Немного о нём
***
— Сехун, вставай!!! Парень стонет и лениво переворачивается на спину, отчего из-под одеяла выглядывает его голое тело. Я ударяю его по руке и, сев ему на живот, начинаю прыгать на месте. — Сехууууун! — снова кричу я. Он лишь отмахивается, едва не задевая меня по лицу, если бы не мои рефлексы. — Меня изнасиловали вчера вечером… — Что?! Я пищу, когда Сехун подскакивает с кровати, едва не скидывая меня с себя. К счастью, он крепко обхватывает меня за плечи и смотрит в упор на меня, бегая глазами по телу. — О, ну наконец-то… — Изнасиловали?! — низким тоном хрипит Сехун. По голове словно молотком бьют, а сердце трепещет. Утреннего Сехуна следует запретить, точно вам говорю. — Нет, я соврала, — убеждаю я друга, смеясь с его реакции, хотя я тронута тем, что он так волнуется обо мне. Сехун громко стонет и заваливается обратно на кровать. — Стой, только не засыпай. — Я трясу его за руку. — Мы же собирались поехать на фестиваль цветения вишни, помнишь? — Сейчас только девять, тупица, — бурчит он, лениво на меня глядя. — Да, но дорога займёт целый час, и я уверена, что народу там будет очень много, — ною я и трясу его грудь. — Прошу, оппа. Вставай. Сехун, наконец, вздыхает, позволяя моему эгьё подействовать на него. Он садится и щёлкает пальцами, пытаясь намекнуть, что мне нужно подвинуться. Я слезаю с его коленей, и он благодарно бурчит. Усевшись на кровати, я принимаюсь следить за тем, как парень слезает с кровати, начиная собираться к сегодняшнему дню. Я лежу на кровати, прожигая глазами его спину, пока он стоит перед шкафом, поставив одну руку на бедро, а другой проведя по волосам в попытке придумать, что надеть. На моих губах играет мягкая улыбка, хотя я сама того не понимаю. Мне нравится наблюдать за людьми, но особенно я люблю смотреть на Сехуна. Он всегда ведёт себя очень уверенно, словно весь мир уже принадлежит ему. Но я знаю, как его лучшая подруга, что, когда он возвращается домой, он оставляет весь мир у своих ног и становится тем скромным парнем, которого я всегда знала и любила. Он уверен в себе, но в то же время нет. То, как Сехун разговаривает и ведёт себя — всё в нём дорого мне. Мне легко наблюдать за ним и просто влюбляться, особенно, когда он случайно откусывает кусочек чеснока и его лицо тут же кривится, а ноздри горят. Я правда не удивлена, что за ним гоняется столько девчонок, да и число его бывших девушек кажется мне естественным. Однако я удивлена, что лишь спустя столько лет я наконец-то поняла, что люблю Сехуна, и не как друга, а как парня. Внезапно Сехун разворачивается, словно прочитав мои мысли о нём. Он лениво чешет голую грудь, как-будто чувствуя, как моё сердце быстро бьётся о грудную клетку. — На улице холодно? — спрашивает он в итоге глубоким и хриплым ото сна голосом. Он говорит настолько недоуменно, настолько сонно, что я улыбаюсь. — Для меня да, — говорю я. — Для тебя, думаю, нет. Он кивает и поворачивается к своему шкафу, вытаскивая белую рубашку и пару чёрных джинсов. Я беспечно жду, пока он моется в душе. Обычно ему требуется много времени для того, чтобы собраться, и это утро не становится исключением. Спустя пятнадцать минут ожидания я понимаю, что он ещё не скоро покинет ванную комнату, и неосознанно засыпаю на его кровати, устроившись как можно удобнее, дабы не испортить макияж и не помять одежду. Как и ожидалось, Сехун будит меня только через сорок пять минут, тряся меня за плечо и сидя на кровати рядом. Когда я открываю глаза, Сехун смотрит на меня, его волосы уже высушены, а на носу располагаются глупые очки. Я проглатываю бабочек, которые рвутся наружу, поэтому они навечно остаются в моём животе. — Я готов, — шепчет он. — Хочешь ещё поспать? — Нет, — я трясу головой, потягиваясь и зевая, как кошка. Сехун цокает языком. — Ты так долго собирался, вся вишня уже, наверное, расцвела, — жалуюсь я. — Если ты сейчас же не встанешь, то мы увидим её только в следующем году, — в