We will always be part of the great misdirect… stepping in and stepping out. We will always be part of the great misdirect… mirrors and Obfuscation. Between the Buried and Me — Obfuscation
Уже год небо Лондона было практически бесконечно заволочено тяжёлыми серыми тучами, и первое августа девяносто седьмого года не было исключением. Утро, дождь шёл со вчерашнего дня. По дороге в плаще-дождевике шёл молодой мужчина, а рядом с ним шагала невысокая девушка в таком же дождевике. Мужчина держал в руке зонт, который закрывал девушку от дождя. Девушку можно было охарактеризовать многими словами, и из них добрая половина будет хвалебными одами, восхваляющими её красоту и миловидность. Хрупкая и изящная, словно куколка, она вызывала инстинктивное желание обнять и сказать её что-нибудь в духе «Я тебя защищу». Её глаза можно было описать приевшимся, но ёмким словосочетанием: «оленьи глаза». Её карие глаза смотрели на мир с искренним интересом. Каштановые волосы были собраны в хвостик на боку, а одета она была в элегантное чёрное платье с белыми оборками, будто было снято с какой-то куклы Викторианской эпохи. — Братец, я всё ещё не понимаю, зачем ты повёл меня с собой, — сказала девушка. — И тем более не понимаю, зачем надо было меня так наряжать. — Мне казалось, ты сама вызвалась, — ответил мужчина, её брат, судя по всему, старший. — Ты хотела посмотреть на министерство магии своими глазами, да и пора уже знакомить тебя с азами политики, раз уж на то дело пошло. — Но зачем такое вычурное платье? — возмущалась сестра. — Ну… — брат задумался. — Туда, куда мы идём, нам нужно иметь презентабельный вид, а твоё очаровательное платьице покорит сердце любого бездушного человека. — И зачем мне покорять чужие сердца, если моё сердце принадлежит тебе, братец? — вздохнула девушка. Они шли по тем центральным районам Лондона, которые были не самыми фешенебельными, пока не завернули в проулок, где стояла красная кабинка телефонного аппарата. Мужчина отворил дверь, пропустил свою сестру, а затем сам зашёл внутрь. Трудно было поверить, что в такой тесной будке может поместиться два человека, и ничем иным, кроме как магией, это нельзя было объяснить. Однако это действительно была не самая обычная будка. Через эту будку, стоявшую в центре Лондона (не в самом фешенебельной части центра), можно было попасть в Министерство Магии Великобритании, и она действительно изнутри была больше, чем снаружи. Девушка с некоторым удивлением оглядывала кабинку, которая податливо расширилась. Она убрала зонт, а брат девушки забрал его и убрал к себе в сумку, а затем стянул с себя дождевик, под которым обнаружилась обычная рубашка с короткими рукавами и чёрные штаны. Этот мужчина не жаловал мантии и прочие «пережитки консервативной Великобритании», а вместо них предпочитал простую и практичную одежду, а одежда маглов идеально подходила под это описание. — Что за помпезность, — фыркнул мужчина, набрав на винтажном телефонном аппарате номер «62442». — Британцы всегда хотели показать всему миру, какие они высокодуховные и высокоморальные, и как их магия похожа на сказку, — но поток критики мужчины, выглядевшего от силы лет на двадцать или двадцать пять, прервал женский голос: — Добро пожаловать в Министерство магии. Назовите, пожалуйста, ваше имя и цель посещения. — Джеймс Морган, визит к министру магии Корнелиусу Фаджу по делам Международной Конференции Магии и по приглашению от мистера Тома Реддла, — сказал мужчина. — А… мне тоже представляться?.. — замешалась девушка, вздохнула, а затем представилась: — Эмма Морган, обеспечение безопасности Джеймса Моргана, посла Международной Конференции Магии. — Благодарю вас, — произнёс всё тот же прохладный женский голос. — Посетитель, возьмите, пожалуйста, значок и прикрепите к мантии спереди. И в лоток, куда обычные телефонные аппараты выплёвывают сдачу, выкатились два серебряных значка, на которых было написано следующее: «Джеймс Морган. Дипломатические переговоры с министром магии» и «Эмма Морган. Обеспечение безопасности посла». Мужчина прикрепил свой значок себе на рубашку, после этого помог своей сестре прикрепить её значок к её элегантному чёрному платью — Братец, ну зачем… — покраснела девушка, лифт начал двигаться вниз. — Я бы и сама прикрепила… У меня-то руки есть… — Я не хочу тебя лишний раз утруждать, — Джеймс улыбнулся самой галантной улыбкой, на которую был способен. — К тому же, твои нежные пальчики (он взял её правую руку в свою руку и поцеловал кисть девушки) рождены не для такой грубой работы, как