Anhedonia

— Мы уже скупили все соки в ближайших магазинах! — смеялся Мали, стоявший рядом с хмурым Заем. Людвиг страдальчески скривился и махнул рукой на гида. — Ну ладно, я знаю магазинчик, который мы еще не грабили, — потер руки китаец. — Но до него два километра идти, мне одному неохота, пойдешь со мной? — Он сейчас будет играть со мной мини-турнир на бутылку джека, — запротестовал Артур, уютно устроившийся в самом навороченном драгстере из тех, что любезно прикатили сотрудники MarsTv. — Куро? Клемент? — Мали умоляюще уставился на них, но соня-Куроки доедал свой завтрак, который для него припас Мэтт (не удивительно, что он делал это в перерыве), а Пуппей был серьезно настроен судить турнир. — Ладно, я как раз хотел пройтись, — Густав поднял руки и встал с нагретого места, потягиваясь. — Подтяни штаны, — язвительно крякнул Артур. — Я желаю тебе победить, Людвиг, порви его, — Густав захватил куртку и поспешил за Мали, сопровождаемый полным благодарности взглядом Зая. Ведь Куро и Клемент поставили по пачке жвачки на Артура. *** — Ну, как сходили? — поинтересовался Куро, заглядывая в пакет и выуживая упаковку печенья. — Ты только что завтракал, — высказался Артур, пытаясь вырвать желанный пакет из рук Куроки, чем вызвал нешуточную потасовку. — Густав сегодня спонсор, — сказал Мали, передавая второй пакет Людвигу; тот расплылся в довольной улыбке, — я портмоне оставил дома, дурная башка. — Не проблема, — тихо сказал Густав, снова присаживаясь на привычное место и засовывая в уши вкладыши. Людвиг достал из пакета свой любимый сок, за которым все эти дни метался Мали. Он проткнул трубочкой пластиковый стакан и с удовольствием тянул прохладный сладкий фруктовый фреш. — Сколько я тебе должен? — спросил он у Густава, подходя к нему и выдергивая один из наушников. Прохладное дыхание с ароматом апельсина заставило Магнуссона вздрогнуть и он, не оборачиваясь, выдавил, что деньги ему не нужны и он хотел просто порадовать команду вкусностями. Зай пожал плечами и отошел от Густава, сделав, однако, в мыслях пометку о том, что надо зайти к нему вечером, обязательно вернуть долг. Парень прекрасно знал — Вита не самая дешевая марка и, прикинув, сколько потратил Густав, он посмотрел на тихого тиммейта по-другому. — Давай я дам тебе денег, сам джека купишь, мне лень, — канючил Артур по дороге в гостиницу. — Проиграл, так выполняй, — парировал Людвиг. — Может, договоримся? — улыбнулся канадец. И пододвинулся на пару сантиметров поближе к Заю. Густав моргнул. Показалось? И взгляды Артура казались особенно жадными и ужасно раздражали, пришлось даже отвернуться, потому что закипающая злость пугала Магнуссона. Он выудил плеер и отгородился от своей команды, наблюдая, как медленно и неохотно мимо проползают небоскребы. Будто их машина стояла на месте, а мир вокруг медлительно и со скрипом проворачивался, заставляя чувствовать себя прибитым к месту. В чувства, которые ты наблюдаешь, Очень тяжело поверить. — Тупая песня, — пробурчал под нос Густав, переключая. Слишком близко к истине. *** Зай шоркал тапочками по ковру в коридоре, припоминая, в каком номере живет Густав. Телефон он с собой не брал — вышел всего на минутку, да и Артур торчал в номере, досматривая какой-то второсортный боевик. Возвращаться не хотелось, поэтому Людвиг, с досадой растрепав волосы, свернул направо. И чуть не стал первым человеком, которого пришибли дверью в Шанхае. Тиибан тихо извинился, спрашивая, все ли в порядке. Зай просто улыбнулся тренеру. — Ты же с Густавом живешь? — спросил Людвиг, пытаясь заглянуть в комнату через Тиибана, загораживающего проход. — Да, проходи. Он, вроде, не занят, — дружелюбно отозвался тот, отходя и буквально пропихивая парня в номер, закрыл дверь за его спиной. Зай нерешительно прокрался по темному коридору, выглянул из-за угла и увидел Густава, который, разумеется, слышал переговоры с тренером. Он стоял, неловко сложив руки на груди. В одних плавках. Обычно, парни не особо стеснялись друг друга. Артизи, с которым Зай проводил больше всего времени, к примеру, был конкретным эксгибиционистом и любил спать голышом. А о желтых семейниках капитана ходили легенды, рассказанные Куроки и поддерживаемые загадочными улыбками самого Клемента. Густава без футболки Людвиг видел не в первый раз. Но именно сейчас, вроде бы, не идеальное тело и влажные темные волосы, глаза, полные смущения, и забавная, неуклюжая поза — все это вызывало странные ощущения. Словно сердце пропустило пару ударов, начиная аритмично колотиться в горле, в