Have I become a God? I have been called much worse. Secretly that title makes me feel comfortable. In my place. Itʼs been a while. This God-like complex does bring me a smile. Between the Buried and Me — Augment of Regirth
…После того, как меня засосало в Зеркало Еиналеж, я очнулся посреди ничего. Я не чувствовал вокруг себя ровным счётом ничего. Вообще, все мои чувства в этом мире отсутствовали как класс и концепция. Я мог лишь осознавать своё существование посреди абсолютного ничего, которое даже не имело цвета. Через некоторое время абсолютное обрело пол, а затем и цвет — белый. Я с трудом встал на ноги, ощупал лицо, не обнаружил очков, а затем осмотрелся. Вокруг меня было абсолютно белое пространство, уходящее куда-то в бесконечность. И вокруг меня не было никого и ничего. А затем в мою голову начали приходить воспоминания. Тот пробел, в который попал последний год моей школы, стремительно восполнялся. События буквально проносились перед моими глазами, причём очень быстро, я даже не успевал их проанализировать. И этот пробел в моей памяти завершался воспоминанием о том, что я уже был в похожем месте. Это было тогда, когда мне Гермиона уничтожила крестраж в моём шраме. И тогда я встречался с олицетворением Концепции Магии, которая приняла облик Гермионы. И тогда я спросил у неё, кто же я такой на самом деле. И она мне рассказала о моей антимагии, об Операторе, Концепции Магии, Концептуализаторе, подробно рассказала, где его искать, как его использовать, а потом начала отвечать на все остальные вопросы: поведала о том, почему в Британии постоянные холода (это Волдеморт постарался плюс вырвавшиеся на свободу дементоры), что это были за странные сны (это так частица души Волдеморта реагировала на воскрешение её «основной части»). Всё то, что мне очень сильно пригодилось бы в моих странствиях, я уже знал, но воспоминания об этом были немилосердно стёрты крестражем. Но наш разговор полугодовалой давности с Концепцией Магии заканчивался так: — И что же ты будешь делать с Концепцией, когда доберёшься до Концептуализатора? — спросила у меня сущность в облике Гермионы. — Сделаю мир счастливым для всех и каждого, — сказал я. — Или это невозможно? — Невозможно просто сказать «счастья для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженным», но вот сделать условия и инструменты для достижения всеобщего счастья… Это как раз задача Концептуализатора. Так что подумай хорошенько, как конкретно ты изменишь мир, прежде чем доберёшься до Концептуализатора. — Вот только я не буду помнить этого разговора. Он сотрётся из моей памяти, я его никогда не вспомню, а тот я, что появится после моего пробуждения, будет другим человеком, не тем, каким был я, и он сделает совершенно другие выводы, нежели я. — Вовсе нет, — ответила мне Концепция. — Ты — это ты, и ничто это не изменит. Даже если ты забудешь этот разговор, ты останешься самим собой. Так что отбрось сомнения… И учись жить дальше, Гарри Поттер. И вот, круг замкнулся. Я вернулся в это странное белое место, вот только я никого не встретил. И не это я должен был увидеть. Концепция мне во всех подробностях рассказала, как выглядит режим изменения Концепции Магии. Значит… — Это была ловушка? — спросил я у пустоты, не особо надеясь получить ответ. Однако ответ последовал: — И да, и нет, — за моей спиной раздался знакомый мне голос. Я мигом развернулся и увидел, что в двух метрах от меня материализовался не кто иной, как Альбус Дамблдор. — Ты… — я даже потерял дар речи, когда увидел его. Вопросы, которые я ему хотел задать, сменялись один за другим, и я всё никак не мог придумать с чего мне начать. — Да, Гарри, это я, — кивнул Дамблдор. — Судя по всему, ты меня не особо рад видеть. — «Мягко сказано!»… сказал бы предыдущий «я», но теперь, обдумав своё и твоё поведение, могу с уверенностью сказать, что рад тебя видеть, господин Дамблдор. Вот только у меня к вам за время моей жизни накомилось несколько вопросов. Давайте начну по порядку. Вы понимали, кому вообще отдаёте маленького мальчика? Родственникам, которые и в грош не ценят его, которые всеми правдами и неправдами открещивались от своего малолетнего родственничка. А потом отгораживали меня от всевозможных магов, и я даже догадываюсь, с какой целью: чтобы они не дай бог не спасли меня, чтобы он и дальше страдал у Дурслей, недоедал, не знавал любви и ласки, чтобы у него не было друзей, а одни враги, причём самым главный враг — это сами люди! А что это вообще за «защита крови» такая? Я уж не знаю, как она должна работать, но я сильно сомневаюсь в её эффективности. Надёжный маг-наставник сделал бы в разы больше полезного для меня. Неужели, по-твоему, маги не могли бы защитить меня лучше тех же Дурслей? А если надо было меня изолировать от остального мира, мог бы послать к каким-нибудь магам-отшельникам. Я бы там рос и в ус не дул ни о Волдеморте, ни о Концептуализаторе. То, что я дожил до семнадцати — чудо, сравнимое разве что с самой магией. Меня могли сотню раз убить простые маглы: глупые дети-садисты и садисты-Дурсли. Ладно, оставим в стороне меня, но что это за план по возрождению Волдеморта, подразумевающий несколько лет его террора? Неужели нельзя было взять меня, все крестражи, уничтожить всех их с моей помощью, а уже потом добивать Волдеморта? Почему обязательно надо было выпускать этого злого джинна из бутылки? Ты хоть знаешь, какими проблемами обернулось это для магической Британии? Я уж молчу про то, что творится в Британии! Братоубийственные войны за абсолютно бессмысленные идеалы! На этом фоне Волдеморт выглядит единственным разумным и здравомыслящим человеком на всём нашем архипелаге — он довольно безумными методами пытается спасти магов Британии от естественного вымирания.Каждая страна специализируется в той или иной области магии, а чем можем похвалиться мы? Наши магические технологии отстают на несколько десятилетий. Твой Орден Феникса преследует благородными методами, по существу, жалку цель — вы хотите вернуть так, как было А что было? Была коррупция, лицемерие, отсутствие справедливости, пожиратели смерти разгуливали на свободе, притворяясь законопослушными гражданами, а в Хогвартсе постоянно происходила какая-то чушь, из-за которой ученики могли погибнуть. Ты превратил Гермиону в настоящее оружие, которое действует в твоих собственных интересах. Ты воспитывал ей так, чтобы она верой и правдой служила тебе, ты превратил её в свою послушную игрушку. А потом отправил её ко мне. Нет, за это мне тебя, пожалуй, надо поблагодарить тебя, вот только зачем всё это было?! Зачем вообще изначально надо было обрекать меня на существование с Дурслями? Зачем вообще изначально надо было делать из Гермионы своего наследника? Зачем всё это, Альбус? Всеобщее Благо, ради которого должны пострадать несколько человек? Тогда какое же это, чтоб тебя, Всеобщее Благо? Концепция Всеобщего Блага подразумевает под собой то, что счастливы абсолютно все, а этого добиться невозможно! Обязательно будут те, кого что-то не устроит или те, чьей кровью строится светлое и прекрасное будущее! Так что, Альбус, зачем всё это? Зачем?! И тут я выдохся. Я смотрел на Альбуса и чувствовал, что я всё сильнее раздражаюсь от того, что Дамблдор смотрит на меня абсолютно равнодушно, словно я тут зря несколько минут подряд сотрясал воздух. — … Что ты такое? — спросил я в итоге. — Ты — часть души Дамблдора? Его крестраж? Или ты и есть настоящий Дамблдор, что переместил себя в Зеркало? — Я всё ждал, когда ты задашь этот вопрос… — но этот ответ снова вывел меня из равновесия, и я грубым образом прервал его. — А я жду, когда ты начнёшь отвечать на МОИ вопросы! — Всему свою время, Гарри… — Шестнадцать лет, Альбус! — я снова прервал Дамблдора. — Шестнадцать лет я жил без родителей у Дурслей, и я имею полное право знать, за что мне была уготована такая участь! И это я уж молчу про то, что пережила Британия во времена второго пришествия Волдеморта! — и тут меня снова понесло. — Массовые убийства, дискриминация, презрение к нелюдям, всеобщее и повальное человеконенавистничество, втягивание в войну несколько государств и превращение целого слоя общества в настоящих рабов! Радуйся, Альбус, теперь Волдеморт не убивает грязнокровок! Он их отправляет чистокровным, чтобы они их трахали, и