Прекрасное далёко

Джен
G
Завершён
361
автор
Дашти бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
51 страница, 7 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
361 Нравится 112 Отзывы 103 В сборник Скачать

Глава II

Настройки текста
Несколько дюжин дней в Доме у Моста не происходит ничего достойного упоминания, а потом сэр Халли, признанный мастер посылать Зов в неподходящий момент, в очередной раз подтверждает свою квалификацию. Его голос возникает в голове сэра Шурфа именно тогда, когда тот намеревается приступить к приятнейшей части супружеской жизни. К счастью, леди Хельна добродушна от природы, да еще и не первую дюжину лет замужем за сотрудником Тайного Сыска. Поэтому когда муж вдруг замирает, и лицо у него становится отрешенно-сосредоточенным, она сжимает пальцы супруга, как бы показывая, что все понимает и не обижается, а потом накидывает домашнее лоохи и растепливает огонь в маленькой жаровне, подогревая камру. – «Мой ночной заместитель только что выразил желание расследовать дело вместе с тобой». – «Я польщен», – коротко отвечает Шурф, постаравшись сделать фразу настолько безразличной, насколько это вообще доступно мужчине, которого только что в прямом смысле слова сорвали с желанной женщины. Сэр Халли умолкает, очевидно, понимая, что шутить сейчас со штатным убийцей Тайного Сыска не стоит. То есть, конечно, измерение глубины терпения сэра Шурфа – это отдельное развлечение, и весьма достойное, но именно сейчас делать этого не нужно. И Почтеннейший Начальник меняет тон на деловой. – «Я хочу отправить его на расследование в Холоми». – «Там опять кто-то умер?», – уточняет Шурф, чья память хранит, кажется, все, что могло представлять интерес для Тайного Сыска, на всем протяжении существования этой организации. – «Представь себе, – да». – «Очень своевременное событие, поскольку у вас как раз появился новый заместитель, которого надо учить самостоятельности», – не выдерживает Лонли-Локли. – «Шурф!», – голос Джуффина гремит в сознании металлическим лязгом, и Мастер Пресекающий выставляет первый щит. Держит его пару минут, а затем убирает. – «Ты прав», – спокойно, как ни в чем не бывало, продолжает сэр Халли. Гнев, да еще такой чистый и искренний – редкость для Почтеннейшего Начальника. Можно сказать, изысканное блюдо. И он благодарен Лонли-Локли, который знает его настолько хорошо, что может рассердить. Ну и с которым можно позволить себе рассердиться. – «Это действительно довольно удобный случай, чтобы научить его кое-чему, да и подписывать отчеты старого лакомки Марунарха мне, признаюсь, надоело». – «Он снова пишет, что смерть наступила от неизвестных естественных причин?». – «Разумеется. И очень сожалеет, что жизнь этого достойного узника оборвалась так рано». Лонли-Локли едва заметно улыбается. Для них, сыгравших не последние роли в войне за Кодекс, большинство узников Холоми – потенциальная опасность. Слишком много сидит в этих стенах бывших злокозненных Магистров разных школ и Орденов. И большинство из них потенциально способны возглавить восстание и устроить переворот хорошо если только в Ехо, а не во всем Угуланде. Поэтому и он сам, и сэр Халли, и некоторые другие из тех, кто понимает, довольно долго не замечали неестественно высокую смертность в Холоми. Потому что чем меньше там узников, тем лучше, если что. Но афишировать свои взгляды такого рода не стоит. Даже в Безмолвной речи, даже с теми, кто думает как ты. Или делает вид, что думает. – «Да, действительно жаль. Это необходимо расследовать. Но я так и не понял, почему сэр Макс настаивает на моей кандидатуре». – «Вероятно, учится трезво оценивать свои силы, – хмыкает Джуффин. – Хотя я очень надеюсь, что научится он этому еще не скоро». – «Вот как, – констатирует Мастер Пресекающий как всегда без всякого выражения. – И какие действия он предпринял для подготовки к расследованию?» – «Как какие?!? Я же тебе говорю – возжелал твоего присутствия, тебе мало, что ли? Ну, если не брать в расчет панику и боязнь не справиться, вполне естественную в его положении». Сэр Джуффин откровенно издевается, как