ИСТИННАЯ СИЛА
[Sindaria]
Такое простое для Синдарии превращение в дракона у Кагана заняло несколько дней. С каждым днем он все больше разрабатывал мышцы и теперь чувствовал себя более уверенно, разве что его доставало нетерпение маленькой гидры, которой хотелось в облака. Они обосновались в небольшой долине, укрытой пиками гор, подальше от места заключения Кагана. Здесь не было следов пребывания человека, поскольку, чтобы попасть в долину, нужно было сверзиться с извилистых серпантинов. Ни один человек не долетел бы до дна долины живым. Это было спокойное и тихое место. Еды здесь тоже было вдоволь – горные козлы, кошки, птицы, которых ловила Синдария. Каган просил ее поджаривать для него мясо, но она лишь расхохоталась в ответ на просьбу. Костер он не решался здесь заводить, поэтому был вынужден питаться сырым мясом. Которое, впрочем, вдруг стало для него необыкновенно вкусным. Обостренные чувства Кагана заставили его оценить прелесть еще теплого, сочащегося кровью мяса. Ему казалось, что его драконья сущность в полной мере наслаждается этими вкусовыми качествами. Но это не отменяло того, что жевать сырое мясо в облике человека было необычайно сложно. Кроме того, его беспокоил дневной свет – он просто не мог его выносить. Каган даже не мог открыть глаза – солнце напрочь слепило его. Выходом стала черная, многослойная повязка на глаза, на которую пришлось разорвать единственную рубашку. Через нее он хотя бы мог открыть глаза и что-то увидеть. Ночь же была для него светла, как день. Каган еще не знал, что навсегда утратил черноту своих глаз – теперь их покрывала молочная пленка. Он уже понял, что Синдария совершенно не озабочена своим нравственным обликом, разгуливая перед ним в чем мать родила. Он даже стал привыкать к этому. В себе же он не чувствовал ни малейшего отлика на человеческое тело молодого дракона. Внешность Синдарии была странной, как и она сама, но вполне симпатичной, чего он не мог сказать о ее характере. Синдария была нетерпеливой, властной, жестокой, вспыльчивой и скорой на расправу. В ней не было ничего человеческого. Она радостно строила планы убийства собственной матери и с наслаждением вспоминала вкус крови брата. Каган все чаще стал замечать ее странное поведение, когда она на некоторое время вдруг застывала, словно выпадая из пространства, а затем продолжала вести разговор или делать свои дела, как будто ничего не было. Ее возраст, облик и характер – все противоречило друг другу. Она была по-детски непосредственна, и это могло обманывать до тех пор, пока не обнаруживалась невероятная глубина ума и хитрости. Откуда было все это, если она живет на свете всего четыре года, три из которых провела в заточении? Синдария рассказывала ему такие вещи, каких не мог знать даже Сиал. Откуда? Она была столь непредсказуема, неприручаема, противоречива и непонятна, что воплощала собой Хаос. Каган даже не мог считать ее просто сумасшедшей из-за ее ума, хотя все остальные черты характера говорили именно об этом. Это приводило его в тупик, когда он размышлял о девушке, пытаясь понять, что она собой представляет. В силу возраста она была слаба как дракон, но она столь виртуозно управлялась с магией, что Каган понял – все те фокусы, которые мог творить Сиал – были лишь фокусами. В Синдарии была какая-то необъяснимая тайна, в ней было что-то, что соединяло разрозненные и противоречащие друг другу вещи в единую, цельную, хоть и слегка сумасшедшую конструкцию. А Синдария и не думала открывать свой секрет. Она наслаждалась недоумением своего союзника и часами могла хохотать над ним вместе со своей сворой драконов. Конечно, уже совсем скоро она откроет ему свой разум, но ведь он все равно ничего не поймет. Гидра часами объясняла ему суть первородной магии драконов, о ее течениях, о ее накоплении. Каган как мог внимательно слушал ее - ему хотелось действовать, хотелось как можно скорей воплотить свою месть. Процесс перевоплощения в дракона был болезненным. Впервые в жизни он ощущал такую боль – ему казалось, что он сгорает заживо в лиловых потоках магии. То сгорало его человеческое тело. Каган был словно