прикрепление значка. — Братец… — Эмма пуще прежнего раскраснелась. — Но я же не неженка… Я ведь… — она наклонила парня и чмокнула его в щёку. — Но спасибо тебе… Ты у нас такой ласковый и заботливый… Мой глупый и милый братик… На этом разговор закончился, а через десяток секунд лифт выехал из «туннеля» и начал спускаться вниз по огромному Атриуму. Помимо общего масштаба зала в глаза бросалась огромная статуя, изображающая пару волшебников, волшебника и волшебницу в мантиях, гордо поднявших палочки вверх, будто провозглашая верховенство магии над всем сущим. Ну, а рядом с постаментом стояло несколько статуй поменьше, изображающие кентавров, гоблинов, домовиков и маглов, которые с восхищением смотрели на магов. — Да уж, я ожидал от британцев худшего, — хмыкнул Джеймс. — А то им бы хватило ума поставить памятник, где эти двое магов утрамбовывают всех остальных. — Братец, не ворчи, — надула губки Эмма. Этот жест выглядел очень мило. — Мы пришли сюда веселиться и наслаждаться жизнью. — Переговоры с одурманенным министром и Тёмным Лордом явно не входят в раздел «веселиться и наслаждаться жизнью», — рассмеялся Джеймс. Тут двери лифта открылись, и прямо у выхода из лифта обнаружился стол регистрации посетителей, за которой сидел лысеющий мужчина лет сорока в поношенной тёмно-фиолетовой мантии. Тот с немалым удивлением посмотрел на по-магловски одетого парня и похожую на фарфоровую куклу девушку, чей «готический» наряд явно не сочетающийся с модой британских магов. Взгляд дежурного мага скользнул по значкам. — Доброго вам дня, господа, — он, не вставая из-за стола, кивнул головой. — Ваши волшебные палочки, пожалуйста. Брат с сестрой послушно отдали мужчине палочки. Дежурный провёл дежурную процедуру взвешивания палочки, сделал записи в гроссбухе, а закончив с формальностями, сказал, что они могут проходить. Эмма поклонилась дежурному, Джеймс же решил не удостаивать подобной чести мужчину, но они пошли вперёд. Проходящие мимо маги бросали удивлённые взоры на необычных посетителей, но уступали им дорогу. — Я тут вспомнил, что мистер Реддл очень любит змей, — между делом заговорил Джеймс, пока шёл через весь Атриум к лифтам. — Представляешь, приведи я Эвриалу вместо тебя к нему на встречу? Он бы моментально вызывал меня на дуэль, чтобы обладать девушкой-змеёй, — и парень хохотнул, довольный своей шуткой. — Почему у тебя всегда такие глупые и нелепые шутки, братец? — поинтересовалась Эмма, которая хранила полное молчание и никак не отреагировала на шутку парня. — И вообще, Эвриала, если я правильно помню, уже давно с нами не работает. — Работает-работает, но в другой реальности, — ответил Джеймс. — Ты же прекрасно понимаешь, что для меня эти разборки британских магов ничего не значат, единственная причина, почему я вообще во всё это дело вмешался, заключается исключительно в Концептуализаторе и Операторе. Они дошли до лифта и стали его ждать. Джеймс заметил, как вокруг него и его спутницы образовался своеобразный вакуум. Похоже, они к себе привлекают слишком много внимания, но это даже хорошо, потому что рано или поздно их заметят те, кто нужен Джеймсу в данный момент времени. И действительно, как только лифт приехал, оказалось, что в нём находится пятеро человек в чёрных мантиях с нашивкой в виде черепа и чёрных капюшонах, а эта процессия возглавлялась мужчиной лет сорока в чёрной мантии со снятым капюшоном, будто желая продемонстрировать всему миру своё благородное лицо. Его седые волосы были зачёсаны назад. «Яксли, — узнал его Джеймс Морган. — Один из ближайших сторонников Волдеморта, Пожиратель Смерти со времён первой войны в Британии. Не представляет особой угрозы». — Должен признать, что ваш цирк привлёк слишком много внимания, — холодным тоном заявил Яксли. — Я пришёл положить конец вашей клоунаде, кем бы вы ни были, мистер… — Морган, — дружелюбно представился Джеймс. — Меня зовут мистер Морган, и я бы предпочёл, чтобы я самостоятельно добрался до кабинета мистера Фаджа. — Я не могу этого допустить, — сказал Яксли. — Вы меня, конечно, простите, но вы точно маг? Тогда почему вы ходите в одежде, в которой ходят лишь презренные мужчины-маглы, недостойные существовать? — Мистер Яксли, может, уже пора их арестовать? — предложил один из «капюшонов». — Рано, — отмахнулся Яксли. — Мне интересно посмотреть, как этот сквиб будет выкручиваться из той каши, которую сам же заварил. — Легко, — Джеймс расплылся в зловещей улыбке и достал из кармана штанов пергамент, который протянул мистеру Яксли. Тот достал палочку и