Cogito ergo sum Рене Декарт
— Итак, Северус, у тебя ровно три попытки, чтобы объяснить, почему ты ушёл в Хогвартс с моим крестником и его подругами, а сюда ты вернулся в гордом одиночестве? Сириус сидел напротив клетки с директором Хогвартса, куда последнего поместили вскоре после того, как он вернулся в Дуат и рассказал о том, что произошло в подземельях Хогвартса. У Сириуса были все основания полагать, что в пропаже Гарри и его подруг замешан мистер Снегг. Сириус, горячая голова, уже всё для себя решил, однако Крестовоздвиженский полагал, что Снегг говорит правду. Что касается меня, то я склонен полагать, что пускай Северус не производит впечатление надёжного человека, в данном конкретном случае он говорит чистую правду. Как бы там ни было, в данный момент за пределами пирамиды сейчас стоит лютая жара, а в подземельях прохладно и свежо. Я бы отсюда и не выходил никогда, однако обязан проконтролировать, чтобы ни Северус ничего не выкинул (хотя у него и палочки-то нет), ни Сириус не прикончил Снегга раньше срока. — Я уже битый час пытаюсь вбить в твою бестолковую лохматую голову, Бродяга, — обращение Снегг выплюнул с изрядной долей презрения, — что-то, что произошло с Поттером и остальными, никак не связано со мной. Если ты забыл, Бродяга, то вместе с Поттером в том треклятом зеркале пропала и моя дочь. — Ну хрен его знает, может, ты решил ей пожертвовать, чтобы, не знаю, заявлять, что «раз там моя…» Но договорить Сириус не успел — Северус рванул вперёд и попытался схватить Сириуса рукой, благо решётки были достаточно широкими, чтобы просунуть руку, однако Блэк вовремя отшатнулся. — Не смей, Блэк, — Снегг тяжело дышал, преисполненный гнева и ненависти. — «Не смей» что, Нюниус? — Блэка откровенно веселило происходящее. — Знаешь, ты же у нас слизеринец, верный слуга Волдеморта, наверняка для тебя даже твоя родня — лишь пешки и средства для достижения цели. — Ни за что и никогда, Блэк, — Снегг понизил голос до зловещего шёпота. — Я ни за что не нанесу вреда ни Лили, ни Эйлин. — Сказал человек, который изнасиловал женщину, которую любил всю жизнь, — сказал Блэк. — Я не представляю, что чувствовал Гарри, когда смотрел твой Омут Памяти, эту гнилую помойку твоих жалких мыслей. Даже меня от отвращения чуть не вырвало. Хотя вру, Гарри было легче всего — он, увы, слишком мало знал Лили. В отличие от меня, Северус. Мы с ней жили бок о бок целых семь лет… — Я знаю её дольше… — вклинился Северус. — А толку? — вздёрнул бровь Сириус. — Я вот, скажем, дольше знал свою матушку или ту же Беллатриссу, и что это меняет? Северус, одна из твоих фундаментальных ошибок заключается в том, что ты вечно совершаешь глупости, из которых делаешь неверные выводы, после чего оперируешь данными выводами, полагая их единственно верными. Я это всё к чему, Северус? Твоя логическая цепочка была такова: я знаю Лили дольше всех вас, следовательно, она принадлежит мне и, следовательно, никто не имеет права покушаться на неё. Во-первых, Северус, я не ставлю под сомнение факт, что долгое время она относилась к тебе благосклонно, даже слишком. Однако тебе не кажется, что это была лишь жалость и элементарная детская привязанность? — Северус промолчал. — А теперь, Нюниус, ввиду твоей крайне малой осведомлённости о женской психологии, я тебе раскрою один из секретов: женщины презирают тех мужчин, которых жалеют. Парадокс? Ничего подобного. Давай начнём с того, почему вообще мужчины и женщины взаимодействуют между собой. — Избавь меня от своей дутой философии, — фыркнул Северус. — Думаешь, раз по тебе могли все девчонки, то это даёт тебе право объяснять мне, как жить? — И ещё одна твоя фундаментальная проблема — ты не в состоянии воспринимать критику от кого-либо, — продолжал тираду Сириус. — Ты в штыки принимаешь любое замечание в твою сторону, независимо от того, верно оно или нет. Однако речь о другом, Северус. Знаешь, твой Омут Памяти — самая настоящая помойка, но из неё можно извлечь так много информации, что я диву даюсь, как ты всю эту информацию не смог осознать своей сальноволосой башкой? Жалость, Северус, это прекрасное чувство. Особенно если жалеешь самого себя — всегда можно свалить все свои грехи и проблемы на другого. Ещё лучше, если тебя жалеет кто-то другой. Этот «кто-то другой» и приголубить может, и позволит подержать голову на коленке, и вообще будет обнимать и тискать. Да-да, Северус, я прекрасно помню те воспоминания, когда Лили утешала тебя, когда тебя, бедного и несчастного, чморили твои же однокурсники. И заметь, Северус, что мы тебя вообще крайне мало трогали — Джеймс дал ясно понять, что «цепляешься к Северусу — злишь Лили». — «Мало трогали»? — прошипел Северус. — А напомнить тебе, как вы меня подвесили вверх тормашками на пятом курсе и показали всей школе мои подштанники? — А то, как ты отсёк Джеймсу руку перед этим за пару недель, ты, конечно, позабыл, — фыркнул Сириус. — Леонид, — повернулся он ко мне, — рассказать весёлую историю о том, как Нюниус чуть не убил Джеймса? — А мне тут вообще обязательно стоять? — спросил я у Сириуса. — Просто вам и без меня тут довольно неплохо. — Но тебе же тут приказал стоять мистер Крест, значит, надо, — решил Блэк. — К тому же, не волнуйся, Леонид, это мы ещё не разошлись на полную катушку, как в старые добрые времена. — Хорошо, мистер Блэк… — Для тебя — Сириус. — … Сириус, расскажи эту историю, — сдался я. — Хорошо, я начну, а Севе… Северус будет дополнять, — похоже, Блэк хотел одёрнуть себя и сказать «Нюниус», но потом передумал. — Итак, начну довольно издалека: мы были идиотами, не отрицаю. Мы задирали Снегга, он в ответ огрызался, Лили нас всех ругала, после чего Нюниус бегал к ней и плакался в жилетку. Потом нам это надоело, и мы переключились на тайные занятия анимагией и изготовление Карты Мародёров. Однако Нюниус ничего не забыл, верно, Нюниус? — Северус ответил взглядом, от которого у любого по спине мурашки поползут, но в ответ на этот взгляд Сириус лишь рассмеялся. — Ты это, Нюниус, брось свою легилименцию, она на меня не действует. — Она и до этого не действовала — чтобы она работала, нужно, чтобы у жертвы был мозг, — заметил Снегг. — Увы и ах, но мозгов у меня слишком много, так что я ими пошевелил, напрягся и выучил окклюменцию. Однако мы отвлеклись. Короче, мы про Северуса забыли, но он — нет. И однажды мы шли всей нашей компанией по коридорам. Надо бы освежить это воспоминание, а то я уже запамятовал, куда и зачем мы шли. Однако тут внезапно всё поменялось — сзади подкрался Снегг, махнул палочкой, выкрикнул свою любимую «Сектумсемпру», и в следующую секунду спина Джеймса превратилась в кровавую губку, а левая рука, рассечённая ровно в плечевом суставе, рухнула вниз. Хочешь что-нибудь дополнить, Северус? Наверняка ты это помнишь лучше моего, ведь это был твой триумф! Твой злейший враг лежит пред тобой, истекает в крови, а рука его лежит, отсечённая, и больше Джеймсу не видать никогда полётов на метле! — Ничего я не был в триумфе, — сказал Снегг. — Я сам был в шоке — я просто хотел… — «Хотел» что? «Сектумсемпра» же не шнурки развязывает и не вызывает щекоту, она, чёрт подери, расхреначивает тело нахрен, располосывает его, в результате чего кости начинают торчать наружу, а внутренности вываливаются наружу! Чёрт, Нюниус, эту бы энергию, да в мирное русло! Пятикурсник создал заклинание, которое соперничает по убойности с Непростительными! — А что в итоге с рукой? — спросил я, решив, что если эти двое опять начнут меж собой цапаться, я не выдержу. — Пришили обратно — мы же волшебники, чёрт подери, — сказал Сириус. — Слава богу, мы достаточно быстро Джеймса увели в больничное крыло, и руку удалось пришить без особых последствий. Правда, как он признавался, играть в квиддич ему было в итоге сложнее, но вообще тебе повезло, тогда жутко, Северус: Дамблдор решил, что это была невинная шалость, что ты вернёшься к Свету и исправишься, МакГонагалл рвала и метала — она решила, что это была провокация, чтобы устранить лучшего охотника гриффиндорской сборной за многие-многие годы. Слушай, Леонид, ты помнишь чемпионат мира по квиддичу в девяносто четвёртом году? — Страшно вспоминать, — я выдавил улыбку. — Наши даже не прошли квалификацию, поэтому те, кто смотрели чемпионат, болели за болгар. Всё-таки тоже братья славяне, родственный народ. — Так вот такой трюк Джеймс проделывал постоянно: забросит с два десятка голов в матче, а толкового ловца мы никак не могли найти, так что ловец противника обычно ловил снитч, но в итоге выигрывали мы. Да, славные были времена. — Кстати, в этом же году должен пройти ещё один чемпионат, — сообразил я. — Ты что-нибудь об этом слышал? — Я? — Сириус рассмеялся. — Ты издеваешься, парень, последние два года я либо пытался выжить, либо просидел в Дуате. Новый чемпионат мира по квиддичу меня волнует в самую последнюю очередь. А что, Леонид, ты что-то интересное слышал? — Нет, в том-то и дело, — сказал я. — Хотя на самом деле мне всё равно до чемпионата, я не фанат квиддича. У нас он считался «буржуазным» видом спорта, а когда развалился СССР, были предприняты робкие попытки приобщить юных магов Колдовстворца к квиддичу, но безуспешно. А ведь в царские времена наши маги устраивали квиддич на огромных летающих деревьях. — Так, на чём мы остановились? — Сириус почесал затылок. — Ах да, точно. Нюниус, Лили тебя всю свою жизнь жалела, а девушки не воспринимают тех, кого они жалеют, как партнёра для чего бы то ни было. Для неё ты всегда был чем-то вроде глупого и непутёвого младшего братишки, который, к тому же, ещё и увлекается тёмными чарами. Не отрицай, Северус, ты ещё до Хогвартса увлёкся тёмными силами, а потом только совершенствовался в этой области. — Ты врёшь, — заявил Снегг. — Она меня… — «Любила»? — закончил за него Блэк. — Не смеши меня, она никогда не могла полюбить тебя. Я уже объяснил, почему, ведь жалость — медаль о двух сторонах. Приятно жалеть себя, ощущать себя ничтожным и перекладывать всю ответственность за свои провалы на других. Ещё приятнее, когда тебя утешают девушки. Ещё приятнее влюбиться в девушку, которая всегда тебя защитит или утешит в трудные минуты. Вот только, Северус, девушки устроены чертовски сложно. Они невероятно сложно устроены. Ты можешь быть хоть трижды гением в тёмных заклинаниях или зельях, но ты никогда не сможешь понять суть девушек. — Какая ещё может быть суть в девушках? — А такая, Северус. Попробуй примерно объяснить, кто для такая Лили. Не стесняйся использовать самые слащавые эпитеты, я их как-нибудь переживу. — Нет, ну если ты так хочешь надо мной посмеяться, то я тебе дам повод, Блэк, вот только мы ещё посмотрим, кто будет смеяться последним, — на этих словах Снегга мне в голову закралось подозрение в том, действительно ли эти двое смогу сражаться на одной стороне. — Ну, знаешь ли, описать Лили очень сложно. Она очень многогранна, она… Знаешь, во-первых, она превосходит всех нас — и меня тоже. Она будто бы стояла над этим миром и взирала на него с недоступной для нас высоты. Она… она умела видеть красоту и прекрасное, там, где этого никто не видел. Она являла собой неподкупную чистоту. Она была в разы лучше всех девушек. И если бы не Поттер, который низверг её с небес на землю, она была бы величайшей девушкой нашей эпохи. — Чушь, чушь, чушь, чушь, чушь, враньё и провокация, — прервал Северуса Блэк. — Ты тут допустил очередную фундаментальную ошибку: Лили Эванс-Поттер была самой обычной девушкой. Да, она была в разы умнее всех нас, она была лучшей на потоке, она была добрее многих и правильнее многих, вот только она всегда была самой обычной девушкой. А самой обычной девушке не нужны задохлики и заморыши вроде тебя. Она держала тебя подле себя скорее по инерции, потому что с каждым годом, если ты напряжёшь память, вы всё дальше и дальше отдалялись друг от друга, потому что с тобой ей было элементарно скучно. Ты был жалок, и ты ничего не мог предложить. Девушки следуют за теми, кто им интересен. Им не нужны скучные и низменные люди, вроде тех, которым ты был в наши школьные годы. А Джеймс… Ты же сам прекрасно