Изгнанник

Вспыльчивый Страшила, конечно, погорячился, бросая вслед арестанту угрозы, которые не собирался исполнять. Пленника держали под неусыпным наблюдением, но обходились с ним довольно сносно. Просвещенный правитель Изумрудного города был принципиальным противником пыток и побоев. Однако по три, четыре раза в день, а иногда и ночью, дверь камеры Урфина с противным скрипом отворялась. Иногда перед бывшим диктатором представал фельдмаршал Дин Гиор, иногда – Железный Дровосек или даже сам Страшила Мудрый в сопровождении зеленых дуболомов. Снова и снова от упрямого узника на все лады требовали признания. Сначала он пытался аргументировать, убеждать, клясться, но все его слова натыкались на глухую стену недоверия. Наконец, он вовсе замкнулся, и единственным ответом на все вопросы его дневных и ночных визитеров раз за разом было только упорное молчание. *** Пытаясь задремать после очередного ночного допроса, Урфин вдруг услышал странное постукивание, доносящееся со стороны небольшой вентиляционной отдушины, находившейся под самым потолком. Бывший диктатор устроился поудобнее на жесткой деревянной койке и не среагировал. Постукивание усилилось; теперь оно было странно ритмичным – тук-тук-тук - тук, тук-тук-тук - тук… Арестант повернул голову на звук. За окошком метнулась темная тень. – Хозяин! Хозяин! Вы здесь? - громким шепотом позвал снаружи знакомый хрипловатый голос. – Гуам! - радостно воскликнул Урфин, но тут же зажал себе рот рукой, боясь привлечь внимание стоявших за дверью дуболомов. Арестант подтащил тяжелую кровать под самое окно – к счастью, она оказалась не приделана к полу. Благодаря тому, что рост Урфина увеличился, а камеры были рассчитаны на местных жителей, его лицо оказалось практически вровень с окошком. – Хозяин, - зашептал филин, - Я слышал, о чем они вас спрашивают. Слушайте, хозяин… я должен вам кое в чем признаться… *** – Молчит, - тяжело вздохнул Страшила. – Молчит, вот ведь упрямец! Будто мало он навредил жителям Волшебной страны – ни шагу не хочет сделать нам навстречу. Ведь он и сам погибнет вместе с остальными, этого он не может не понимать, но нет, уперся – и ни в какую! – Страшила, - медленно проговорила Элли, - а можно, я поговорю с ним? Ну просто попробую… мало ли… вдруг он мне признается. Хотя бы в благодарность за то, что я много лет назад спасла его от рудников. Девушка сама толком не верила в то, о чем говорила, но пронзительный взгляд бывшего короля не шел у нее из головы. А что если Урфин говорит правду? Тогда они зря теряют время, двигаясь по ложному пути. – Без толку, - махнул рукой Страшила. – Хотя попробуй, если хочешь, почему бы и нет. Только парочку дуболомов возьми с собой, этот человек может быть опасен. *** Элли осторожно потянула на себя тяжелую дверь камеры. Человека, лежавшего на кровати у дальней стены комнатки, должно быть, разбудил скрип дверных петель; увидев входящих, он поспешно вскочил на ноги. – Здравствуйте, Урфин, - проговорила Элли неуверенно. Арестант молча поклонился. Дуболомы привычно встали по две стороны от заключенного, между ним и визитершей. Элли собиралась с духом, чтобы начать говорить речь, придуманную заранее и сто раз прокрученную в голове. Она хотела воззвать к его совести… напомнить о том, что за две свои военные кампании он не убил ни единого человека, а сейчас своим бездействием обрекает на гибель сотни людей, среди которых совсем маленькие дети… наконец, попросить о личном одолжении… Но Урфин Джюс опередил ее. – Простите, мисс, - сказал он, глядя на нее в упор, - Ведь Элли – это уменьшительная форма имени? Как мне к вам обращаться? – Меня зовут Элеонора, - отвечала девушка. – Мисс Э-ла-но-ра, - не без труда повторил Урфин чужеземное имя. – Это так… неожиданно, что сегодня сюда пришли именно вы. То есть, я хочу сказать, это очень хорошо, что именно вы. Мне будет легче это сказать вам. Я хочу сделать признание. – О… - только и смогла прошептать Элли. Крепость, которую она собиралась штурмовать с пушками, оказалась картонной и сдалась без боя. Девушка даже почувствовала что-то вроде разочарования. – Вы вольны мне не верить, мисс Эланора, - начал Урфин. – Я даже понимаю, что вы мне наверняка не поверите. Я знаю, я это заслужил. Но все же, если вы сможете – я бы хотел, чтобы вы мне поверили. Хотя бы… только вы. До прошлой ночи я знал о волшебных растениях ровно столько, сколько говорил. Это правда, я не лгал. Но теперь мне… мне случайно стало известно, что может быть один шанс. Плод одного из растений мог избежать уничтожения. Я не знаю, настолько ли живуче это