Anhedonia

На сегодня все битвы окончены, к какому бы итогу мы не пришли, я благодарю ребят за игру. Тиибан же тихонько просит меня увести последнего игрока. Я возвращаюсь, плотно закрывая дверь за собой. На два оборота. Он впивается взглядом в монитор, и я почти кожей ощущаю разряд, возникающий между парнем в капюшоне и дерганой лучницей в маске безумия. Он услышал меня — резко поворачивает голову, немного наклоняя ее набок и криво улыбаясь мне, стоящему за его спиной. Почему именно сейчас мы одни в большой комнате, где обеденные столы застелены скатертями, а помпезные стулья с резными спинками до сих пор не заменили нормальными креслами? Он дышит рывками, иногда задерживая вдох на полминуты — тогда и я не дышу вместе с ним, проваливаясь под толщу воды. Я кладу обе руки ему на плечи, чувствуя правым указательным пальцем, как бешено бьется вена на его шее. Моя позиция — сила, я просто нависаю над ним, так же вглядываясь в монитор. Движения слишком резкие, он летает по карте так, что у меня кружится голова, и я чуть сильнее сжимаю его плечи, заставляя его откинуться на спинку стула и выпустить мышь из рук. Карие глаза, полные злости. Он красив? К чему его оценивать, если только одна приподнятая бровь заставляет меня облизывать вмиг пересохшие губы и отводить взгляд. Я знал, что он прекрасен. И одновременно дергано-безумен — его слегка потряхивало, когда я нагнулся к нему, одной рукой обхватывая его шею. Даже сейчас, в гневе, он был так же бледен, яростно пытался выпутаться из моей хватки. — Сейчас кто-нибудь зайдет, Клемент, — прошипел он, хватая воздух ртом, когда я уткнулся носом куда-то ему за ухо, содрав ненавистный мне капюшон с коротко остриженной головы. — Тише, — мой шепот как гром, как разряд между сумасшедшей Дроу и сумасшедшим Куроки. Я снова чувствую неистово выступающую вену, но уже губами, припадая к его шее. Я чувствую зашкаливающий пульс, который пытаюсь загладить языком, нагло игнорируя руки, желающие меня ударить. Он умудряется выпутаться и вскакивает, сверкая глазами с такой ненавистью, что внутри меня замирает сомнение. С этой же ненавистью он приказывает сесть на стул мне. И больно хватает за шею холодными пальцами, заставляя смотреть в его лицо. Уже спокойнее, я вижу что-то кроме злости в безумном взгляде. Я вижу, как сглаживаются острые черты, пугающие и отталкивающие — теперь от него нельзя отвести глаз, это непозволительная роскошь, хоть секунду глядеть мимо мертвенно-бледного лица. Оно приближается ко мне, я могу только чувствовать дыхание на губах, обжигающий шепот, который мне сложно понять. Невесомое прикосновение, которое становится пыткой, вынуждающее меня тянуться к нему, хотя я могу встать и сгрести наглеца в охапку. Но глаза пригвоздили меня к сидению, как иглы коллекционера, пронзившие махаона. И пальцы теплеют. А на экране одинокая Траксес, стоящая на базе света, трясет головой в такт его движениям.