чтобы грязнокровки обогащали генофонд своими отпрысками! Как тебе такой поворот событий, а?! Благо! Великолепное же Благо! Прям как ты и любишь: часть населения страдает, но в целом страна процветает! И я тебе солгал. Волдемортовский режим и половины перечисленного мной теперь не устраивает. Они изменились. Пожиратели Смерти смогли измениться и приспособиться под реалии нового мира, а вы — нет! Те, кто сам себя назвал Злом, научились извлекать уроки из своих ошибок, а вы — нет! Как вы так вообще можете жить? Тут я снова иссяк. Я тяжело дышал и терпеливо ждал, когда Альбус заговорит. И вот, старик раскрыл рот: — Как ты уже говорил, это и ловушка, и не ловушка одновременно… — Да плевать я хотел на то, ловушка это или нет! — на самом деле, я немного слукавил. Я желал узнать ответы на все свои вопросы, причём сразу. — … Начну с того, что да, это ловушка, — продолжал старик, совершенно не обращая внимания на мои саркастические заявления. — И… — он сделал тяжёлый вздох. — Это моя ловушка. Я посмотрел на старика и… махнул на него рукой. — Просто плевать уже, — сказал я. — Я уже не удивлюсь, даже если вы скажете, что это вы, а не Волдеморт убили моих родителей… — С учётом того, что это я принял идею Сириуса назначить Петтигрю хранителем тайны Поттеров, то да, косвенно, я виноват в гибели твоих родителей. Однако я не договорил. Да, Гарри, ты попал в ловушку, которую я готовил против тебя уже долгое-долгое время. Это просто мера предосторожности, так как ты, узнав о Концепции Магии, непременно захочешь её изменить. Я считаю, что ты не готов ещё влезать в столь высокие материи, Гарри. А если и влезешь, то можешь таких дел наворотить, что никто и вовек не разгребёт. — Вы продолжаете защищать идею Высшего Блага? — Пожалуй, можно сказать и так. Но на самом деле, я просто пытаюсь спасти работающую систему от тех, кто пытается её сломать и переделать. Скажи, Гарри, нынешняя магия ведь работает. Проблема не в магии, а в человеческих головах. Если и нужно что-то менять, то это в головах людей. Такие люди, как Том Реддл — продукт вовсе не магического влияния, а человеческого, продукт и результат наших же просчётов и ошибок. — А с учётом того, что вы учили его, то можно смело на вас возлагать ответственность за то, что нам приходится убивать Волдеморта, — ввернул я. — Я уж молчу, что весь факультет был заклеймён злодеями и превращён в… Я даже не знаю, как это назвать? Лакмусовую бумажку? Нет, не это. Точно, в своеобразное гетто, куда сплавляют всех тех, кого заранее объявили злодеями, не дав никакого шанса на исправление. Однако Дамблдор снова ушёл от ответа. Выждав какое-то время, за которое я терпеливо ждал от него ответа, он сказал следующее: — Возможно, тебе интересно, что же я такое, если я умер? — Честно говоря, уже и не особо хочется узнать. — Я — осколок души Альбуса, я заключил частицу самого себя в Зеркало на случай, если ты всё же доберёшься до него. — Вы превратили зеркало в крестраж? — я постарался придать своему тону максимум презрения. — Нет, Гарри, это не мой крестраж, это кое-что иное, — а Альбус продолжал сохранять полнейшее хладнокровие. — Пожалуй, термин «осколок души» не совсем точен. Да. Я — слепок души Альбуса Дамблдора, но я осознаю себя именно как Альбуса. Оставлен тут, чтобы объяснить тебе, во что ты попал… И вернуть тебя на истинный путь. — Нет уж, спасибо, меня от таких словосочетаний как «наставить на истинный путь» и им синонимичных тошнит с самого детства, когда мне учителя в школе говорили, что я, шалопай эдакий, олух и бездельник, должен перестать быть тем, кем я не являюсь и стать всё-таки человеком, а Дурсли пытались из меня выбить «то дерьмо, которое в тебе от твоих непутёвых родителей». — Гарри, мальчик мой, ты просто недооцениваешь свою роль в нашем мире, поэтому и говоришь всякие глупости, — Альбус говорил со мной так, будто я был его внуком, который капризничает из-за того, что не хочет есть кашу. — Возможно, ты думаешь, что с тобой обошлись несправедливо. Но это не так. Всё, что было в твоей жизни, шло и идёт тебе на пользу. Он сделал паузу, видимо, рассчитывая на ещё один мой монолог. Но нет, я сказал всё. Dixi. — Но, похоже, что тебя нужно ещё многому учить, — решил Альбус. — Именно поэтому я, используя те крохи возможностей Концептуализатора, что доступны простому магу, подготовил… Нет, даже не так… Скорее, я получил доступ к другим мирам, в которых твоя жизнь пошла иначе. Я хочу показать их тебе с той целью, чтобы ты понял, что Всеобщее Благо — не такое зло, как ты себе его представляешь, что можно и нужно ради него сражаться. — Вы… — тут я попросту опешил. — Вы используете Концептуализатор, величайшее сокровище, для таких пустяков как вправление мозгов отдельному человеку? — Я бы не сказал это вправлением мозгов, — и тут, когда Альбус начал это говорить, его лицо начало… рассыпаться, словно штукатурка со старой стены, обнажая ещё одно лицо. У появлявшегося из-под Альбуса мужчины были зачёсанные назад чёрные волосы, серые глаза, прямые и ровные черты лица, как у аристократа. — Я бы назвал это… Вот только договорить Альбус не успел, так как он «сменился» этим таинственным человеком. И он мне показался смутно знакомым. — Поттер, слушай меня! — заговорил со мной появившийся. — Я не собираюсь играть в благородство, но вытащить я тебя постараюсь. Дамблдор слишком хорошо постарался над этой ловушкой, и пока эта ловушка не сделает своё дело, ты отсюда выбраться не сможешь. — А ты ещё кто такой? — насторожился я. Постепенно всё тело Альбуса преобразилось, и теперь передо мной стоял не старик в фиолетовой мантии, а мужчина в чёрном деловом костюме. — Том Реддл, — представился мужчина. — Хотя, думаю, ныне я известен под совершенно иным именем. — Какой неожиданный поворот. Мне казалось, Волдеморт отрёкся от своего прошлого имени. — Времена изменились, — пожал плечами мой собеседник. — К тому же, я основан на старой личности Волдеморта, до той поры, когда он ударился во все тяжкие в попытках изменить гнилую магическую Великобританию. — Ещё один слепок сознания? — сделал я предположение. — Именно, — кивнул Том. — Создан как контрмера против действий Альбуса, но, как можно догадаться, потерпел фиаско. Так что теперь моя основная задача — не позволять Альбусу вести его пропагандистскую деятельность в отношении тебя. — И в чём же будет заключаться твоя роль? — я скрестил руки на груди. — Без обид, но у меня, мягко говоря, нет особых причин доверять тебе. Ты убил моих родителей, чёрт возьми! Ладно, мою мать ты пожалел, но отдал её безумному поклоннику! Но то, что ты убил моего отца, сомнению не подлежит. Как и то, что ты пытался и меня убить. — Вынужден с тобой согласиться со всем, кроме последнего — я не пытался тебя убить, — сказал Волдеморт. — Это было бы глупо, ведь я знал, какая в тебе заключена сила. Мне нужно было избавиться от твоих родителей, чтобы воспитать тебя как своего наследника, чтобы ты впитал мои идеи и изменил Концепцию Магии по моему видению. — Тогда что насчёт истории о том, что ты пришёл меня… — я осёкся. — И тут Дамблдор постарался? — Именно. Он пришёл почти мгновенно, а потом наложил на меня Империус и приказал убить тебя. Но речь не об этом. Как я уже говорил, основная задача этой ловушки — переубедить тебя использовать и вообще взаимодействовать с Концептуализатором. Оно предполагало показать тебе несколько вариантов развития событий твоей жизни, которые должны были показать прелесть жизни, не связанной с изменением Концепции. И изначально ты в них должен был быть зрителем, который даже не осознаёт, где находится, а все эти варианты события, почерпнутые из параллельных вселенных, должны были изменить твой взгляд на жизнь против твоей же воли. Фактически, все эти видения служили огромным магическим заклинанием, которое изменяет твою память и твой разум. Мне, увы, не удалось уничтожить саму ловушку, но теперь ты будешь осознавать себя… Но не полностью. Твоя память будет фрагментарна и раскрываться по мере продвижения «сюжета» историй о тебе. Если это тебя успокоит, я ничего не собираюсь тебе показывать. Я против таких мер взаимодействия. Я бы вообще хотел поговорить с тобой лично. — В последний раз, когда мы встречались лично, ты поубивал весь Орден Феникса, — напомнил я. — А ещё говорил