Чету Поттеров постигло несчастье — их ребёнок родился сквибом. У новорождённого Гарри Поттера не обнаружилось ровным счётом никаких способностей к волшебству. Эта новость ввела Джеймса Поттера и его жену Лили в состояние шока. Конечно, Джеймс сразу же попытался отшутиться в своей обычной манере бывшего мародёра: «Ничего, надеюсь, мой сын будет самым лучшим завхозом Хогвартса, не то что Филч!» Но в глубине души он был в таком же отчаянии, что и его жена. В голове даже появилась мысль отдать Гарри куда-нибудь подальше ото всех, а самим родить другого ребёнка. А кому отдать? Хоть тем же Дурслям…
Почему-то в эти тягостные для души минуты Джеймсу подумалось, как же, должно быть, злорадствует сейчас Северус Снегг, безнадёжно влюблённый в его дорогую Лили! Джеймс так и представлял, как Северус сидит в своём кресле аки злодей и говорит что-то в духе: "Глупая грязнокровка родила от лицедея и лицемера Поттера сквиба! Будь ты моей женой, точно родила бы здоровенького мальчика! И сейчас ты не сидела бы убитая горем, положив голову на плечо Джеймса, пока Гарри питался грудным молоком. Сейчас, может быть, сидела бы и говорила бы мне, Северусу, что как же хорошо, что она ушла от Поттера ко мне!"
Но Джеймс отогнал от себя эти мысли и вздохнул. Ещё не хватало, чтобы и второй ребёнок оказался сквибом. А то он помнил карточку из шоколадных лягушек про мага с семью сыновьями-сквибами. В кого он их превратил? В лягушек? А, нет, в ёжиков.
Однако странности с Гарри начались тогда, когда он научился ходить. После месяца горя, юная чета смирилась с неизбежным, поэтому решила воспитать Гарри как самого обычного магла, благо Лили, маглорождённая, знала, как это делать. И вот, однажды мальчик гулял по своей комнатке. Вид у него был очень гордый собой — он уже ходит сам, без помощи мамы и папы! А это значит, что нужно исследовать местность!
— Вырастет таким же сорванцом, как и я! — хвалился Джеймс, пока юный Гарри рассекал комнату, хватал всякие игрушки и пробовал их на зуб. Сие медитативное занятие требовало невмешательства родителей.
— Не надо нам ещё одного Мародёра, — Лили широко улыбалась. — Мне и одного хватает, а второго я не выдержу!
— Ты хотела сказать, пятого! — поправил жену Джеймс. — Ремус, Питер и Сириус разве что не живут у нас, а так, можно их смело записывать в членов нашей семьи.
Тут Гарри подполз к шкафу. Он был закрыт заклинанием, так как в нём были вещи, которые малышу рано было трогать: метлы для взрослых и прочий скарб, не поместившийся в чулане, а со времён Хогвартса у Джеймса и Лили осталось огромное количество вещей, которые почему-то перекочевали в убежище в Годриковой Впадине. Ребёнок уверенно дотронулся до запертых дверец… и они раскрылись, и содержимое шкафа моментально посыпалось на мальчика. Родители отреагировали мгновенно: взмах палочки, и всё содержимое моментально оказалось внутри шкафа, а мальчик — в паре метров от злополучного предмета интерьера.
— Джеймс, по-моему, мы больше не можем на это закрывать глаза, — сказала Лили. — Это уже не первый раз, когда вокруг нашего сына творится что-то… Странное. Словно магия на него не действует.
— А по-моему, в нашем сыне просто начала пробуждаться магия, — в голосе Джеймса появилась надежда. — Я читал, что порой магия проявляется не на первых днях жизни, а много-много позже. У маглорождённых, например.
— Сильно сомневаюсь, — покачала головой миссис Поттер. — Я лучше напишу письмо Дамблдору, тот наверняка знает, что произошло. Гарри точно не мог отворить дверь шкафа сам. И вспомни другие случаи, когда магия на нём работала не так, как надо.