начал проверять пергамент на различные заклинания, и только убедившись, что он не несёт никакой опасности, развернул его и начал небрежно читать его, но спустя несколько же строк взгляд Пожирателя стал напряжённым, а через некоторое время он и вовсе протянул лист обратно Джеймсу и гаркнул: — Освободить лифт! «Капюшоны» переглянулись, но не посмели перечить Яксли, который явно стоял много выше их в иерархии Министерства. Когда лифт освободился, матёрый Пожиратель вошёл внутрь, приглашая Джеймса с сестрой внутрь. Когда они вкатились внутрь, то они стояли лицом к выходу, и Джеймс увидел, что множество работников Министерства бросили свои дела, чтобы наблюдать явно неординарные события. Один из «капюшонов» робко помахал в сторону лифта, явно прощаясь с Эммой, но за такой поступок заслужил от другого своего товарища подзатыльник. Джеймс решил запомнить этого «капюшона», чтобы как-нибудь потом поговорить с ним по-мужски. Джеймс очень ревностно оберегал свою любимую сестрёнку. — И почему у официального представителя Конференции послание, написанное лично Тёмным Лордом? — спросил Яксли, когда лифт начал спускаться вниз. — Я так понимаю, ответ «потому что я интересен Тёмному Лорду» недостаточно убедителен? — задал риторической вопрос Джеймс. — Однако это действительно истина. Вот уж не знал, что слава обо мне дошла даже до закрытой Британии, до которой новости о последних открытиях в области магии доходят спустя века. — Не задирай нос, — в голосе Яксли появилась угроза. — То, что тебя на аудиенцию пригласил сам Тёмный Лорд, ещё не даёт тебе повода вести себя столь высокомерно. — Я просто говорил то, что думаю, — хмыкнул Джеймс. — К тому же, признайте, мистер Яксли, что нынешние реформы Лорда в разы эффективнее его предыдущих. Он, по крайней мере, интересуется внешним миром, не то, что Дамблдор. — Ваша лесть здесь неуместна, — сказал Яксли. Лифт приехал на нужный уровень, и троица вышла из него. В отличие от Атриума, где ходили кто ни попадя, здесь публика была в разы почтеннее, и они не обращали внимания на странную процессию. Ежели с ними идёт сам Яксли, значит, оно так надо. — Это была не лесть, — спокойно ответил Джеймс. — Я говорю то, что думаю. Так что ответ на ваш вопрос касательно того, почему у меня послание Тёмного Лорда прост: я ему интересен и нужен. Конечно, у меня есть и бумага, согласно которой министр магии Корнелиус Фадж дозволяет мне находиться сегодня в Министерстве в качестве представителя Конференции с целью «предъявить обвинения со стороны международного магического сообщества», но она вас же не интересует, верно? — Вы слишком много карт выложили на стол, мистер Морган, — сказал Яксли. — Я говорю то, что есть, — повторил Джеймс. — К тому же, для конструктивного диалога необходимо быть максимально откровенным друг с другом, не так ли? Так что предупреждаю сразу: сначала я должен будут выступить с официальным обвинением, а уже затем изложить истинную цель своего визита. Надеюсь, что у Тёмного Лорда достаточно терпения для того, чтобы не убить меня на ровном месте. — Посмотрим, — сухо ответил Яксли. Они дошли до массивной деревянной двери, на которой было написано следующее: «Министр Магии: Корнелиус Фадж». Видимо, чтобы все знали, что такая пафосная дверь не может скрывать кого-то незначительного. Рядом с дверью стоял стол, за которым сидела ведьма-блондинка в золотистой мантии. Если верить бейджику, то это была Венди Стаффорд, секретарь господина министра. При виде Яксли Венди поклонилась, но тот махнул ей рукой, чтобы она не вскакивала лишний раз, а сам постучался в дверь, а через некоторое время мужской голос из-за двери пригласил посетителей зайти. В кабинете Джеймс увидел мистера Фаджа, сидевшего в огромном кресле, похожем на трон, за дубовым столом, который подписывал какие-то бумаги с блаженной улыбкой на устах. Явное последствие слишком долгого нахождения под Империусом. Из окна лился солнечный свет. Замечательная иллюзия, солнце даже нагревает руки. Эмма сощурилась и укрылась ручками от солнышка. — О, прошу меня простить, если вам солнце доставило какие-то неудобства мистер Морган! — Фадж тут же вскочил из-за стола, взмахнул палочкой, и окна оказались закрыты жалюзи, и в комнате стало чуть сумрачнее, но зато не так ярко. — Я ожидал вашего визита, — он подошёл к парню и пожал ему руку. — Должен признать, ваша спутница весьма очаровательна, — Эмма улыбнулась министру магии. — Присаживайтесь, пожалуйста, — он вернулся за стол, а брат с сестрой сели за два стула, которые услужливо создал