как стереотипный злодей. Но не суть. Итак, твоё вмешательство ограничено лишь тем, что ты ослабил ловушку Дамблдора, да? И ты даже не будешь капать мне на мозги? — Не буду, — согласился Волдеморт. — Но вот у мистера Моргана на тебя совершенно иные планы. И когда он это сказал, мир вокруг меня кардинально преобразился. Я оказался в кинотеатре. Сам я оказался в удобном кресле, вот только пошевелиться не мог. Зал, рассчитанный на сотню людей, пустовал. Но это продолжалось недолго, так как рядом со мной в нескольких креслах справа от меня появился Джеймс Морган. Он повернул голову в мою сторону. — Я боялся, что не успею, и назначенная мной программа показов начнётся до того, как я приду, — сказал он. — Было бы досадно, не получи ты необходимые пояснения. — Так, а ты ещё что такое? Нет, то, что ты — Джеймс Морган, я прекрасно знаю, можешь не утруждать себя представлениями. Но ты — слепок или… — Или, — ответил Джеймс. — Я — самый настоящий Джеймс Морган, такой же реальный, как и ты. Так что, если хочешь, можешь попытаться меня даже убить. Вот только я не думаю, что от этого будет какой-то толк. Да, я умру, но вместе со мной уйдут все те знания, которые я хотел бы передать. А этого я допустить не могу, увы. Что же, как ты понимаешь, мы все в иллюзии Альбуса. Чтобы понять, насколько она сделана топорно, позволь мне привести такую аналогию: Альбус с помощью досок приколотил магнитофон к телевизору, причём доски и магнитофон к телевизору присобачивал с помощью шурупов, забивая их микроскопом, но, что удивительно, оно работает, и наш гипотетический телевизор даже работает. С другой стороны, мы предвидели такой поворот событий, поэтому я с помощью гипотетической проволоки примотал к нашему приснопамятному магнитофону ещё один кассетоприёмник, через который я буду показывать своё кино. Так как над этим работал я, то всё выполнено безукоризненно, разве что пришлось лишь проволокой прикручивать, всё-таки наш телевизор-концептуализатор может разбирать только Гарри. И пультом от Концептуализатора может баловаться только Гарри. А пульт спрятан в нашем условном магнитофоне, такие дела, так что пока кассеты не доиграют, пульт, Гарри, ты не получишь. Увы. Все претензии к Дамблдору. Однако это ещё не главная наша проблема. Вот наши главные проблемы. И слева от меня появились Гермиона, Полумна и Эйлин. Они спали или были без сознания. — Да, Гарри, они живы и здоровы, вот только без сознания, — сказал мне Джеймс. — Я-то был готов перейти внутрь Концептуализатора, твоё состояние тут поддерживается самой Концепцией Магии, Дамблдор у нас тут и вовсе в виде голограммы существует, а вот они… Но зато они живы и даже не сойдут с ума. Концепция щадит тех, кто попал внутрь Концептуализатора случайно. Так что в нашем несчастном магнитофоне помимо пульта есть ещё три девушки. Мда. Очаровательно. Ладно, — он щёлкнул пальцами, три девушки исчезли. — И ведь пока ты не досмотришь всё это, тебе нельзя будет отсюда выбраться. Ладно, что это мы всё об Альбусе и Альбусе? Позволь теперь мне рассказать, что я тебе приготовил. Это будет серия видений из параллельных миров, где история пошла иначе, чем здесь. Вот скажи, Гарри, если бы в твою голову не пришла бы светлая идея потребовать Снегга отвести вас к Концептуализатору в сей же миг, что было бы с тобой и вам? — Ну… — я понял, что вопрос Джеймса бил не в бровь, а в глаз. — Готовились бы к нападению на Хогвартс… Воевали бы с тобой и Прайдом. — Именно. Но это лишь половина правды. Как показали мои исследования, ваша линия поведения напрямую зависела бы от того, что мы сделали бы с Концептуализатором. Как ты знаешь, мы решили его оставить в Хогвартсе. И всё закончилось тем, что ты добрался до него… И вот, мы все тут. Однако если бы я решил последовать по своему давно задуманному плану, история пошла бы несколько иначе… Совсем иначе… — и он повернул голову на экран. На огромном киноэкране появилось изображение, в котором я узнал подземелья Дуата, себя (странно было видеть самого себя со стороны) и Северуса Снегга. — …Мнения прочих меня перестали волновать ещё во времена моей учёбы, — говорил с экрана Северус. — Я так понимаю, разговор окончен? — Ещё нет, — сказал Гарри. — Нужно прояснить один очень важный и серьёзный вопрос: Вы же знаете, что такое Концептуализатор и Оператор, я прав? — Северус кивнул. — Скажите, где находится Концептуализатор. — Он был в Хогвартсе. — «Был»? — Гарри приподнял бровь. — Это уже интереснее. И где же тогда оно? — Его вывез этот Морган, — ответил Северус. — В один из других миров. Вот только он назвал целый ряд миров, в котором может находиться Концептуализатор. Я… помню все эти номера, вот только без понятия, как ими пользоваться. — Дело приняло интересный поворот, — сказал Гарри. — Что же, огромное спасибо за эту информацию. Назовёте эти номера Геннадию Братиславовичу. А пока можете пока задать пару вопросов, ибо у меня вопросов пока нет. То, что было дальше, не отличалось от того разговора, который был у нас некоторое время назад. — А вот то, что было после пляжного эпизода с Гермионой, Полумной и Эйлин — совершенно другая история… — сказал рядом со мной Джеймс, пока на экране я веселился на пляже. — По первоначальной задумке Альбуса, все его видения были разбиты на семь частей. Нам удалось полностью заменить их на семь частей, которые я счёл нужными показать тебе. Первая часть будет связана как раз с твоими странствиями по параллельным мирам и реализацией моего первоначального плана. Итог того плана, как и нынешнего, одинаков, но методы достижения несколько иные. Следующие три части я уделил своему Прайду, пятую — своему Гарему, шестую — Сералю, а седьмую — тому, как пошла бы история, не прими ты это исторически важное решение о том, чтобы использовать Концептуализатор сейчас. Поверь, из всего вышеперечисленного последнее тебе понравится меньше всего. Но то, что ты увидишь — чистая правда. Оно действительно происходило, пускай и не с тобой, а в других мирах. Я покажу тебе то, то можно назвать Многомерной Интерпретацией, и в этих видениях тебе предстоит найти глубинный смысл.***
Кино, как оно часто бывает, закончилось на самом интересном месте. Точнее, этот клиффхэнгер явно задумывался Джеймсом, чтобы, закончив демонстрацию кино, самому поведать об этом таинственном Нулевом Мире. Вот только загадка Нулевого Мира, о котором говорилось в последнем видео, меня беспокоила мало. Меня больше волновало то, что показал мне Джеймс. И я даже не знаю, с чего начать. Я и Джинни? Гермиона и Драко? Групповой секс с Гермионой, Полумной и Эйлин?! Я повернул голову в сторону Джеймса, ведь всё равно в экран теперь незачем пялиться — там теперь ничего не крутилось, лишь ровный свет лился из проектора, освещая зал. — Мне нравится твоё выражение лица, — улыбнулся мне Джеймс, и мы снова оказались посреди абсолютно белого, вот только теперь между нами стояла штука, в которой я разу признал планетарий — «шарик с дырочками». В планетарии ни разу не было, но читал о нём, так что знаю, что само устройства, проецирующее звёзды, так и называется — планетарий. В любом случае, сейчас он был неактивен. — Итак, Гарри, прежде чем объяснить, что конкретно я тебе показал, я попросту обязан всё-таки дать тебе объяснения понятию Нулевого Мира, которое, фактически, напрямую связано с понятием «Концепция Магии». Когда он это сказал, абсолютно белое стало абсолютно чёрным, планетарий включился, и он начал проецировать в самом воздухе различные белые точки, которые, похоже, символизировали звёзды и галактики в общем и целом. Мы словно попали в межгалактическое пространство бескрайнего космоса. — Красиво, да, — согласился я. — Видно, что ты проделал огромную работу с этой вот визуализацией всего и вся. Вот только как это связано с Нулевым Миром? — Если совсем вкратце, то Нулевой Мир — вот этот вот планетарий, — Джеймс показал на устройство, — а все эти мириады звёзд… Ну, их тут не мириады, а где-то несколько миллионов, это наши миры. Нулевой Мир — это место, из которого мы все произошло. Гарри Поттер, ты знаешь, что ты — всего лишь герой романа? Равно как и я — герой ещё одного романа? Я молчал, надеясь, что Джеймс и дальше продолжит свою мысль, но, увидев, что я не горю желанием отвечать, он щёлкнул ещё раз пальцами, и передо