Изгнанник

По приказу Страшилы дуболомы принесли для Элли и Железного Дровосека два роскошных мягких золоченых кресла, и друзья уселись по обе стороны от трона Правителя. Прочие придворные и члены Совета расположились на длинных зеленых мраморных скамьях, тянувшихся вдоль боковых стен зала. Убедившись, что все удобно устроились, Правитель Изумрудного города махнул стоявшему в дверях деревянному капралу скипетром: – Введите! Узорчатые створки дверей тронного зала немедленно распахнулись, и под конвоем, состоявшим из двух зеленых дуболомов, в зале появился арестант. Элли узнала бы Урфина сразу, даже если бы не видела его накануне на экране Волшебного Ящика Стеллы. Он постарел, осунулся, но эту немного сутулую фигуру, эти глубоко посаженные черные глаза под густыми бровями, всклокоченные черные волосы с легкой проседью невозможно было спутать ни с кем и ни с чем. Внезапно она вспомнила о произошедшей с ним перемене и подивилась тому, что не заметила ее сразу. Да, конечно, он сильно вырос, теперь она это отчетливо видела, сравнивая его с присутствующими в зале. Но это обстоятельство неожиданно вызвало у Элли странное чувство. Ведь ей до сих пор случалось бывать в Волшебной стране только в детстве, и тогда все здешние жители были ростом с нее саму. А теперь? Страшила, Дровосек, Фарамант, все они остались прежними, но она-то стала взрослой. Она смотрела на них теперь сверху вниз, словно перейдя в иную систему координат, чуть ли не в иное измерение, это открытие, неприятно поразившее ее несколько дней назад, при первой встрече, до сих пор неосознанно тревожило ее. Но вот она впервые встретила в Волшебной стране человека, который, казалось, по сей день существовал в тех же координатах, что и она. Что десять лет назад, что сейчас, глядя на Урфина, она видела перед собой человека чуть выше нее. И в груди девушки шевельнулось что-то похожее на благодарность бывшему диктатору за эту подзабытую стабильность, которую ей удалось, наконец, ощутить. Одежда бывшего короля изумляла крайней бедностью и простотой. Обут он был в грубые деревянные башмаки, так похожие на те, что носила когда-то маленькая Элли, пока верный Тотошка не раздобыл для нее серебряные туфельки Гингемы. Руки Урфина оказались связаны за спиной прочной веревкой, а на голых щиколотках болталась изрядных размеров заржавленная цепь. Элли вздрогнула. – Зачем его заковали? - шепотом спросила она Страшилу. – Он пытался бежать? – Нет, вроде… пока, - Правитель бережно поправил высунувшуюся из-под шляпы булавку и солидно добавил: – Это, так сказать – пре-вен-тив-ны-е меры!. Элли чувствовала, что от нее ожидают хвалебной реплики по поводу вылетевшего из уст Правителя длинного слова, но вдруг обнаружила, что не в силах ее произнести. Стоя прямо напротив трона, Урфин достаточно бесцеремонно рассматривал в упор Правителя и его приближенных. Страшила подал знак дуболомам, и те несколькими точными тычками деревянных кулаков напомнили своему создателю о необходимости поклониться. – Отвечай, столяр Урфин Джюс из Когиды, бывший узурпатор Изумрудного города, дважды преступивший законы Волшебной страны, знаешь ли ты, почему оказался здесь? - торжественно начал допрос Страшила. – Не имею ни малейшего представления, - был ответ. – Что ж, сейчас узнаешь. Говори правду, всю правду, ничего кроме правды. Отвечай: как удалось тебе изменить свой рост? Изумление, отразившееся на лице Урфина, было совершенно неподдельным. Было видно, что такого вопроса он никак не ожидал услышать. – Не лги! - поспешно добавил соломенный человечек, видя, что Урфин собирается что-то сказать. – Помни, что стоишь перед Правителем Изумрудного города и Сопредельных Земель, Трижды Премудрым Страшилой! – Я не собираюсь лгать, - спокойно отвечал арестант. - Кар-ди-наль-ным изменениям моего роста я обязан внутреннему у-пот-реб-ле-ни-ю листьев растения неизвестной мне породы. Манера Страшилы говорить была спародирована зло и точно. Элли, не удержавшись, прыснула в кулак, придворные приложили все усилия, чтобы сохранить серьезность, а Правитель – не в упрек ему будет сказано – вообще ничего не понял. – Выражайся яснее! - потребовал он. – Я съел несколько листьев с какого-то растения, названия его я не знаю. Всю ночь провалялся без чувств, а к утру заметил, что стал выше, - усталым голосом терпеливо разъяснил Урфин. – Растение… - Элли увидела, как надулась голова Страшилы, ощетиниваясь иглами его знаменитых острых мозгов. - Буду думать. В зале воцарилась тишина. Наконец мыслительный процесс, похоже, привел к какому-то результату. Правитель Изумрудного города важно поднял палец вверх: – Десять лет назад из каких-то растений Урфин Джюс сделал порошок, чтобы оживить дуболомов. Это раз. Какое-то растение он съел – и вырос. Это два. Так вот, господа, - Страшила обвел собравшихся победоносным взглядом. – Вот вам три: это одно и то же растение! Придворные зааплодировали. – Я прав? - обратился Страшила к арестанту. – Вы правы, - спокойно отвечал тот. – Где оно растет? Отвечай! – Нигде. – Что ты хочешь этим сказать??? - разъярился Страшила. Ориентируясь на его тон, один из зеленых дуболомов поудобнее перехватил дубинку. Урфин, заметив этот жест, торопливо заговорил: – Ваше Величество, этих растений больше нет. Я уничтожил их, не желая, чтобы с их помощью кто-нибудь