в эпицентре взрыва, но взрывчаткой был он сам. Когда процесс завершился, он не сразу понял, что произошло. Деревья стали ниже, скалы – ближе, а черная гидра вдруг стала смотреть на него снизу-вверх. Каган удивленно моргал, ощущая свои конечности совсем по-другому. Шея стала такой длинной, что он мог взглянуть на свою спину. Каган опустил голову и поднес к ней руку. То есть лапу. Огромную, шипастую лапу с чудовищных размеров когтями. Попробовал пошевелить ими. Глубоко вдохнул и выдохнул, обнаружив, что из ноздрей вместе с раскаленным воздухом вылетают искры. «Почему ты белый?" – удивилась Синдария, разглядывая крупного, в полтора раза больше нее дракона с молочно-белой чешуей. Каган поднял взгляд на гидру и, поймав взгляд одной из ее голов, вперился в бездонные черные глаза без зрачков. Он вдруг понял, что слышит ее мысли. Но кроме ее четких слов он расслышал неразборчивый шепот на непонятном языке. Вернее, это был не шепот, а приглушенный гул, как бывает, когда невдалеке собирается толпа народа и каждый негромко что-то говорит. Каган решил, что так и выглядит мысленная связь драконов. Крылья Синдарии подрагивали от нетерпения. Ей не терпелось взлететь, не терпелось посмеяться над неуклюжестью новообращенного дракона. Она чувствовала сладкий вкус превосходства. Ей определенно нравилось это ощущение. Знай она, что Каган был выращен Тихим убийцей, который волею Судьбы обрел силу дракона, ей было бы не так смешно. Но Архелия в своих излияниях не упомянула этого, и Синдария считала себя сильней. Процесс обучения полетам и мгновенного обращения в дракона был жестоким. Пугающим. Вполне в духе юной гидры. Она заставила Кагана принять человеческий облик, потом подхватила его, и с торжествующим ревом понеслась вверх. На той высоте, с которой деревья сливаются в сплошную зеленую массу, она выпустила худощавого человечка из своих когтей и стала с интересом наблюдать, как он, кувыркаясь, несется навстречу смерти. Каган не мог умереть от простого падения на землю, но легко мог переломать себе кости при приземлении. Подобная перспектива его не прельщала, и он сделал невозможное для того, чтобы опуститься на землю в облике дракона. Впрочем, приземление не было грациозным – он просто свалился на деревья как куль с мукой. Злость на Синдарию поднялась в нем горячей волной. Плюясь жидким огнем и рассыпая вокруг себя снопы искр, Каган поднял взгляд вверх, ища черную гидру. Первые попытки взлететь были столь неуклюжи, что Синдария хохотала во все четыре глотки. Каган выбрался на ровную поверхность, где ему ничего бы не мешало и снова стал пробовать. С трудом управляя конечностями, он думал, что полет для него также нереален, как для горного козла – то есть разве что вниз. Синдария в это время с издевательским видом кувыркалась в воздухе. «Бледнокожий» дракон под ней раскрыл крылья и замер, словно пытался ощущить потоки воздуха. Натянутая кожа на перепонках подрагивала от ласкающего ее ветра. «Эдак все быстро закончится," - с разочарованием подумала Синдария, продолжая наблюдать за Каганом. Тот, нащупав направление ветра, встал против него. Огромные чешуйчатые крылья завибрировали от тяжелого потока воздуха, который спускался в долину с гор. Каган сделал шаг, другой, и вот он уже бежит навстречу ветру с распахнутыми объятиями. В какой-то момент он оторвался от земли и, паря на воздушной подушке, стал набирать высоту. «Неплохо," - сердито одобрила гидра.* * *
- Я уверена, ты до сих пор не знаешь истинной силы драконов, - самодовольно подумала Синдария, взмывая все выше и выше. - Твои сородичи не удосужились мне показать это, - хмуро ответил Каган, следуя за ней и втайне наслаждаясь восхитительным чувством полета. - Не все способны это делать. Я являюсь потомком легендарных линий, их сила скрещивается во мне. - Ты про Сиала и Архелию? - Именно. Мощь золотых драконов могла возродиться в моей матери, но она не захотела этого, она приняла человеческую жизнь даже после того, как смогла обращаться в истинный облик. А мой отец никогда не мог использовать свою силу на полную катушку из-за клятвы, данной золотой драконице. Чем больше