помнишь, каким был Джеймс: яркий человек, бесконечно излучающий оптимизм, готовый протянуть руку помощи любому, кто этого желал, шутник, изобретатель — звезда, одним словом. Он был выдающейся личностью, и Лили признавала это. Да, Джеймс был тем ещё придурком порой, особенно в свои юные годы, вот только у него был шарм, обаяние, харизма, чувство юмора, чувство такта тогда, когда надо и не надо и нахрапистость тогда, когда надо и не надо. Ты не поверишь, Нюниус, но все эти качества ценятся девушками в первую очередь. Меланхолики, философы, недобитые романтики и прочие эстеты жанра «драма и трагикомедия» никому нахрен не сдались. Мы все — самые обычные люди, Северус. И ничто это не изменит. — Ты лжёшь, — упрямо повторил Снегг. — Это… Это нелепо! Всё, что ты говоришь! Лили не могла быть такой! Лили совершенно не такая! Поттер наверняка как-то заставил её выйти за себя, полюбить… И тут у Сириуса не выдержали нервы. Он за секунду преодолел те несколько метров, что отделяли его от решётки, схватил Снегга за грудки и тряхнул его об решётку. Раздался звук ломающегося носа. — Сучёныш, ты всё никак не угомонишься, — прошипел Сириус. — Тебе повезло, что мой крестник вырос в разумного человека — он углядел в тебе что-то хорошее, — ещё раз ударил Снегга об решётку. — Я же вижу в тебе огромную кучу говна, которую разгребать и разгребать. Ты всегда был уродом, и уродом останешься. О какой, нахрен, любви к Лили ты можешь говорить после того, как ты превратил её в свою игрушку для секса? — ещё удар. — Поил своими зельями, говнюк, превратил её из живого человека в автоматическую куклу, запрограммированную ублажать тебя и рожать детишек, — опять удар. — И это ещё не всё! — удар. — НЕТ! — удар. — Ты уничтожил семью Джеймса и Лили, шпион сраный, а когда узнал, что за Поттерами охотятся ты что сделал? Пра-а-авильно, ты, — удар, — начал, — удар, — умолять, — удар, — спасти, — удар, — одну, — удар, — лишь, — удар, — Лили! — Мистер Блэк! — тут я устал, достал палочку и наставил её на Сириуса. — Отпустите мистера Снегга, вы его сейчас убьёте. — Решил защитить Нюниуса, да? — криво усмехнулся Сириус. Надо сказать, Северус сейчас выглядел ужасно — всё лицо являл собой огромный синяк, кровь хлестала из всех щелей. — Не только, — сказал я. — Он нам ещё нужен живым. И целым. И здоровым. — Не боись, Леонид, местные кошкодевочки могут его даже с того света вытащить, причём в буквальном смысле слова, — Сириус продолжал держать Снегга за его мантию. — Всё-таки ты говнюк, Северус. Мало того, что сражался на стороне Тьмы, так ещё и способствовал уничтожению семьи. Гарри прав — нет тебе прощения, но я не согласен с крестником, что ты можешь искупить некоторые грехи. Твои грехи несмываемы, и ты это прекрасно осознаёшь, — Блэк достал палочку, наставил на Снегга, взмахнул — и сразу лицо Северуса стало как прежде, только кровью облеплено. Ещё заклинание, и будто только что Блэк не избивал Северуса о железную решётку. Хотя вру — кровь на этих самых решётках ещё напоминала о недавнем избиении. — Ох, устал я что-то. Леонид, посторожи Нюниуса, пока не придёт мистер Крест. И, сказав это, Сириус Блэк удалился восвояси, и я остался наедине с зельеваром и директором Хогвартса. Он молча стоял, облокотившись об решётку, после чего так же молча рухнул на табуретку, стоявшую за его спиной. Он взглянул на меня. — Весёлое зрелище, мистер Колдунов? — Не особо, — честно признался я. — Наверное, я слишком мало знаю о вас двоих, вот поэтому и не веселюсь. Хотя, по-моему, Сириус с вами обошёлся… — Справедливо, — сказал Снегг. — Он всегда знал, как меня вывести из себя. Знал, что и как нужно говорить, чтобы поддеть меня, раззадорить и сделать так, чтобы я выключил мозги и не думал ни о чём. Вот и сейчас развёл на… На этот ужасный разговор. — А может, вы сейчас юлите, пытаетесь выгородить себя, и нынешняя хладнокровная маска — лишь ложь, а истинный Северус Снегг пару минут назад плевался ядом, изрыгал проклятия и обвинял Джеймса Поттера во всех грехах? — спросил я. Северус взглянул на меня и рассмеялся смехом отчаявшегося человека. Смеялся долго, я не хотел его прерывать. Закончив ржать, он сказал: — Кто его знает, мистер Колдунов, ведь каждый из нас носит ту или иную маску. А вот что насчёт вас? Кто прав: я или Блэк? — Думаю, по совокупности грехов, вы будете в явном проигрыше. Я не знаю, кто начал всю эту вражду между вами с одной стороны и отцом Гарри, мистером Блэком с другой стороны, потому что каждый из вас будет тянуть одеяло на свою сторону, оправдывая, обеляя себя и очерняя оппонента. Объективности я не дождусь, но мне она и не нужна. Ваш спор за пределами моей юрисдикции и за пределами моих интересов. Ваш спор — ваше личное дело, вы в нём и копошитесь. Я не собираюсь ничью сторону занимать, вот только вы всё равно были неправы. Принуждение — не выход. Если Лили Эванс вас отвергла, то незачем дальше упорствовать. После драки руками не машут, как говорится. И… она же, кажется, ясно вам дала знать, что всё окончено? — Северус никак не это не отреагировал. — Давала или не давала знать, уже непринципиально. А теперь скажите: на чьей вы стороне? — На стороне своей семьи, — после долгой паузы ответил Снегг. — Получается, что на вашей. — Ну и ладно, — решил я и замолчал. — А вы, мистер Колдунов, на чьей стороне? — однако Северус решил продолжить расспросы. — Зачем вы вообще вмешались в это противостояние? Зачем вам нужен Концептуализатор? Ради чего вы покинули свою родину и отправились за тридевять земель? — Ответ «я не хочу видеть свою страну в столь печальном положении» вас устроит? — в данном ответе была лишь доля правды. — Вы же слышали, какой кошмар и ужас сейчас творится в России? Нет? Ну и ладно. А ведь начали доходить из России тревожные слухи, будто бы маглы стягивают к местам обитания магов свои войска. Буду молиться, что это глупости. — По-моему, вы лукавите, мистер Колдунов, — заявил Снегг. — Вы сюда пришли в поисках приключений. И что, нашли? — А чего же не найти? Несколько месяцев постоянно сражался то с твоими союзниками, то с Конференцией, то даже с Морганом. А теперь… Какое-то странное ощущение, вот что. Разочарование, что ли? Я-то думал, что всё, Гарри пойдёт в ваш Хогвартс и всё починит, и все будут жить долго и счастливо. Но увы, и теперь я застрял в этом странном месте ещё неопределённое время, — снова повисло молчание. — Скажите, мистер Снегг, а что вы думаете о Джеймсе Моргане? О Волдеморте? — Сложные вопросы задаёшь, юноша, — сказал Северус. — Начну с того, что попроще, с Моргана. Я его остерегаюсь и боюсь. Я видел несколько раз его в бою и клянусь своей магией, он на голову всех магов Британии вместе взятых. И я чувствую, что он сдерживает себя, что он будто бы презирает себя за то, что стал таким сильным. — Я тоже видел его в бою, но как-то не углядел в нём этого скрытого желания подавить свою силу. Мне наоборот показалось, что он всячески демонстрирует всем своё могущество и умение управлять десятком девушек. — Возможно, — судя по интонации, Снеггу было несколько начхать на моё мнение. — Но при этом я чую, что он в любой момент может нас бросить и предать. Будто он с нами лишь потому что это ему весело. Вот с Волдемортом всё проще… И тоже сложно, честно сказать. Я ведь отчего в Пожиратели подался? Времена в Британии вообще были тяжёлые, альтернатив особых не было: ты либо сражаешься с Тёмным Лордом, либо против него, либо погибаешь. Я выбрал первое. Я не разделял идей о чистокровности, просто хотел реализовать свои амбиции. Думал, что при Тёмном Лорде буду жить лучше. Да и лелеял надежды сразить Поттера и его дружков. Они-то, думал я, стопроцентно выступят на стороне «Добра», и уж тогда-то я их… Хех. А вышло вот так. Узнал пророчество, донёс его Лорду, тот подумал и понял, что ему нужен Поттер. И тогда, я чувствовал, будто бы было такое распутье: либо мне удастся убедить его сохранить Лили жизнь, либо не удастся. В последнем случае я собирался обратиться за помощью к Альбусу. Мне было непринципиально, на чьей стороне сражаться, главное для меня было — получить Лили. Любой ценой. В итоге Лорд согласился отдать мне Лили… А дальше уже непринципиально. Главное, что я стал искренне поддерживать его. До вчерашнего дня. — И что же заставило вас предать Волдеморта? — спросил я, даже не удивляясь тому, что этот человек так передо мной разоткровенничался. — Поттер, этот дрянной мальчишка, который забрал у меня Лили и Эйлин, — ответил Снегг. — Я же сказал, что сражаюсь на стороне своей семьи, а раз эту семью насильно перевели на… — Не врите, мистер Снегг, — прервал я его. — Не смей меня перебивать, юноша, — озлобился Северус. — Посмею, — заявил я. — Ведь вы тоже лукавите. Я тоже вижу, что вы раскаиваетесь за содеянное и ищете искупления. Этот неловкий разговор мог продолжаться ещё, но тут я услышал шаги, и через дверь в темницы зашёл директор Колдовстворца. — Здравствуй, Леонид, — поздоровался со мной директор. — Ничего страшного не было, пока я отсутствовал? — Ничего, Геннадий Братиславович, — ответил я, решив умолчать о стычке между Сириусом и Северусом. — Вот и славно, — может, директор и догадался, что я что-то скрываю, но виду не подал. — А теперь, Леонид, можешь идти. Я сам поговорю со своим коллегой. — О, мистер Крестовоздвиженский, — оживился мистер Снегг, — не могу не признать, что для меня честь встретить вас. — И вам доброго дня, мистер Снегг, — я решил задержаться, чтобы послушать хотя бы начало диалога двух директоров. — Если не секрет, чем же я умудрился прославиться за пределами стран соцлагеря? — Вы же фактически восстановили магию в Советской России, — сказал Северус, — и Альбус Дамблдор был о вас крайне высокого мнения. Увы, больше мне мало что известно о вас. Ладно, я решил больше не мешать им и отправился прочь из подземелий наружу (попутно я сообразил, что мистер Снегг так и не успел реализовать ни одной попытки, чтобы убедить Сириуса в своей непричастности к события сегодняшнего дня). Прошло уже полдня с тех пор, как Северус Снегг отправился вместе с Гарри и его напарницами в Хогвартс, и через некоторое время к нам заявился Снегг и сказал, что так и так, Концептуализатор «засосал» в себя Поттера, и в результате чего зельевара и нынешнего директора Хогвартса усадили в решётку до выяснения обстоятельств — веры ему было мало. И за эти полдня не происходило ровным счётом ничего: верхи пытались выработать новую стратегию, уже пошли разговоры, что уже со дня на день будет налёт на Хогвартс с целью изъять оттуда Концептуализатор и попытаться понять, что же произошло. Таким образом, двадцать шестое декабря по земному календарю я провожу, бездельничая и слоняясь по Центральной пирамиде. На самом деле, обитательницы Дуата называют её совершенно иначе, однако эта пирамида вместе с прилежащим городом являются столицей этих земель. — О, Леонид, — меня окликнули. Я остановился и обнаружил себя в очередном огромном зале с колоннами. Я шагал на автопилоте, поэтому без понятия, на каком конкретно уровне пирамиды оказался. Развернулся в сторону окрика, а это оказался мистер Блэк. Он стоял, прислонившись к одной из колонн. — Да, Сириус? — обратился я к мужчине. — Я там внизу погорячился, на самом деле, — сказал Сириус. — Просто ты должен понимать, что отношения у нас были ни к чёрту всегда, а тут пропажа моего крестника, будешь тут подозревать его во всех грехах. А ещё когда он начал обвинять Джеймса… Да что он знает, чёрт возьми? — он стукнул кулаком по колонне. — Я сам видел, как Джеймс начал брать себя в руки, как перестал паясничать, творить фигню, корчить шута, как шаг за шагом Джеймс поднимал себя в глазах Лили… А этот узколобый ничего в своей жизни кроме хитрости и подлости не использовал, вот он и решил, что Джеймс у него Лили увёл, — Сириус тяжело вздохнул. — Что-то я совсем расклеился. Гарри… Тьфу ты, какой ты Гарри, ты же Леонид. Уже и имена путаю. Да, пойду выпью. — Не стоит, — сказал я. — Думаю, хорошо, что вы так выговорились. Хотя избивать мистера Снегга было, как по мне, немного лишним. Если хотите, я сам могу что-нибудь о себе