Прогуляемся по тонкой линии?

Глава 8 Лина уходит в квартиру Паскаля, в ней собралась вся группа, лишь Кевин остался в зале со мной. — Если ты хочешь просто поорать, то можешь идти за ней, а меня доводить не нужно, — говорю я и отворачиваюсь к окну. — Я бы с радостью, но потом же ты опять прибежишь выяснять отношения, — почувствовала, как диван прогнулся под его весом. Упрямо молчу. — Ладно. Молчи. Только потом не нужно всё усложнять, хорошо? — спокойно говорит он, встаёт, — Тебе, кстати, не стыдно? В миг подскакиваю на ноги. — О чём ты говоришь? — Ну как. Ночь ты со мной провела, а в это время тебя дома ждал любимый муж. Или для тебя это стало нормальным? — Он мне не муж, — сжимая кулаки, почти шепчу. Кевин, кивнув, идёт на кухню. Иду следом. Молча смотрю, как он пьёт воду и возвращается в большую комнату. Сев на край дивана, он кладёт в рот две дольки шоколада. — Откуда ты это знаешь? — хватаю его за руку, когда он в очередной раз пытается взять сладости, — твоя мама рассказала? — Нет, твоя. Сидела с моими родителями в кухне и радостно рассказывала, как удачно складывается жизнь у её дочери. И мне ещё улыбалась, говоря: "Ах, Кевин, кто бы мог подумать. Ты же помнишь Лину?". Да, чёрт возьми, я помню Лину. Ту Лину, которая всегда была рядом: вдохновляла; ставила у кровати холодную воду; засыпала на моём плече чаще, чем в своей постели; отдавала мне место у окна в автобусе за желание, которое чаще оказывалось шоколадным батончиком, — он встаёт и наклоняется ближе к моему лицу, — ту Лину, которая сходит с ума от поцелуев в шею; которая любит оставлять засосы, но смущается, когда кто-нибудь обращает на это внимание. А потом эта девушка исчезла из моей жизни. Но у неё же всё удачно в жизни. И как же я за неё рад. — Ты ведь ничего не знаешь, — устало тру глаза и смотрю в окно, пытаясь сдержать слёзы, — какая разница, что сказала моя мать? Ты даже представить не можешь, как я живу. Во что превратилась моя жизнь. — Да какая теперь разница? — он вздыхает, — я пойду. А ты пока объясни всё им, — Кевин кивает в сторону окна. Обернувшись, вижу любопытные глаза Лисы и Данса. — Никуда ты не пойдёшь, — мысленно удивляюсь своей смелости, — ты останешься и узнаешь всю правду. Хватит бегать друг от друга. На мгновение мне кажется, что его тоже удивляет смелость. Он прищуривается. — Не думаю, что сейчас подходящий момент. — Подходящее не найдёшь, — я вскакиваю на диван и тяну его на себя. Кевин, не удержав равновесие, падает на диван. Сажусь рядом, зафиксировав его руку между ног, чтобы не даже и не думал вырываться. — Год назад, когда я пришла к тебе домой и разочаровалась, я поняла, что больше не могу так, — начинаю я, глядя ему в глаза, — мама сказала, что это к лучшему. А через какое-то время нашу семью на ужин пригласил новый папин начальник. У того есть сын, который на десять лет меня старше. Он мне сразу не понравился. Высокомерный, напыщенный. В общем, в их доме мы стали часто появляться. Клянусь, я бы туда никогда не пошла, но мать сказала, что от этого зависит, повысят ли моего отца по должности. Видите ли, его начальник весь такой из себя семейный человек. А потом мама заявляет, что я должна с этим избалованным сынком идти на свидание. Я, конечно, отказалась. И он сам пришёл к нам, притащил ужин из ресторана. Сначала мы с родителями сидели, а потом они решили, что нас нужно оставить наедине. И знаешь, он мне сразу, как только закрылась дверь за мамой и папой, сказал, что я его бешу, но наши родители хотят, чтобы мы были вместе. Чтобы мы поженились, нарожали детей и всю жизнь жили счастливо. А самое интересное, этот самовлюблённый индюк — папин начальник. И моя судьба в тот момент уже была решена. Сейчас я живу с ним в одном доме, иногда хожу на ужин к его родителям и делаю вид, что меня всё устраивает. А всё из-за того, что мать мне вынесла мозг, что от этого зависит работа отца, зависит наш престиж, что мне нужно время, чтобы привыкнуть. Хорошо, что он оказался умнее, чем я думала, и поэтому не лезет особо, спим в разных комнатах, иногда пересекаясь в кухне. А моя мать наверняка придумала какую-нибудь историю любви. Он молча выслушивает меня. — И как ты на это пошла, не понимаю, — выдыхает он, вытягивая свою руку. — Я была разбита. — Могла бы просто напиться, стало бы легче, — он садится, обхватив колени руками, — мне иногда помогало. — А я испугалась алкоголизма, — усмехаюсь.