он использовал магию, тем больше она истощалась в нем, тем ближе становилась его гибель. Но все это не относится ко мне. Уже в юности я стала сильнее своих братьев, я пробовала первородную магию на вкус в то время как они еще жевали сырое мясо. - И теперь, если ты наконец примешь свою судьбу, ты сможешь управлять магией как своими пальцами. Конечно, до меня тебе никогда не дотянуться, но кое-чему ты сможешь научиться. А теперь просто смотри в мои мысли и гляди моими глазами. Синдария распахнула крылья и стала парить на огромной высоте над землей. Отсюда города стали крошечными, дороги стали тонкими ниточками, а людей и вовсе не было видно. Каган повис в воздухе и прикрыл глаза, настраиваясь на Синдарию. То, что он увидел через ее глаза, поразило. Простор земли под их крыльями пронизывали где-то тонкие, а где-то потолще, лиловые потоки магии. Они проходили сквозь землю, сквозь скалы и горы, сквозь леса и реки. Для них не существовало препятствий, и эта сеть опутывала всю землю вплоть до горизонта. Потоки слегка колыхались, так можно было заметить направление течения магии. Каган восхищенно вздохнул. - Это первородная магия, чистая, - прозвучало в его голове. - Она неуправляема для всех, кроме драконов. Драконы перерабатывают ее и делают пригодной для иных существ. Магия никогда не исчезала, но исчезли драконы, и тогда люди утратили возможность пользоваться этим благом. Люди брали такие крохи, что течение никогда не становилось тоньше. Люди и не подозревают, что все это есть вокруг них. Люди не представляют, что такое истинная мощь сырой, первобытной магии. Тебе говорили, что драконы создали эту землю. Знаешь ли ты, как это выглядело? Как можно создать целый континент? Когда-то здесь не было ничего, кроме штормового моря. Это было так давно, что даже драконы не помнят этого. Теперь я покажу тебе, как с помощью одного лишь потока магии можно менять русла рек, иссушать моря и создавать горы. Ты видишь Золотой Дворец? Видишь в море под ним особенно широкую линию магии? Гляди, что можно сделать с ней, - она радостно усмехнулась, и Каган почувствовал неладное. Что она собирается сделать? Он пристально уставился на этот поток, по которому вдруг побежала мелкая рябь, а затем в одном определенном месте, недалеко от Туранского порта, поток стал сжиматься, словно его перекрыли. Это походило на дамбу у реки. И, как следовало ожидать, поток стал разбухать, магия накапливалась как вода, которой не было выхода. Где-то рядом радостно взвизгнула Синдария и тогда Каган понял, что она собирается сделать. Она продолжала удерживать поток перекрытым, и вот уже вздувшийся пузырь беснующейся магии становился все больше и больше... - Погляди, как снесет к чертовой матери Туран, Могадор и Оман! И это только один-единственный поток! - радостно сообщила ему она. Только несколько секунд... несколько секунд потребовалось на то, чтобы скопившаяся магия взорвалась чудовищным взрывом, от которого содрогнулась земля. Море качнулось, опало, и с шипением заполнило воронку, которая образовалась на месте взрыва. Взрывная волна с ревом понеслась в стороны от эпицентра, сжигая на своем пути все живое. Каган с распахнутыми от ужаса глазами глядел на учиненный Синдарией беспредел. Море вскипело и в ярости понесло свои волны на побережбе Турана, Могадора и Омана, а также напрочь залило расколовшийся от взрыва остров, за который много лет воевал Туран... Кипящие воды моря выплеснулись на берега Турана, когда Каган увидел тонкую лиловую заслонку, что закрывала Золотой Дворец и часть территории вокруг него. И пока прочие люди сгорали заживо в разъяренных потоках магии, что с бешеной скоростью неслась вперед, пока дома обращались в прах, Золотой Дворец непоколебимо стоял, защищенный Ширраном и Керинеем. - Говнюк! - выругалась Синдария, а затем захохотала, как сумасшедшая. - А теперь валим, мой милый друг! Валим, пока дядюшка Ширран не порвал наши задницы! Весело кувыркнувшись в воздухе, Синдария стрелой понеслась прочь от Турана. - Нет, ты видел, видел?! - с нездоровым энтузиазмом повторяла она, выписывая пируэты в облаках. - Как тебе, а?! Класс! Теперь