кончиках пальцев, сжимающих шоколадку… где угодно, только не в груди. Зай отдернул футболку, выдохнул, пригладил волосы, сделал еще пару ненужных нервозных движений под внимательным взглядом Густава, смущение которого потихоньку уступало место любопытству. — Густав, я… — Деньги не возьму, я же говорил, — перебил Людвига собеседник, начавший рьяно копаться в чемодане. — Это был подарок. Тебе, — он быстро обернулся на Зая и, увидев удивленно приподнятую бровь, быстро добавил, — тебе и всем остальным ребятам. — Шоколадку-то возьмешь? — закатил глаза Зай, протягивая плитку темного шоколада. — О, спасибо! — с искренней радостью воскликнул Густав, тут же разворачивая подарок и откусывая прямо от плитки. — Меня весь день колотит, видимо, гемоглобин упал, — пожаловался он. «Весь этот хаос в моём сердце», — припомнил Магнуссон слова песни, с досадой глядя на гостя. — Гемоглобин, говоришь? — произнес Людвиг, наблюдая, как Густав неаккуратно и торопливо ест, и крошки шоколада остаются на его губах, тая. — Свинтус, вымазался же весь! — Да? Где? — фыркнул Густав, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Еще хуже размазал, — критично заметил Зай, подходя вплотную к Густаву, чувствуя через футболку жар полуобнаженного тела. Потянулся, чтобы кончиками пальца стереть пятнышко с подбородка, но Магнуссон уклонился от протянутой руки. Это движение почти вывело внешне спокойного Людвига из себя. — Куда грязными руками лезешь? — с улыбкой сказал «чистюля», но серые глаза, в которые он нерешительно заглядывает, недобро свернули. Резкое змеиное движение — и челюсть Густава сжали твердые пальцы. Зай невольно залюбовался тем, как в испуге приоткрылся рот Магнуссона, как он задержал дыхание и больше не вздымается его грудь, на которую легла вторая рука Людвига. Сейчас это казалось таким естественным — приблизиться к нему вплотную, провести кончиком языка по небольшому гладковыбритому подбородку, чувствуя горечь какао, добраться до мягких губ, проникая в расслабленный рот. Чуть сильнее сжать пальцы, чтобы он был податливее. А Густав принимал ласки, сам робко дотрагиваясь до руки, которая нагло и властно управляла его головой. И мир снова закручивался возле них, неподвижных, вцепившихся в друг друга в надежде понять, почему же запахи стали такими пряными, а комната с распахнутым настежь окном — нестерпимо жаркой. Почему тиммейт, с которым ты был знаком почти полжизни так хорош именно сейчас, когда вы стали командой. «Неужели, я не видел раньше… это все наваждение», — мелькнула шальная мысль в светлой голове и Зай с тихим стоном оторвался от припухших из-за долгого поцелуя губ Густава. Что мы сейчас творим? — Людвиг? — тихо сказал Густав, протягивая руку вслед уходящему парню. В глазах плясали мушки, и бежать за ним было невозможно физически. Густав сел на кровать, прикрыв лицо руками, и сидел так до момента, пока его не растолкал Тиибан, собирающий всех на ужин. *** Они были по разные стороны стола. Но это не могло помешать тому, что их взгляды вечно пересекались. Устав прятать глаза, Густав просто сидел и пялился на Людвига, которого в бок тыкал Артур, что-то рассказывая. А тот и не слушал, старательно делая вид, что страшно увлечен чтением ленты в твиттере. — Еул на СФʼа это бомба! — спорил Артизи с Пуппеем, который, в принципе, молча хлебал холодное пиво. — Понял меня? Все будут так собираться, — он повернулся к Заю, взмахивая руками, — блять… По светлой футболке расползалось ярко-оранжевое пятно сока. — Ну и клешни у тебя, — закатил глаза Людвиг и встал из-за стола, — пойду, переодену это. — Извини! — крикнул ему в спину Артур, сдавшийся под напором укоризненных взглядов. — Густав, а ты-то куда? Он успел проскочить в закрывающиеся двери и только тогда выдохнул. Еще секунда промедления и удачный врыв можно было упустить. Бесславно и глупо. Зай, выругиваясь, стаскивал липкую и мокрую одежду. Густав закусил губу, следя за шевелящимися лопатками и родинкой между ними. Эти мгновения длились бесконечно, почему-то все двигалось медленно и нереально — пальцы легли на кнопку отмены, вжимая прохладный металл. Лифт послушно встал между этажами. Главное, не отпустить. Зай испуганно шарахнулся к стене, выпутавшись из футболки и увидев, наконец, что в лифте он не один. — Пока ты не объяснишь мне, что это было, — Густав нахмурился, глядя на полное ужаса лицо, — я не выпущу тебя отсюда. — Слушай, я не знаю, — сбивчиво начал Людвиг, перебирая в голове все клише, которые только знал, — на меня что-то нашло, я не хотел… Извини