растение, чтобы его семена могли перенести нынешние холода, но думаю, что стоит проверить – а вдруг! Ведь это был бы великолепный козырь в борьбе с Карагадой, я это понимаю, мисс Эланора. Урфин взглянул Элли прямо в глаза, и опять, как тогда, на допросе, этот удивительный взгляд прожег ее до самого сердца. «Врет, чтобы выгадать время?» - пронеслось у нее в голове. Но прежде, чем она успела осмыслить это соображение, она услышала собственный голос: – Спасибо, Урфин. Я верю вам. *** Нужно отдать Фараманту должное – он снарядил экспедицию за рекордно короткое время. Да и то сказать, дело не терпело отлагательства. Через пять дней истекал срок, данный Страшиле на размышления Карагадой… Маленький отряд быстро продвигался по дороге, вымощенной желтым кирпичом. Впереди шагал оранжевый капрал, сопровождаемый тремя дуболомами. Еще четыре деревянных солдата несли следом легкий портшез, в котором разместились Страшила, Элли и Прем Кокус, посчитавший свое присутствие необходимым, раз дело касалось территории Голубой Страны. Правитель Изумрудного города на всякий случай прихватил с собой Волшебный Телевизор. За носилками чеканил шаг Железный Дровосек, вооруженный внушительных размеров топором, поблескивавшим на солнце. Арестанта везли в телеге – пешим он не смог бы выдерживать задаваемый неутомимыми деревянными людьми темп. Его не стали заковывать по личной просьбе Элли, – она поручилась за Урфина – однако руки на всякий случай связали, опасаясь побега. «Послужной список» Джюса был столь неутешителен, что бывшему диктатору, увы, удалось то, что не удавалось до него никому: он исчерпал лимит доверия даже такого наивного, доброго, доверчивого по своей природе правителя, как Страшила Мудрый. Замыкали шествие еще три дуболома. Дин Гиор и Фарамант остались в Изумрудном городе – в такой сложный для Волшебной страны момент неразумно было бы оставлять столицу вовсе без управления и охраны. Осталась и Кагги-Карр, взявшая на себя организацию поставки кормов лесным птицам и зверям. До окраины Когиды добрались в сумерках. Здесь Урфина, конвоируемого двумя дуболомами, поставили впереди отряда, чтобы он указывал путь. Свернув с основной дороги, процессия сразу чуть ли не по колено провалилась в снег; идти стало намного труднее. Даже самый острый глаз не смог бы сейчас понять, что на обширной прогалине над застывшим ручьем некогда располагалось человеческое жилье. Урфин остановился. Дуболомы по приказу Страшилы живо вытоптали в снегу площадку, чтобы путешествовавшие в портшезе могли «спешиться». Элли приблизилась к арестанту, стоявшему по щиколотку в снегу за краем площадки. Сощурившись, Урфин пристально всматривался в кромку ближайшего леса. Еще не совсем стемнело, и можно было различить отдельные деревья на опушке – нагие ветви печально покачивались на ветру, осыпая вниз маленькие снежные водопады. Лиственный лес облетел полностью, только одно дерево странно выделялось на общем блеклом фоне темно-зеленым пятном. И это дерево не было елью или сосной – его, как и прочие, венчала серая корона голых сучьев, напоминавшая в сумерках причудливые оленьи рога. Зелен был сам ствол дерева: издали могло показаться, что его обвил цепкий плющ. Элли, первой заметившая странное явление, ахнула и указала Урфину на дерево рукой. Бывший диктатор облегченно вздохнул и на секунду устало прикрыл глаза. – Да, это оно, - тихо проговорил он. – Похоже, что нам повезло. *** Заночевали в Когиде. Впрочем, спать не пришлось никому: была дорога каждая минута. Назначенный Карагадой срок истекал с неумолимой быстротою. В небольшом домике, предоставленном Премом Кокусом именитым гостям, открылся настоящий военный совет. Страшила по привычке постучал по столу набалдашником трости, хотя слушатели его и так были все внимание. – Итак, - сказал Правитель Изумрудного города, - волшебное растение, судя по всему, обнаружено. Однако я по-прежнему утверждаю, что мы не имеем права полностью полагаться на слова военного преступника. Необходимо проверить, действительно ли это растение делает человека выше. – Кому-то придется проверять на себе, - грустно резюмировал Дровосек. - Жаль, что мы с тобой, друг Страшила, лишены возможности принимать пищу. Мое сердце обливается кровью при мысли о том, что кому-то другому придется рисковать собой, пробуя это подозрительное средство. – Позвольте мне, - угрюмо сказал Урфин. - Один раз попробовал – вроде живой остался, авось снова получится. Да и не жалко, если что…. Все обернулись к бывшему диктатору. Во взгляде Страшилы сквозил неподдельный возрастающий интерес. – Нет, - внезапно