рассказать. Так сказать, разговор в обмен на разговор. Ведь о вас всех я знаю как-то много, даже слишком много. И мистер Снегг передо мной разоткровенничался… — подумав, я достал из кармана своих шорт (шорты и рубашка-поло — самая надёжная одежда в этом раскалённом аду) камень Хиро и осмотрел его. Если я сосредоточусь, то могу погрузить себя в мир иллюзий и воображений, в котором мой давний друг-японец жил долгое время. — Неужели снова этот камень постарался? — А, твой Камень Любви? — Я бы не стал его так называть, — сказал я. — Но он меня несколько раз выручал. Пожалуй, сильнее всего он меня выручил в тот треклятый день, когда нас угораздило нарваться на Моргана. — Да, ты рассказывал об этом, так что можешь… — Нет, я расскажу подробнее, — заявил я. — Хотя там и рассказывать нечего, пожалуй. Ну, наверное, стоит ещё пару слов рассказать о том, почему же именно Корнуолл. Ты никогда не задумывался на эту тему? — Вообще-то ты вроде сам говорил, что потому что Корнуолл в стороне ото всего, — заметил Сириус. И что все ваши стычки с Конференцией, Пожирателями и Прайдом происходили либо на «нейтральной» территории, либо на их территории. — Это так, да, но это в большей степени касалось Пожирателей, — продолжил я. — Они оказались крайне пассивными и неинтересными противниками, и вся их тактика сводилась либо к массированной атаке дементорами, либо к поливанию позиций Авада Кедаврами, да с таким усердием, что если бы его направить в доброе русло, цены бы не было, либо ещё к чему-либо. Настоящие сражения разворачивались у нас с Конференцией, но лишь из-за того, что наши тактики совпадали: мы заваливали друг друга пушечным мясом демонов, так что стычка отрядов из пяти-шести человек в каждом превращалось в сражение пары батальонов существ с других планет. А вот столкновения с Прайдом мы всеми силами старались избегать, так как они превосходили нас по всем параметрам, кроме, пожалуй, численности. Всё-таки шестьдесят с гаком меньше полутораста плюс неограниченное количество демонов, как ни крути, вот только технологическим и магическим превосходством они могли свести на нет все наши сильные стороны. Однако от судьбы не уйти, и однажды мой отряд всё же нарвался на Прайд. Сначала всё было неплохо — их было всего двое, и мы планировали их взять в плен. Вот только буквально через минуты собрался весь Прайд, все пятьдесят или около того человек… Ох, это была бессмысленно жестокая сеча! Мы призывали демонов толпами, и они так же толпами умирали. Камень сильно спасал меня — некоторые девушки меня не трогали, а те, что заносили удар, отводили его. Мы держались и даже вызвали подкрепление… Но потом пришёл Джеймс Морган и положил всему этому конец. И никакое подкрепление нам не помогло. Они нас просто смели и втоптали нас в грязь. Подкрепление уничтожили, моих подруг забрали в плен, Хиро убили, а меня оставили в назидание потомкам. Может, тут меня тоже выручил этот камушек, может ещё что. Поверь, когда я сказал «забрали в плен», то очень и очень сильно приуменьшаю масштаб трагедии, — пауза. — А ведь я даже к Хиро привязался за эти несколько месяцев. Он был совершенно оторванным от жизни парнем, но любовь его спасла. На самом деле, мы ему просто суккуба подсунули, но ни суккуб, ни он не возражал. Юдит-то теперь в лапах Джеймса. Как и Александра. И Чисато. Как и многие другие. Я тяжело вздохнул. — Как-то… Что-то у меня не получается откровенничать, — сказал я. — Как-то у меня это получилось скупо, будто мне всё равно на это. Просто пересказал события, и… — Думаю, что как раз в этом нет ничего плохого, — сказал мне Сириус. — Значит, что ты смог преодолеть самое страшное, что ты победил тот кошмар и готов дать отпор Джей… Моргану в следующий раз, когда он посмеет сунуть свой нос. Однако разговор дальше не продолжился: перед Сириусом материализовалась кошкодевушка, в которой я признал Маат (полное имя местных дам я никак не могу запомнить). На её лице был искренний испуг: — Со стороны Хефата к нам приближается враг, — отрапортовала она. — Но что странно: он идёт один… И в руках у него белый флаг. — Хефат… А, это же пирамида, следующая за Третьей Оборонной, — вспомнил Сириус. — Хорошо, понял. И… Ну, белый флаг означает, что человек сдаётся. Хорошо, вы успели понять, кто это такой? — Да, — кивнула Маат, и вслед за этим кивком шевельнулись её ушки. — Это главный реформатор, Джеймс Морган.***
Если меня спросят о моём отношении к Сириусу Блэку, я скажу, что он — крайне неординарная личность, несомненно, заслуживающая всяческого почёта и уважения. Конечно, я знаю его всего полтора месяца, однако за этот срок я убедился в том, что он — бесконечно благородный и преданный своему делу человек со своими моральными принципами, ведомый идеями всеобщего счастья. Почему я могу так уверенно о нём говорить? Ну, я с этим человеком провёл несколько боёв, поэтому знаю, о чём говорю. Вообще всю историю Сириуса Блэка в Дуате можно было бы записать как небольшую такую повесть, однако я постараюсь сейчас вкратце вспомнить и историю Блэка в Дуате, и саму историю этого странного мира, которого по всем законам астрономии, геологии и здравого смысла быть попросту не может, а однако же он спокойно себе существует. Начну, пожалуй, с того, что расскажу об астрономических аспектах Дуата. Вторая планета звёздной системы Сириуса, вращается на расстоянии пяти астрономических единиц от звезды, и благодаря этой удалённости от звезды, на этой планете возможна какая-никакая жизнь, ибо находится в пределах зоны обитаемости, причём на «дальней части» зоны обитаемости. Помимо Дуата в звёздной системе существует только одна планета: удалённый на расстоянии одной астрономической единицы Амат, «теплица» венерианского типа, где средняя температура на поверхности достигает ужасных тысячи градусов по Цельсии. Белый карлик Сириус B (местные его называют «Акер», так что отсюда и далее Сириус A будет зваться просто Сириус, а Сириус B — Акер), вращающийся по вытянутой эллиптической орбите (перигелий — восемь а.е, апогелий — тридцать), представляет собой одну большую загадку: обладая массой Солнца, он должен вызывать неизбежные гравитационные возмущения на Дуате в частности и во все звёздной системе в общем и целом, однако этого не следует. Ровно так же Акер должен был вызывать возмущения и на Амат, однако он так же спокойно вращается. Пожалуй, стабильность орбит двух планет можно объяснить элементарной магией, однако кому и зачем было выгодно в этом месте делать планету — вопрос сложный. Если хотите понять, насколько всё тут сложно, я готов привести пару формул, и хотя Хокинг писал, что каждая формула вдвое уменьшает число читателей, я считаю своим долгом привести ещё обоснования невозможности существования планеты Дуат. Гарри сказал, что здесь жизнь невозможна и по той причине, что некогда Акер был огромным синим гигантом (что следует из того факта, что сейчас это белый карлик, а белые карлики, как всем известно — «выгоревшие» звёзды, а чем массивнее звезда, тем быстрее она покидает главную последовательности), так что здесь должно было, во-первых, шпарить как на Венере и, во-вторых, эволюция попросту не успела бы пройти путь до разумных кошкодевочек за те несколько сотен миллионов лет, что существует эта звёздная система. Да, он прав, но я позволю себе ещё дополнить аргументы в пользу неестественности жизни на Дуате и с точки зрения астрономии. Итак, для расчёта я буду пользоваться всемирным законом тяготения Ньютона, ибо на это у меня мозгов хватает. Привлекать прочие теории я не собираюсь. Итак, по закону тяготения, сила взаимодействия между двумя телами равна отношению произведения их масс на гравитационную постоянную к квадрату расстояния между ними. Избавлю вас от вычислений, скажу так: масса Сириуса в два раза больше массы Солнца, масса Дуата сравнима с земной, масса Акера чуть меньше массы Солнца, поэтому с целом сравнима с его массой. Поэтому получается, что, фактически, сила взаимодействия между Дуатом и двумя Сириусами равна определённой части взаимодействия между Землёй и Солнцем, которое, положим, равно X. И всё могло бы быть прекрасно: Сириус тяжелее Акера… Но тут в игру вступает расстояния. Как мы помним, сила обратно пропорциональна квадрату расстояния. И в итоге в случае с Сириусом сила тяготения равна лишь 0,08*X, ибо радиус орбиты Дуата пять астрономических единиц, а между Акером в его перигелии — 0,1*X, ибо из-за особенности местной орбиты каждые пятьдесят лет, за которые он совершает полный круг вокруг Сириуса, он неизменно оказывается на наименьшем от Дуата расстоянии в три астрономические единицы. Одним словом, Акер на себя «перетягивал» бы Дуат. Однако мы имеем то, что имеем: эксцентриситет орбиты Дуата близок к нулю (то есть, почти идеальная окружность), год на Дуате идёт пять земных лет, Акер делает полный круг вокруг Сириуса за пятьдесят лет, так что каждые десять дуатских лет на небосводе появляется второе солнце, видное даже при ослепительном свете Сириуса, и на несколько месяцев ночи становятся похожи на обычный земной день, после чего Акер начинает уходить на окраины звёздной системы Сириуса, чтобы снова вернуться через десять лет. Возможно, если эти строки прочтёт полноценный физик (я, увы, получил лишь поверхностное физическое образование, всё-таки я учился не в физико-математической школе, а в школе чародейства и волшебства, зато я мог бы более точно объяснить принципы многоступенчатой трансфигурации, позволяющие минимизировать потери исходного вещества; или же причины, по которым многие зелья при неправильном изготовлении сопровождаются взрывами (правильный ответ на последний вопрос будет «Потому что в процессе смешивания ингредиентов начинают протекать химические реакции, причём некоторые являются экзотермическими, т.е., сопровождающиеся выделением тепла») или же уничтожением котла (правильный ответ: «снова начинаются химические реакции, сопровождающиеся „уничтожением“ металла, поэтому самым надёжным являются котлы из золота, как наименее химически активного металла»)), он выкажет мне своё «фи», объяснит мне, почему я неправ и отправит учить физику. Ничего, я человек негордый, это переживу, но только, пожалуйста, вместе с маршрутом в место, где я должен учить физику, приложите своё объяснение, почему существование Дуата и девочек без магии невозможно. Но я сильно так отвлёкся. С точки зрения географии, на Дуате существует один огромный материк, окружённый морем. Острова в море есть, существует несколько очень крупных островов и архипелагов, на которых существуют государства кошкодевушек, однако нас интересует главный континент, Геб. Вытянут с северного полярного круга до самого южного полюса, обладает крайне скудным разнообразием климатических зон. На севере раскинуты дремучие джунгли, в которых тоже обитают кошкодевушки, чья культура схожа скорее с культурой доколумбовой Америки. Но у них тоже в почёте пирамиды. Почему всех так тянет к пирамидам на этой планете? В настоящий момент северные кошкодевушки в конфликте не участвуют, они спокойно себе поживают в своих лесах. Где-то с пятидесятого градуса северной широты начинается степь, переходящая в великую пустыню, где и живут все кошкодевушки, ибо во времена оные эта пустыня была цветущим садом, однако за несколько тысячелетий климат изменился до неузнаваемости, а уходить с насиженных место кошкодевочки не собираются: жизнь внутри и вокруг пирамид возможна: вода добывается из глубинных источников, раз есть вода, то можно проводить и сельское хозяйство, а вся тяжёлая физическая работа перекладывается на мумий. Конечно, определённое количество кошкодевушек перекочевало из пустынь в другие места, но о них позже. Пустыня заканчивается на шестидесятом градусе южной широты, где после узкой прослойки джунглей начинается самая обычная средняя полоса. Там тоже живут кошкодевушки, и климат напоминает климат европейской части России. А уже потом климат континента, оканчивающегося на южном полюсе, перетекает в антарктический и, что парадоксально, даже среди лютых морозов живут кошкодевушки. Это потомки самых радикальных