министр магии. Яксли же остался у входа. — Мистер Яксли, присаживайтесь! — Боюсь, меня ждут дела, — откланялся Яксли и вышел из кабинета, и на выходе разминулся с секретаршей. — О, Венди, принеси мне и гостям по чашечке чая, — сказал министр своему секретарю. — Вы же не возражаете? — гости ответили дружелюбными улыбками, означавшими, что они очень даже не прочь отведать чая. — Дорога, поди, была долгой, да, мистер Морган? — Да, мистер Фадж, — кивнул Джеймс. О том, что войска Конференции (и несколько агентов Прайда) на территории Британии действуют уже месяц, он решил умолчать. — Для меня честь, что меня, скромного посла, принимает сам министр магии, важнейшее лицо магической Великобритании! — Ох, ну что вы, — жеманно улыбался Фадж. — И какое же дело привело скромного посла в наше скромное министерство? — С прискорбием должен сообщить, что печальное, — сказал Джеймс. — Видите ли, недавно в Международном Магическом Суде против Великобритании было возбуждено уголовное дело касательно того, что у вас не соблюдаются международные соглашения касательно различных слоёв населения… — он достал из кармана штанов ещё бумажку и протянул её министру. Тот начал изучать. — В этом деле множество обвинений и свидетелей. Министерства магии Германии, Франции и США докладывают о том, что в их странах наблюдается поток беженцев из Британии. Они рассказывают, что беженцев защищают лишь члены так называемого Ордена Феникса, повстанческой группировки, действующей на островах. — Орден Феникса? Ха! — презрительно фыркнул Фадж. — Эта террористическая организация только спит и видит, чтобы сместить нас и установить своё иго! Мы, между прочим, стараемся из лучших побуждений! Мы строим новое, прогрессивное общество теми методами, которые максимально быстро приведут нас к процветанию! — Ну-ну, не кипятитесь, мистер Фадж, — умиротворяющим голосом попросил Морган. — Я вас лично ни в чём не обвинял. Я лишь скромный посол, задача которого — донести волю тех, кому он служит до тех, кто должен узнать то, что надо знать. Я не сомневаюсь, что вы хотите как лучше… И если я был бы просто послом, то на этом месте я вас покинул бы. Но как бы вам объяснить, мистер Фадж? Дело в том, что я могу вам предложить то, что поможет Великобритании выйти сухим из воды. Я знаю, что вас фактически изгнали из Конференции и объявили вне закона, как какую-нибудь Японию или Россию, и я предлагаю вам возможность вернуться обратно в магическое сообщество. Вы хотите меня выслушать, мистер Реддл? Фадж непонимающе уставился на своего собеседника, но ничего не сказал. Джеймс почувствовал, как его разум ментально атаковали. Похоже, мистер Реддл где-то недалеко и желает понять, честен ли мистер Морган. Вот только Джеймс, вечно живущий во лжи, не тот человек, чей разум можно спокойно прочесть. Да, мистер Реддл не заметит никакого сопротивления, но мысли, которые он прочитает, будут ненастоящими, а создание фальшивых мыслей — самая могущественная часть окклюменции. — Думаю, что хотите, — продолжил говорить мистер Морган. — Я предлагаю вам знания и поддержку не только моей личной армии, но и как минимум пяти миров, каждый из которых в разы превосходит наш по могуществу. Вы же, надеюсь, знаете, что одной Землёй магия не кончается? — никто ему не ответил. Джеймс блефовал и пускал пыль в глаза. За его спиной не было поддержки пяти миров в полной мере, он мог рассчитывать лишь на несколько организаций, раскиданных по этим самым мирам. Однако Реддлу это знать совершенно необязательно. — Я помогу вам возвеличить Британию, ну, а вы, мистер Реддл, в свою очередь, предоставляете мне безграничный доступ к Концептуализатору и Оператору, если, конечно, мы сможем их найти. Я нахожу обмен как минимум справедливым: процветание одного государства сейчас в обмен на процветание всего мира в будущем. А те знания, которые я могу предоставить, продвинут развитие Великобритании на века вперёд, а так же предоставят вам неограниченные преимущества в войне. И тут из-за массивного кресла вышла фигура в чёрной мантии. У мужчины, который вышел оттуда, была бледно-серая кожа, абсолютно лысая голова, нос отсутствовал, вместо него были узкие щёлки, а глаза были кроваво-красными. — Я знал, что не зря решил рассчитывать на вас, мистер Морган, — шелестящим шёпотом произнёс Лорд Волдеморт. При виде Тёмного Лорда Эмма никак не изменилась в лице, даже не испугалась. — Должен сказать, изящное появление, — хмыкнул Джеймс. — У вас есть чувство стиля, и это хорошо. — Можешь оставить в стороне свою лесть, она