Изгнанник

Утро обещало быть великолепным. Солнце уже окрасило розовым золотом ледники на самых высоких вершинах Кругосветных Гор, но в долинах и ущельях еще притаился ночной туман. Медленно, словно нехотя, луч зари, скользя по отрогам горы, подбирался к самой высокой точке долины Джей-Эрдем – к вершине камня Кет-Эрлез. Еще мгновение… *** Камня больше не было. На месте стелы стояла, в изумлении оглядывая самое себя и долину, исполинская женщина самой зловещей внешности, какую только можно было себе вообразить. Иссиня-черные волосы, ниспадавшие на спину и плечи колдуньи, были стянуты на лбу ободом странной остроконечной короны из хрусталя, аметиста и рубинов. Багряное платье, ничуть не истлевшее за два тысячелетия, касалось густой травы, почти скрывая остроносые расшитые туфли невероятного размера. Великанша рассматривала свои руки - каждая толщиной с древесный ствол – близко поднося к глазам пальцы с хищно загнутыми алыми когтями. Память о предшествовавших ее каменному плену событиях возвращалась к ней медленно, по капле, и чем больше она вспоминала – тем сильнее загорались ядовитой злобой огромные желтые глаза, а узкие губы над потемневшими клыками растягивались в отвратительной ухмылке. Проклятие Гуррикапа спало с долины. Ужасная Карагада вернулась в мир. Колдунья стояла и смотрела, а вокруг нее, в долине, одна за другой, оживали остальные жертвы битвы гигантов. *** Первым делом Карагада потребовала к себе старейшину племени мангупов. Маленький человечек, которого звали Бравлин, был уже в летах. Комично согнувшись в поклоне так, что его остроконечная, лысая, как колено, голова едва не уткнулась в землю, он молча ожидал приказаний своей госпожи. – Вот что, Бравлин, - проговорила злодейка (голос ее разнесся по всей долине, многократно усиленный горным эхом). – Я не понимаю, что с нами было, и выяснение этого вопроса не терпит отлагательства. Подозреваю, что проклятый Гуррикап применил против меня какое-то мощное заклятие… Но как долго мы находились под его действием? Где сейчас Гуррикап? Все это я должна знать немедленно. Бравлин стоял перед колдуньей, не шелохнувшись, и словно бы не понимал – или делал вид, что не понимает - к чему она клонит. – Мне нужна жертва, Бравлин, - недовольным тоном пояснила Карагада. - Да не дрожи ты, как осиновый лист! Вопросы простые, хватит некрупной. Человечек сорвался с места и через несколько минут вернулся, держа в руках испуганно квохчущую белую курицу. Карагада взглянула на птицу и, к облегчению Бравлина, кивнула: – Сойдет. Гигантесса и карлик приблизились к берегу озерца Инчанг-Ус. Поверхность воды была спокойна - по всей видимости, до следующего «закипания» было еще далеко. Дальше произошло нечто очень странное. Старательно размахнувшись, старик зашвырнул перепуганную встрепанную курицу в озеро. Птица инстинктивно пыталась взлететь, но слабые крылья, не предназначенные для серьезного полета, не выдержали, и белая оперенная тушка коснулась поверхности озера. В тот же миг на воде началось волнение. Гладь озера вздулась гигантскими пузырями, покрылась, словно язвами, маленькими водоворотами, в одном из которых целиком скрылась злосчастная птица. Посреди озера водоворот был особенно могуч, он образовывал глубокую воронку, откуда внезапно вырвался ввысь в клубах пара столб кипящей воды. Карагада простерла руки к озеру. - Покажи мне волшебника Гуррикапа! - проревела великанша, стараясь перекричать шум воды. В то же мгновение в гуще пара образовалось небольшое окошко с неровными краями, словно его расчистила невидимая рука. Однако сквозь него не было видно противоположного берега озера, как того можно было бы ожидать. В окошке показался очень странный пейзаж: высокая гора с пологим склоном и продолговатая насыпь из ровных белых камней. Видение просуществовало лишь несколько