Директор Хогвартса не заставил себя ждать, и уже через два часа после обмена патронусами с сообщениям о странностях Гарри обелённый сединами чародей в тёмно-фиолетовой мантии стоял у порога дома Поттеров. Те моментально открыли ему дверь и сразу же предложили сначала поесть с долгой дороги. Юный Поттер сидел на руках у матери и, увидев старика, потянул к нему руки. Дамблдор потрепал непослушные, как у Джеймса, волосы малыша, а затем отказался от чая и предложил перейти к делу.
— Мисс Эва… Миссис Поттер, — Дамблдор привык называть свою бывшую ученицу по её девичьей фамилии. — Совсем уже впадаю в старческий маразм… Но я не об этом. Вы не могли бы… так сказать, позволить мне провести пару опытов? Клянусь всеми святыми, что мальчик не пострадает. Если хотите, могу принести Непреложный…
— Нет нужды, — сказала Лили, пока они шли в детскую — мальчик всё норовил схватиться за длинный нос старца.
И вот, Гарри сидел на полу, за его спиной — отец и мать, а впереди сидел директор Хогвартса, и он раз за разом пытался наложить на ребёнка хоть какие-нибудь чары. Не получалось. Затем профессор взял на себя смелость направить в мальчика несколько заклинаний. Оказалось, что некоторые боевые заклинания не действуют полностью, а некоторые — только если попадут в руку. Так же директор трансфигурировал игрушки во что-нибудь другое, а затем протягивал малышу. Как только он до них дотрагивался, они возвращали свой первоначальный вид. Так же профессор создал из ничего несколько вещей. Как только мальчик их трогал, они исчезали.
— Скажу честно, — начал говорить Альбус, — о таком явлении я встречал упоминание несколько раз за всю свою долгую жизнь. Если я всё правильно понял, то ваш ребёнок — антимаг. Он не умеет колдовать, он неотличим от сквиба, за одним лишь исключением: прикосновением своих рук он уничтожает всякое проявление магии.
— Что значит "всякое проявление магии"? — задал уточняющий вопрос Джеймс. — Имеется в виду чары, артефакты…
— А так же некоторые магические существа, — дополнил Альбус. — Гарри может уничтожить как самые неуловимые проявления магии, так и самые могущественные чары, которые плелись не одно десятилетие. Я допускаю мысль, что даже заклинание Смерти не является для Гарри большой угрозой. Если он его, конечно, поймает. Что я могу ещё сказать? Во-первых, я могу вас всё-таки обрадовать: ваш сын оказался очень необычной личностью! Во-вторых, хоть он и не зачислен в Хогвартс при рождении, я сделаю всё возможное, чтобы позволить ему там учиться — такое чудо природы просто нельзя прятать ото всех. Так что, мои дорогие, радуйтесь жизни и растите Гарри умным и добрым мальчиком!
***
Минерва МакГонагалл всё тридцать первое октября восемьдесят первого дежурила в образе кошки около дома номер 4 по Тисовой улице. Этой ночью на убежище Поттеров было совершено нападение, и Дамблдор велел профессору трансфигурации подежурить у дома Дурслей на случай, если на их дом будет совершено нападение. Однако ничего экстраординарного с Дурслями не случилось. И вот, поздним вечером, предварительно погасив делюминатором все огни, на улице появился профессор Дамблдор, непосредственный начальник МакГонагалл не только по делам Ордена Феникса, но и по Хогвартсу. На руках у него был свёрток с маленьким мальчиком.
— Лили принесла себя в жертву ради своего сына, — вместо приветствия сказал Альбус. — Должен признать, ужасная потеря для всего магического сообщества.
Со стороны эта сцена выглядела очень странной: старик в чудной мантии и с ребёнком на руках разговаривает с кошкой. Возможно, поняв, насколько всё выглядит сюрреалистично, или же вспомнив о субординации или хотя бы правилах приличия, Минерва превратилась в человека.
— Как же я оказался рад, что её жертва не оказалась напрасной! — продолжил директор. — Профессор МакГонагалл, вы догадываетесь, почему заклинание Смерти не поразило маленького мальчика? — и не дождавшись ответа, сам же себе и ответил: — Любовь, Минерва. Материнская жертва подписала контракт такой силы, что оно обратило саму Смерть! Разве не удивительно?