мне не интересна, — Волдеморт создал стул и сел рядом с Корнелиусом, который теперь с блаженной улыбкой снова принялся за бумажную волокиту, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. — Складно говоришь, мистер Морган, но я желал бы увидеть подтверждения твоих слов. Удиви меня! — Я даже не знаю, чем я могу вас удивить? — Джеймс изобразил раздумье. — У меня в арсенале огромное количество необычных приёмов. Скажем, перемещение по другим мирам? Вызов существ из других миров? Я могу научить вас очень многому. Как говорится, дай голодному рыбу, и он будет сыт один день, но научи голодного оную рыбу ловить, и он будет сыт всю жизнь. Надеюсь, данная поговорка не оскорбила вас. Он видел, как Волдеморт снова нацепил на своё лицо невозмутимое выражение и задумался. Джеймса искренне веселило, как Волдеморт пытается совместить в своей голове столь множество фактов, которые он узнал. Особенно, надеялся Джеймс, его поразило то, что столь могущественные волшебства скрывались от него так близко! Ох уж эти бессмысленные и беспощадные британские маги, заложники и адепты глупого консерватизма, сколь много чудес и тайн вы упускаете, прозябая в темнице собственных идеологий? — Что же, я не зря рассчитывал на вашу помощь, — сказал Волдеморт. — Слухи правдивы, и вы действительно спокойно предали Конференцию, выдав мне те секреты, которые они так трепетно хранят ото всех. Однако мне нужна гарантия, что вы не предадите меня. Клятвы не принимаю. — Гарантию своей верности вам я предоставлю тогда, когда я вас научу ловить рыбу, — сказал Джеймс. — Вы тогда сравняетесь по силе со мной, и тогда вы без особых усилий сможете уничтожить меня, стереть меня в порошок. Я самолично создам оружие против себя, и это будет надёжнейшей гарантией моей службы вам. — Крайне дерзко считать, что ты могущественнее меня, мистер Морган, — произнёс Волдеморт. — Но у меня есть все на то основания, — сказал Джеймс. — Начну с того, что за мной стоит моя личная армия, готовая не щадя живота своего защищать меня. У меня в союзниках Конференция, но их консервативные догмы мне не особо интересно. Я являюсь героем для многих миров, а в пяти мирах я по статусу приближен к Богу. Может, я лично по магической силе и уступаю вам и даже некоторым моим спутницам, но по суммарной силе я в разы превосхожу вас, признайте. Да чего уж там, вы сами видели, как я аннигилировал Авада Кедавру. И вы считаете, что я дерзок? Джеймс снова блефовал, ведь его личная армия была не так сильна, разбросана по множеству миров, выполняя его задания, ни в каких из мирах он не был приближен к статусу Бога, и список миров, где за голову Моргана дадут мешок золота, был больше, чем тех, где его уважают. — Я бы сказал, что ты непростительно силён, — заявил Волдеморт, который не смог распознать этот блеф. — Ты слишком силён, тебе это уже говорили? — Мне это много кто говорил, — хмыкнул Джеймс. — Порой, мне действительно кажется, что я слишком силён, и мне не найти достойного соперника. Я тешу себя лишь надеждой, что мистер Поттер, Оператор и антимаг, сможет развеять мою скуку. А вот тут Джеймс сказал чистую правду. — Вы же собираетесь мне помогать его искать? — поинтересовался Волдеморт. — Боюсь, что нет, — сказал Джеймс. — Я дал вам слишком много, я считаю, поэтому поручу работу по поиску Концептуализатора и Оператора вам, Великобритании. Моя задача — развязать вам руки и научить ловить рыбу. Вы сами сделаете себя счастливыми, — тишина. — Что же, на этом я выполнил свою задачу, — он положил бумагу с официальными обвинениям от Конференции на стол перед министром магии. — Через несколько дней Конференция ждёт официального обращения от мистера Фаджа, в котором он постарается объяснить, почему мы не правы. Постарайтесь сделать так, чтобы оно звучало достаточно убедительно, а уж я обеспечу вам прикрытие от Конференции. Конечно, те всё равно введут войска, но они хотя бы не будут с вами воевать. Согласитесь, уже хорошо, не так ли? Сказав это, Джеймс и Эмма встал с кресла. Волдеморт проводил его взглядом, но ничего не сказал. — Так что до свидания, мистер Фадж и Лорд Волдеморт, — Джеймс отвесил поклон, то же самое сделала и Эмма, и брат с сестрой пошли к выходу из кабинета, но уже на выходе он остановился и, повернув голову к Волдеморту, сказал: — Кстати говоря, вы знаете, что положено в основу Концепции этого мира, мистер Реддл? — Тёмный Лорд никак не ответил. — Любовь. Так что подумайте на досуге о том, что является антиподом любви. Это поможет вам достичь невиданного могущества, — Джеймс