и всегда. «О, Грешные магистры!», – думает Шурф. – «Когда мы отправляемся?» – спрашивает он собеседника. – «А вот прямо завтра из Управления и пойдете. Учти, с утра меня не будет, так что наставлять и обучать будешь ты». – «Это обязательно?» – по интонации судя, можно решить, что Шурф – самый ленивый и нерадивый из всех служащих Тайного Сыска. – «Нет, конечно. Лучше предоставь ему действовать самому, вмешайся, только если будет угрожать опасность». – «Я именно так и намеревался поступить, сэр», – ответствует Лонли-Локли специальным канцелярским тоном. Джуффин присутствует у него в сознании еще минуту, словно хочет еще что-то сказать, но молчит – и исчезает. Наутро, делая записи, Шурф ожидает новичка с некоторым интересом. Должен же тот проявить хоть какой-нибудь интерес к этому делу: спросить о предыдущих жертвах, спуститься в Большой Архив? Но тот просто здоровается и применяет к Мастеру Пресекающему старое доброе свертывание пространства-времени в собственной руке. Тот самый «трюк», которому сэр Макс желал научиться до зуда в пальцах. Самая лучшая мотивация, недаром у новенького все получилось с первого раза. Мыслить и чувствовать в этом уплотненном континууме трудно, но Лонли-Локли тщательно анализирует себя и окружающее. Вряд ли многие могут похвастаться длительным сознательным пребыванием в таком состоянии, поэтому ему представляется целесообразным и небезынтересным зафиксировать возникающие при этом ощущения. Ткань бытия вокруг расправляется в тот момент, когда он четвертый раз формулирует основные тезисы. Призрак мятежного магистра маячит прямо перед ним, и, снимая перчатки, Шурф пытается вспомнить его имя. Отмечает про себя, что в будущих тезисах стоит упомянуть про синдром рассеянного внимания по окончанию действия заклинания. И тут сэр Макс изумляет его: – Не убивайте его, сэр Шурф! Штатная Истина Тайного Сыска послушно опускает левую руку и даже позволяет себе коротко глянуть назад через плечо хотя бы чтоб принюхаться: не тянет ли от новичка сумасшедшинкой. Сэр Макс, однако, безумием не пахнет, да еще и пялится на призрак с таким незамутненным интересом естествоиспытателя, что будь сэр Лонли-Локли на месте этого деятельного привидения, поостерегся бы, пожалуй, связываться с человеком, у которого так блестят глаза. Видимо, этот сэр Макс принадлежит к тому самому наиболее опасному типу людей, которые и сами не знают, чего от себя ждать, что уж говорить об окружающих. Сам Шурф Лонли-Локли даже во времена Безумного Рыбника таким не был и не уверен, что ему вообще хочется таким быть, но все-таки немного завидует. Он послушно взмахивает правой перчаткой, которая, разумеется, никакого воздействия на призрак не оказывает, ну кроме разве что задарма доставшейся бывшему мятежному магистру толики чужой Силы, которой тот не преминул воспользоваться, пытаясь захватить как можно больше пространства. Между тем сэр Макс незамедлительно подтверждает размышления своего грозного коллеги о собственной непредсказуемости довольно странным, но при этом не допускающим никаких дополнительных толкований приказом: – Мочи его! Мочи! Мастер Пресекающий на всякий случай припоминает все свойства воды падающей, текущей, распыленной, заточенной, дождевой, морской и речной, а также обращенной вспять против течения в Очевидной и Истинной магиях, но так и не может понять, какого эффекта хочет добиться новенький. Интересно, этого самого сэра Макса кто-нибудь вообще просветил относительно свойств Холоми, или он действительно думает, что могущественных колдунов Королевства здесь держат только стены? Но этот лже-кочевник столь уверен в себе, а собственное любопытство Мастера Пресекающего так сильно, что сэр Шурф мысленно оправдывается перед собой прямым и недвусмысленным приказом начальства: предоставить новому сотруднику Тайного Сыска свободу действий. К тому же, вдруг сейчас действительно выпадет возможность узнать о каком-то новом, не описанном в классических трудах, воздействии жидкости на призрачную материю? Он четко, как на занятии, проговаривает про себя формулу концентрации внутренней