мной появилась настоящая стопка книг. Наверху лежала книга, на которой было написано: «Гарри Поттер и философский камень». — Каждый из параллельных миров — это некое произведение искусства: игра, книга, фильм, комикс, песня, устное народное творчество, ещё что — словом, всё, так или иначе, что вписывается в определение «произведение искусства», имеющее место быть в Нулевом Мире, — начал говорить Джеймс. — Таким образом, мы все, каждый из нас, любое существо, которое мы встречаем на своём жизненном, существует лишь по воле некоего автора из Нулевого Мира, которому однажды взбрело по тем или иным причинам создать этот мир и нас в том числе. Вот только знаешь, в чём ещё проблема? — Джеймс указал на стопку книг. — Вы трое появляетесь в мириадах различных миров, и изначально вы появились из этих книг. Меня не было в тех книгах. — Так, это, конечно, весело, но… — я взял в руки первую книгу. Оттуда на меня смотрел криво нарисованный парень в очках и шрамом на лбу на фоне красного паровоза. — Эй, это действительно я! Я открыл первую страницу и прочитал: «Глава 1. Мальчик, который выжил Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер четыре по Тисовой улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава богу, абсолютно нормальные люди». — Именно, — сказал Джеймс. — В огромном множестве миров, где тебя не существует, есть эта книга. Равно как и в тех мирах, где нет меня, есть те произведения, в которых фигурирую я. Причём это совершенно разные по качеству книги и прочие творения, но все из них можно разделить на две категории: Основные — иначе Каноничные — и Производные. То, что перед тобой — Основные, связанные с тобой. Когда они появились в Нулевом Мире, появились и другие миры, в которые можно путешествовать, — тут Джеймс показал на огромную галактику, которая висела между заколоченным окном и планетарием. — Вот это скопление звёзд демонстрирует масштаб того, сколько Производных миров породили эти семь книг. — А эти звёзды… — я обвёл рукой, в которой я держал эту книженцию. — То есть, эта галактика — это просто наглядная иллюстрация или… — Отчасти иллюстрация, отчасти — реальное положение дел, — сказал Джеймс. — Дело в том, что все наши вселенные представляют собой комплекс своеобразных «пузырьковых» вселененных, объединённых в мультивселенную. Так что эта галактика — огромное скопление нескольких миллионов вселенных, объединённых тем, что зародились после создания в Нулевом Мире гепталогии о Гарри Поттере. Эта гепталогия имела эффект разорвавшейся бомбы в Нулевом Мире, и миллионы других людей решили написать свои произведения о тебе, Гарри. И сейчас мы с тобой находимся в одном из них. Понимаешь, ты, Гарри, был создан антимагом исключительно по воле автора. Это не история так сложилась, не воля случая, ты был создан быть антимагом, так как это угодно кому-то в Нулевом Мире. Ты — мираж, иллюзия, существующая лишь до тех пор, пока о тебе думает Автор. — Это всё, конечно, здорово, но… Я не успел договорить: потолок, пол и стены превратились в своеобразные экраны, на которых начали транслироваться десятки, сотни различных видео. Я понял, что они изображали то, что происходит с нами в других, Производных, если пользоваться терминологией Джеймса, мирах. Где-то я был в компании с Роном и Гермионой, где-то я общался с Джинни, где-то мелькали близнецы Уизли, были и какие-то крамольные экраны, где я явно занимался чем-то непристойным с Малфоем (старшим и младшим), Северусом, Волдемортом, были и те экраны, где была эротика, но уже гетеросексуальная, огромное количество экранов было посвящено отношениям между Драко и Гермионой, но видеофрагменты быстро сменялись друг друга, и в этой чехарде я едва успевал уследить за потоком поступающей информации. А через некоторое время с потолка начали медленно опускаться различные книги разной толщины. Как я догадался, они символизировали всё то литературное многообразие того, что создали в Нулевом Мире про меня, Гарри Поттера. — Пожалуй, я должен объяснить, почему я планировал тебя отправить именно в те три мира. Откровенно говоря, миров должно было быть больше, но показал я лишь эти три по той причине, что они самые часто встречающиеся среди… Даже не знаю, как назвать тех, кто множит Производные миры В любом случае, первый мир, где ты был с Джинни — это почти тот же самый мир, что и Основной. Второй основан на одной из самых популярных идей среди почитателей книг о тебе — о том, чтобы соединить Гермиону и Драко в единый союз. Третий основан на другой популярной идее, в которой между тобой и Гермионой вспыхивают чувства. Ну, а четвёртый… Четвёртый основан на том мире, который я хотел показать в последнюю очередь, и который лишь немногим отличен от твоего родного мира. — Так, у меня слишком много вопросов, но начну с самого последнего, который мне пришёл в голову: ты мне, что называется, проспойлерил весь «сюжет» того, что мне могло не понравиться? — Я тебе лишь рассказал краткую суть, а дьявол кроется в мелочах, и эти мелочи тебе вряд ли понравятся, — ответил Джеймс. — Хорошо, теперь ещё вопрос: события, которые я видел, где мы блуждали по мирам — это часть этого мира или… Ведь ты сказал, что каждое отдельное творение по «Гарри Поттеру» — это отдельная вселенная. Делает ли это тогда эти путешествия, которые ты мне рассказал, частью нашей вселенной? — Нет, — с уверенностью ответил Джеймс, махнул рукой и приблизил небольшой сектор галактики до масштабов странной звёздой системы, в которой было четыре звезды. — Это — те альтернативные версии, которые я желаю показать. Мы находимся в этой метавселенной, — он показал на одну звезду. — Я тебе показывал события этой метавселенной, — он указал на другую, — причём из неё вы попадали в альтернативные части нашей метагалактики, созданные, возможно, другими авторами, не тем же самым, что эти четыре. А потом вы попали в эту метавселенную, — он ткнул в третью, — где и встретились со мной… И узнали всё то же самое, что я говорю тебе в данный момент времени. — Ладно, в это трудно поверить, но, если постараться, ещё можно, — сказал я. — Конечно, доказательств у тебя нет, или ты ими не спешишь делиться, но пока что буду считать, что ты абсолютно прав. Но ради чего всё это, скажи мне на милость? — Всё ради того, чтобы сделать тебя моим наследником, продолжателем того дела, которое я задумал, — ответил Морган. — Всё, что я пытался сделать — стать Богом и проникнуть в Нулевой Мир, чтобы понять смысл жизни. Ничего сверх того я не желаю. И ради этой цели я создал три организации, между которыми никто не может найти различия: Гарем, Прайд и Сераль. Вы все называете это «Прайдом» или, что совсем неправда», Гаремом. Но это три принципиально разные организации, служащие совершенно разным целям. Прайд — это грубая сила, просто отряд из сорока пяти девушек, чья цель — исполнять мои приказы. Они все меня любят, но в первую очередь они для меня — инструмент, а уже потом — любовницы или люди, к чьему мнению я прислушиваюсь. Гарем — это действительно гарем. Он служит для моего удовлетворения, а так же является чем-то вроде совещательного органа при абсолютном диктаторе в лице меня любимого. А вот Сераль по правам и уровню самостоятельности равны мне. Они — мои союзники или даже единомышленники. Они не всегда во всём мне подчиняются беспрекословно, но они разделяют мою цель по становлению Богом. Тут изображение несколько видоизменилось. Перед нами появилась Земля, но над ней и под ней появились схематичные изображения других Земель, а справа и слева — совершенно других планет. — Итак, Прайд я набирал из обитательниц других планет, находящихся, однако, в той же метавселенной, что и мы с тобой. Гарем я набирал из обитательниц нашей родной Земли. А вот Сераль — объединение особ из других миров, метавселенных, некоторые из которых даже не принадлежат нашей метагалактике про Гарри Поттера. Мне нужны были жительницы Земли, обладающие способностями, соответствующие Атрибутам Бога. И тут мы снова переместились в кинотеатр. — Если ты помнишь, — говорил рядом со мной Джеймс, — я тебе показал четыре «звезды». В первой мы находимся, вторую я тебе показал чуть ранее, в третьей мы ещё побываем, а вот четвёртая повествует о том мире, где вы решили сначала разгромить Прайд, и когда я реализовал другой подход к плану по передаче тебе Прайда, Гарема и Сераля. Готовься — я очень люблю их всех, поэтому наше кино будет очень и очень долгим. Многомерная Интерпретация продолжается, Гарри, и тебе предстоит понять, как именно нужно сортировать злодеев.***