— Думаю, что так оно и есть, — чопорно согласилась с директором профессор трансфигурации. Она, без сомнения, безумно уважала Дамблдора, но порой некоторые заскоки директора её, как блюстителя порядка в хорошем смысле слова, приводили в недоумение. Например, эта нарциссическая манера задать вопрос, а затем самому же на него ответить. — А разве это была не та самая антимагия, о которой вы твердите?
— Нет, профессор МакГонагалл, — покачал головой Альбус. — Для антимагии Волдеморт должен был целиться в руку, а у мальчика шрам на лбу…
Минерве показалось, что Дамблдор выглядит расстроенным. Она краем уха слышала, что однажды директор позволил себе провести над мальчиком опыты, и, возможно, в глубине душе он жалел, что не успел проверить Непростительные заклинания на мальчике, а теперь, когда «подопытный» оказался под воздействием Авады Кедавры, её эффект был аннулирован не антимагией, но силой любви. Естественно, подобные подозрения МакГонагалл благополучно закрыла окклюменцией. Она верила директору, но лишняя осторожность… Кто его знает, что у этого старика на уме?
— И теперь вы хотите отдать его на воспитание этим?!.. — Минерва едва сдерживала возмущение, после чего во всех подробностях описала, какие же Дурсли плохие.
— Боюсь, что это единственный выход, — снова покачал головой Альбус. — Иначе Гарри будет в большой опасности. Жертва Лили будет защищать мальчика до его совершеннолетия, а поддерживаться они будут исключительно благодаря родственной связи с Петуньей.
— И какое же его ждёт будущее? — спросила профессор МакГонагалл. — В одиннадцать лет он отправится в Хогвартс?
— Нет. Боюсь, путь ему туда теперь заказан. Похоже, что теперь, когда действует жертвенные чары, антимагия мальчика закрыта, и теперь он даже не сквиб, а обычный магл. А может, есть иные причины, почему Гарри не может попасть в Хогвартс.
Минерва решила не уточнять, каким образом Дамблдор это выяснил.
— Таким образом, лишь в семнадцать лет он узнает о своём происхождении, — продолжил говорить Дамблдор. — И уже тогда он узнает о своей великой судьбе, уготованной самой матушкой природой. А теперь, Минерва, с вашего позволения, я всё-таки позволю себе, невзирая на ваши рекомендации, оставить мальчика семейству Дурслей. Так будет лучше для всех.
Как и предсказывал Дамблдор, жизнь Гарри ничем не отличалась от жизни его обычных сверстников. Волосы у него отрастали как у обычных людей, стёкла не исчезали, на крышу Гарри не телепортировался — словом, Гарри можно было смело назвать самым обычным британским школьником. Возможно, что излишне тихого, нервного, задёрганного, но если бы к нему нашли правильный подход…
***
Мальчик, Который Выжил.
Эту красивую легенду пересказывают все волшебники. Согласно этой легенде, тридцать первого октября 1981-ого года великий тёмный волшебник Лорд Волдеморт отправился в Годрикову Впадину, чтобы убить семью Поттеров, но именно там он и встретил свою смерть. Согласно этой легенде, заклинание Смерти отразилось от мальчика и поразило Тёмного Лорда. И теперь юный Гарри где-то живёт, не ведая о своей славе.
Разумеется, никто в это не верит. Заклинание Смерти на то и заклинание Смерти, что убивает любого, поэтому магическое сообщество Великобритании единодушно решило рассказывать эту легенду как сказку детям на ночь, а уже потом рассказывать, что истина в разы прозаичнее: просто была великая дуэль между четой Поттеров и Волдемортом, которая закончилась гибелью всех её участников, в том числе и юного Гарри.
Окончательно легенда о мальчике, который выжил, умерла первого сентября девяносто первого года. В этот день на вокзале Кингс-Кросс должен был появиться юный волшебник с зелёными глазами и шрамом на лбу, но как бы его все ни искали, его нигде не оказалось. А на церемонии распределения первокурсников после Салли-Энн Перке не оказалось Гарри Поттера, который, по идее, должен был быть следующим по алфавиту. Кто же знал, что в это же самое время мальчик вернулся из своей новой школы «Хай-Камеронс», где его, как и всех новичков, старшеклассники действительно посвятили в ряды учеников, опустив головы в сортиры…
