношу, как сокровище. И лицо ее было страшным. Одной лишь Силой она удерживала сражение. Подвешенные в воздух бойцы не могли даже раскрыть рта. Им оставалось лишь безмолвно наблюдать за происходящим. Сорака сопротивлялась. Слезы текли по ее щекам, когда она умоляла ведьму остановиться. Она кричала, но видела по плотно сжатым побелевшим губам, горящему обезумевшему взгляду, что ее не слышат. Не хотят слышать. - Верни ее, - ледяные губы Синдры жестоки. - Я не могу! Я не могу вернуть ее! Она уже никогда не сможет вернуться! - Верни и те, кого ты спасала перестанут страдать. - Остановись! - молодого парня, совсем мальчишку, кувыркнуло в воздухе как нелепого болванчика. Буквально полчаса назад Сорака едва смогла остановить кровь. Юный воин лишился ноги, после удара чудовищной секиры генерала. Теперь же его рвало кровью, пока удар за ударом темные шары Синдры, средоточния пустоты, дробили кости. Женщина, уже почти седая, она сражалась наравне с мужчинами, пока ее не сразила стрела в плечо. Она кричала бы если могла, пока воля ведьмы выкручивает ей конечности под немыслимыми углами. - Верни ее, - белоголовая говорит тихо, разве что не шепчет, но каждое слово набатом гремит в голове целительницы. - Этого нельзя делать! - некоторые раненые не выдерживали чудовищной боли. Они падали на землю с глухим стуком. Глаза Синдры прожигают Сораку насквозь. - Верни ее, - змеиное шипение шелестит в сознании Сораки. С каждым телом, падающим на землю, ее решимость слабеет. Она закрывает глаза, чтобы не видеть как глупо и нелепо ломаются жизни. Что-то обрывается внутри. Почти как тогда, когда она перестала слышать Голоса Звезд. Она уступает. Чудовище так и не смогло понять, что именно произошло на поле. Оно рычало от бессилия, подвешенное в воздух как и вся его армия. Его огромные руки, стискивающие рукоять секиры, не подчинялись его собственной воле. Оно не видело беловолосой ведьмы, оно ничего не знало о целительнице, которая переступила через себя и закон смерти. Оно просто рвалось из пут чужой силы. Чтобы вновь напоить оружие кровью, смять жалкую блохастую деревенщину, наивно пытающуюся дать отпор ноксианской мощи. И оно вновь оказалось сильнее. Генерал рухнул на землю вместе со свем своим войском. Тяжелыми сапогами вколачивая в грязь чье-то лицо. Он не стал ждать, пока солдаты, свои и чужие придут в себя. Перехватив секиру, она снова рванулся в бой, подавая пример своим солдатом. Еще немного и жалкие ошметки ионийской армии размажет по холму, открывая путь глубже на восток острова. И все шло прекрасно, пока не появилась она. Он узнал эту женщину сразу. Одна из последних, кто познакомился с его секирой. И он был уверен, что после такого удара ей было не выжить. А если после встречи с генералом в ней и могла теплиться жизнь, то некроманты уж точно должны были закончить дело. Тем не менее женщина шла прямо через его войско. Разрубленная кираса открывала полоску белой гладкой кожи там, где должна была зиять чудовищная рана. Темные, слипшиеся от крови волосы все так же липли к ее лицу. Поначалу генерал не понимал, почему она так спокойно продолжаетдвигаться к нему. Почему никто не нападает и не пытается остановить. А потом он увидел. То, что поначалу сложно было различить невооруженным глазом. Женщину окружал целый вихрь лезвий. Они двигались сами собой, с немыслимой скоросью рассекая густой от смрада воздух, конечности любого, кто пытался сунуться. Заклинания некромантов тоже были бессильны. Странное оружие женщины словно губка впитывало каждый сгусток заклятий. Чем ближе подходила девушка, тем прекраснее выглядел этот безумный танец клинков. Генерал отчетливо видел, как одного из егой воинов, почти на две головы выше женщины, сверкающие лезвия, буквально в секунды превратили в кровавую кашу. Он взглянул в посеревшее лицо этой женщины и не увидел в ее глазах ничего. Абсолютная пустота и безразличие. То, как легко Ирелия расправляется с ноксианцами видели все. Она возвышалась на вершине холма, опустив голову, равнодушная ко всему. А Клинок Лито безумствовал, находя все новые и новые жертвы. И столь ужасающим было это зрелище, что ноксианцы дрогнули. Воины ионии вопили от радости, видя как нерешительно, шаг за шагом отступают враги. С новыми силами остатки островной армии кинулись в сражение. Враг отступил. Нехотя, рой саранчи откатился обратно к западу. Лезвия замедлили свой танец. Легко сошлись в части Клинка, прильнули рукоятью к ладони Ирелии. Только теперь она взглянула на то, что осталось от холма. Обломки оружия, отрубленные конечности, горы трупов и измятых доспехов. Она провожала своим пустым безжизненным взглядом железное войско и улыбалась.