Дни проходили быстро, словно дождь. Гажил сдружился с Ли, с которым сутки напролет проводил в кузнице. Вместе было проще, да и Анион казался воину хорошим человеком.
Сдружился он и с подмастерьем Нацу, который так и не смог отмыть от волос краску. Теперь вся деревня посмеивалась и привыкала к розовым волосам парнишки, а тот поспешил провернуть этот казус себе в плюс.
— Может меня удача так отметила! — Фыркал он. — Теперь мне будет везти во всем!
Племя свыклось с новичком к исходу второй недели. Он был хорошим воином, а это сейчас было важно, как никогда. Были и те, кто не скрывал неприязни к Лису — так прозвал его Лаксас, высказав свое недоверие в очередной раз. Однако Гажил старался не обращать внимания на подобные выпады. У него была клятва. Клятва, которую он обязан исполнить. Та клятва, что поет своим хрустальным голоском дивные песни и чьи волосы подобны небу…
Леви все еще обучалась у старика. До заката солнца она была занята делами, но в каждый свободный миг она с самой открытой улыбкой проводила у кузницы, беседуя с новоявленным членом деревни. Кто-то журил юную жрицу за это, а кто-то пытался препятствовать ее встречам с воином.
— Джет, ты печешься обо мне словно куропатка о своих цыплятах! — Не выдержав рассмеялась она однажды, когда парень с рыжими волосами в очередной раз с недовольством высказал ей свое мнение о новичке. — Все мы приняли его! Он уже один из нас — он рожден кельтом, гельветом. Пора бы его принять.
— Ты слишком доверчива, — нахмурился юноша. — Кто знает, что он может сотворить? А вдруг он предаст? Однажды он уже отказался от своего рода — почему не сделает этого вновь?
Девушка лишь звонко засмеялась. Ни она, ни юноша рядом с ней не знали, что
каждое их слово чутко слышал воин в кузнице неподалеку. Слух его все еще оставался острым, как и другие органы чувств. И беседа эта не вызывала у него радости.
Недоверие этого парня сквозило чем-то, что заставляло Гажила содрогаться изнутри от гнева. Он ощущал привязанность светловолосого к жрице и это безумно раздражало. Парнишка не стремился понять ее — его защита была слепа и бездумна. Воина, прошедшего ни один бой, беспокоило наличие в племени такого человека.
Лакс хоть и не желал признавать его своим собратом, но он был более мудр. Понимая, что его протест бесполезен против воли глав племени, он полностью переключился на то, что счел важным — патруль территории вместе с группой верных ему людей. Гажил словно перестал существовать для жреца. При встрече Дреер удостаивал его лишь легким кивком головы в качестве приветствия. Он предпочел глупым ссорам то, что действительно имело смысл — защиту своего дома. И от чего-то особо он беспокоился о подруге Леви — светловолосой солнечной жрице.
— Прилип к ней словно лист финикового дерева! — Возмущался Нацу, упражняясь во владении мечом вместе с Гажилом. Парнишка был горяч в своих амбициях и явно неплохо просчитывал стратегию боя. Проблема у него была одна — владение собой в момент боя. Это уже месяц пытался донести до него темноволосый. — Однажды я его поколочу и докажу, что тоже достоин быть стражем жрицы!
Клинок скользнул рядом со щекой розоволосого.
— Отвлекаешься, юнец! — Весело фыркнул воин. Ему нравился этот забавный и шебутной мальчишка. Было в нем что-то родственное по духу. — Меньше мыслей о суетном, сосредоточься на противнике! Иначе останешься помогать в кузне до конца своих дней.
— Еще чего! — Рассмеялся Нацу. — Я буду самым умелым воином! Обману самого Беленоса и украду пламя из зева его верного ящера!
Воин замер и рассмеялся.