секунд, но этого хватило Карагаде. Дикий хохот колдуньи расколол тишину, и казалось, что вершины окрестных гор пришли в тряское судорожное движение, заслышав ее рев. – Помер! - орала великанша, закидывая голову и захлебываясь истерическим смехом. – Помер, помер, помер! Сам себя обманул! Облажался! А я живая! Бравлин нетерпеливо подергал ее за край юбки, не особенно надеясь привлечь ее внимание, однако ему это удалось. – Да-да, - спохватилась Карагада. - Второй вопрос, о могучий Инчанг! Сникший было водяной столб взвился в небо с новой силой. – Покажи мне главный город Волшебной страны! - вскричала колдунья. – Покажи правителя здешних людишек – чтобы я знала наверняка, в какое место ударить первым! *** Страшила Мудрый, законный правитель Изумрудного города, занимался государственным делом – он диктовал мемуары. Сидя на изумрудном троне в самом большом зале дворца, бедный Правитель старательно морщил лоб, надувал щеки, ощупывал кончиками мягких непослушных пальцев выпирающие из его головы острия булавок и иголок, в которых была сосредоточена вся острота дарованных ему Гудвином мозгов. – Хм… ну… ээээ… значит… - тянул Страшила. - Словом, когда дуболомы… то есть, когда мы с Элли… Нет, вперед, наверное, нужно рассказать, что за фрукт был этот Урфин, а? Трое придворных писателей, сидевших на скамье с блокнотами, исподволь переглянулись и дружно вздохнули. – Ваше Величество, - обратился один из них, самый пожилой, почетный житель Изумрудного города по имени Луи Леньо. - Не переживайте вы так. Вы расскажите своими словами, а мы потом литературно обработаем. – А если что и упустите, - подхватил другой, – так ведь давно это было, каждый может позабыть. Что если в начале книги как-то мягко ввести эту мысль? Ну, скажем, начать со слов «Дневников я не вел…» - чтобы было понятно, что возможны некоторые неточности? – А можно? - Страшила просветлел лицом. - Это мысль! Беседу их прервал внезапный шум. Двери тронного зала распахнулись, и задыхающийся от быстрого бега Фарамант бросился к Страшиле с воплем: – Ваше… Величество… Караул… На город… напала… ужасная… великанша! - и рухнул без чувств. *** На главной площади Изумрудного города, у большого фонтана, сбилась в кучу жалкая горстка людей. Большинство горожан попряталось по домам, и лишь некоторые смельчаки присоединились к своему Правителю, фельдмаршалу и Стражу Ворот. Приблизиться к самой стене не решился никто. Да в этом и не было смысла – исполинскую фигуру колдуньи было видно, наверное, из любой точки города. Уперев руки в бока, Карагада стояла на внутреннем краю канала – по всей видимости, она попросту преодолела водную преграду вброд - и с презрительным любопытством заглядывала в Изумрудный город сверху вниз. Зрелище было завораживающее. К счастью, стена была достаточно высока и крепка – великанша не смогла бы ни перешагнуть, ни сломать ее. Гигантская женщина близоруко сощурилась, пытаясь выделить в толпе фигурку Страшилы, уже виденную ею в клубах пара волшебного озера. – Эй, вы, - наконец проговорила она, и от рокота ее голоса в домах зазвенели стекла, а кое-где даже попадала с полок посуда. - Ваш главный тут? Страшила бесстрашно сделал шаг вперед. Кто-то сунул ему в руку рупор, обычно висевший перед дворцовым подвесным мостом и служивший в мирное время для вызова Длиннобородого Солдата. – Я – законный Правитель Изумрудного города, Страшила Трижды Премудрый. Кто ты такая и чего тебе нужно? - прокричал в рупор соломенный человек. – Я – Карагада, самая могущественная фея Волшебной страны! Я требую, чтобы вы все немедленно присягнули мне на верность и признали мою власть на веки вечные. Будете ежедневно платить мне дань и ежечасно восхвалять меня за то, что я сохранила вам жизнь – вот и все мои требования. Немного, а? - хохотнула злодейка. От возмущения Страшилу