некромантов, удалившихся в добровольную изоляцию, чтобы среди льдов проводить свои эксперименты с жизнью и смертью, в настоящий момент они завязали с политикой самоизоляции, однако всё равно не покидают своих снежных пределов. У них там тоже пирамиды, за пределами которых жизни нет, а внутри которых у них всё, что нужно для существования. А ещё кошкодевочки обожают строить железные дороги на эстакадах, желательно чтобы эстакады были на высоте сотни метров над землёй, да. И пирамиды, как же я мог забыть! На самом деле, этому есть объяснение: кошкодевочкам элементарно скучно, вот они и строят железные дороги и пирамиды. А если даже это им надоедает, они просто спят сутки напролёт где-нибудь в тени, а потом на часок просыпаются, кушают и снова засыпают. Как бы там ни было, через сеть этих железных дорог можно добраться из любой точки континента в любую другую, причём железными дорогами связаны даже некоторые острова. Конечно, путешествие на железных дорогах занимает недели, но в первую очередь кошкодевочки трансгрессируют, а железные дороги скорее нужны для перевозки мумий и грузов из пирамиды в пирамиду, ибо мумии и грузы, по очевидным причинам, телепортироваться не умеют. Когда разобрались с географией, пришло время перейти к истории. Цивилизация на Дуате существует около десяти тысяч лет по нашему летосчислению, и во времена оные на планете помимо кошкодевушек существовал целый ряд рас, называемых «зверолюдьми». И тут совершенно неожиданно нужно сменить тему разговора. В данном секторе Млечного Пути существует межзвёздное государство, именуемое Альянсом. Состоит оно из пятнадцати центральных планет плюс пяти колоний. Альянс по уровню развития соответствует Земли, однако на Альянсе крайне сильное значение играет магия, причём магия в Альянсе в основном используется для перемещения между мирами, ибо межзвёздные путешествия на кораблях попросту невозможны. Особенностью Альянса является то, что в его состав входят планеты, на которых обитают зверолюди: существа, идентичные людям, но у которых звериные уши или хвосты, и при этом они все анимаги, и могут трансформировать либо частично, приобретая звериную силу, либо же полностью превращаться в того или иного зверя. Общественно-политический строй Альянса можно охарактеризовать как «матриархальный анархо-капитализм». После этого лирического отступления необходимо отдельно указать, что на Дуате долгое время существовали все-все расы, представленные на данный момент в Альянсе, что наводит историков на мысль, что они все переселились с Дуата на другие планеты. Однако факт остаётся фактом: на Дуате проживало множество рас, и в результате некоей великой войны они все оказались истреблены, кроме кошкодевушек, а они потеряли возможность рожать мужчин. Расцвет цивилизации Дуата был полторы тысячи лет назад по местному летосчислению, то есть, семь тысяч лет назад для нас. В те времена в Дуате появилась магия. Колдуны Дуата научились многим вещам, и однажды они открыли секрет перемещения по мирам. Через какое-то время они открыли врата в Древний Египет. Жители Древнего Египта переняли у Дуата его культуру, язык и магию, и древние египтяне стали именовать себя Та-Кемет (словом «Та-Кемет» кошкодевушки в общем и целом называют нашу Землю). Фактически, магия на Земле появилась именно благодаря Дуату, хотя в создании современной магии сильное влияние оказали не только египтяне, но и цивилизации Междуречья. Жители Египта оказались способными учениками, и две столь различные цивилизации стали надёжными союзниками. Вот только египтяне считали жителей Дуата богами и поклонялись им. Это и объясняет то, почему в мифологии Египта так много полулюдей-полузверей. И однажды маги Египта открыли секрет бальзамирования умерших и превращения мертвых тел в послушных рабов. Однако у нас, людей, дальше бальзамирования наука некромантии не пошла, но у кошкодевушек оно получило наибольшее развитие. И сейчас жительницы Дуата не без основания считаются лучшими некромантами среди всех известных на данный момент миров. Но глубже всего они забрались в глубины человеческой природы, что и позволило им в итоге создать методы однополого размножения. Обитательницы Дуата могут поднять с того света кого угодно, но, увы, для этого нужно, чтобы человек был мёртв от силы день, тогда воскрешение пройдёт полноценно. Но они могут поднять человека в виде мумии, неразлагающегося трупа, который полностью сохранил свою личность. Однако тысячу лет назад Дуат разорвал все связи с Землёй, причём кошкодевушки не распространяются на тему того, почему. Просто однажды они закрыли связь с Землёй. По крайне обрывочным разговорам я могу предположить, что это как-то связано с личностью Эхнатона. Ещё одной знаменательной личностью в истории Дуата является маг Анубис, принадлежавший к расе собако-людей. Судя по источникам кошкодевушек, он сделал многое для установления контакта с египтянами, а так же, как я понял, именно он способствовал тому, что все умершие в Египте перенаправлялись в Дуат для дальнейшего исследования и последующего превращения в мумии. Так же доподлинно известно, что он прожил несколько дуатских веков (что, кстати, для местных не такая уж и новость: магия позволила кошкодевушкам увеличить срок жизни до ста дуатских лет вместо пятнадцати (не забываем всё умножать на пять)) и оставил туманное пророчество, в котором предрекал появление Сириуса Блэка (в пророчестве он фигурировал как «человек-волк, носящий имя нашей звезды») и его противостояние с Джеймсом Морганом (в пророчестве он назывался «лучшим другом человека-волка», и как сказал Сириус, эту строку можно трактовать так: Джеймса Моргана зовут так же, как и лучшего друга Блэка, Джеймса Поттера, вот Анубис во времена оные и ошибся). После великой войны, которая угробила все расы Дуата и всех мужчин, кошкодевушки продолжали существовать, никого не обременяя своим присутствием. Век назад на Дуат наткнулись разведчики Альянса, однако переговоры оказались неудачными: Дуат отказался вступать в Альянс, а Альянс решил, что Дуат нужно спасти от однополого существования. Проблема заключалась в том, что жительницы Дуата, во-первых, не видели особой проблемы (покуда есть достаточно надёжный метод воспроизводства потомства, зачем что-то менять?) и, во-вторых, не желали, чтобы в их внутренние дела кто-то вмешивался. Началось вялое противостояние, которое обострилось несколько дуатских месяцев назад, когда в этот мир пришёл приснопамятный Джеймс Морган. В чём была формула успеха его кампании? Во-первых, он умеет располагать к себе людей. К нему все необъяснимо тянутся, и никто не может понять, почему. Во-вторых, он сразу понял, с кого следует начать переговоры. И он со своим предложением обратился к обитательницам Южного Полюса, где проблема размножения была жизненно важной. Вот только метод решения Джеймса Моргана был крайне неоднозначным: он создал существо, названное позже «Осеменителем», задача которого было оплодотворять женщин Дуата, причём этот ребёнок был девочкой. Сие создание было, мягко говоря, очень далеко по внешнему виду от человеческого, а по факту было огромной тушей с щупальцами. Излишне говорить, для чего были нужны эти щупальца. Как бы этот Осеменитель так себе решение проблемы. И это если мягко выражаться. Когда Южный Полюс понял, что им предложил Морган, то попытались воспротивиться, но было уже поздно: Альянс начал полномасштабную интервенцию и навязал им решение Джейма. После этого они начали медленное продвижение на север. Одна пирамида за другой покорялась воле Моргана: одни пирамиды покорялись силой, другие — силой убеждения, а третьи добровольно принимали идеи Моргана. На данный момент времени покорение Дуата застопорилось: военные расходы Альянса на поддержание войны превысили общую прибыль (в идеале покорение Дуата необходимо для заполучения магии этого мира, однако кошкодевушки крайне неохотно отдают свои секреты, даже те, кто сотрудничает с Морганом на добровольных основах), поэтому контроль покорённых территорий постепенно ослабляется, и повсюду голову поднимают покорённые пирамиды. Однако, как пелось у Высоцкого, «Мы не сделали скандала — нам вождя недоставало». Тут похожая ситуация: бунты кошкодевушек были разрозненными и слабоорганизованными, а все «контрреформаторы» были разбросаны по всему континенту, и это если не считать северных кошкодевушек, которые сразу заявили о своём невмешательстве. Тридцать первого августа тысяча девятьсот девяносто седьмого года Орден Феникса совершил нападение на Министерство Магии Великобритании, целью которого было выманить Волдеморта, захватить его в плен с дальнейшим поиском его крестражей. Однако в самом здании министерства Орден столкнулся с неожиданно жёстким сопротивлением: Прайд попросту смёл их. Одним из итогов этого нападения оказалось то, что следующие четыре месяца Гарри и Гермиона блуждали по лесам, а Сириус попал в Дуат. Так как же он умудрился попасть в этот мир? Во время боя в Министерстве его угораздило нарваться на девушку Прайду родом из Дуата, и когда она отступила в свой родной мир, Сириус последовал, ибо иначе он рисковал умереть в стенах министерства. Эта местность носит гордое название «Сет-Маатская республика», хотя, по факту, это просто тупиковая ветвь монорельса, которая начинается от Хефата (пирамида в глубине пустыни, через неё проходит одна из магистралей с севера континента на юг, в состав республики не входит) через Третью Оборонную, Вторую Оборонную, Первую Оборонную, Центральную (столицу, Сет-Маат) и Приморскую, а так как социально-политический строй Дуата можно описать как «матриархальный анархизм», то границы «государств» здесь чертятся от балды и по желанию кончика хвоста кошкодевушек. И в окрестностях Хефата и оказался Сириус, где его подобрали «повстанцы». Сначала Сириус помогал в корыстных целях: кошкодевушки заставили его помогать, обещая вернуть на Землю в обмен на помощь. Однако через какое-то время Сириус втянулся в это дело и стал помогать народу Дуата совершенно добровольно. В чём залог успеха Сириуса Блэка? Он — человек действия. Он не сидит на месте, но постоянно что-то делает и не даёт никому расслабиться. Кошкодевочки от природы своей медлительны: им спешить некуда, впереди у них прорва времени, и вообще, лучше лечь в тенёк (желательно, чтобы под боком лежала тёплая и мягкая подруга), подремать, а мумии там куда-нибудь поедут, нарвутся на мумий противника, подерутся, вот и вся война. Однако он убыстрил темп ведения боевых действий в разы, буквально за две недели он отвоевал всю Сет-Маатскую республику, после чего стал собирать всех повстанцев и бунтовщиков в единое целое. Эти действия не могли не привлечь внимания Джеймса Моргана, поэтому его стали всё чаще и чаще видеть в Дуате. Даже сам Волдеморт вынужден был бросить наведение порядка в Британии и время от времени принимать участия в акциях устрашения местного населения. В настоящий момент времени фронт ведения войны давно уже как сместился далеко на юг от Сет-Маатской республики, поэтому появление Джеймса, шагающего со стороны Хефата было очень странным. Однако ещё страннее были последовавшие события.***