ответ жалуется парень, вставая с кровати. Мы наконец покидаем его комнату, как всегда споря ни о чём, и садимся в его машину. Я сажусь спереди, рядом с ним. Сехун за рулём, а я показываю ему, куда нужно ехать. Так как мы оба ещё не завтракали, мы заезжаем в нашу любимую пекарню и захватываем еды в дорогу на случай, если проголодаемся. Из Сеула мы выезжаем лишь через час. — Дай твой попробую. Сехун без задней мысли протягивает мне свой рогалик, отчасти потому, что он не хочет вести машину одной рукой. Он смотрит на меня с двумя рогаликами. — Дай я тоже твой попробую, — мурчит он, глядя на мою еду. — О, он просто ужасен, — говорю я с набитым ртом, пытаясь не плеваться. — Не ешь его. — Нет, ты врёшь, потому что не хочешь делиться, — ставит перед фактом парень, косясь на меня. Он вытягивает руку. — Дай мне чуть-чуть! — Но ты всегда много откусываешь, — ною я. Сехун смеётся. — Ладно, обещаю, что съем немного. — Я тебе не верю. — Ты реально жадина, ты в курсе? — он бросает на меня взгляд, цокая языком. — Тем более, это я купил поесть. И это твоя благодарность… — Держи, — бурчу я, суя рогалик прямо ему в рот, чтобы он перестал болтать. Сехун смеётся, держа меня за запястье, чтобы моя рука не тряслась. Он откусывает кусочек рогалика (большой кусочек, смею заметить) и отпускает меня. — Не удивительно, почему ты не хотела делиться, — дразнит меня лучший друг, глядя в мою сторону. — Бекон прямо хрустит. Я обожаю посыпать беконом буквально всё, и Сехуну это известно. Я смеюсь и согласно киваю. — Нахал. Мы продолжаем разговаривать, пока я кормлю его, а он рулит. В такие моменты всегда кажется, что мне больше не о чем просить Сехуна. Мы уже настолько близки, что ведём себя как женатая парочка, хотя нас не связывает никакая романтика. Я не должна просить Сехуна о большем, я не должна хотеть большего. Но всё это просто мысли, потому что я эгоистка.***
— Давай попросим кого-нибудь сфотографировать нас, — предлагает Сехун, уже осматриваясь в поисках помощи. — Да ладно, — я трясу головой. — Мы можем сделать селфи. — Нет, ты наряжалась не для того, чтобы мы свои лица фоткали. — Он замечает какую-то женщину и подходит к ней, вежливо спрашивая: — Простите, что отвлекаю, но не могли бы вы нас сфотографировать? — Конечно! — она кивает, взяв мою полароидную камеру и телефон из рук Сехуна. Я вздыхаю, когда парень возвращается ко мне, обыденно закидывая руку мне на плечо и притягивая ближе к себе. Я улыбаюсь в камеру, наклонив голову к Сехуну и легонько касаясь его подбородка. Женщина делает пару фотографий на мой телефон, а после на полароид, и уже хочет уйти и вернуть мне мою технику, когда Сехун останавливает её. — Простите, но можно ещё одну фотографию? — объясняет он немного смущённо. — Я тоже хочу оставить себе одну копию на память. — О, ну конечно! — смеётся она, быстренько возвращаясь на своё место. Моё сердце ухает в пятки, и, наверное, я начинаю думать не о том, когда Сехун кладёт свою руку мне на талию. Всё моё тело чувствует чужое тепло. Он прижимается щекой к моей голове (потому что этот засранец высокий), и женщина нажимает на затвор. Мне остаётся лишь надеяться, что я не выгляжу слишком красной и нервной на фотографии. Сехун быстренько забирает телефон и камеру у женщины. Я подхожу к нему, когда она уже уходит, давая нам посмотреть фотографии. Выглядит всё довольно классно, на заднем плане даже заметно вишнёвое дерево, но больше всего мне нравится то, насколько близко мы с Сехуном стоим с самыми широкими улыбками в мире. — Я возьму эту. Я поднимаю голову и вижу, что он держит полароидную фотографию, на которой Сехун прижимается щекой к моей голове. Это милое фото, и, если честно, я хотела бы забрать её себе. — Положу её в кошелёк, — бурчит парень, уже вытаскивая названную вещь. — Но что, если твоя будущая девушка увидит это фото и начнёт ревновать? — интересуюсь я, глядя на то, как он просовывает фото в отдельный кармашек, хвастаясь