Галлагеры. Карл Галлагер, Микки Милкович
18 июля 2017 г. в 18:22
Примечания:
Микки отсидел положенные 8 лет
— Эй, Галлагер, чего налить?
Галлагер — по живому чернилами и кровью без лишних книжно-тупых метафор — выведено красной нитью в жизни Милковича. Если подумать, то всё дерьмо именно из-за них. Если подумать ещё дольше, накатить ещё больше, то получается, что и счастье у Микки было связано исключительно с этой семьёй.
Оборачиваться по-девчачьи страшно. Микки зло стискивает кулаки, как последняя сучка втягивает голову в плечи, боясь увидеть за спиной медно-рыжую макушку, боясь быть узнанным среди завсегдатаев.
Голос хоть и знакомый, но определённо не принадлежит Йену.
— Одно пиво.
Со спины не узнать. Прошло восемь ёбаных лет, которых уже не вернуть, которые успели исказить некоторых обитателей гетто до неузнавания. Сам Микки обзавёлся несколькими шрамами, один из которых — прямо под глазом после драки с одним из заключённых. Говнюк чуть не лишил Милковича глаза, поэтому за дело отхватил после заточкой в печень.
Со спины не узнать, но Галлагер сам узнаёт — правда, с трудом, отразившемся на бледном лице.
— Милкович? Подсаживайся, — по-хозяйски хлопает Карл по стулу рядом. — Почти семья, чтоб тебя.
Микки колеблется больше от нежелания иметь дело с мелким братом Йена, с которым у них из общего вроде и ничего, но Карл больше не похож на мальчишку, непонимающего, что творит. На глаза надвинута непробиваемая пелена ненависти к миру, в который его выкинули насильно.
— Я больше не живу с семьёй, так что ничего не знаю, — отвечает Карл на вопросы, которые Микки не задаёт. — Общаемся немного, но я сам по себе.
Галлагеры — блядский символ любви к семье и круговой поруки — рушится на глазах. И не то что бы Милкович из романтиков, но ему хотелось думать, что что-то не меняется.
Хрен там. Всё меняется, пока Микки продаёт покровительство за сигареты и частые случки — по-другому не назовёшь.
— Пойдём, потусуешь у меня, — повелительно, почти командирским тоном говорит Карл — кажется, нечто общее по-инопланетянски рыжее заставляет младшего Галлагера сочувствовать. — Твой дом снесли, я слышал. Хочешь отказать?
В его глазах немое «валяй», а измазанные в мазуте пальцы щёлкают зажигалкой над помятой сигаретой.
И не то что бы Микки совершенно некуда податься, но впервые за долгое время проявленная забота чертовски подкупает — новая причастность к жизни Галлагеров сулит либо полным пиздецом, либо чем-то обнадёживающим.