толкнул дверь и вышел в коридор, и почти сразу наткнулся на секретаршу, которая левитировала перед собой поднос с чаем и чашками. — А… вы уже уходите? — растерялась она. — Да, — кивнул Джеймс. — Но спасибо, что приготовили для нас чай. Я ценю вашу заботу, — достал палочку и приманил к себе две чашки. — Я вам эти чашки когда-нибудь верну, не переживайте. Джеймс и Эмма шли по коридору к лифту, когда Эмма в итоге задала один вопросец: — Скажи мне, братец, мы же правильно поступаем? — Естественно, — ответил Джеймс. — Мы делаем это унылое противостояние Добра и Зла ещё более интересным. Ты же знаешь, чем это всё обычно заканчивается: эпическое противостояние Мальчика-Который-Выжил и Волдеморта, которое закончится безоговорочной победой Добра, потому что Зло неимоверно тупо. Мне повезло родиться именно в этом мире, где Зло достаточно умно, чтобы не наступать на свои же грабли, а Добро достаточно глупо, чтобы границы между Добром и Злом стирались. Как ты могла заметить, у каждой стороны конфликта есть своя правда, которую они стремятся защитить любой ценой. Идеи Волдеморта хороши, да, он пытается спасти и улучшить магическую Британию, но его методы крайне неоднозначны. Орден Феникса — консерваторы, тянущие Британию на дно, но они в первую очередь воюют против методов Волдеморта. Конференция лишь хочет предотвратить международную магическую войну, руководствуясь принципами всеобщего блага. И даже японцы и русские, которые, по слухам, что-то замышляют, лишь хотят обеспечить счастье для своей родины, — они дошли до лифта. — В этом противостоянии у каждой стороны конфликта есть своя правда и своя неправда, и это меня больше всего восхищает. — А у нас есть правда? — поинтересовалась Эмма. — А ты как думаешь? — улыбнулся Джеймс. — Конечно, есть. Но это было ложью. У Джеймса Моргана не было никакой правды или идеи, за которую он боролся. Всё, что он делал — пытался развеять собственную скуку в мире, в который он уже не вписывался.***
Я достаточно рано понял, что нравлюсь девушкам. Конечно, в этом не было ничего удивительного, ведь девушки должны любить парней, парни должны быть девушек, да и девушки, которые любят других девушек, так же имеют полное право на существование. Но тут имеет место кое-что другое. Я был будто герой одного классического японского романа, к которому инстинктивно тянулись девушки. Я никогда не понимал, с чем это связано, но я и не возражал никогда. Женское общество мне всегда было приятнее, чем мужское хотя бы тем, что девушки красивее парней, тут уж не поспорить. Но девушки гораздо чувствительнее и дружелюбнее. Да, с парнями прикольнее, с ними можно побеситься, но мне такое никогда не было интересно. Что значит «достаточно рано»? Думаю, это было ещё до того, как я пошёл в Салемский Институт, в те времена, когда я и моя любимая младшая сестрёнка уже стали достаточно взрослыми, чтобы не ненавидеть друг друга. И тогда-то я и увидел свою дорогую сестрёнку Эмму в совершенно другом свете. До этого она была чем-то вроде надоедливого насекомого, а потом я понял, что она — самое драгоценное, что есть в моей жизни, и когда нам было по девять лет, я торжественно пообещал Эмме, что буду защищать её. Тогда она крепко-крепко обняла меня и сказала, что любит меня, своего старшего братика. Конечно, потом мы чуть-чуть повзрослели, и она начала стесняться и меня, и нашего обещания, и своего наивного и искреннего признания. Я тогда пошёл в Салем и дал себе торжественную клятву, что буду учиться лучше всех, особенно на занятиях, сопряжённых с боевыми действиями, чтобы защищать свою сестрёнку, и я даже смог справиться с этой задачей. Тогда-то я и стал всеобщим любимцем: учителя любили умного мальчика Джеймса Моргана, а другие ученики не гнушались спросить у меня совета. Но мне было скучно на моём уровне, так как окружавшие меня дети были не ровня мне. И из всей этой толпы лишь одна девушка, та единственная, что не льнула ко мне (откуда одиннадцатилетние девочки уже знают, как сводить парней с ума?), захватила моё сердце. Это была черноволосая красотка Александра Майер. Ну, нам было тогда одиннадцать лет, так что она ещё не была красоткой, но уж точно милашкой. Это потом она станет одной из самых горячих ведьм Салема, но, а пока она была лишь тихоней, которая не любила ту шумную компанию, что окружала меня. Она считала меня зазнайкой (что было недалеко от правды) и хулиганом (что было далеко от правды), но когда я предложил ей свою дружбу, она согласилась. Тогда я понял, что девочки, которые ведут с тобой