— Ты не исправим, Нацу! И горд до невозможности! За такие речи можно навлечь на себя гнев светловолосой жрицы! — Хохотал он. — Устыдись и лучше учись, пока есть такой шанс.
Нацу не терял времени зря и успел отклонить очередной замах темноволосого, поставив блок своим клинком и сделав опасный выпад, почти задев острием противника.
— Не дурно, — одобрительно кивнул на это воин, ловко уходя от лезвия. — Но ты открылся…
Его клинок прошелся слишком близко от спины мальчишки, но то невероятным образом извернулся и заблокировал удар.
Тяжело дыша, юноша лежал на спине, обеими руками придерживая свое оружие, не давая шанса противнику, и улыбался.
— Я помню, Гаж. — Произнес Нацу. Оба — и воин, и подмастерье смеялись, словно все это — лишь игра…
Леви сидела на высоком холме и сверху наблюдала за тренировками. На губах ее играла легкая полуулыбка — слова Нацу рассмешили ее. Глаза девушки светились интересом и беспокойством. От чего-то даже такой шуточный бой заставлял переживать. Она ощущала вину перед племенем, ведь это из-за нее сюда идут чужаки.
А глядя на Гажила, в мыслях жрицы вовсе царило смятение. Она чувствовала вину и перед ним. И еще что-то. Что-то такое, что заставляло ее сердце дрогнуть, а щеки наливаться румянцем. Каждый раз, стоило им хоть на миг остаться наедине, ее тянуло к нему. Хотелось спрятаться в его руках и согреться на его груди, забываясь. Но есть правила, которые ей не дано нарушить. Гажил — не жрец. Он воин. Гельвет. И все, на что они могут рассчитывать — жизнь в качестве жрицы и ее хранителя. И ничего более.
Девушка сжала хрупкие руки, костяшки кулаков ее побелели на и без того бледной коже. Легкий порыв ветра растрепал длинные волосы цвета неба.
Пусть так. Она готова на такую жизнь, если он останется рядом.
С этой мыслью, девушка встала и улыбаясь спустилась вниз. Нацу уже давно шел домой, а Гажил выжидающе смотрел в ее сторону.
— Тебя все еще легко найти. — Улыбаясь произнес он, сделав что-то вроде поклона. Алые глаза смотрели на жрицу с нежностью, которая заставила ее щеки алеть сильнее.
— Это просто ты все так же наблюдателен. — Не осталась она в долгу. Карие глаза словно светились изнутри, а губы ее были даже на вид нежны. Особенно когда она улыбалась.
Улыбка… Воин не знал, сколько нужно слов, чтобы описать ее. В мире ему не хватило бы красок, чтобы выразить все то, что он испытывал от взгляда на ее улыбку. За краткий срок она стала ему дороже всего.
Словно читая в друг друге мысли и чувства, жрица и воин сделали шаг друг к другу. Хрупкая ладонь миниатюрной девушки утонула в руке мужчины.
Нерешительно, она протянула вторую руку к его лицу. Он покорно склонился, чтобы ей было проще. Нежная кожа коснулась грубой. Прохлада, царившая вокруг, словно уступила место огню, что разгорался между этими двумя.
Гажил осторожно вдохнул. Воздух был пропитан ею. Ее запахом. Хотелось прижать ее к себе, спрятать, согреть и оставить рядом, не отдавая никому. Но были правила, которые он не посмеет нарушить.
— Обещаю. — Тяжело дыша шепотом произнес он так, чтобы лишь она его слышала. Его мало волновало то, что вокруг не было ни души. Важно было лишь то, что бы она его слышала. — Обещаю, что буду тебя защищать. Что никто не причинит тебе зла. И не позволю даже волоску с твоей головы упасть. Обещаю тебе, Леви…
Глаза жрицы широко распахнулись. Он только что назвал ее по имени.
— Гажил… — Слышать свое имя из уст жрицы было для него подобно сну. — Я обещаю, что не оттолкну и не оставлю тебя. Что бы ни случилось.