Когда этот донельзя глупый и нелепый экшн-боевик, в котором я сражался со зверолюдьми, завершился, я услышал голос Моргана — Итак, ты увидел первый отряд моего Прайда. Мне не особо интересно твоё мнение, но, если хочешь, можешь высказаться. Другое дело, что меня оно не особо интересует. Потому что-то, что ты увидел — лишь одна пятая того могущества, что ты обретёшь. — Вот только как-то я эту твою одну пятую могущества без труда победил, — заметил я. — И что, этот камушек Леонида нужен только ради того, чтобы подчинять девушек? Ведь он абсолютно бессмысленен, если следовать по другой линии сюжета! Например по той, по которой сейчас следую я. — Я не был бы так категоричен в заявлении, что он бесполезен, — сказал Джеймс. — Но речь немного не о… Тут он осёкся, и я понял, почему: звёзды начали гаснуть. — Нет-нет-нет-нет, это не должно было произойти так скоро! — он начал ходить из стороны в сторону. Галактики начали пропадать в абсолютной черноте, и мы снова оказались в кинотеатре. — Твою мать. Этот старикан Дамблдор нас перехитрил: он встроил защиту, которая выгоняет любого, кто пытается злоупотреблять его кинотеатром. Так что у меня осталось время всего на один сеанс… И тогда придётся бросить идею о передаче Прайда тебе. И Гарема. Но Сераль ты просто обязан получить, вот только у меня нет времени про него рассказывать. А какая жалость, ведь твоё противостояние с Сералем было таким увлекательным! Итак, если очень и очень вкратце, то Сераль — это объединение Операторов, чьи способности так или иначе перекликаются с Атрибутами Богов. Что такое Атрибут Бога ты знаешь? — Это же термин из христианской теологии… — Значит, знаешь, так что сейчас перечислю самые основные из них, — и Джеймс зачитал длинный список атрибутов.— Почему я вообще заговорил на эту тему? Просто я рассудил так: раз уж мы находимся в произведении, написанном человеком из западной цивилизации и, следовательно, воспитанном в лоне христианства, то тогда немудрено, что за идею Бога были положены использования атрибутов. То есть, я так полагаю. И так же считает Всеведущая — одна из участниц моего Сераля. Тут Концептуализатор дал мне знание того, что Джеймс абсолютно прав — для достижения уровня Бога необходимо действительно собрать двадцать семь Операторов с этими Атрибутами, а потом провести ритуал по передаче их способностей в распоряжение одного человека с атрибутом Отрицания. То есть, в меня. — Как я уже говорил, — тем временем вещал Джеймс, — Сераль нужен не для удовлетворения моей похоти, а для того, чтобы попасть в Нулевой Мир и узнать, ради чего мы вообще существуем. Ради чего всё это происходит? Что служило первоисточником наших действий и поступков? Как быть и что делать? Вот только я уже не подхожу на эту роль, когда я исказил цель Сераля. Ты же знаешь, что моей идеологией был постулат, что все мы — лишь люди? Какими бы мы ни обладали способностями, мы всё равно остаёмся людьми? Глупыми, великими, могущественным, великолепным, странными, добрыми, злыми, но всё-таки людьми из плоти и крови. Но потом я бросил вызов Вселенной и задался целью создать из людей Бога по образу и подобию людей. В мифологиях боги создавали людей по своему подобию, я же задался противоположной целью. Должно получиться. — И даже если ты мне пытаешься всучить Сераль, то где гарантия, что они послушаются тебя и примут меня как своего нового лидера? — задал я вопрос, который мне казался довольно логичным. — Как я уже говорил, они последуют за тобой, ибо их цели совпадают с той, которую поставил я сам, — сказал Джеймс. — Мы все пытаемся найти смысл жизни, и ведь от них не требуется ничего экстраординарного — лишь передать тебе свои силы. И… Тогда мне придётся отказаться от передачи Гарема тебе. Всё-таки ты никогда не сможешь понять всю их прелесть, да и девушек Гарема я люблю всеми фибрами души, так что… Да, поступлю по резервному плану: Сераль тебе, Прайд — Леонида, а Гарем оставлю себе. — Подожди секунду, что в твоём «гениальном» плане делает Леонид? И вообще, я знаю, как он относится к тебе. Он убьёт тебя при первой же возможности, и глазом не моргнёт! И ты знаешь, почему? — Догадываюсь, — сказал Джеймс. — Спорить не стану, действительно, однажды я с Прайдом наткнулись на его отряд. И да, я убил Хиро. А вот девушек я просто забрал себе. Я уж не знаю, что тебе сказал Леонид, но я им ничего не сделал. Скажу больше — Александра до сих пор пытается сбежать из моего Гарема, как и её подруга, так что я их даже пальцем не тронул, чего уж говорить о совращении. Переговоры с Леонидом я беру на себя, так уж и быть. Он получит Прайд, что позволит ему одержать верх в предстоящей войне с маглами. Ты же не забыл, что в одной из параллельных реальностей началась война с маглами? А так как эти параметры зависят не от тебя, то она будет, хочешь ли ты того или нет. Гарем я оставлю себе и вместе с ним уйду от греха подальше. Я слишком устал от всего этого, поэтому предоставляю разгребать всё то, что я сам же заварил, тебе и всем остальным, — он встал из кресла. — Надеюсь, вам будет сопутствовать удача. А теперь я оставлю тебя наедине с последним видением, которое тебе точно не понравится. Потому что-то, что там происходит — чистая правда. Омерзительная, глупая, нелепая, но правда. И ты спросишь, зачем я её тебе показываю? Просто я хотел, чтобы ты задумался о том, ради чего ты сражаешься. Потому что у меня есть подозрение, что ответа ты пока так и не нашёл. Многомерная Интерпретация подходит к концу, и ты увидишь тот момент, когда она перепрыгнула через акулу, если тебе, конечно, известен этот термин. Договорив это, он исчез, а я остался наедине с экраном кинотеатра, по котором началось очередное кино. Возможно, что оно и к лучшему, что у Джеймса не осталось времени на рассказ об остальных его девушках. Ещё несколько часов глупого экшна я бы попросту не выдержал.***
Этот фильм после себя не оставил ничего, кроме искреннего недоумения и… растерянности. Ладно, с гибелью Гермионы и Полумны я готов был ещё смириться, хоть я и не верил, что они могли так легко умереть, но вот Кэролайн Линч… Какого чёрта, Гарри? Какого чёрта ты вообще творил, когда сошёлся с этой женщиной? Почему ты её трахнул, причём и с такими мыслями? Что за треклятый недоинцест?! Я понимаю ещё Эйлин, тут я сам пребываю в полной растерянности от того, что к ней чувствовать, но это… Боги, что это за чертовщина?! Неужели я из того мира действительно переспал с какой-то левой тёткой?! То есть… И ведь я даже искал оправдания! И сказал что-то в духе «всё хорошо, что хорошо кончается»! Твою мать… И мне гадко даже не от того, что это была какая-то левая тётка, а от осознания того, что это сделал я сам. Своими собственными руками. Ну, пускай, и не тот я, что сейчас сидит в нигде и предаётся самокопанию, а другой, где история пошла иначе… Но вот это «иначе» столь незначительно, что пропустить его не составляет особого труда. И ведь если не одна деталь, я пошёл бы в том направлении. Я допустил бы смерть Гермионы и Полумны. И своё нравственное грехопадение. — Неужели мои чувства к девочкам — лишь результат животного инстинкта размножения, порочности, что дремлет во мне? И если вспомнить то, что он показывал в самом начале… И если проанализировать весь тот фрагмент, что был связан с теми зверолюдьми, то получается, что одним из мотивов, одним из факторов, который двигал либо меня, либо кого-то ещё — это действительно порочность и страсть. Вся концепция Прайда, Сераля и Гарема, как бы Джеймс ни пытался это отрицать, построена на порочности и удовлетворении низменных потребностей. Под громкой вывеской скрывается элементарный бордель. И он пытался сказать, как он от всего этого устал, как он разочаровался в мечте, ведь проблема даже не в порочности. Проблема именно в достижении того, о чём мы мечтаем, в бесконечной погоне за своими желаниями. Другое дело, что эти желания могут быть облачены в форму похоти, но тут уже ничего не поделаешь, так вышло, и глупо с этим что-то пытаться делать. Настоящая