— По-моему, Морган, ты сошёл с ума, — и снова место действия переносится в тюрьму, но на этот раз здесь стало многолюднее: весь генералитет армии русских и японцев, Сириус и все вожди кошкодевушек собрались здесь, чтобы блюсти покой Джеймса Моргана, и реплика о том, что он сошёл с ума, принадлежала Сириусу Блэку. Пожалуй, давно ещё в местных тюрьмах не было так много народу: аж целых два. Даже Северус Снегг пытался выглянуть из своей клетки и взглянуть на Джеймса Моргана, который с невозмутимым выражением лица сидел на табуретке и пожирал меня глазами, ибо ничего иного, кроме как сидеть и смотреть, он не мог. — Я абсолютно серьёзен, — заявил Джеймс. — Леонид, ты будешь моим наследником, который продолжит начатое мной. — И что же я должен, по твоему мнению, продолжить? — поинтересовался я. — Собирать вокруг себя девушек, пока их число не станет четырёхзначным? — Не выдирай фразы из контекста, Лёня, — сказал Джеймс, — я же вам уже всё объяснил. И я абсолютно серьёзен. Что правда то правда. Вопреки всякому здравому смыслу сегодня произошло то, чего мы добивались несколько месяцев: Джеймс Морган схвачен и максимально обезврежен: его клетку снабдили всеми возможными защитными чарами, а самого его заковали в кандалы и связали так, что он даже пальцем шевельнуть не может. А когда мы ему влили Сыворотки Правды, чтобы он рассказал, ради чего явился, то его объяснения нас удивили, причём приятно. Во-первых, он смог примерно объяснить, что же произошло с Гарри. Он сказал, что это — ловушка, подготовленная Альбусом Дамблдором, чтобы предотвратить изменение Концепции Магии, переубедить Гарри, наставить его на путь Света и так далее и так далее. Туда же по ошибке затянуло и подруг Гарри. Джеймс пока не знает, как можно эту ловушку уничтожить иначе, как изнутри, но даже изнутри у Гарри мало пространства для манёвра: он может лишь сопротивляться в глубине своей души, использовать свой разум, чтобы дать бой Дамблдору. Однако мы не должны волноваться, у Моргана и Волдеморта всё учтено! Теперь не Дамблдор промывает Гарри мозги, а эти двое. Но не волнуйтесь, это из лучших убеждений. И если бы не тот факт, что Моргана только что напоили Сывороткой, я ещё сильнее засомневался бы в его разумности. А ведь однако же, он совершенно честно сказал, что и Морган, и Волдеморт действуют из лучших побуждений, что они не сколько пытаются промыть Гарри, а сколько рассказать об истинном положении вещей, об истинном мироустройстве. Об этом мироустройстве начал рассказывать и он. Сложно сказать, действительно ли мы все — герои некоего произведения, однако Джеймс искренне в это верит, а пока что в наши планы не входит разрушать его иллюзии. И даже если мы герои чьей-то книжки, то что это меняет с практической точки зрения? Однако тут наступает время для пункта «во-вторых»: Джеймс Морган собирается передать в моё пользование его Прайд, чтобы, во-первых, «продолжить начатое мной дело по достижению Нулевого Мира» и, во-вторых, «обезопасить мир от грядущей катастрофы». — И я, к тому же, так и не договорил, — тем временем продолжал Морган. — В мире происходят странные вещи: магловкие правительства начали разрабатывать планы по изведению магов. Международная Конференция Магов начинает вести переговоры с магловскими правительствами, чтобы они вмешались во внутренние дела магов. Сначала они планируют нанести удары по магам России, Японии и Британии, но потом ситуация выйдет из-под контроля, и война маглов с магами развернётся по всему миру. — Откуда информация? — невозмутимо спросил Крестовоздвиженский. — Из других миров, очевидно, в которых история пошла ровно так же, как и в нашем, но в котором мы не смогли вовремя предотвратить грядущую мировую войну, — объяснил Джеймс. — И в итоге вышло то, что вышло. Говорю сразу, у меня уже нет никаких связей с Конференцией, я у них уже объявлен не просто персоной нон-грата, но и врагом номер один, так как знаю предостаточно их секретов. Волдеморту я не раскрывал пока их, потому что не считал нужным, я считал происходящее весёлой игрой, я и знать не знал, во что она выльется. — И теперь, когда опасность нависла над всем миром, ты решил вспомнить о благородстве и перейти на нашу сторону? — спросил Геннадий Братиславович. — Вроде того, — согласился Джеймс. — Не забывайте, я тот ещё эгоист, а жить в мире, где всех магов поубивали, мне как-то не хочется. — Мне больше интересно другое, — тут в разговор вмешался глава японских магов, Арита Минору. — В Советском Союзе тоже ведь шло прицельное истребление магов, однако в итоге у вас после войны случился настоящий бум маглорождённых. — Нет, с этой точки зрения ты прав, Арита, — сказал директор Колдовстворца, — вот только всё равно мир утонет в крови. И даже если в долгосрочной перспективе маги снова появятся, последствия этой войны будут катастрофическими: наверняка будут уничтожены все магические школы, поселения, города, памятники. Уровень развития магических технологий вернётся к доисторическому, всё придётся восстанавливать заново… — Не удастся — Конференция раскроет некоторые секреты подавления и выявления магии подручными средствами, — объяснил Джеймс. — В частности, маги испускают низкочастотное электромагнитное излучение, которое без специальных приборов и не заметить. Так же элементарный забор крови и анализ крови мага может выявить незначительные различия в составе и структуре крови. Словом, если маглы захотят возродить инквизицию и заняться охотой на ведьм, у них это удастся. И даже без помощи Конференции маглы нашли бы способ излавливать магов. Вы не британцы, поэтому вам нет смысла объяснять, что маглы уже далеко и надолго опередили всех нас. — Одним словом, если дать простецам повод, они всех нас прижмут к ногтю, и как в средние века нам больше не спрятаться за защитными заклинаниями, — резюмировал Геннадий Братиславович. — Защитные заклинания наоборот будут лишь провоцировать маглов, — дополнил Джеймс. — Для примера, тот же Хогвартс. Попавший туда магл увидит развалины, однако один взгляд через тепловизор выявит тучу ходящих по развалинам невидимых тёплых объектов. Однако даже перед этим Хогвартс окружён туманящим разум заклинанием… — Оказавшись вблизи, магл внезапно вспоминает про свои срочные дела, разворачивается и уходит, — в разговор вмешался Северус Снегг. — О, мистер Снегг, какая неожиданная встреча! — обрадовался Морган. — А вы что здесь забыли? — Малфой и Поттер постарались, — процедил Снегг. — Сочувствую, — в голосе Джеймса не было ни капли сочувствия. — Ну и это тоже. Если маглам станет известно о подобных защитных заклинаниях, то они мигом будут проверять любое подозрительное место на наличие или отсутствие защитных заклинаний. Каждый квадратный сантиметр прочистят, но найдут магов. — Именно поэтому мы и собирались устроить День Откровения, — сказал Арита. — Нужно как можно скорее выходить из тени. Чем дольше мы будем тянуть с выходом из тени, тем сильнее будет шок маглов, когда это всё же состоится. Вот только сейчас нужно разобраться с такой первостепенной задачей как эта грядущая война, если она, конечно, будет. — В свете слов Моргана, тревожные слухи о чём-то, готовящемся в России, обретают смысл, — заметил Геннадий Братиславович, — так что я не стал бы сбрасывать со счетов слова Моргана. Даже наоборот, я бы к ним прислушался в первую очередь. Хотя бы потому что он говорит правду — стакан Сыворотки Правды не даст ему соврать. Но проблема и не в Сыворотке. Джеймс, каков план Конференции в общем и целом? — В общем и целом? Поставить Британию на колени, вернуть её в лоно Конференции, искоренить Волдеморта, Дамблдора и всех их «прихвостней», посадить в кресло министра магии Британии лояльного человека, который и дальше будет держать Британию в Средневековье, а так же тоже заполучить Концептуализатор и Гарри Поттера, лишним это явно не будет, — объяснил Морган. — Почему именно Британия? Конференция слишком хорошо помнит те времена, когда это было передовое магическое государство, на века опережающие все прочие страны. Великобритания задавала вектор развития всех магических дисциплин, однако совершенно внезапно она заглохла где-то полтора века назад, что удивительным образом совпало с распространением в Британии идей о чистокровности. До той поры в Британии никто не задавался вопросом чистоты крови, все просто жили в своё удовольствие. — Я имел в виду «план Конференции по натравливанию простецов на магов», а не в общем и целом, но всё равно спасибо за информацию, — сказал Геннадий Братиславович. — Ну, согласно разработанному Дамблдором плану по Дню Откровения, — да, у него был план на этот случай, и я напоминаю, что он, на секундочку, с самой Второй мировой войны был главой Конференции — предлагалось устроить внеочередное собрание генассамблеи ООН, даже если это Откровение будет не в период работы этой самой ассамблеи, запереть всех на всякий пожарный… — … и пустить газ, так, тоже на всякий пожарный, — вставил свои пять копеек Сириус. Присутствующие нервно хихикнули. — Ну почти, — Джеймс тоже хохотнул. — Просто представьте: без малого двести представителей всех стран собрались в одном месте, и тут из ниоткуда появляются маги и говорят: здравствуйте, жалкие маглы, мы — маги, и мы рулим. На самом деле, там Дамблдор подготовил целую речь, крайне дипломатичную и обтекаемую, даже самый прожжённый скептик поверит. Дамблдора можно за многое ругать, однако он всегда мог найти подход к любому человеку. Другое дело, что он не всегда этот дар использовал в благих целях. Однако теперь план немного видоизменился. Во-первых, в первую очередь ставят в известность членов совбеза ООН. Во-вторых… Я, помнится, у русских слышал такой анекдот: заходит мужик в зал совбеза ООН с пулемётом в руках и… — Ага, «пригнитесь, товарищ нынешний постпред СССР или России», — продолжил Геннадий Братиславович. — Этот анекдот уже сто лет рассказывают, он мне наскучил ещё в мою юность. Хотя не могу не признать, что он всегда актуален донельзя. — Так вот, после откровения о существовании магов, предлагается сказать: «Вот видите этих ребят? Это же постпреды России и Британии? Так вот, это плохие страны. А, тут ещё и постпред Японии сидит? Замечательно, вся ось зла магического мира тут собралась! Вот, значит, думаю, объяснять, почему русские плохие, не надо, это и так все знают. А что с японцами? Они, сволочи, хотели рассказать всему миру о существовании магов. Что, почему тогда они плохие, а мы хорошие? Ну потому что мы так сказали. Никто же не сомневается, что русские плохие, зачем сомневаться и в этом очевидном для всех умных людей факте? Вот тут то же самое. А что британцы? У них там Тёмный Лорд живёт, да. Внезапно, да? Вы думали, в России главное мировое зло живёт? Нет, в Британии есть тип похуже. Короче, примерно поэтому и надо разбомбить магов этих трёх стран, вот. А потом можно и всем остальным рассказывать». — Что-то мне подсказывает, что этот разговор уже состоялся, — сказал Геннадий Братиславович. — Допускаю такую вероятность, — сказал Джеймс. — Я же сказал, меня из состава войск Конференции изгнали, теперь я располагаю крайне обрывочными данными. — Так что будем исходить из самого неприятного варианта: простецкие армии уже идут в направлении наших поселений, — сказал директор Колдовстворца. — Ну, нам проще всего: оборонять придётся лишь Колдовстворец и Верхнеенисейск, остальные поселения слишком малочисленны и незначительны. Но ещё остался один вопрос: Концептуализатор. — Точно, про него-то я как-то совсем запамятовал, — спохватился Джеймс. — Ну, после непродолжительных моих переговоров с Волдемортом, мы поняли, что пока Гарри заключён внутри, нет смысла его охранять, и что изменение Концепции Магии нужно проводить после того, как все заинтересованные стороны проведут какое-нибудь собрание, на котором выскажут всё-всё-всё. — Почему эта простая истина доходила до вас так долго? — в голосе Геннадия Братиславовича явно читалось раздражение. — Так вышло, — несколько обтекаемо ответил Джеймс, из чего как минимум я сделал вывод, что Сыворотка на него начала действовать уже слабее. А может, действительно самым правдивым ответом будет «так вышло». — Что же, спасибо за предоставленную информацию, — сказал Геннадий Братиславович. — На этом вы пока свободны, мистер Морган. Все за мной, — и тут он повернул голову в мою сторону. — Кроме вас, Леонид. Помнится, мистер Морган говорил, что у него на вас какие-то свои планы. — Я же говорил, что вижу его в качестве своего наследника, и даже отдельно подчеркнул, что хотел бы переговорить с ним наедине, — заявил Джеймс. — Вот тебе сейчас и представится такая возможность, — сказал Геннадий Братиславович, и присутствующие в темнице начали её медленно покидать, оставляя меня наедине с двумя пленниками. Вполне допускаю, что за дверьми темницы находится несколько людей на случай, если Джеймс задумает выкинуть что-нибудь эдакое, чтобы они сразу это предотвратили. — Вы же мне всё равно до конца не поверили, я угадал? — спросил Джеймс, явно