силы, смыкает указательные пальцы, определяя таким образом точку приложения. Звуки глохнут, время замедляется, невидимый обычному глазу, но ослепительно сияющий перед внутренним взглядом луч врезается в пол, пробивает в нем незримую дыру – негодующий стон тюремных камней повисает в воздухе нарастающим звуком – и касается напрямую Стержня Мира. На долю секунды Мастер Пресекающий позволяет себе насладиться этим прикосновением к силе столь могущественной, что не будь у него прививки орденскими аквариумами, он бы, пожалуй, был испепелен на месте, и даже кучки пепла, как после собственной Перчатки, не осталось бы. Вокруг головы и груди вихрятся потоки магии – потревоженный Дух Холоми не желает укрощаться немедленно, хотя даже ему нечего противопоставить тому, кто в данную минуту пропускает через себя мощь Стержня Мира. В эту секунду сэр Лонли-Локли ненавидит этого новенького, из-за которого ему приходится снова преодолевать искушение раствориться в этой Силе, стать Ею. Он напоминает себе, что быть слепым орудием Силы – далеко не то же самое, что подчинить себе эту силу. А потом на такую же короткую секунду чувствует прилив любви к новичку, потому что давно не ощущал так ярко и осознанно удовлетворения от умения справиться с собой Лонли-Локли беззвучно преобразует часть воздуха в помещении в воду – развлечение для Младших Магистров захудалых Орденов, если, конечно, отбросить то обстоятельство, что дело происходит в самом защищенном от колдовства месте Угуланда. Не забывает об элементарном заклинании, укрывающем от дождя, и с усталым спокойствием человека, всегда готового сказать «я так и знал», наблюдает за тем, как Ночное лицо в мгновение ока оказывается мокрым до нитки. – Вы ошиблись, сэр Макс, – позволяет себе Мастер Пресекающий невинное удовольствие констатации очевидного, – вода ему не вредит. Новичок возмущается примерно так, как может возмущаться респектабельный прохожий на которого какой-нибудь юный шутник выплеснул ведро воды (хорошо, если воды!) с крыши дома. И из его тирады Лонли-Локли со все возрастающим изумлением узнает, что на языке неизвестно каких дикарей, из племени которых Джуффин вытащил это чудо, «мочить» означает убивать. Это лингвистическое несоответствие настолько поражает его, что он умудряется пропустить тот момент, когда деятельный призрак Махлилгла Анноха накладывает на свою жертву заклинание подчинения разума. У Макса страшно бледнеет лицо, делается беспомощным, рот кривится на сторону совершенно по-детски. Шурф напряженно пытается коснуться его сознания, пробиться сквозь заклинание этого – вурдалаки бы его драли, никак не угомонится! – Великого Магистра. Вот так, поймать рваный, неудобный ритм дыхания, бешеные удары сердца, отпустить себя, переставая ощущать, где кончается собственное тело и начинается другое. Из страха за новичка и злого вдохновения сэру Шурфу удается вогнать себя в транс почти молниеносно, но проклятый призрак успевает быстрее. Мастер Пресекающий ловит за край бессвязное видение какого-то сада и фрукта в руке, и разливающейся будто бы не только во рту, но и по всему телу горечи. Его вышвыривает из чужого разума за секунду до того, как Макс с таким хрипом, будто его рвет, валится своему коллеге точно под ноги. Лонли-Локли, оглушенный резко и болезненно разорванным контактом, не падает сверху только благодаря опыту и насущной необходимости немедленно спасать нового любимчика сэра Халли. Ровно три целых и шесть десятых – почти четыре потраченных впустую! – секунды уходит на то, чтобы уничтожить докучливого призрака, не дожидаясь, пока сэр Макс придумает еще какое-нибудь развлечение. По мнению Шурфа, на сегодня их хватило даже с некоторым избытком. Но, судя по всему, этот самый сэр Макс ничего уже не придумает: он все таким же скрученным кулем валяется у носков белоснежных сапог, будто нерадивый вассал у ног Куманского Халифа, вымаливающий помилование от шкатулки Гравви. Мастер Пресекающий рушится рядом с ним на пол, с изумлением опознав собственное дискомфортное ощущение, как боль в коленях. Подхватывает Макса под спину, прислоняет