затрясло. – Никогда! - выкрикнул он, позабыв о рупоре. – Ась? - Карагада издевательски приставила ладонь к уху. – Не слышу, что ты там пищишь, крошка! Ладно, погоди, сейчас я вам пришлю человечка – он вам разъяснит кой-чего. Фигура Карагады скрылась за стеной – вероятно, великанша присела на корточки или нагнулась. Люди на площади стояли молча, плечом к плечу, не в силах сразу переварить новость и осознать беду, свалившуюся на них как снег на голову. Но вот причудливая островерхая корона феи снова показалась над зелеными зубцами. Колдунья крикнула: – Открывай ворота, принимай дорогого гостя! А я отойду покамест в сторонку, чтоб не смущать. Когда она была уже достаточно далеко, люди, наконец стряхнув с себя оцепенение, бросились к крепостной стене. Взорам выглядывавших из бойниц перепуганных горожан предстал самый забавный человечек, какого им только приходилось видеть. Маленький старичок в багряном жилете, таких же штанах и высоких коричневых сапожках вертел острой, как птичье яйцо, совершенно голой головой. Подмышкой странный парламентер держал довольно толстую пачку хорошо выделанных пергаментных листов примерно одинакового формата – таких, какие в Изумрудном городе традиционно использовали для записи важных государственных актов. Засов поспешно подняли, и Бравлин – это был именно он – вошел в город. Из окон по пути его следования к дворцу на него смотрели десятки испуганных глаз. Незнакомец был умопомрачительно комичен, но ни один из жителей города даже не улыбнулся. Слишком ярко вставал перед ними, заслоняя смешного старичка, чудовищный образ его госпожи. Страшила принял Бравлина в тронном зале. Правитель сразу бросился в наступление. – Я – Страшила Мудрый, Правитель Изумрудного города и Сопредельных стран. Кто ты такой? Старичок ничего не ответил, но лишь вежливо – хотя и не слишком низко – поклонился. – Ты что, немой? - разозлился Страшила. Старичок тонко улыбнулся и, отделив верхний лист пергамента от своей пачки, высоко поднял его вверх. «Нет, я – мангуп,» - было каллиграфически выведено на листе. Кагги-Карр, также прилетевшая в зал, машинально прочла надпись вслух (и хорошо сделала, поскольку Страшила никогда бы не признался, что он еще не вполне уверенный читатель). Кстати, ворона оказалась единственной из присутствовавших, кто хотя бы слышал незнакомое большинству название. Она торопливо разъяснила Правителю и придворным особенности менталитета мангупов, увы, не избежав при этом словечка «коленоголовые». Стойкий Бравлин же – недаром народ избрал его своим старейшиной – только поморщился в ответ. – Хорошо, продолжим, - буркнул Страшила, поняв, что на нормальную беседу рассчитывать не приходится. – Так чего хочет твоя… госпожа? «Карагада, могущественная колдунья, требует повиноваться ей,» - гласила следующая табличка. «… признать ее господство и платить ей дань,» - сообщала вдогонку третья. – Передай ей, что мы отказываемся! Мы никогда никому не подчинимся! - веско и гордо уронил Страшила. Старик листал свою пачку пергамента с виртуозной ловкостью фокусника. У него был, казалось, готов ответ на все. «Тогда она нашлет на вас кару,» - лаконично извещала следующая табличка. – Какую еще кару? - не выдержал соломенный человек. «Жестокую. Скоро увидите. Помучаетесь месяц, и я вернусь за ответом». – Наш ответ никогда не станет другим! - гордо сверкнул глазами фельдмаршал, встревая в «разговор». «Станет», - подытожил Бравлин, все так же при помощи пергамента. Страшила с трудом сдержался, чтобы не вскочить с трона и не броситься на этого немыслимого, невыносимого парламентера. Старичок тем временем вновь поклонился, обозначив конец беседы. – Проводите его, - махнул рукой Страшила, не в силах больше глядеть на лысую макушку мангупа. «До свидания,» - вежливо попрощался с Правителем последний листок в руках Бравлина.