холодно, лишь хотят подружиться с тобой. Реверсивная логика, хер его поймёшь, что творится в голове у девушек, но у меня получалось разгадывать ребусы женской души интуитивно. Видимо, именно поэтому ко мне и тянутся девушки. Вообще, девушки уже долгое время окружали меня. Сначала это были мама и сестрёнка, а потом — одноклассницы. А когда Эмма пошла в Салем (я уже был на втором курсе), то вокруг меня начали кружиться и подруги Эммы и даже некоторые старшекурсницы. Очарование Эммы было так сильно, что оно раздвигало барьеры между курсами, способствуя созданию всеобщего счастья. Короче говоря, шли годы. Я, Эмма и Александра стали в итоге неразлучной троицей друзей, которые всегда были у всех на виду. И хотя многие девушки вокруг меня намекали, что были бы совершенно не против встречаться со мной, я им всем отказывал, ведь у меня есть любимая младшая сестрёнка и Александра. Ну, а те парни, что отважились подкатывать к Эмме и Алекс узнавали о том, как же опасно гневить меня. Уже на предпоследнем курсе нашего обучения я и Алекс начали постигать азы демонологии, а на последнем курсе мы начали встречаться. То есть, имела место быть самая настоящая любовная история с самым настоящим любовным треугольником: Эмма любила Алекс, я любил Алекс, я любил Эмму, Алекс любила Эмму, Эмма любила меня, Алекс любила меня. Как видите, наш треугольник был лишён всех недостатков, которые имеются у других треугольников, где кто-то кого-то не любил или даже ненавидит. Вот только теперь Александры нет. Она ушла, и я даже знаю, что стало виной этому — моя распущенность и моё стремление объять необъятное. Я желал всё больше и больше, и в какой-то момент она решила, что на кон я поставил слишком много, и она предпочла уйти с некоей суммой, не рискуя в итоге потерять всё, но не имея шанса получить больше. Мы с Алекс не сошлись в взглядах и разошлись. А Эмма осталась, хотя, по-моему, она тоже сомневается в правильности действия своего собственного братика. На самом деле братик сам сомневается, всё ли он делает правильно. Но до тех пор, пока я окружён девушками, а мне весело, то всё идёт по плану. Ведь всю мою жизнь я был окружён девушками, и мне было весело, следовательно, так должно продолжаться всю мою жизнь. Одним из самых знаменательных моментов в моей жизни является тот день, когда я узнал о Концепции Магии, Концептуализаторе и Операторе. Тогда-то я и познакомился со Всеведущим. Я был тогда по делам в одном из миров, и моей задачей было обеспечить безопасность человека, которого называли «Любовью Божьей». Честно скажу, слабо себе представлял я тогда, зачем охранять Любовь Божью, но начальство сказало, а с ним глупо спорить. Так что мой отряд, включавший помимо меня, ещё Алекс (она тогда ещё была со мной), Эмму и ещё нескольких девушек, которые в данный момент являются частью моего Сераля, отправился охранять её. Это оказалась хрупкая брюнетка с печальными глазами и кротким личиком. «Любовь Божья» — это термин, которым обозначались её способности как Оператора своего родного мира. Как ни странно, её способности ограничены тем, что она одним своим присутствием способна подарить умиротворение и душевный покой любому человеку, а разговоры с ней подобны беседам с лучшим психоаналитиком. Однако сильнее всего меня поразило другое. Несмотря на то, что она, по сути, идеальная девушка, словно сошедшая из самых идеальных и глупых фантазий, она всё ещё остаётся девушкой. Она остаётся земной девушкой со своими тараканами в голове, которые из-за богоподобной силы, возможно, в разы опаснее тех тараканов, что сидят в голове у других девушек-подростков, но она остаётся обычной девушкой, которая не может избежать изменений во организме. Она остаётся обычной девушкой, которая, чисто теоретически, может (а может, даже хочет) заниматься сексом. Она остаётся обычной девушкой, и я могу схватить её, облапать, ощупать каждый уголок её кожи, зацеловать её, а затем содрать одежду, оставить её голой, а затем изнасиловать, и мне за это ничего не будет, она сама явно ко мне неравнодушна. Она — обычный человек. На неё молятся, её личность во многих мирах возведена в статус Господа, но она обычный человек. Она — обычная девушка, с которой можно переспать, у которой есть месячные, которая может мастурбировать. Она — самая обычная девушка, которая, может быть, заведёт мужа, родит ребёнка. Я могу совратить её на виду у всей честной публики, публично изнасиловать её, но мне за это ничего не будет, если она пожелает, чтобы никто не вмешивался. Она — обычный человек. Она