обращаясь ко мне. — А с чего бы тебе верить? — парировал я. — Ты же наш враг, лидер одной из враждебных фракций, известен так же своей переменчивостью и любовью менять лояльность на ходу. — Ты совершенно не прав, Лёня, ведь я всегда воюю на своей собственной стороне, — возразил Морган. — Другое дело, что понятие «моя сторона» может совпадать или не совпадать с чьими-то интересами. — В приличном обществе это и называется «переменчивость». И мистер Снегг, неужели вам совершенно нечего сказать было? Вы как-то подозрительно молчали весть разговор. — Просто всё это мистер Морган уже говорил и мне, и Тёмному Лорду, — сказал Северус. — Но ни я, ни Тёмный Лорд ему не верили и отмахивались от его рассуждений. А зря, судя по всему. К тому же, сейчас мне вообще не будет никакого резона вмешиваться. Дела Прайда меня вообще никак не касаются. И не хочу, чтобы вообще как-то касались. — Тут такая штука, Лёня, что я чем-то напоминаю Северусу его старого знакомого, Джеймса Поттера, — сказал Джеймс. — Говорит, что тот Поттер был такой же высокомерный эгоцентричный задавака и любимец женщин, как и я, — и Морган самодовольно хохотнул. — Поэтому мы с ним не особо ладим, честно говоря. Наверное. Как минимум мистер Снегг ко мне расположен предвзято. — Мне как-то начхать на ваши взаимоотношения, — сказал я. — Переходи к сути уже, Джеймс. — А что суть? — удивился Джеймс. — Я уже всё рассказал: Прайд отныне подчиняется тебе, а я после всего этого уйду на покой и клянусь, больше никто и никогда не вспомнит моего имени. Я ведь себе даже нашёл тихий и спокойный мир, где смогу зажить спокойно. — И ты думаешь, что я так просто поверю в это? — я скрестил руки на груди. — Я уж молчу про то, что даже если ты говоришь правду… А, чёрт, Сыворотка. Постоянно забываю, что тебя заставили её выпить. Так что ладно, ты говоришь правду, мы это уяснили, вот только с какой стати я должен принимать от тебя твои же дары? Ничего хорошего они мне не принесут, уж поверь. И если я их приму, то буквально на следующий же день они устроят резню. Так что я отказываюсь. — А зря, — покачал головой Джеймс. — Я ведь совершенно искренне пытаюсь тебе передать их. Ведь я чувствую в тебе родственную душу, Леонид. Я прекрасно помню, как мои девочки тебя не трогали и вообще игнорировали. Хочешь ли ты того или нет, но ты такой же, как и я. Ты так же, как и я, обречён быть любимым. Магия нашего мира прокляла нас. Я засунул руку в карман и нащупал там приснопамятный «Камень Любви». В голове всплыла мысль, что если действительно Воскрешающий Камень, известный в Британии как один из Даров Смерти, подобен моему Камню Любви, то можно ли создать легенду о «Дарах Любви»? Эх, и что же может войти в них тогда? — Именно, Леонид, — похоже, мою паузу Джеймс трактовал как шок и удивление. — Ты такой же, как и я. Но тебе повезло: ты не был так избалован женским вниманием, как я. Это и не превратило тебя в меня. — Не оправдывай свои злодеяния такой… чушью, — произнёс я. — Ты серьёзно, что ли? «Магия нашего мира»? Ты шутишь? То, что ты превратился в высокомерного ловеласа, исключительно твой выбор, а вовсе не какое-то там проклятие. Ты сам себя таким сделал, и не смей как-либо оправдывать себя! Думаешь, что раз ты переложишь ответственность на что-то иное, я тебя прощу? Так знай, ни за что и никогда я тебя не прощу. Я всё ещё помню, что ты сделал с моими… товарищами. — Ну-ну, Лёня, успокойся, — улыбался мне Джеймс. — Дела прошлого пусть останутся в прошлом. Нет нужды враждовать, Леонид. У нас есть общий враг, и свою злость вымещай на него, если ты так хочешь. — Боюсь, мне больше нечего тебе сказать, равно как и ты больше никак не сможешь меня убедить в своей правоте, — сказал я. — Разговор окончен, — и я пошёл к двери. — Ну как знаешь, Лёня, — в спину мне говорил Джеймс. — А я как раз хотел тебе сказать, что тебя ждёт не только сорок пять смертоносных красоток, но ещё и Чисато, Юдит и Александра, но как-то не пришлось к слову. Последнее предложение встретило меня тогда, когда я уже взялся за ручку двери. Я остановился и развернулся. — Ну ладно, ты купил себе ещё несколько минут моего внимания, — я пошагал обратно к Джеймсу мимо клетки с Северусом, который от скуки смотрел в потолок. — Итак, Джеймс, с момента про Чисато чуть-чуть подробнее. — Ну, как бы я это планировал с самого начала, вот только ты мне никак не давал возможности сделать это заявление, — заявил Джеймс. — Леонид, я знаю, что поступил с твоими девочками несколько нехорошо. — «Несколько хорошо» — очень сильное преуменьшение. — Не спорю. Насиловать их было на твоих же глазах было… Опрометчиво с моей стороны. Однако, Леонид, давай пустимся в рассуждения. А насиловал ли я их? Нет, даже не так… Ох, как бы тебя подвести к мысли, что это изнасилование было не таким уж и страшным событием, как ты думаешь? — Никак, — процедил я. — А ведь, Леонид, они уже и не помнят этого, — ответил мне Джеймс. — Я стёр им память о том событии буквально на следующий день. Видоизменил память. И больше не было никакого изнасилования. Всё замечательно, Леонид, всё хорошо, все довольны и счастливы: Чисато и Юдит молча ждут часа, чтобы сбежать, а Александра, радость всей моей жизни, изливает на меня тонны желчи даже не подозревая, что ещё недавно… Тут я стукнул ногой в тапке по железной решётке. Джеймс невольно осёкся, ибо грохот в темнице раздался страшный. — Не неси херню, Джеймс, — я продолжал цедить сквозь сжатые от гневы зубы. — Даже если ты стёр им память… — «Шрамы на душе и не только там останутся»? — Джеймс как ни в чем не бывало продолжил за меня. — Леонид, ну господи ты боже мой, мы же живём в мире магии, а маги издавна развивали в себе именно способности к изменению памяти у жалких простецов, как вы их в России называете. Интересное словечко, на самом деле, лучше «маглов» и уж тем более лучше американского политкорректного «не-маги». Так что несколько заклинаний, пара зелий, восстанавливающих тело, и всё, никаких следов изнасилования, Леонид. Можешь считать, что-то было дурным сном. — Ещё чего. — Ну господи, Лёня, с таким упёрто-благородным подходом жизни так и будешь вечно жить в ненависти. А ведь решение твоих проблем простое донельзя: мы тебе просто стираем память о том досадном инциденте, и всё хорошо, всё замечательно! — Нет, Джеймс, ты… Чёрт, я даже не могу описать, на скольких уровнях ты не прав и заблуждаешься! Ведь… — «Изнасилование — особый вид зла»? — и как у него получается так ловко подхватывать за меня. — Да брось ты, Лёня. С нашими возможностями любое преступление можно считать величайшим злом… Или не считать за преступление вообще. Просто… Ну, чёрт, Леонид, неужели тебя так это волнует? А если бы я тебе тогда стёр память? И ты бы просто знал, что я, такой нехороший гад, похитил у тебя Чисато, Алекс и Юдит, ты бы как отнёсся к этой новости? Ты же понимаешь, что в этом глупом мире всё зависит от информации, и ради твоего же блага лучше будет некоторые знания попросту забыть. «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь», Книга Екклесиаста, один восемнадцать. Так что почему бы не забыть что-то, чтобы жилось проще? Счастье в неведении, Леонид. — Однако это всё равно неправильно, — упрямо заявил я. — Нельзя просто так забыть такое. — Ну твою мать за ногу, Лёня, чего ты такой упёртый? — в голосе Джеймса послышалось раздражение. — Да, изнасиловал. Но я стёр об этом память, дал им зелье от беременности, так что если они даже залетели от меня, то теперь всё хорошо. Я даже погорячился и вернул им девственность, хотя, к слову, ни одна из этих трёх девушек не были целками, когда ко мне попали. — Ты можешь просто заткнуться, а? — я ещё раз ударил по решётке. — Одна история охренительней другой просто. — Ну ладно, — Джеймс попытался пожать плечами, но он был закован, поэтому у него это не вышло. — Так что, я их оставлю себе? Мне не жалко. Чисато оказалась крайне интересным собеседником. У Юдит, конечно, на уме один секс, но она же суккуб, о другом они обычно не думают. А вот Александра… Ох, Алекс, как же с тобой всё сложно и просто. — Нет, они у тебя не останутся, — заявил я. — Значит, по рукам? — просиял Джеймс. — Я тебе их возвращаю, причём даже в лучшем виде, чем были до этого, а в довесок ты получаешь ещё сорок пять девушек. Соглашайся, парень, такое предложение бывает раз в жизни. Сорок восемь девушек или ноль? Предложение настолько выгодное, что нужно быть полным бараном, чтобы отказаться. — Ну хорошо-хорошо, уговорил, — махнул я рукой. — Всё, буду я твоим Прайдом управлять. — Вот и славно, — закивал Джеймс. — Ладно, тогда не забудь передать своему начальству о нашем уговоре. И да, наш уговор вступит в силу, когда меня отсюда выпустят. Надеюсь, это произойдёт достаточно скоро. Ну, не волнуйся, я готов ждать долго. И с девушками твоими ничего не произойдёт. Обещаю. — Нет, меня волнует совсем другое, — сказал я. — Зачем, Джеймс? Нет, не зачем изнасиловал, это вполне понятно. А зачем тебе передавать мне Прайд? Ведь не просто так ты всё это задумал, ведь так? Троянский конь? — Боже упаси, Лёня, как ты мог подумать? — Джеймс рассмеялся. — Ни в коем разе, я же неоднократно заявлял, что делаю это исключительно потому что я устал от всего этого, а дело, начатое мной, надо довести до конца. — Так что же это за дело? — напомнил я. — Помнится, ты обмолвился, что это связано с теорией Нулевого Мира. — Ну, просто у меня под управлением не только Прайд находится, но ещё и Сераль и Гарем, — начал объяснения Джеймс. — Гарем — для души и тела, а Сераль — для общего блага. Сераль достанется мистеру Гарри Поттеру. Кажется, он согласился со мной. Или не согласился. Увы, я как-то не особо помню наш разговор в Зеркале, но он не упирался так яростно, как ты. Как я уже сказал, скоро вы все забудете о моём существовании. И я заживу долго и счастливо. И умру в окружении своего любимого Гарема и кучи детишек. Надеюсь, что.***
— Не скажу, что это было мудрое решение, Леонид, но что сделано, то сделано, — сказал мне Геннадий Братиславович, когда он вызывал меня к себе после совещания касательно пленения Джеймса Моргана. — Вы же имеете в виду моё соглашение принять его Прайд? — мы сидели в тёплой штабной палатке в Корнуолле, и впервые за несколько часов на мне не висело заклинание Полиглотии. Оно сильно изматывает, и дольше двенадцати часов его лучше не использовать. Так что сейчас я наслаждался тем, что мой собеседник разговаривает на родном мне языке. Чертовски приятное ощущение. — Именно. От этого предложения за версту несёт ловушкой и западнёй. С другой стороны, мы всегда можем приставить к девушкам Прайда охранников, благо уж теперь-то мы научились противодействовать половине из них. — Но зато мы получим обратно Чисато и Александру. — Что тоже верно, — кивнул Геннадий Братиславович. — И несомненно, ты руководствовался исключительно благородными мотивами, когда принимал решение. — Вы же наверняка слышали весь мой разговор с Джеймсом, так что… — Ну, да, слушали, — согласился Геннадий Братиславович. — Без обид. Но мы и не сомневались в твоих высоких принципах. Хотя их и нельзя-то высокими назвать. Просто… Ты рассуждаешь как самый обычный человек. И это правильно, Леонид. Категории, которыми мыслит Джеймс Морган, слишком сильно отличаются от общепринятых. — Мэри Сью, — усмехнулся я. — Прости, Леонид? — А, просто есть такой термин в литературе, «Мэри Сью»… — я задумался. — Этот термин означает некоего персонажа, который весь из себя такой великолепный, непостижимо прекрасный, владеет всеми возможными и невозможными с точки зрения произведения способностями, а так же в него влюбляются все кому не лень и так далее и так далее. И однажды то ли Александра, то ли Чисато охарактеризовали Джеймса именно этим понятием. И я ещё вспомнил, что так же у Мэри Сью свои представления о добре и зле. Что Мэри Сью подчиняется не внутренней логике произведения, ибо извращает оную до основания, а желанию левой пятки автора. Что категории, которыми мыслит Мэри Сью, разительно отличаются от обычных. Вот. Так что Джеймс Морган… Наверное, это его так его могущество извратило, я