в дальнейшем причинил вред жителям Волшебной страны. Все растения сожжены. Поверьте мне! По залу пронесся шепот. Придворные скептически закачали головами, тихо обмениваясь репликами друг с другом. – Пове-ерить? - Правитель прищурился. – Почему это мы должны тебе верить? Ты принес столько бед в наш город, ты пользовался любой возможностью вредить! Ты ждал десять лет, тая злобу, чтобы расквитаться за свое первое поражение! Как мы можем верить тебе! Зал согласно загудел. Урфин молчал, опустив глаза. – Ты не забыл, презренный человек, как десять лет назад Элли, наша дорогая Фея Убивающего Домика, - Страшила галантно наклонился в сторону девушки, – просила за тебя, умоляла не отправлять тебя в рудники? Не забыл, чем ты ответил на ее доброту? И ты еще просишь тебе поверить! На этих словах заключенный вскинул голову, и Элли почувствовала на себе его горящий взгляд. Выходит, до этого момента он не узнал ее? Или узнал? Она собралась с силами и ответила на этот взгляд, храбро окунувшись в черную бездну его глаз. Ей показалось, что глаза молили о доверии… верить ему? Никогда! Элли поспешила стряхнуть с себя наваждение. – Фельдмаршал, - обратился Страшила к Дину Гиору, ожидавшему в ряду придворных. - Вы составили список найденного у задержанного в доме имущества? – Так точно, Ваше Величество! - Дин Гиор, браво щелкнув каблуками, подал Правителю желтоватый свиток, исписанный сверху донизу. Страшила неловко принял опись своими мягкими пальцами и, нахмурясь, уставился в вычурные завитушки фельдмаршальского почерка. Правитель Изумрудного города не терял времени даром, постоянно совершенствуясь, упражняя свой необычный ум в науках, но грамота все еще оставалась его слабым местом. – Элли, друг мой, ты не могла бы прочесть это вслух? - попросил Страшила негромко, и, наверное, покраснел бы, если б умел. Девушка развернула свиток. Дотошному фельдмаршалу позавидовал бы опытный бюрократ: он ухитрился потратить на описание нищенского скарба Урфина не менее двух локтей бумаги. – «Провизия: картофель – полмешка; хлеб – четыре куска; мука – пятнадцать унций… Посуда: плошка деревянная с трещиной, неизвестного назначения; кружка деревянная с остатками жидкости, предположительно классифицированной как вода; ложка деревянная одна штука… - торопливо читала девушка, стараясь поскорее разделаться с неприятным поручением. - Одежда: рубаха холщовая с заплатами на локтях – одна; порты исподние ветхие – две пары…» Наконец, список кончился. Придворные пересмеивались. Элли подняла от бумаги горящее от неловкости лицо. Бывший диктатор стоял, втянув голову в плечи, и на его щеках тоже проступали красные пятна. – Стало быть, никаких следов … - пробормотал Страшила. – Поразительно. Должно быть, он прячет его в другом месте. – Отвечай! - обратился он к Урфину снова. – Где растения? Где ты хранишь запас волшебного порошка? – Ваше Величество, я не лгу, - отвечал бывший король тихо, но твердо. - Все волшебные растения уничтожены. Порошка нет, я не делал его. Могу поклясться… – Чем? - прервал его Страшила гневно. - Чем может поклясться такой человек, как ты? Довольно лжи. – Уведите, - сухо продолжал он, обращаясь к дуболомам-конвойным. - Пусть посидит в карцере, а вы уж, пожалуйста, помогите ему в на-и-крат-чай-ши-е сроки прийти к мысли о том, что правду говорить намного без-бо-лез-нен-ней. Заключенного вывели из зала, и придворные стали расходиться. Из-за тягостной сцены, произведшей на нее неизгладимое впечатление, Элли чуть не позабыла, о чем хотела попросить правителя. – Скажи, Страшила, - обратилась она к старому другу – Энни ведь оставила вам серебряный свисток Рамины? *** В поисках уединения девушка вышла во внутренний дворик дворца. Здесь было непривычно тихо: вода из зеленого мраморного фонтанчика больше не била, а фигура в центре бассейна, которую прежде обтекали шумные струи, так обледенела, что невозможно было угадать, кого она изображает. Девушка вытащила из кармана серебряный свисточек и тихонько подула. На какую-то долю секунды ей показалось, что ничего не произойдет, но нет – зашуршали маленькие лапки, и вот перед нею уже стоит царственная мышь с двумя фрейлинами. – Рамина? - с сомнением проговорила Элли, рассматривая упитанного молодого зверька, одетого в синюю мантию и тиару из каких-то тускло блестевших зерен. – Приветствую тебя, наш благородный друг из внешнего мира! - тоненьким голоском возгласила мышь. – Я - Рамона! Двоюродная внучатая племянница Рамины и ее первая наследница по хвостообразной линии. Моя венценосная предшественница – увы - покинула нас месяц назад, да вкушает она священный маасдам на ложе из шкуры небесной кошки вечно, вековечно! – Вековечно! - подхватили фрейлины, с завидной синхронностью отбивая земные поклоны. – Рамина умерла… - растерянно пробормотала Элли. - Так вот что она имела в виду, говоря, что нам с ней больше не суждено свидеться… Девушка задумалась. – Постойте! - спохватилась она вдруг. – А разве феи… не бессмертны? Рамона посмотрела на нее странным взглядом, в котором Элли почему-то почудилось сочувствие: – Фея фее рознь, милая моя Фея Убивающего Домика, - пропищала королева мышей, взмахнула лапкой в знак прощания и исчезла столь молниеносно, что ни одному из потомков Тотошки, присутствуй он при этой сцене, не было бы смысла бросаться в погоню.