прозвучал в тишине ясный, звонкий голос Элли. - Какие же мы глупые! Растение не нужно никому есть, можно проверить иначе! Давайте попробуем приготовить из него живительный порошок – и тогда сразу станет ясно, что мы не ошиблись и что на морозе растение не потеряло своих удивительных свойств. Идея Элли понравилась всем, и не в последнюю очередь Урфину, которому совсем не улыбалась перспектива снова испытать еще не забытую им отвратительную резь в желудке. Дуболомы мигом притащили один из поразительно живучих стеблей, сумевших зимой прорасти сквозь древесный ствол из недозрелых семян. По приказу Страшилы и под его пристальным наблюдением Урфин осторожно повторил манипуляции, которые в последний раз производил целых десять лет назад: измельчил стебель вместе с листьями и ровным слоем рассыпал зеленое крошево по нашедшемуся в доме железному противню. Противень поместили в печь, на два кирпича, установленные прямо над сметенными в кучу еще красными углями. В прошлый раз Джюс поджаривал растения на солнце, но теперь этот способ, к сожалению, был недоступен. Оставалось надеяться, что печной жар сделает свое дело с тем же результатом. Сок, вытекавший из зеленой массы, закапал на угли; раздалось неприятное шипение и в воздухе резко, едко запахло. Все замерли в ожидании. Медленно, но неуклонно, зеленые частички все больше сморщивались и коричневели. Наконец, Урфин, не сводивший глаз с содержимого противня, кивнул: –Пожалуй, пора. Элли поспешно сунула ему в руки полотенце, чтобы он не обжегся, вынимая горячий железный лист из печи, и в его благодарном взгляде ей почудилась доля неподдельного изумления. Порошка из целого растения получилось до обидного мало – пожалуй, чуть больше столовой ложки. – Кого будем оживлять? - с энтузиазмом спросил Страшила. В нем вновь проснулся тот неутомимый исследователь и пытливый экспериментатор, который был так знаком Элли по первым их путешествиям. Все огляделись в поисках подходящего «объекта», однако в почти пустом домике, в котором долгое время никто не жил, не за что было уцепиться глазу. Вдруг Элли вспомнила о первой профессии бывшего короля. – Урфин, - с просительной интонацией начала девушка, протягивая бывшему столяру большой нож с костяной рукоятью (Страшила нахмурился и заметно напрягся), - Вы не могли бы вырезать на скорую руку какую-нибудь небольшую фигурку? Видите, всем не терпится убедиться в удивительных свойствах живительного порошка. Урфин улыбнулся. – Порошка тут хватит на что-то очень маленькое, не более трех дюймов, - определил он, отмеряя расстояние в воздухе пальцами. Столяр выбрал из дровницы полено поровнее и снова повернулся к Элли. – Кого прикажете сделать, мисс Эланора? – Ой, ну если кого-нибудь маленького… пусть будет, например, мышка, - ответила Элли. – Справитесь? – Конечно. Урфин привычным движением перехватил полено в левую руку и принялся за дело. Элли невольно залюбовалась ловкими пальцами мастера, двигавшимися быстро и уверенно. На ее глазах происходило – она была готова в этом поклясться - одно из самых удивительных чудес, виденных ею в Волшебной стране. Из ничего, из обычного смолистого полена появлялось, словно освобождаясь от всего лишнего, очаровательное маленькое существо. Столяр работал так умело, что создавалось впечатление, будто мышка уже была заключена в этом куске древесины, а он лишь помогал ей выбраться наружу. Право оживлять деревянную малютку было, по всеобщему решению, отдано Элли. С замиранием сердца девушка аккуратно припорошила фигурку со всех сторон бурыми невесомыми крупицами. Порошок впитался в дерево с легким шипением… и ничего не произошло. В волнении Элли непроизвольно схватила Урфина за рукав, не отрывая глаз от неподвижной статуэтки. Неужели не вышло? Деревянная мышка громко чихнула и потерла лапкой носик. Деловито оглядевшись, она, ни минуты не сомневаясь, поспешила по столу на своих коротеньких ножках к тому месту, где стояла Элли. Девушка улыбнулась, подставила руку, и ловкий зверек немедленно перебрался на ее ладонь. «Мышенька, Мыша». – Элли осторожно погладила маленькое существо по голове и по спинке. Ощущение было странное: как будто гладишь поверхность дерева, сильно нагретого на солнце. Тельце мышки определенно было теплым. – Элли, ненаглядная моя госпожа! - восторженно возопила мышка тонким, писклявым голосом, простирая к девушке передние лапки. – Посади же меня скорее к себе на плечо, чтобы я могла тебя получше разглядеть! Ты такая красавица! Элли, расхохотавшись, вскинула взгляд на Урфина. Он тоже улыбался, но отчего-то казался немного смущенным.