так думаю. А ещё, Александра рассказывала, в фанатских произведениях могут быть «попаданцы» — персонажи из реальности, которые «попадают» в произведение и зачастую начинают заниматься тем, что исправляют сюжет так, как это угодно автору. — Вот только действия мистера Моргана явно носят деструктивный характер, — заметил Геннадий Братиславович. — Так что вряд ли он какой-то сумасшедший фанат, который по желанию левой пятки автора угодил сюда. — Но это зато неплохо согласовалось бы с теорией Моргана об иллюзорности, эфемерности и предопределённости нашего мироздания. И всё встаёт на свои места: Джеймс Морган — главный герой этого мира, возможно, герой какого-то длинного цикла произведений, а предыдущие части описывают его эротические приключения в компании сонма красавиц, и вот эта часть повествует о том, как от него сбежала его любимая Александра Майер, а в его родном мире начали голову поднимать злые русские, злые японцы, и в британском королевстве всё неладно. А мы с вами, Геннадий Братиславович, эпизодические персонажи, введённые непонятно зачем. Как какие-нибудь Розенкранц и Гильденштерн, скажем. Вы же наверняка слышали о пьесе… — Я её читал — остроумная вещь, — улыбнулся директор, прервав меня. — И очень перекликается с тем положением, в которое мы сами угодили. Вот только они искали ответы всю пьесу, а мы их поищем чуть позже. Как бы там ни было, может быть, мы и действительно второстепенные персонажи повести о Джеймсе Моргане. И знаешь, это правда. Ведь каждый из нас — герой повести своей жизни. Для Джеймса Моргана мы действительно второстепенные персонажи, как и ты для меня — лишь один из моих учеников, один из множества героев моей, уж прости за нескромность, долгой повести жизни. И даже Джеймс Морган для меня тоже эпизодический персонаж. Да, он несёт такую же опасность, как Гриндевальд во времена оные, но ничего, как-то переживу и его. Когда буйствовал Гриндевальд, мне было столько же, сколько и тебе, Леонид. Да, страшные были времена, конечно. Ни о каком Статуте о Секретности тогда и не думали: колдовали все, кто могли. — Простите за нескромный вопрос, но… Раз вам во время Великой отечественной было восемнадцать, то вы, получается, родились в двадцатых годах? — Точно так, — улыбнулся Геннадий Братиславович. — Я из тех магов, что не эмигрировали, а растворились в толпе, сменив имя. Конкретно я имя не менял, это родители постарались. В детстве меня даже звали иначе: «Геннадий Борисович Крестов». Большевики искали Братислава Всеволодовича Крестовоздвиженского, а Борис Васильевич Крестов, мой отец, их не интересовал. Обычный крестьянский мужик, таких вся страна, а что до отсутствия прошлого, так это обычно — крестьянский мужик же, какое у него может быть прошлое? Знай себе, поди, пахал всю жизнь, горбатился, хлеб стране добывал, а тут, значит, в город подался. А вот потом настала амнистия, и жить стало чуть проще. Я хоть получил полноценное магическое образование. А потом война. Да… Добровольцем записался. Всё думал, что не нужна мне магия, без неё смогу, но нет — она выручала и меня, и моих товарищей неоднократно. Да, Леонид, Статут о Секретности вообще не соблюдался. Но ничего, товарищи по полку у меня были толковые, понимающие, так что мне жилось неплохо. А то могли бы и обвинить во всех тяжких или ещё чего сделать, — директор тяжело вздохнул. — Так что не дай бог будет война между магами и простецами. Не дай бог никому пережить ещё раз хоть какую войну. Ладно, — он хлопнул ладонями по коленям, словно собирался подняться, — чего былое вспоминать. Леонид, ты, знаешь, не особо забивай себе голову тем, кто герой какой повести. Покуда мы сами решаем, как жить и как себя вести, мы существуем сами по себе. Мы живём независимо от чьих-либо указов, и это замечательно. — А, и простите за такой ещё нескромный вопрос, Геннадий Братиславович, а почему наша школа некогда догоняла и перегоняла именно Хогвартс, а не Салемский институт? — Небольшие разногласия касательно того, кто вложил больший вклад в победу над Гриндевальдом, — ответил директор. — Мой предшественник, Радомир Владимирович, полагал, что именно нашими силами была одержана победа как во Второй мировой, так и в войне с Гриндевальдом. Весь остальной мир, однако, считает, что герой — Дамблдор, раз он сразил его на дуэли. Я считаю, что спор глупый. Однако Радомир Владимирович, царствие ему небесное, был иного мнения, но его всё-таки можно понять. Он руководил обороной Колдовстворца во время нападения Гриндевальда, несколько раз сражался с ним на дуэли и помнит те времена, когда Дамблдор был другом Гриндевальда. Но не стоит ещё сильнее ворошить прошлое, Леонид Евгеньевич. Давай лучше поговорим о грядущем. Седьмого января следующего года в Нью-Йорке состоится внеочередной собрание совбеза ООН. И это будет то самое судьбоносное собрание, которое сменит парадигмы человеческого общества. — То самое собрание, которое предрёк Джеймс? Но… как мы узнали? — У нас агентурная система неплохая, — улыбнулся директор. — У всех должна быть хорошая разведка, иначе какой будет толк от всего этого? И мы немного хитрили, когда сегодня допрашивали Джеймс. Во-первых, он не сказал ничего нового: всё это мы уже знали и до него, но его слова зато послужили подтверждением его благих намерений, а так же убедили нас действовать активнее. Во-вторых, он нам лукавил: он всё знает, но не желал говорить. Да, мы его не поили Сывороткой, это была обычная вода. Так что он сюда действительно пришёл предупредить о грядущей катастрофе. Хорошо это или плохо — вопрос второстепенный и малозначительный. Тут, однако, наш разговор прервался: на одной из штор, что отделяла одну часть палатки от другой, засияла красная пентаграмма. Я посмотрел на неё, но сильнее всего меня удивила реакция Геннадия Братиславовича на это — искреннее удивление. — Боже, я уж думал, что он всё, пропал с концами, — сказал директор, поднялся на ноги и подошёл к этой занавеске. Я вспомнил, что хоть несколько раз бывал в этой палатке, но так и не узнал, что находится конкретно за этой шторой. Вот уж не знаю, что там было, но из-за шторы вышел человек. То был худощавый мужчина с светло-каштановыми волосами, сквозь которые проглядывалась седина. Сложно сказать, сколько ему было лет: выглядел он крайне измождённым и уставшим, так что предположительный возраст варьировался от сорока до пятидесяти. И одежда у него была поношенная: латаная-перелатаная шинель и валенки. Зайдя внутрь, он пожал Геннидаю Братиславовичу руку. — У меня получилось, мистер Крестовоздвиженский, — разговаривал мужчина на английском, и он смог не без некоторых ошибок произнести фамилию директора. — Полтора месяца… Но удалось, — на лице мужчины была счастливая улыбка. И тут я вспомнил этого мужчину. — Мистер Люпин? — окликнул я его. — А, здравствуй… — он повернул голову в мою сторону и пару раз щёлкнул пальцами, силясь вспомнить меня. — Леонид, я не ошибся? Мистер Ремус Люпин — бывший член Ордена Феникса, на момент появления наших сил в Британии проживал в эмиграции. Одним из направлений наших сил после событий тридцать первого августа этого года было вылавливание бывших членов Ордена, чтобы убедить их присоединиться к нам. В случае с Люпином, вышла такая ситуация, что наши его умудрились спасти от нагрянувших Пожирателей, так что у него не было особого выбора: наши гарантировали безопасность его семье. Я с ним общался несколько раз и точно знаю, что он — друг отца Гарри и, следовательно, Сириуса Блэка тоже. Вот как оно в жизни-то бывает. Мир тесен, особенно магический. — Не ошиблись, — кивнул я, после чего, подумав, поднялся на ноги и подошёл к Люпину. Мы обменялись рукопожатиями. — Так, Ремус, может, ты хоть с дороги чего-нибудь перекусишь? — предложил директор. — Нет уж, — мотнул головой мужчина. — Сначала я собираюсь повидать Дору, так что, прошу меня простить, но мне пора. До свидания… — пауза. — А, совсем забыл, что тут антитрансгрессионное поле, хех, — Люпин пошагал на выход из палатки. — И если вернуться к разговору о том, кто герой какой повести, то вот ещё пример, Леонид, — заговорил Геннадий Братиславович, когда мы снова остались вдвоём. — Ремус Люпин уже три месяца находился в одном из миров, союзных Моргану, причём первые полтора месяца он регулярно докладывал, а после чего как в воду канул. И одному лишь богу известно, что с ним там произошло. Но, похоже, нам удалось у Моргана отнять ещё один мир, вот только это, судя по всему, уже и не особо-то и надо. Но ничего, это будет полезно на случай, если Морган нас всё-таки предаст. Ладно, я не договорил, Леонид. Седьмого января пройдёт внеочередное собрание совбеза ООН, это мы помним. И если всё пройдёт так, как предсказал мистер Морган, то нас всех ждут большие проблемы. А проблемы нам не нужны, поэтому седьмого января на это несчастное собрание заявимся и мы.***
— Вот уж никогда не думал, что жизнь в итоге занесёт меня в Нью-Йорк, — усмехнулся стоявший справа от меня Алексей Куницын. — Особенно в его магическую часть, да? — добавила Марина. — Ну, и магическую тоже, — согласился Алексей. — Вот только у нас закончилось отведённое под экскурсии время. Лёня, сколько нам осталось ждать? — До условного сигнала, — я держал руки в карманах. В левой руке я щупал свой Камень Любви, а в правой — мобильный телефон, по которому и будет дан условный сигнал. Мы находились на восемьдесят шестом этаже Эмпайр-стейт-билдинга. Почему именно здесь? Отсюда открывается замечательный вид на Нью-Йорк, он же Большое Яблоко, он же Город, который никогда не спит. И в том числе на штаб-квартиру ООН. Вот она, высится и переливается в лучах зимнего полуденного солнца. И снежок падает. А вокруг нас — толпы туристов, так что нас никто не услышал бы, даже разговаривай мы на английском. — Лёня, ты же вроде любишь «Наутилус Помпилиус», да? — обратился ко мне Лёша. — Как там пелось? «Гудбай, Америка»? — Именно, но песня не о том, о чём ты думаешь, — я рассматривал штаб-квартиру. — Она о разочаровании, которое постигло человека, который всю жизнь учился любить чужое, но который столкнулся с этим чужим. К тому же, мы здесь всего пару дней, неужели тебе так наскучило это место? — Да не то, чтобы наскучило, просто когда ты заговорил об «учился любить чужое», я подумал, что расскажи я себе, юному пионеру, что через несколько лет попаду в логово наших заклятых врагов, не поверил бы. — А мне, кстати, Крайслер-билдинг нравится больше, — Марина показала на высившийся недалеко от штаб-квартиры ООН небоскрёб. — Вот только туда не пускают. А жаль. И оттуда нашу цель лучше видно, а тут… Но ничего. По плану, сейчас по всему Манхеттену рассредоточены наши маги, ждущие условного сигнала. Часть из них трансгрессирует прямиком в зал собрания совбеза ООН, прочие же останутся дежурить на улицах и предупреждать в случае непредвиденных обстоятельств. А вот что будет происходить внутри, зависит исключительно от Геннадия Братиславовича. Он на себя взвалил ответственность вести переговоры. — Нервничаешь, Лёня? — обратилась ко мне Марина. — Немного, — кивнул я. — Я-то отправлюсь внутрь, а вы останетесь здесь. Не скажу, что я вам завидую, но… Ох, как бы дело не дошло там до рукоприкладства. — А ты там, кстати, зачем? — спросил Лёша. — Мой Камень Любви, — ответил я. — Он работает лишь в моих руках. Так что одно моё присутствие может разжалобить присутствующих. Но я в этом сильно сомневаюсь. Но попытаться стоит. — Ладно, Леонид, если всё пойдёт по совсем грустному сценарию, что и кому ты завещаешь? — Лёша пытался сохранить бодрость духа и говорил это с насмешливо-ироничной интонацией. — Всё всем, — ответил я. — Но я не пропаду, не переживай. Всё обойдется. В лучшем случае мы спасём мир от войны, а в худшем я сбегу на другой конец мира, а оттуда в Дуат, а после чего все маги переселятся туда. И если простецы попробуют туда сунуться, то встретят ожесточённое сопротивление, вы же сами всё знаете. — Ну ты скучный, Лёня, и пошутить уже нельзя, — вздохнул Алексей. И тут завибрировал телефон. Один раз. СМС-ка. Я достал его и посмотрел на входящее сообщение. Оно