меня, правда, давай… — Забудем, — утвердительно кивнул Магнуссон, неожиданно расплываясь в улыбке. — Так и скажи, что тебе не понравилось, ты жалеешь и прочий бред, в который я в жизни не поверю. — А что мне сказать? — выпалил Зай, краснея. — Что? Густав убрал пальцы с кнопки, вжимая Людвига бедрами в стену и сжимая его запястья, удерживая дергающиеся руки. — То, что ты чувствовал, — горячо прошептал Густав, едва касаясь искусанными губами нежной кожи на шее окаменевшего парня. — Дай мне повод ощутить это еще раз, умоляю. — Что мы творим? — этот вопрос прозвучал вслух, хотя Зай и не надеялся, что него сыщется ответ. Футболка выпала из ослабевших пальцев, которые переплетались с чужими. Новая волна безумия. Новый разряд, когда полуприкрытые глаза Густава становятся бездонно глубокими и в них мелькает тающая нежность, настолько мощный поток, что Людвигу тяжело дается новый вдох — он осознал, что это было. Самоубийственное желание утонуть в его мыслях, растворяясь в аккуратных легких прикосновениях, не приносящих никакого смущения телу, но тревожащих разум. «Бежать. Прятаться. Какие горячие руки…» — тревогу не могло загладить возбуждение, она выигрывала битву за разум и, как только распахнулись двери, Людвиг рванул по коридору, тяжело дыша. Он слышал погоню, но успел приложить карточку-ключ и захлопнуть дверь перед носом Густава. Зай метался по комнате, ощупывая липкий от сока живот, по которому пару минут назад гуляли пальцы Магнуссона. Он искал в себе память об этих прикосновениях, вызывающих иссушающий деструктивный жар в горле и, одновременно, легкий холодок, мурашками бегущий по груди, сталкивающийся с комком огня. Избавиться от жара практически нереально, если ты, раздевшись, стоишь перед зеркалом и вглядываешься, выискивая на своей коже выжженные отпечатки его пальцев. Забери меня, подожги. Другого выхода нет. Поначалу прохладные струи воды приносят облегчение, но, как бы ни выворачивал воду Людвиг, она становится все горячее. И, вскоре, душевую кабинку обволакивает пар. «Почему его пальцы горячее, чем этот гребаный кипяток?» — выдыхает Зай, невольно ощупывая свои ребра, на которых еще недавно были его руки. На первом этаже гостиницы Артур легко соглашается отдать ключ от своего номера Густаву, который жалуется на то, что ноутбук отказался работать, а Людвиг не открывает дверь. Артур уже выпил, долго уговаривать его не приходится — он невероятно щедрый и разрешает даже забрать ноутбук к себе, чтобы не мешать Заю спать. За его спиной маячат Клемент и Тиибан, которые уже вызвали машину, чтобы продолжить свои исследования баров Шанхая вместе с шумной компанией китайцев. Зай убирает мокрые волосы с лица и жмурится, подставляя лоб напору горячей воды. Дрожащие руки только с третьего раза проводят серебристой картой с эмблемой по замку так, чтобы дверь открылась. Шум бьющих о тело и стенки душевой капель успокаивает, хотя дышать от влажного и раскаленного воздуха все тяжелее. Холодок бьет в спину. Хлопает дверь ванной. Людвиг слышит это хриплое дыхание, вмешивающееся в их с водой идиллию. Он не решается трогать обнаженного парня, но, тем не менее, ворваться в душ и стоять мокнуть просто так он не прочь — осознание этого кажется смешным и Зай хохочет, отклоняясь назад и чувствуя лопатками вымокшую нахрен футболку. — А ты чего не разделся? — бормочет он, сам не понимая, зачем и надеясь, что он не расслышит. Ладони ложатся на его плечи, вынуждая повернуться лицом к гостю. Магнуссон отфыркивает воду, бегущую по его лицу, морщится. Сверхновая. Частицы недоверия распадаются. Спаиваются жаром его тела уверенность в своих чувствах и та нежность, которая была в расширенных до предела зрачках. Вакуум в груди Людвига вытесняется, сердце возвращается на место, но не входит в ритм, пропуская удары, когда Густав почти касается его губ. Звездной пылью ложатся на легкие последствие взрыва, заставляя Людвига чувствовать, будто он тонет и ему совершенно не за что зацепиться, кроме Густава, который молчит, больно впиваясь пальцами в плечи. Поддержи во мне дыхание. Запотевший пластик. Груда мокрых шмоток на кафеле, выброшенных за ненадобностью. По зеркалу медленно сползает конденсат, расчерчивая отражающее полотно, которое ладонью протирает Людвиг, разглядывая закусанную шею, проводя пальцами по следам зубов. Обеспокоенно заглядывает в комнату, не веря до сих пор, что под его одеялом сопит Густав Магнуссон, к которому надо обязательно вернуться. После жара не остывшей ванной, в самом номере прохладно. А с ним тепло.