нашей поездкой на фестиваль. Сехун захлопывает кошелёк и убирает его обратно в карман, пожимая плечами и глядя на меня. — Ну и пусть, — он улыбается,. — Ты красивая. Я краснею, как и всегда за последнее время. — Лучше не клади её в кошелёк, — советую я мягким голосом. — Будет глупо выглядеть, когда ты будешь расплачиваться за девушку в кафе. Он смеётся, тряся головой. — Не думаю, что захочу угощать других девушек. Мы продолжаем гулять, дыша свежим воздухом и просто наслаждаясь совместным времяпровождением. Сехун вдруг останавливается, и я прохожу ещё пару шагов, прежде чем заметить, что его нет рядом. Я разворачиваюсь и вижу, как он тянется к листьям вишнёвого дерева. Мои глаза становятся похожи на блюдца. — Сехун! — шикаю я, подбегая к нему. — Нельзя срывать… Он поворачивается ко мне, уже держа в руках кучу листьев. — Уже сорвал, — улыбается он. — Это запрещено, Сехун! — Я ударяю его по руке. — Нам нельзя… — Эй! — О нет, — шепчу я. — Сехун, нам надо бежать. Я тяну его за ладонь, убегая от зовущего нас человека. Повернув голову на секунду, я замечаю, что нас никто не преследует, и останавливаюсь. — Он просто хотел попросить нас сфотографировать его, — задыхается Сехун, идя позади меня. — А чего ты молчал? — хмурюсь я, всё ещё тяжело дыша. — Потому что не хотел помогать ему. — И ради этого решил побежать? — странно скашиваю глаза я. Сехун хохочет, утягивая меня за собой. — Нужно же мне было заставить тебя размяться, — шутит парень. — Ты ужасен, — бросаю я и ударяю его по руке. Друг лишь смеётся в очередной раз и ведёт меня к машине, когда мы выходим из зоны фестиваля. Как только мы оказываемся внутри, Сехун включает обогреватель специально для меня, так как знает, насколько я боюсь замёрзнуть. — Повернись. Я поворачиваюсь, вытянув руки к обогревателю, совершенно ничего не подозревая. Сехун осторожно убирает мои волосы мне за уши, напряжённо на меня глядя. Я смотрю на него с быстро бьющимся сердцем, пока он прикрепляет листики к моим волосам. Его ладонь обхватывает мой подбородок, а сам он придвигается ближе. Сехун наклоняет голову вбок, заметив французскую косу, которую я сделала по дороге сюда. Он начинает продевать листики в дырочки в моей косе, отчего становится похоже, будто я вся нарисована этими листьями. Обогреватель громко шумит в тихой машине, потому что ни один из нас ничего не говорит. Лишь когда он заканчивает, он убирает руку от моего лица и смотрит на меня, разглядывая свой шедевр. Он улыбается. — Ты такая красивая, — с обожанием щёлкает меня по подбородку. Я легонько пихаю парня в грудь, и тот смеётся, хватая меня за запястье. Он опускает мою руку себе на колено, всё ещё держа её и не отпуская, и лезет за своим телефоном. — Куда теперь, моя королева? — дразнит Сехун, другой рукой снимая меня на телефон. Я закрываю ладонью камеру, и друг хохочет, убирая её в сторону. — Ой, да ладно, ты красивая. — Сехун, — ною я, глядя в камеру с надутыми губами. — Мы можем просто покататься? — Конечно, можем, — он улыбается, всё ещё снимая меня для видео. — Но сначала… — Я изгибаю бровь, и Сехун прыскает. — Ты можешь повернуть на секунду голову, чтобы мы посмотрели на твои прекрасные волосы? Я делаю, как он просит, и парень детально снимает мою цветочную косу. Когда он заканчивает, снова начинает снимать моё лицо. — Попрощайся и подари мне воздушный поцелуй. Я вздыхаю и безжизненно машу в камеру, но игнорирую просьбу о воздушном поцелуе. Он давит смешок и прекращает съёмку. — Никуда не выкладывай, — предупреждаю я. — Это только для меня, — обещает он. В итоге мы едем кататься вдвоём, просто так. Когда мы проезжаем по длинному шоссе, Сехун поворачивается ко мне, глядя на то, как я удобно сижу, закинув ноги на сиденье и обнимая их руками, и играюсь в телефоне, подпевая песне. — Эй, красавица, — зовёт меня Сехун. Я закатываю глаза, зная, что он лишь дразнит меня, несмотря на то, как быстро бьётся моё сердце в груди. Он мягко