оргия праведников, как пить дать. Вот только в моей голове уже зародился червь сомнения. Правильно кто-то говорил, что породить мысль в голове чрезвычайно легко, но гораздо сложнее потом эту мысль из головы забрать. И этот червь начал медленно разрастаться, охватывая всё большую и большую часть моей души. — Гермиона, Полумна, Эйлин, на кого я вас вообще променял? Ради чего я, право боже, сражаюсь? — Гарри, мальчик мой, не давай этим иллюзиям тебя одурманить, — из ниоткуда я услышал голос Альбуса Дамблдора, и вот я снова оказался посреди абсолютно белого, а не в кинотеатре, где только что сидел, а напротив меня был всё тот же старик. Всё теперь вернулось на круги своя, и мне придётся снова наблюдать за его бесплодными попытками переубедить меня. Интересно, он уже догадывается, что его план не сработает на сто процентов? — Ты же должен понимать, что всё, ради чего они это показывали, это сбить тебя с пути истинного, показать тебе жалкие иллюзии, в которых ты предаёшься злу. Ты не такой человек, Гарри, и ты ни за что не сойдёшь с пути света. Я не хотел спорить с Альбусом. В своей погоне за Всеобщим Благом он перешёл все моральные границы. Пытаясь сохранить мир и порядок в Британии, он принёс в жертву не только несколько десятков жизней, но и благополучие самой Британии. Он отвергает всяческий прогресс, блокирует развитие общества, потворствует кумовству и развитию тлетворных идей. Всё, что он пытается сделать, это и дальше сохранять в Британии волшебную сказку жизни, вот только времена сказок уже закончились, необходимо двигаться дальше. Да, будет тяжело, маги Британии слишком долго варились в собственном соку, но рано или поздно этот день должен был настать. И сейчас, пока Дамблдор разглагольствует о том, что я правильно сделал, что перестал верить тем иллюзиями, я пытаюсь прикинуть, как же мне бороться с тем, что скоро маглы пойдут войной на магов. Единственное, что мне приходило на ум — сделать с помощью Концептуализатора их настоящими богами, потому что теми силами, какими сейчас располагают маглы, можно смести нас, магов, за один день. Несколько артиллеристских расчётов, и Хогвартс лежит в развалинах. Несколько ковровых бомбардировок, и от Хогсмида остались головёшки. Чего уж говорить, я помню Хогвартс из того мира, где я с тридцатилетней женщиной — рожки да ножки остались. Я уж молчу про то, что одного отряда спецназа достаточно будет, чтобы зачистить не только весь Хогвартс, но и Косой Переулок. Можно попытаться перевести переговоры с главами Конференции, раз это с их попустительства была санкционирована война с маглами. Можно попытаться найти тех маглов, которые будут ответственны за войну и их переубедить. В любом случае, нас ждёт огромное количество работы. Но сначала действительно нужно превратить магов в богов. А потом вернуть их на прежний уровень. Нет, с самого начала нужно объединить магов в единое целое. Закончить войну между русскими, японцами и Британией нового порядка. Мы должны быть едины перед лицом общего врага. Нужно забыть старые распри… Но это невозможно — новая Британия по сути своей крайне отвратное место. Так что, нужно начинать с того, что тупо убить Волдеморта и положить конец режиму использования грязнокровок? А уже потом заниматься спасением от маглов? Вот только я не успел ничего додумать — я снова оказался в кинотеатре, вот только теперь моим товарищем был не Джеймс Морган, а Альбус Дамблдор. — Итак, Гарри, как я понял, мистер Морган тебе уже рассказал о так называемом Нулевом Мире, — вещал старик. — Вот только он немного заблуждается насчёт того, что это такое. Он считает, что это какой-то реальный мир, в котором нет ничего интересного. На самом деле Нулевой Мир — это тот, в котором события нашей жизни пошли именно так, как должны были быть. В нём есть и я, и ты, и Рон, и Гермиона, и Волдеморт, а вот Моргана в нём нет. То, что он называет Основным миром — это Нулевой Мир, Гарри. Он ошибается, и Концепция это подтверждает. Он не врёт мне, он попросту ошибается. И до меня дошла простая истина — Дамблдор вовсе не злодей. Он просто глупец, который постоянно заблуждается, но ценой его ошибок служат покалеченные судьбы и сломанные идеи. Он пытается как лучше, но получается как всегда. Вот и весь секрет злодейства Дамблдора. Он гений, но глупец. — Так что позволь мне показать то, что было на самом деле, Гарри.***
Это была одна большая глупость. Невероятная глупость, нелепая глупость, смешная глупость, но… Но именно из этой глупости, если верить Моргану, и родился тот я, который сейчас видел историю о Гарри Поттере. Семь лет из жизни Мальчика, Который Выжил, прошли перед моими глазами. Я буквально пробыл в его шкуре. Я мог видеть его мысли, но я не мог их признать. Я не мог понять, как он мог слепо верить Дамблдору, как он мог доверять Рону, как он мог отвергнуть Гермиону, как он мог игнорировать Полумну, как он мог выбрать Джинни, как он мог презирать Драко, как он мог так слепо следовать сюжету, как мог Волдеморт быть таким ничтожеством, как всё это могло вообще происходить, ведь это всё так неправильно! И из этого я родился? Да, из этого я родился. И если бы я рос в другой атмосфере, я мог бы признать за всей этой историей великий потенциал. Всё-таки то, что я увидел, не так плохо, просто всё это выглядит как кривая копия моей жизни. Хотя вернее говорить, что я — кривая копия того, что я увидел. — Скажите, Альбус, вы хотели мне показать только это? — спросил я у Дамблдора, пока сидел в кресле и тупо пялился в экран. — Не только, — сказал он. — Неужели, Гарри, ты не понял и не осознал своё предназначение? — Моё предназначение — выбраться из всего того дерьма, в которое меня засунули, а не геройствовать, — сказал я. — Моя задача вовсе не превратиться в кумира, как это уже происходило со мной в этой повести или в иной, а быть тем, кем я есть. Моя задача — добраться до Концептуализатора и изменить Концепцию Магии так, чтобы все были счастливы. Я не тот герой, которого вы ищете. И вы не сделаете из меня героя. — Не думаю, Гарри. В тебе слишком много хорошего и доброго, тебе на роду уготовано быть героем. Но если ты так хочешь… Я могу поместить тебя в эту историю, показать тебе, что от судьбы не уйти. Ты должен противостоять Волдеморту, и это — константа во всех вариантах развития событий, кем бы ты ни был. — Но Волдеморт не может быть таким ничтожеством! — воскликнул тут я. — Наш Волдеморт не такой бессмысленно-беспощадный… — Но он неправильный… И тут я осознал всё. — Вы слепо следуете канону, — сказал я ошарашенным голосом. — Вы слепо подчиняетесь тому, что увидели в этом мире. Вы слепо следуете тем семи книжкам, в которых расписано моё путешествие… Раньше я думал, что вы — жестокий и хитрый интриган, который манипулирует нами, в своих низменных интересах. Потом я решил, что вы — просто глупец, пытающийся сделать как лучше. Но теперь я окончательно понял. Вы — догматик, который неукоснительно следует абстрактным правилам. Вы нашли то, что решили считать правильным, и теперь всё, что отклоняется от нормы, пытаетесь подчинить этим правилам. Вы пытаетесь неукоснительно следовать канону, повторяя его во всех мелочах… И теперь, вспоминая всё то, что рассказывала мне Гермиона… Так мало отличий. Дьявол кроется в мелочах, и я не осознавал эти мелочи, но теперь, кажется, кусочки мозаики сложились, и теперь смог увидеть полную картинку. Я сражаюсь не с человеком, который уничтожил моё детство… Я сражаюсь с тем, кто обрёк меня на это, ибо так ему было угодно в высших целях. Я сражаюсь с тем Господом Богом, который породил всё это. Я сражаюсь с Нулевым Миром, невольной пешкой которого стали вы, Альбус Дамблдор. Вы пытаетесь сделать то, что правильно, но «правильно» — ещё не значит «так, как надо». Грань между этими словами слишком тонка, так что… Запускайте то, что хотели запускать, Альбус. Я вас больше не боюсь и не ненавижу. Мне интересно будет посмотреть на вашу попытку вернуть всё в норму, отвергнуть попытки изменить то, что вы считаете правильным, искоренить всё то, что делает наш мир не таким, каким его описывал Автор. — Ты всё ещё заблуждаешься, Гарри, — ответил после долгой паузы Дамблдор. — Я сражаюсь не с нововведениями, а с их неправильным и нерациональным использованием. Я не следую «канону», как ты выразился, я, как исполнитель воли канона, пытаюсь лишь минимизировать вред от нововведений в ту историю, которая прекрасно существовала и без чьего-то вмешательства. И чтобы это доказать, я хотел тебе показать, что даже ты, Гарри-антимаг, мог спокойно учиться в Хогвартсе, и это не повредило бы канону. — Вы неправы, Альбус. То, что я обладаю столь разрушительными силами, уже ломает весь ваш канон. И я это докажу. Я не буду безвольным зрителем вашего театра грёз, потакающим вашим идеям. Я сам буду вершить историю. Чего бы мне это ни стоило. Ваш Театр Грёз меня не сломает.***