не Господь. Люди, как и многие другие создания — обычные существа из плоти и крови, рождённые при слиянии сперматозоида и яйцеклетки. Мы все — результат действия эволюции, ибо даже расы, существующие благодаря магии лишь результат того, что Концепция проявила себя настолько, что родила существ на основе мифологии основного народа. Мы все — обычные существа. Богов нет, каждый человек порочен. И это осознание уничтожило того меня, что когда-то любил одну лишь Алекс и Эмму. Я понял, что нет ничего святого в этом мире. Всё, что нас окружает — элементарная ложь во спасения, ограничитель, не позволяющий каждому из нас свихнуться и возомнить себя вершителем ничего. Мы все — люди, и мы все порочны и склонны к греху во всём его многообразии форм и интерпретаций. Мы все состоим из плоти и крови, и ничто не изменит этого факта. Магия — игрушка, которая делает нашу жизнь веселее. Всё в этом мире является концентрированным безумием, слившееся воедино, что и формирует ту реальность, что сдерживает нас. И я снова вспоминаю разговор, который был много-много времени назад, когда я ещё путешествовал по параллельным мирам. — Ты слышал теорию о Нулевом Мире? — спросила у меня много-много дней назад Любовь Божья, когда я ещё был в её родном мире. Эта обитель представляла собой величественный храм, построенный в лучших традициях византийской архитектуры, и в главном помещении Она, облачённая в простые белые одеяния стояла на коленях перед алтарём. Я не улавливал глубокого символизма, который был заложен в эту Обитель, разве что создатели хотели заключить девушку в своеобразную золотую клетку, чтобы она помнила о своей роли, о том, что она не человек, а божество. Она меньше чем человек, но больше чем бог. Но это всё ложь. Она — человек, она самая обычная девушка в периоде полового созревания, и этот факт ничто не изменит. — Не доводилось, — честно признался я. — Нулевой Мир — изначальный мир, относительно которого мы все — миражи, иллюзии, отражения, отголоски. Нулевой Мир уникален отсутствием Концепции Магии, и в него никак не попасть. — И чем же так необходим Нулевой Мир? Это всё равно, что рассуждать о том, есть ли Господь или нет. — Просто красивая теория, — улыбнулась Любовь Божья. — Приятно знать, что есть некий мир, в котором не существует магии, и, следовательно, он может развиваться самостоятельно без давления непредвиденных обстоятельств. Но раз уж ты затронул тему существования Господа… Я тут на днях задумалась о том, какие вообще существуют способности у различных Операторов и попыталась их сопоставить с Атрибутами Бога, если применять христианскую теологию. — Извини, я ужасный теолог, не напомнишь, что это за атрибуты? — попросил я, и девушка принялась перечислять: — Самозарождение, Добродетель, Милосердие, Святость, Имманентность, Неизменность, Бесстрастие, Безгрешность, Бестелесность, Непостижимость, Бесконечность, Ревность Божья, Любовь Божья, Миссия Божья, Тайна Божья, Всемогущество, Вездесущность, Всеведение, Исключительность, Провидение, Праведность, Независимость, Божья Простота, Трансцендентность, Триединство, Правдивость и Гнев Божий. — С учётом того, что есть ты — вполне возможно, — сказал я. — И даже если это так, то что это меняет? Операторы всё равно являются не богами, а обычными людьми, и ничто это не изменит. Мы все — обычные существа из плоти и крови, и ничто это не в состоянии изменить или опровергнуть. — И разве у человека нет возможности стать чем-то бОльшим? — спросила у меня Любовь Божья. — Нет, — сказал я. — Мы все — люди. Максимум, что может быть, так это слияние всех людей в единый Сверхразум, однако это будет лишь означать создание совершенно новой формы существования и ничего больше. Так почему в моей памяти сохранился именно этот разговор? Всё просто — после него я всерьёз занялся этой проблематикой, и то, что я открыл… Поразило меня до глубины души. Нулевой Мир существует. И я могу достичь его. У меня есть все возможности это сделать, и всё, что мне осталось — завершить свои дела в родном мире, и под «завершить дела» я подразумеваю «вмешаться в войну за Концептуализатор». Я неоднократно вмешивался в историю других миров, однако в итоге вернулся в свой родной мир, где и буду вершить его судьбу. Меня не интересует ни добавление в мой обширный гарем новых девушек, ни слава, ни деньги, ничего. Я хочу веселиться, а параллельно — исполнить давно заложенное в меня предназначение — вырваться за пределы человеческого бытия и покорить Нулевой Мир, в котором я найду ответы на все свои вопросы.