было от Геннадия Братиславовича. — Пора, — сказал я. — Ну, пожелайте мне удачи, — я протянул руку Лёше, и мы обменялись рукопожатием. — Ни пуха, ни пера, — сказал он. — Удачи, Лёня, — Марина обняла меня на прощание. — Ага, к чёрту, — сказал я и направился к туалету. Никто в этой толпе не заметит, что один турист зашёл в туалет, но так и не вернулся. А если и заметят, то будет уже поздно. Здание штаб-квартиры я знаю если не наизусть, то очень хорошо. Я могу спокойно представить себе трёхмерную модель оного в своей голове и без труда назначить конечную точку выхода с точностью до сантиметра. Я закрыл за собой дверь туалетной кабинки, наложил на себя Полиглотию и представил себе панно на стене, под которым я появлюсь. Там мне назначили точку выхода, ведь в других местах появятся другие маги, и во избежание столкновения и прочих недоразумений, всё было вот так распланировано с самого начала. И вот, несколько мгновений, и я на месте. И, похоже, всё самое интересное уже началось: представители стран, доселе мирно сидевшие в креслах, удивлённо крутили головами, однако взоры многих были обращены на Геннадия Братиславовича: он стоял посередине круглого пространства, образованного разомкнутым круглым столом, за которым, как я помню, сидят члены совбеза, как постоянные, так и временные. Одет он был в свою любимую рубашку с короткими рукавами и простые штаны. Он сказал, чтобы мы все были одеты как простые люди, чтобы продемонстрировать миру, что маги — такие же люди, как и все, что нас незачем бояться. И ещё мы должны все заклинания произносить вслух. И сейчас Геннадий Братиславович окружил себя кружками, ручками и прочими вещами, которые не были прибиты или привинчены, превратив себя в своеобразное Солнце, вокруг которого, словно планеты, кружат всякие штуки. Ну или скорее в атом, причём атом по модели Резерфорда (если что, модель Резерфорда в наше время считается не самой корректной и правильной). — Так что же такое магия, спросите вы? — вещал он на чистом английском. Я заметил, что «на галёрке» начали появляться маги, которые ненавязчиво не давали никому покинуть зал. — Магия — это не только всякие красивые вещи, но ещё и великая ответственность! Магия породила на планете много опасных существ, которые могут причинить вред людям, причём не только тем, у кого нет магии, но даже магам! Поэтому мы, маги, неустанно следим за тем, чтобы опасные существа не причиняли никому неудобств. — Но почему же вы тогда существовали в тени нашего мира так долго? — спросил представитель Франции. — Потому что сначала мы боялись преследований со стороны инквизиций и прочих структур, направленных против магов, а потом скрытный образ жизни стал частью нашей культуры и общества, — объяснил Геннадий Братиславович. — Однако должен раскрыть секрет Полишинеля, многие правительства сотрудничают с магами, так что… Это не совсем откровение, просто сейчас магический мир находится на пороге войны, которая может иметь катастрофические последствия не только для нас, но и для вас, простых людей! — То есть, вы хотите решить за наш счёт ваши проблемы? — спросил представитель США. — Это совсем не так, — сказал Геннадий Братиславович. — Ведь наши проблемы, если их не решить, перекинутся на вас, поэтому в наших общих интересах решить их сразу. И чтобы не быть голословным, я расскажу сразу о том, что же за война нас ожидает. Итак, в магическом сообществе существует организация под названием Международная Конференция Магов. Это магический аналог ООН, однако правильнее было бы всё-таки называть ООН аналогом Конференции, ибо она появилась ещё в XIV-ом веке. Задача Конференции, как и ваша — решать международные проблемы, которые появляются перед магическим сообществом. Однако методы, которым Конференция собиралась решать проблемы, приведут к войне. — То есть, вы не Конференция? — насторожился представитель США. — Тогда кто вы? — Мы — те, кому не безразлична судьба мира, — ответил Геннадий Братиславович. — Мы — те, кого Конференция объявила врагами, кого она хочет уничтожить. Мы — маги России и Японии, — представился он на русском. По залу прошёлся удивлённый шёпот, а постпреды Японии и России переглянулись между собой. Они понимали не меньше остальных. — Всё ясно, — вынес вердикт постпред США. — Это русские террористы решили захватить власть. Мистер Шафранов, — он повернул голову в сторону постпреда России, — что вы скажете в своё оправдание? — Мне кажется, что ещё слишком рано рубить головы, мистер Негропонте, — заметил представитель Китая. — Я не вижу никаких причин не верить товарищам магам. — Вы просто в сговоре с русскими, — заявил Негропонте. — Господин Йосикава, я не ожидал такого откровенного предательства от вашей страны. Япония всегда была нашим верным союзником. Не ожидал, что вы поддерживаете русских террористов. — Я понимаю не меньше вашего, Негропонте-сан, — сказал несчастный Йосикава. — Как и Шафранов-сан, я полагаю. Я тяжело вздохнул. Похоже, обстановка начала накаляться. Как оно часто в этой жизни бывает, достаточно ровно одного неправильного человека в нужном месте, чтобы всё полетело к чертям. Сейчас из-за заявлений представителя США кредит доверия к магам резко упал. И это всё потому что в памяти людей слишком сохранился страх и ненависть перед Советским Союзом. Семь лет прошло с развала СССР, а он всё ещё является страшилкой для любого жителя «цивилизованного мира». Россию теперь не боятся, она стала другом, и она будет другом, покуда она слаба. Никто не хочет, чтобы она поднялась с колен. Так что от меня требуется? От меня требуется выступить с речью, когда всё пойдёт наперекосяк. На самом деле, Геннадий Братиславович мог умолчать, что он русский. Он мог и дальше быть просто магом без национального признака (кроме того, что он европеоид), так зачем он это сделал? Чтобы дать выступить человеку с Камнем Любви. Который всех сразу примирит и успокоит. Я сделал несколько шагов вперёд, после чего телепортировался сквозь стол в центральную площадку, прокашлялся и заговорил: — Да, мы русские. Однако в наших рядах около пятидесяти процентов японцев, а так же представители всех народов, которых не устраивает нынешняя политика Конференции. Мы не террористы, мы лишь боремся, желая защитить свои родные страны. Япония, первая заговорившая о необходимости выхода из тени, уже который год страдает от санкций Конференции, которая ещё цепляется за прошлое. Как ни странно, никто меня не прерывал. Все давали мне высказаться. Неужели камень работает? Или это просто принцип дипломатии: дать каждому сказать своё слово, а потом сказать, почему ты не прав и вообще нехороший человек? — Россия, в свою очередь, страдает от разгула бандитизма и коррупции: высшие слои постсоветского пространства видят в магах рабочую силу и источник неограниченных ресурсов. Нас обирают, набивая нашими деньгами свои карманы, прикрываясь намерением спасти Россию от кризиса. И Россия с Японией объединились, чтобы найти способ спасти себя. А спасение есть, и оно находится в Великобритании, но и в ней всё плохо. Великобритания — магическое государство с древними магическими традициями, но одной из самых неприятных этих традиций является разделение на чистокровных магов и нечистокровных. Разделение это не имеет никакой логики. Это равносильно делению по цвету кожи. И сейчас в Британии идёт война между теми, кто считает чистокровных магов, тех, у кого в роду одни маги, высшей формой жизни, а всех остальных — грязью под ногами, и нормальными ребятами. И сейчас чистокровные фанатики в Британии одержали верх. Кстати, морозы в Британии объясняются тем, что магические существа, которые вызывают холод, вырвались на свободу. Однако именно в Британии находится артефакт, который может изменить вообще всё. И мы хотели остановить эти войны, провести международное собрание, чтобы определить, в каком направлении нужно изменять мир. Однако с недавних пор Конференция начала крайне активно вмешиваться в дела прочих стран, чего она не делала очень долго. Сначала, как я сказал, Японию обложили санкциями. Потом под санкции попала Россия и Британия, и на Британские острова были посланы войска Конференции. Да, сейчас на территории Великобритании находится без малого тысяча магов со всего мира плюс несколько десятков тысяч «коренных» магов. Кстати, такой вопрос, мистер представитель Великобритании, я понимаю, что вы сейчас в шоке, но имя «Гарри Поттер» вам ничего не говорит? — Боюсь, что нет, — покачал головой постпред Британии. — Хотя секунду… Да, вспомнил. В августе было резонансное убийство семейства Дурслей, в котором обвиняли его. А через некоторое время появилась информация о религиозной секте «Орден Феникса». Только не говорите, что… — Да, Орден Феникса — это группа магов, которые боролись с чистокровными расистами, — объяснил я. — А Гарри Поттер — человек, в руках которого сила, способная менять мир. Но сейчас речь о Конференции. Нет, они не злодеи, просто их методы приведут к войне между вами и нами, магами. Сегодняшнее собрание совбеза ООН было проведено не просто так: его хотели использовать Конференция, чтобы убедить вас вмешаться в этот конфликт. По их плану, планировалось устроить атаку совместными силами на магические поселения России, Японии и Британии, однако об этом узнали бы маги других стран, и они подняли бы восстание против вас, не-магов, ибо у магов память долгая, а костры инквизиции никто не забывает. И всё закончилось бы истреблением магов, а потом вы бы нашли способ выявлять магов… И для магов началась бы самая настоящая антиутопия. И, наверное, вы хотите спросить у меня: «И что? Ну уничтожим магов, какое нам до этого дело? Они же всё равно нам ничего не делали полезного и наоборот, больше четырёх веков паразитировали на нас!» А я вам отвечу: это не так! Как уже сказал Геннадий Братиславович, мы охраняли вас от существ, которых вы могли видеть лишь в своих ночных кошмарах. Во-вторых, потенциал у магии безграничный! Магия позволяет делать совершенно невозможные вещи! Не только летать вещи, но и трансформировать их во что угодно, создавать вещи из ниоткуда. А теперь представьте, что будет, если объединить магию с технологиями, ведь технологии так же позволяют делать те вещи, до которых маги не додумались! Мы создадим идеальное общество, утопию! Так что всё, что нужно магом — совсем немного времени. Буквально через месяц мы сможем полноценно выйти из тени. Пока что мы ставим в известность лишь совбез ООН, чтобы они морально подготовили свои страны к Дню Откровения. Через месяц все наши проблемы мы сможем решить. Кроме Конференции. Пока что мы не знаем, что с ней делать, а она представляет собой, увы, угрозу. Мы не знаем, насколько далеко они готовы будут зайти в своём желании перестраивать мир по своему усмотрению, но, боюсь, все их попытки приведут к войне. Мы — за мирный подход, ведь война с магами развернётся не в одной-двух странах, а по всему миру. Никто не желает войны, поверьте. Я замолчал. В зале была гробовая тишина, а затем раздались неуверенные аплодисменты. Потом чьё-то начинание поддержали и все остальные. И я понял, что только что вошёл в историю, как маг, который смог переубедить Совбез ООН в необходимости доверять Конференции. Да, возможно, они пока что являются легитимной силой, сейчас у них нет никакой власти ни над кем. И я не знаю, героем чьей повести я являюсь, и на каких ролях я сейчас участвую, но сегодня мы все взяли и подвергли отрицанию такую догму как-то, что всё в этом мире решается силой, что в этом мире невозможно что-то поменять, всё уже предопределено. Ничего подобного! И может быть, главным героем этой повести является даже не Джеймс Морган, а Гарри Поттер, а я — персонаж, чьё существование обусловлено лишь тем, чтобы показать русских магов, однако в данный момент времени, когда я стою в зале Совбеза ООН, то мне на это абсолютно наплевать. Ведь сейчас — минута моей славы, триумф нашего предприятия, над которым мы бились без малого полгода. Хотелось мне того или нет, но я, Леонид Колдунов, смог внести свой вклад в историю мира. И моё имя не канет в Лету.