Почти десять лет прошло с того утра, когда Дурсль обнаружили на своём пороге невесть откуда взявшегося племянника, но Тисовая улица за это время почти не изменилась. Солнце вставало над теми же ухоженными садиками и освещало ту же самую бронзовую четвёрку на входной двери дома Дурслей; оно пробиралось в гостиную, оставшуюся почти неизменной с того вечера, когда мистер Дурсль смотрел по телевизору пророческий выпуск новостей. Только стоящие на камине фотографии в рамках свидетельствовали о том, что с тех пор прошло немало времени. Десять лет назад на фотографиях было запечатлено нечто, напоминавшее большой розовый мяч в разноцветных чепчиках, но с тех пор Дадли Дурсль вырос, и теперь на фотографиях был крупный светловолосый мальчик, сидящий на своём первом велосипеде, кружащийся на ярмарочной карусели, играющий с отцом в компьютерные игры, мальчик в объятиях целующей его матери. Однако ничто на этих фотографиях не говорило о том, что в доме живёт ещё один ребёнок Тем не менее Гарри Поттер всё ещё жил здесь, и в настоящий момент он крепко спал, хотя спать ему оставалось недолго…***
И вот, я в полной мере осознал весь масштаб эксперимента Дамблдора, всю его задумку, связанную с тем, чтобы переубедить меня использовать Концептуализатор, чтобы я «вернулся к свету». Теперь, когда я располагаю всей информацией, я могу начать медленно, но уверенно каталогизировать её, чтобы восстановить последовательность событий и обобщить всё случившееся со мной. Итак, когда я, Гермиона, Полумна и Эйлин угодили в ловушку Дамблдора, оказалось, что Волдеморт и Джеймс Морган были к этому готовы, поэтому они решили обратить эту ловушку против плана Дамблдора, рассказав мне (сопровождавшие меня девочки были «отключены» или вроде того) самое истинное положение вещей в реальности. Оказалось, что все мы — лишь чьи-то идеи, воображения некоего Нулевого Мира, относительно которого мы все вымышлены и существуем лишь по воле некоего Автора, что пишет повесть наших дней. Джеймс ещё планировал (или до сих пор планирует) сделать из меня самого настоящего Бога, чтобы я смог прорваться в Нулевой Мир и отыскать ответы на все существующие философские вопросы: кто мы такие, куда идём, что делать, откуда мы пришли и во что уйдём. Словом, у всех на меня свои планы, а всё, что мне надо — это уйти на покой и спокойно зажить вместе с Гермионой и Полумной. Ну, и Эйлин, наверное, тоже. Однако хитрые планы Джеймса и Волдеморта не реализовались на сто процентов: хитроумная ловушка Дамблдора успела заблокировать Джеймса и Тома на определённом этапе развития их плана, и Дамблдор начал свой план по переподготовке меня. Для начала он показал события мира, который я про себя условно назвал «Каноном», в котором я — маг, жил у Дурслей, но меня забрал Хагрид, я попал на Гриффиндор, и в итоге женился на Джинни Уизли. Когда он это показал, то понял, что основная мотивация Альбуса — исправлять «недочёты» этого мира, чтобы привести его соответствие с Каноном, даже несмотря на то, что вся прелесть именно в том, как одно изменение (или несколько) способны поменять всё сущее. Теперь я пытаюсь проследить хронологию событийс самого своего попадания в эту ловушку. Итак, сначала меня встречает Джеймс Морган, объясняет, что я влип, после чего показывает мне вселенную, в которой я ходил по разным мирам, где истории пошли иначе: в одном я был с Джинни, в другом главной отличительной особенностью был союз Драко и Гермионы, в третьем вроде всё закончилось бы тем, как другой я и Гермиона были бы вместе, а четвёртый мир оказался миром, в котором всех магов убили маглы, но к тому миру мы ещё вернёмся. После этого Джеймс Морган и поведал мне страшную тайну о том, что весь наш мир — театр, а мы в нём — актёры, причём сценарий пишем не мы, а кто-то иной. После этого Джеймс сказал, что делает меня наследником своего Гарема, Сераля, Прайда и ещё хрен знает чего, и рассказал о первой трети своего Прайда. Но ему пришлось на потом отложить этот рассказ, ибо ловушка Дамблдора начала сопротивляться, и у Джеймса осталось время на то, чтобы показать ровно одно «кино», и это был как раз тот самый ранее упомянутый мной четвёртый мир, в котором не просто всех магов убили маглы, но помимо всего прочего я, фактически, изменил Гермионе и Полумне. Сложно сказать, зачем он мне этот мир показал. Теперь надо сделать важное лирическое отступление и рассказать о структуре этой ловушки Дамблдора. Она заключалась в том, что он, Дамблдор, показывает мне семь «фильмов», которые так или иначе посвящены мне, в которых Альбус высказывает свои идеи и передаёт свою точку зрения. Поэтому и ловушка была рассчитана на семь «сеансов» под разные видения. Я слабо понимаю, как это работает, однако этим пытался воспользоваться Джеймс, заняв все семь «сеансов» своими «фильмами». Но в итоге он сумел занять лишь три «сеанса», остальные четыре были снова предоставлены Дамблдору. Четвёртый «сеанс» был посвящён Канону, после которого я понял мотивы Дамблдора, и после чего последовал пятый «сеанс», посвящённый мне-антимагу, который был помещён в Канон. Отсюда и далее события пятого «сеанса» я буду называть Нулевой Попыткой. Оказалось, что в Нулевой Попытке я там наломал предостаточно дров: сначала я буквально в поезде первого сентября перед первым курсом раскрыл Питера Петтигрю и тем самым вызволил своего крёстного на три года раньше «положенного»; после чего так же случайно раскрыл Квиррелла, затем предотвратил круговерть вокруг Тайной Комнаты ещё летом, случайно уничтожив дневник Тома Реддла; избежал участия в Турнире Трёх Волшебников по той причине, что Волдеморт был под заключением у Альбуса, поэтому план под названием «Гарри участвует в Турнире, выигрывает, попадает на кладбище, где у него забирается кровь, после чего Гарри пытаются убить» никем не реализовывался; а на пятом курсе Дамблдор собрал все крестражи Волдеморта, я их уничтожил, затем уничтожил крестраж в своей голове, у меня отшибло память, но в итоге Волдеморт был побеждён, добро восторжествовало, а на шестом и седьмом курсе Гермиона и Полумна помогали мне вернуть память, и всё было хорошо. Я даже подружился с Эйлин, хоть и не узнал, что она — моя единоутробная сестра. Казалось бы, вот он, идеальный мир, однако Дамблдора он не устраивал: он слишком расходился с каноничным и, к тому же, в том мире мне не были привиты необходимые, как он считал, свойства и достоинства. Главной отличительной чертой Нулевой Попытки было то, что я совершенно не знал, что нахожусь в какой-то иллюзии. Для меня всё происходящее было в новинку, я действительно будто бы прожил те семь лет. Однако, повторюсь, Дамблдора это не устраивало, поэтому шестой и седьмой «сеансы» ушли у него на то, чтобы показать мне, что даже если я знаю события наперёд, всё равно это не убережёт меня от Канона, что рано или поздно всё сущее, всё повествование вернётся в русло Канона. Шестой «сеанс» был посвящён Первой и Второй Попыткам, где меня Шляпа распределяла на Пуффендуй и Слизерин соответственно. Каждая Попытка отличалась не только тем, куда я попадаю, но и некоторыми дополнительными условиями. Например, на Первой Попытке я знал все события наперёд, но Дамблдор не вмешивался в события. Он рассчитывал, что всё равно события пойдут в предопределённом Каноном ходе. Однако ничего подобного, и уже буквально ко второму курсу я решил все проблемы, избавил мир от Волдеморта и так далее и так далее. Вторая Попытка исправляла главный недочёт Первой, как этот недочёт видел Дамблдор: он стёр мне память о Каноне. Это вообще не помогло ему: я смог разрешить все проблемы уже на пятом курсе. Больше о ней рассказывать как-то нечего. Седьмой сеанс посвящён Третьей и