Ветер уносил прочь опавшие листья и слова, которые были одной из страшных тайн. Обещания жрицы святы и вечны. Их не в силах нарушить кто-либо. И есть слова, которые жрице опасно произносить…
Не далеко от полянки прятался Джет. Глаза его были полны боли и ненависти к этому чужаку. Пусть и без него юноша не смог бы быть вместе с Леви, но он мог бы остаться ее хранителем, вечно быть рядом с ней. А теперь этот предатель отнял у него этот шанс! Более того! Он посмел украсть у Леви обещание, которое может ей стоить жизни…
***
— Они близко, старик. — Когда деревня уже засыпала, Лаксас пришел к Макарову, чтобы обсудить кое-что. — Их псы рыскают на западе и словно чуют нас. Будто их кто-то ведет. Я оставил там Фрида и Бикса, но меня тревожит их осведомленность.
— Внук, ты не хуже меня знаешь, что Нарбонские псы хитроумны и беспринципны. Боюсь эту ночь мы не сможем провести спокойно. Надо поднять всех, кто в состоянии защищать деревню и ждать, быть наготове. И оставить кого-то рядом с жрицами. — Произнес старик, устало качая головой. Не нравилось ему происходящее.
Лаксас недовольно поморщился.
— Оставлять чужака нельзя. — Отрезал он.
— Лаксас! — Возмутился Макаров.
— Дед, если они идут за ним, то оставлять его рядом с жрицами опасно. — Терпеливо объяснял жрец Тараниса. — Да и сильных воинов с ними не оставишь — слишком уж будет заметно.
— И что ты предлагаешь? — Нахмурился старый друид.
— Как бы мне это не нравилось, но я предлагаю оставить Джета и Нацу. — Лаксус в этот миг выглядел так, словно его заставили есть кислые ягоды из северного леса. — Они быстры, ловки и не привлекут такого внимания, как я или Анион. Тем более Нацу же обучился у этого… новичка. — Еле сдержался светловолосый.
Старик тяжело выдохнул.
— Я не думаю, что это хорошая мысль, но ты говоришь убедительно. Будем надеяться, что ты не ошибся… — Нехотя согласился Макаров…
***
Гажил нежно убрал синие пряди с лица спящей жрицы. Когда старик и его внук рассказали о своем плане он был против. Но понимал, что не может им противиться. И вот теперь, ему приходилось оставлять ее.
— Я скоро вернусь. — Шепнул он, прикрыв ее покрывалом. Девушка улыбнулась во сне. — Только дождись, мелкая. Все будет хорошо.
Выходя из домика, где спали жрицы, он увидел тех, кому доверили их защиту. И если Нацу не вызвал у него подозрений, то при виде рыжеволосого парнишки все внутри воина закипело. Что-то кричало о том, что нельзя ему доверять, нельзя оставлять его вместе с Леви! Но что он мог сказать против?..
***
Ворота деревни приоткрылись. Римский шлем покоился в руках фигуры в плаще, что стояла на пороге селения в сопровождении двух своих соратников. Сквозь приоткрытую щель к ним высунулась голова человека, который вел их все это время.
— Вы пришли, как и обещали. — Этот дикарь поражал их знанием великого языка римлян. И потому они решили доверять ему. Но больше их убедило другое. — Я покажу вам, где он прячется. И вы его уведете. Верно?
Ухмыльнувшись, фигура в плаще кивнула. Вот почему они доверились этому рыжему галлу — потому что он был глуп и наивен. И самым бесценным оказалась его ослепляющая ненависть к тому, кого сантонцы послали выполнить приказ.
— Конечно, все так и будет, Джет. — Глубоким голосом ответила фигура в плаще. — Просто пусти нас и покажи путь.
Кивнув, рыжеволосый открыл ворота деревни, еще не зная, что он натворил в тот миг, когда все воины защищали западные земли…