посмеивается. — Парни пригласили меня в клуб сегодня. Хочешь пойти? — предлагает Сехун, постоянно переводя взгляд с меня на дорогу. — Ты же знаешь, я не люблю подобные заведения, — бурчу я, блокируя телефон, чтобы посмотреть на друга. — Знаю, — он вздыхает, — но мы позаботимся о тебе. — Я и не сомневаюсь, — киваю я, положив подбородок на предплечье и подняв на друга взгляд. — Мне просто не нравится, когда шумно. Ты же знаешь меня. — Тогда я тоже не пойду. Я хмурюсь. Обычно люди говорят так, угрожая, дабы виновнику было стыдно. Но я знаю, что Сехун говорит серьёзно и в самом деле готов пойти на такие жертвы. А мне не нравится обрывать его планы или заставлять его тусить со мной больше, чем с парнями. — Я пойду, — наконец, бросаю я. — Правда? — Я киваю, и он взволновано на меня смотрит. — Тебе не обязательно идти, если ты не хочешь. — Ты позаботишься обо мне, не так ли? — Конечно, — улыбается Сехун, потянувшись, чтобы сжать мою руку.***
— Нет, нет, нет, переоденься. Я громко стону, топая ногой, как вредный ребёнок. В своё оправдание скажу, что имею полное право так себя вести. — Я уже пять раз переодевалась, Сехун, — ною я. — Это потому, что у тебя всегда грудь видно, — поднимает он палец вверх. — Или видно слишком много кожи, — поднимает он ещё один. — Пока я живой, никто тебя в таком наряде не увидит. — Может, сам тогда выберешь, что мне надеть? — фырчу я, падая на кровать. Сехун встаёт и без особых возражений подходит к моему шкафу. Я ложусь на живот, играясь в телефоне, чтобы убить время. Спустя пятнадцать минут я чувствую пальцы Сехуна на своей пятой точке. — Видишь, поэтому я не хочу, чтобы ты его надевала, — он оскорблённо зыркает на меня, оттягивая платье, которое открывает мой зад. Я жутко краснею, и парень бросает мне одежду. — Надевай вот это и пошли. Остальные заедут за нами через десять минут. Так что я переодеваюсь в чёрный свитер без плечиков, который, по моему мнению, смотрится слишком вычурно для клуба. Однако мы собираемся и выходим из дома, как только Сехуну звонит Бэкхён. В тесноте, да не в обиде — мы все залезаем в машину брата Бэкхёна. На этот раз никто из нас за рулём не находится, дабы избежать проблем. Хорошо, что Чунмён и Кенсу решили добраться на своих двоих, отказавшись от предложения брата Бэкхёна. Из-за того, что в машине недостаточно места, я сижу на коленях у Сехуна. Его руки обнимают меня, а ладони лежат на моих коленях, пока он болтает с друзьями. Прижавшись щекой к моей руке, он разговаривает с Бэкхёном, пытаясь получше его расслышать. Спустя где-то двадцать минут брат Бэкхёна останавливает машину у забитого клуба, где Чунмён и Кенсу уже стоят в очереди. — Не забывайте присматривать за девушкой, — напоминает Бэкбом парням, когда мы вылезаем из машины. Чанёль забрасывает руку мне на плечи и обещает, что они позаботятся обо мне. Я смеюсь и машу на прощание брату Бэкхёна. — Следи за руками, — рычит Сехун, ударяя ладонь Чанёля, которая случайно скользнула по моей груди. Старший корчит рожицу, когда Сехун берёт меня за руку и тянет за собой, предупреждая меня, как заботливый старший брат: — Держись рядом, ладно? Всё время. — А что, если ты встретишь милую девушку? — мычу я, идя рядом с ним. — Сегодня ты у меня в приоритете, — бурчит друг, следуя за парнями, когда очередь двигается. — Мне плевать, насколько там милые девушки, сегодня я вижу только тебя. Я, может, и таю от его слов, а моё сердце бьётся, как заведённое, но всё равно шучу: — Даже если там будет Миранда Керр? — Если там будет Миранда Керр, то, боюсь, дорогая, что домой тебя повезёт Чонин. — Я смеюсь и бью его в грудь, отчего тот хохочет. — Я пошутил. Ты всё равно для меня номер один. Я не должна краснеть, потому что Сехун делает это постоянно. Спустя время мы заходим в клуб, мой лучший друг крепко держит меня за руку, чтобы я не потерялась в толпе потных людей. Другие парни тоже окружают меня со всех сторон. Два шота бакарди и ягер бомбы — и я уже готова уснуть даже во время танца. Парни выпили больше меня и были гораздо развязнее. Они постоянно обнимают меня и танцуют. Сехун же всё время придерживается своих слов. Пока парни гуляют в поисках девушек, жаждущих их внимания, он остаётся рядом со мной, заботясь, как и обещал. Моё сознание затуманилось, но я всё равно понимаю, что Чонин трётся о меня. От него исходит столько флюидов и секса, что мне хочется прижаться к нему и позволить его рукам обследовать моё тело. Но мне не удаётся этого сделать, потому что Сехун тянет меня за руку, удачно отрывая меня от тела Чонина. Я врезаюсь ему в грудь, другой рукой он крепко меня обнимает. — Мы уходим, любовь моя, — мычит мне на ухо парень, потирая руками мою спину, когда чувствует, насколько я пьяна. Я киваю и поднимаю голову, положив подбородок ему на грудь. Он наклоняется, чтобы мои губы находились у его уха. — Остальные с нами? — Нет, — он трясёт головой. — Только мы. Мы машем на прощание оставшимся парням, вроде Чонина и Кенсу, пока остальные заняты красивыми девушками на танцполе. Мы с Сехуном выходим из клуба, безопасно держась за руки. Как только мы оказываемся на свежем воздухе, я прижимаюсь к Сехуну, моё тело уже истощено. — Я отвезу тебя к себе, ладно? — мурчит парень, почти что неся меня на руках. Я в ответ мычу, не совсем понимая, что он говорит. Мы вызываем такси до его дома, где все уже спят. Сехун сажает меня на кровать, и я, в конце концов, падаю на спину, не в силах сидеть ровно. Он вздыхает и осторожно забирается на меня сверху, выискивая застёжку свитера. Найдя её, парень расстёгивает свитер и раздевает меня, оставляя в одном лишь нижнем белье. Он не прикасается ко мне и ничего лишнего себе не позволяет, но мне холодно, так что я переворачиваюсь на бок и сжимаюсь в комочек. В следующий момент я отрубаюсь, не желая ничего делать в алкогольном состоянии. Ещё одна причина, по которой я не люблю ходить по клубам — я совершенно не умею пить и всегда порчу вечеринку. Лишь Сехун способен позаботиться обо мне. На следующее утро я просыпаюсь с ватой вместо языка и головной болью, от которой я чуть не теряю сознание. Я стону от жары. Разлепив глаза, я пытаюсь прийти в себя и понимаю, что нахожусь в доме своего лучшего друга, а не какого-то незнакомца. Я облегчённо выдыхаю. Сехун стонет мне на ухо, чуть ёрзая, и тогда я замечаю, что мы снова спим в той позе. Его рука лежит на моей талии, и он удобно прижимает меня к себе, так что мне даже не хочется отодвигаться от него. Но он переодел меня в худи, а я немного вспотела из-за контакта телами. Я расстёгиваю худи, оставшись в шоке от того, что на мне надето лишь нижнее бельё. Сехун раньше видел меня голой, но он всё ещё мужчина со своими гормонами. Мне просто остаётся надеяться, что это не станет для нас помехой (если вы понимаете, о чём я). — Тебе жарко? — слышу я шёпот Сехуна, дергаясь в его хватке ещё немного. Моё тело пылает ещё больше, особенно, когда он усиливает хватку, касаясь пальцами моего живота. Я киваю. — Хочешь, я включу кондиционер? — Если это возможно, то да, пожалуйста, — хриплю я из-за того, что много кричала и пила вчера вечером. Сехун отпускает меня, и я слышу, как он включает кондиционер, охлаждая комнату. Он возвращается на своё место, и я ожидаю, что он не станет приближаться ко мне. Но я ошибаюсь. Сехун в самом деле обнимает рукой мою талию, прижимая ближе к себе и утыкаясь лицом в моё плечо. Наши ноги соприкасаются, когда он подкладывает меня под себя, как игрушку, с которой можно пообниматься. Нервничая, я медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Словно понимая, что я смотрю на него, Сехун начинает вырисовывать пальцами круги вокруг моего пупка, отчего у меня волосы дыбом встают. — Спи, — бурчит он. Я, наверное, могла бы исполнить его просьбу, так как я устала, и тем не менее. Но когда Сехун целует меня за ухом, я чувствую, что мне больше не придётся весь день хлебать кофе.