Прогуляемся по тонкой линии?

С трудом сдерживаю улыбку, когда к моему дому подъезжает фольксваген мультивен. Окно на водительском месте опустилось, за рулём, конечно, Суши. Маленькая традиция: всегда, когда они ищут себе приключения на пятую точку, за руль садится Себастьян. — Чего такая девушка стоит ночью одна на улице? — приподнимая очки и не скрывая белоснежной улыбки, спрашивает Бислер. — Я ищу компанию, в которой можно выпить и найти случайные связи. Не поможете? — спрашиваю я, накручивая на палец локон волос. — Ещё как поможет, затаскивай свой зад, — отпивая из бутылки, содержимое которой нам всем известно, говорит Данс, — пива и мужчин у нас хватит и на тебя. — Не хочу мужчин! — капризно надуваю губы. — Лиииина, — кричит Элис и вытягивает свою голову вперёд, — я на всё согласна. Открывая дверь, понимаю, что без боя мы не поедем. Кевин занял место, на котором хочу ехать я. Всегда сажусь у дальнего окна слева в подобных машинах, в которых несколько рядов пассажирских мест. И он это прекрасно знает. Вижу вызов в его глазах. — Сейчас что-то будет, — усмехается Паскаль, переставая щекотать Лису, та, воспользовавшись моментом отскакивает на свободное место — эти двое сидят спереди одни на трёх местах. Не начиная никаких разборок, сажусь на свободное место — между Шилло и Алисой. Девушка показывает рыжему язык и смеётся. В зеркало вижу, что Кевин усмехается и отворачивается к окну. За первые десять минут поездки я не узнала, куда мы едем, но зато успела забрать место у Шилло около окна, выпить ноль-пять пива и отклонить спинку своего сидения максимально назад. Вижу перед собой глаза Кевина. И всё. Больше мне ничего и не нужно. Чувствую его руку на своей голове. Он гладит её, пропуская сквозь пальцы волосы. Хочу говорить с ним, но в машине слишком шумно. Элис положила голову на плечо Паскаля. Суши и Данс спорят о чём-то с Давидом. Даниэль едет в наушниках, что-то печатая в телефоне. — Ты занял моё место, — стараюсь сказать, как можно громче, но получается недостаточно. Кевин наклоняет свою голову максимально близко ко мне. — Ты занял моё место, — шепчу ему на ухо, обхватил лицо руками. В следующее мгновение происходит совсем что-то необъяснимое, и он целует моё лицо: лоб, нос, губы, скулы, глаза. И шепчет: — Я знаю. Не понимаю, сплю я или случайно напилась с одной бутылки пива так, что начались галлюцинации. Но следующие слова Кевина ставят всё на свои места: — А ты легла на мои ноги. Мне так неудобно. Цокнув, поднимаю спинку. Передумав, опускаю её обратно и, встав на четвереньки, переползаю на ноги к Фридриху. Быстро сориентировавшись, Дэвид меняет моё положение так, что я остаюсь на его месте, а он ползёт на моё и приводит сиденье в норму. После всех этих действий удивляюсь, как у нас всё это вышло, но главное, что я стала чуть ближе к своему заветному окну. Суши начинает петь. Алиса, проснувшись, начинает орать на Бислера, но тот лишь смеётся и поёт ещё громче, а остальные повторяют за ним. — Не слышу вас! — Май кисс, кэн ю фил ит ет? — Так-то. Папочка любит вас. — Эй, большой папочка, — после волны уж слишком громкого смеха обращаюсь к Суши, чем вызываю ещё одну волну из-за слова 'большой', — куда едем-то? — В Вильгельмсхафен. А послезавтра, думаю, в Шиллиг можно будет поехать. Довольна? — Ещё как, — улыбаюсь я. Как же я соскучилась по морю, по этому северному воздуху, по маленьким уютным домикам на берегу. Но быстро пришедшая в голову мысль заставляет обратиться к Кевину: — Элис говорила, вы скоро уезжаете. Поездка не помешает концертам? — Мы всё успеем, — отвечает он, пытаясь избавиться от моих пальцев, которые активно щекочут его рёбра. Следующие два часа прошли аналогично: я пыталась заставить Кевина отдать мне своё место, мы пили алкоголь и пели песни, задремать удавалось буквально на минуту. Прежняя усталость чувствовалась довольно-таки слабо, о предстоящем торжестве моего соседа я даже и не думала. Рассвет мы встретили в бухте Яде.