Четвёртой Попыткам, где меня забросило на Когтевран и Гриффиндор соответственно. В Третьей Попытке Дамблдор осознал, что если мне просто убрать память об одном Каноне, я буду помнить не только события Нулевой Попытки, но и самого настоящего мира, поэтому в Третьей Попытке у меня совершенно не было памяти… Так он, по крайней мере, считал. Однако по каким-то причинам я всегда осознавал абсурдность и иррациональность происходящего и всегда помнил, что должен оберегать Гермиону и Полумну. Однако я серьёзно облажался в Третьей Попытке и не спас Гермиону от смерти. Это здорово подкосило меня тогда, однако именно Полумна, выручила меня из бездны отчаяния. Однако даже с учётом смерти Гермионы я смог крайне быстро разрешить Третью Попытку и завершить её. И уже на Четвёртой Попытке, когда я был отправлен на Гриффиндор, Дамблдор нашёл, наконец, главную свою проблему: предыдущие три попытки он был наблюдателем, теперь же он не просто сотрёт мне всяческую память, но и будет менять события на ходу, чтобы не допустить слишком быстрой развязки. На самом деле, он менял события и до этого, однако в Четвёртой Попытке это приобрело самый, что ни на есть, эпический размах. И в итоге Четвёртая Попытка действительно во всём следовала Канону… Вплоть до этого момента, конца четвёртого курса. Когда я вместе с Седриком коснулись Кубка, он нас послушно отправил в руки Волдеморту, однако на том конце меня ожидал Том Реддл, который мне не просто вернул память, но и объяснил, что скоро я буду освобождён. — Я без понятия, сколько прошло времени в реальном мире, — говорил он, когда кладбище превратилось в абсолютно белое, — ведь для тебя здесь прошло без малого двадцать лет или около того. Так что я без малейшего понятия, что ждёт тебя после окончания нашего разговора. Может, здесь время как и в Омуте Памяти сжимается, и дни и года проходят за минуты реального времени, а может, и нет. Может, когда ты выйдешь, то попадёшь в безумный мир, где все твои друзья постарели, и всё, что тебе остаётся — впасть в беспробудное отчаяние. Но, Гарри, я хочу тебе задать очень глупый вопрос: какую же ты извлечёшь из всего этого мораль? — Мораль? — улыбнулся я. — Альбус совершенно не прав. Нельзя подгонять события под определённый шаблон, особенно настолько топорно, как он это пытался делать. Да, я знаю, что всё это из-за того, что здесь лишь часть его сознания, истинный Дамблдор во всём его могуществе и великолепии стал бы исхищряться, превратил бы всё в хитроумную головоломку и изящное противостояние двух разумов: его веры во Всеобщее Благо путём следования канону и моего бунтарства и желания зажить тихой и счастливой жизнью. Однако даже в такой форме я понял его идею: если всё предопределено, так зачем сражаться? Если мы все лишь чей-то вымысел, чья-то идея, то зачем вообще жить? И тут я не соглашусь с ним. CogitoErgoSum. Я мыслю, следовательно, я существую. Я сам определяю ход своих мыслей. Может, наш мир и сотворён кем-то, я в это могу верить или не верить, но я сам буду решать, как мне жить и зачем. Я самостоятельно буду существовать, ибо я мыслю, ибо осознаю себя как мыслящее существо. В этом наша главная разница. Дамблдор безоговорочно верит, я же ставлю под сомнение всё сущее. Чёрт, даже когда со мной хотели дружить две девушки, я и то не верил, — пауза. — А ты, Том? Что ты думаешь о моей морали? Я угадал или нет? — Я стараюсь не задумываться на эту тему, — ответил Реддл. — Я всё-таки занят попытками спасти Британию. — Скрещиваешь вместе чистокровных и грязнокровок, — хмыкнул я. — Ничего, Том, ничего. С тобой я ещё разберусь. Я тебе благодарен, что не дал Дамблдору полностью промыть мне мозги, но это не значит, что ты искупил все свои грехи. — Я понимаю, — кивнул Том. — Это же понимает и остальной я, который в данный момент времени находится не в Зеркале. Но я не буду тебе препятствовать. Моя задача заключается в том, чтобы ты изменил мир, и это изменение мира обязательно спасёт Британию, я верю в это. А теперь, Гарри, тебе пора идти. Театр грёз закрывается, разрушается, освобождая своих узников, а законный хозяин данной обители обязан встретиться с истинной сущностью, что обитает в Концептуализаторе. И абсолютно белое стало темнеть, а Том Реддл — исчезать. Потом я понял, что вокруг меня появляется картина космоса, как тысячелетия назад, когда главным режиссёром театра грёз был Джеймс Морган, но теперь это была не галактика, а наша звёздная система, и передо мной висела планета Земля, а из глубин космоса ко мне шагала Гермиона Грейнджер в простом белом платье. Нет, это не Гермиона. Это Концепция Магии. — Я заждалась тебя, Гарри, — мягко улыбнулась мне Концепция. — Как же мне было тяжело и томительно дожидаться, когда твоё сознание вернётся из той ловушки. — А ты не могла эту ловушку уничтожить? — спросил я. — Ведь ты же само воплощение бога! — Увы, но я — лишь интерфейс, программа, виртуальный помощник, служащий лишь для того, чтобы облегчить Оператору работу с Концепцией Магии, — ответила Концепция. — Ты мог бы уничтожить, будь ты изнутри, вот только ты оказался внутри ловушки, и всё пошло наперекосяк. Но сейчас… Гарри, что ты желаешь узнать? — Для начала, расскажи мне о том, кто такой Дамблдор. Откуда он узнал про многомерность и многовариативность бытия? — А зачем тебе знать про Дамблдора? — улыбалась Концепция. — Я никак не могу понять, что же побудило Дамблдора вообще заняться исправлением в пользу Канона. Должна же быть глобальная причина. — И она есть — Дамблдор содержит в себе атрибут Великого Добра. — Атрибут… А, ты про способности Операторов в параллельных мирах, — сообразил я. — И как же Великое Добро связано с исправлением в пользу канона? — Видимо, так и связано, что Дамблдоры многих миров считают своим долгом служить Всеобщему Благу, что подразумевает в их головах подгонку под каноничные события. Однако если копнуть глубже, то выходит, что всё-таки они не пытаются сделать твою жизнь хуже, наоборот, они пытаются помочь тебе стать героем, ведь они считают это правильным. Для Дамблдора вполне естественно, что Гарри Поттер должен быть героем, спасителем многих и многих. Однако порой атрибут Великого Добра искажается, и Дамблдор превращается в одержимого манипулятора, но не здесь. Здесь же Альбус искренне пытался защитить светлую сторону жизни, уберечь магию от разрушения и Британию от кровопролитных сражений с Волдемортом, вот только его методы ставятся под сомнение: один Империус на Волдеморта, чтобы он убился об тебя чего стоит. — И всё равно, хоть я и зол на Дамблдора на свою судьбу, как-то печально, что я не смог с ним поговорить полноценно. Всё-таки хотелось посмотреть лично ему в глаза, но, увы, он умер, а та часть сознания, что ещё оставалась в строю, канула в лету. — А теперь, когда я ответила на твой вопрос, Гарри, скажи: ты готов изменить Концепцию Магии своего мира? — Ещё нет, — сказал я. — Знаешь, хоть Дамблдор не смог убедить меня в своей правоте, я убедился в том, что совершенно не знаю, как всё-таки мне менять Концепцию. Так что извини, но для начала я должен узнать, как долго пробыл в этом заключении, а уже потом мне надо понять, как всё-таки изменить Концепцию Магии, чтобы все жили долго и счастливо. Так что… До скорой встречи. И когда я это сказал, всё сущее вокруг меня начало изменяться: космос исчез, всё погрузилось во тьму, а передо мной появилось зеркало, но в нём отражался не я или мои желания, а незнакомый мне зал, в котором стояли люди. Похоже, что за то время, что я был в зеркале, его перетащили из подземелий. Среди ближайших в зеркале людей я сразу узнал Сириуса и Леонида. Похоже, это именно они помогла преждевременно остановить разваливающийся театр грёз имени Альбуса Дамблдора. Я оглянулся. Сзади себя в абсолютной черноте я обнаружил своих спутниц. Они стояли и растерянно крутили головой. — Что произошло, Гарри? — спросила в итоге Гермиона. — Я помню, как тебя начало засасывать в Зеркало, мы пытались тебя вытащить, но и нас тоже затащило внутрь. А теперь мы оказались здесь… — Ничего страшного не произошло, Гермиона, — сказал я. — Всё уже позади. Мои слова прозвучали недостаточно убедительно, я это знаю, но сейчас нужно просто покинуть это зеркало. И я делаю шаг через выход в реальный мир, окончательно освобождая себя от иллюзий.