понял, почему уничтожение Алькамара - такое плевое дело?! А самое забавное то, что Ширран с Керинеем теперь и на шаг не отойдут от Турана! Будет забавно, когда от Алькамара останется только кусочек земли со стоящим на нем дворцом! Каган не отвечал ей, пребывая в глубоком шоке. Он был шокирован тем, что, казалось бы, непоколебимая земля - его земля, земля его предков - на самом деле так хрупка. Синдарии потребовалось несколько секунд на то, чтобы покрыть пеплом побережья трех государств и на части расколоть огромный остров... Это не укладывалось ни в какие рамки. Каган и представить себе не мог, насколько сильны драконы на самом деле. Все, что он до этого видел и знал - было детскими фокусами по сравнению с тем, что произошло только что на его глазах. - Как... как вы могли проиграть в войне с Безглазыми? - поинтересовался он. - Я же говорю - не все обладают такой силой. Две родовых линии было исключено из той войны. Линия золотых драконов и линия моего отца, который, перебив свой клан, отказался участвовать в войне. Это не считая внутреннего раскола, который образовался после ухода Азери. Каждый консорт выдвигал свою драконицу и в итоге ни к чему хорошему это не привело. - Так глупо... Потерять такое величие... Проиграть из-за таких глупостей... - бормотал про себя Каган. - Ну, неужели ты наконец-то понял? - саркастично отозвалась Син. - Своей человечностью золотые драконы спасли нас как расу, своей же человечностью они нас погубили. - Но Сиал мог препятствовать поражению, один только он мог перевесить чашу весов. - О, - усмехнулась девушка. - Ты нас очень плохо знаешь. Мы - гидры. Мы ничего не забываем и ничего не прощаем. Когда-то навязчивой мыслью моего отца было твое уничтожение, и он таки пришел к этому. - Но я жив, - возразил Каган. - Но ты уничтожен. Он выжег твою душу и вырвал сердце из твоей груди. Разве не так? - она улыбнулась всеми своими головами. Не дождавшись ответа, она продолжила. - Мы легко обзаводимся навязчивыми идеями и не успокаиваемся, пока не добьемся результата. Привилегией песчаных драконов, к которым принадлежал Кериней, была доброта. Золотые драконы отличались мудростью. Клан Лихааракса был крайне честолюбив, а клан Ширрана поголовно состоял из идиотов. А нашей особенностью была... - она ненадолго задумалась. - Когда мы чем-то увлекались... ничто не могло нас остановить... - Я бы сказал иначе. Гидры отличаются злобой и мстительностью, - заметил Каган. - Вовсе нет. Просто ты знаком только с двумя гидрами, - засмеялась Синдария. - И обе они озлоблены на весь мир. Но то, что я сказала, относится к временам такой давности, какую люди уже не помнят. С тех пор все переменилось. - Скажи мне одну вещь, - нахмурился Каган. - Если весь наш мир пронизан магией, то почему Сиал умирал из-за клятвы... из-за которой он якобы терял эту самую магию. - Сиал терял не совсем магию. Он терял что-то типа жизненной силы. Очень сложно объяснить. Он терял возможность перерабатывать сырую магию. - Ничего не понял, - признался Каган. - Ну вот гляди... Когда ты умер, моя мать вернула тебя к жизни, используя ту самую материю, которую терял Сиал. Эта материя - ключ к управлению магией, понимаешь? Без нее - ты простой смертный, которому первородная магия неподвластна. Но как-то ты обретаешь ее - становишься бессмертным и обретаешь способность управлять магией. У этой материи когда-то было название, но оно утрачено. Это нечто особое, что было рождено с драконами и доступно только им. Но мы можем этим делиться, разумеется, в ущерб себе. Когда умер Лихааракс, ты принял его магию за счет того самого, что подарила тебе моя мать. Она оторвала от себя и Лихааракса кусок сущности и отдала тебе. Ты стал драконом в тот самый момент, когда родился во второй раз. Консортом ты стал уже после, когда погиб Лихааракс. - Откуда ты так много знаешь? - поинтересовался Каган. - Ох, ты и не представляешь себе, что творится в моей голове, - засмеялась Син и от этого смеха у Кагана в тысячный раз по коже побежали бы мурашки, если бы не драконья чешуя. - Могу открыть тебе это, но боюсь, ты сойдешь с ума вместе со мной.