к низкому креслу, подмечая все признаки отравления, – синюшность губ, поверхностное дыхание, побелевшие ногти и ледяные ладони. Лонли-Локли многое читал о ядах, но сейчас нет времени классифицировать, что именно досталось новичку. Бывший Младший Магистр Ордена Дырявой Чаши точно знает, что любимые отравы, рецепты которых Ордена скрывали друг от друга не хуже, чем тексты уникальных заклинаний, обычно смертельны, к тому же перед кончиной имеют обыкновение погружать жертву в дебри таких галлюцинаций, что его собственная встреча с Кибой Аццахом и Йуком Йуггари может на их фоне показаться дружескими посиделками. Шурф решается очень быстро, глупо размышлять долго, когда Стержень Мира у тебя под ногами. С кем-нибудь другим, конечно, это могло бы лишь ускорить конец несчастного, то есть привести к такому результату, которого Мастер Пресекающий вполне мог добиться, не прилагая вообще никаких усилий. Но с этим странным смешным парнем – неопытным, глупым, жизнерадостным и при этом могущественным, как все основатели Семилистника разом, это может и сработать. А еще это решение помогает сэру Шурфу Лонли-Локли не корить себя, что снова не успел. Если у него получится, заниматься самокритикой он будет позже со всем прилежанием. Если же нет – даже думать не хочется о том, как он вообще будет дальше с этим жить. Хотя если учесть привязанность сэра Халли к новичку, вполне можно понадеяться, что жить ему придется недолго. Нет, это вряд ли, шеф вообще не любитель упрощать задачи. Впрочем, все это варианты будущего разной степени отдаленности, а сейчас никто не может гарантировать, что он сам переживет то, что задумал сделать. Но это не имеет никакого значения. Сэр Шурф упирается ладонью в огромной защитной перчатке в пол, вторую кладет сэру Максу на грудь, и сосредотачивается. Внутренняя сила ударяет вниз не лучом, а потоком. Дух Холоми, которого осмеливаются потревожить второй раз за какую-то дюжину минут, взрерывает в ушах, в небольшой комнатке поднимается ветер, но магия Сердца Мира отзывается охотно – так охотно, как никогда раньше. Мастер Пресекающий почти перестает ощущать свое тело, содрогающееся от прокатывающихся через него волн Силы. Стоит лишь на миг потерять концентрацию, и от него не останется даже пылинки, которую сочувствующие могли бы вручить Хельне. Неудивительно, что в магических практиках не существует ни единого заклинания, подходящего подобному случаю, и сэр Шурф позволяет своему намерению самому озвучить себя: Семь тысяч дюжин раз Встречаю твое отражение В лицах прохожих. Как смерть спешу за тобой, Но не могу догнать Строки леди Уттары Маи сами по себе слетают с губ, вплетаются в поток магии, направляют его, и грудь под ладонью сэра Шурфа вздрагивает, вдыхает свободно и глубоко. Ревущий гул неохотно отступает, медленным тягучим валом прокатывается от одной руки к другой и дальше, вниз, в пол, словно втягиваясь в старые камни. Дух Холоми все еще ворчит, но не возмущенно; ему, кажется, даже понравилось это развлечение. Бывший Безумный Рыбник думает о том, что таких безумств он не творил уже давно. Точнее сказать, таких – вообще никогда. И еще он вдруг вспоминает, что по законам некоторых провинций Соединенного Королевства этот нелепый сэр Макс теперь его вечная собственность, слуга, вынужденный отдавать жизнь по капле за ее единомоментное спасение. Шурф мысленно передергивается, радуясь, что дух Холоми говорить не умеет и не допустит до происходящего внутри этих стен даже любопытные шимарские глаза сэра Халли. А уж он-то сам и подавно никому ничего не расскажет, потому что – жизненный опыт сэра Шурфа тому порукой! – обязательно найдутся и те, кто увидят в произошедшем глубинный смысл, которого там нет, ну и, разумеется, припишут ему самому поиск какой-нибудь личной выгоды, которой он не искал. Шурф укоризненно покачивает головой, соглашаясь с собственными мыслями, аккуратно наматывает неведомо когда развалившийся тюрбан, а потом спаивает своему коллеге – чуть было не ставшему безвременно усопшим коллегой – пару глотков бальзама Кахара. Сэр Лонли-Локли не в силах скрыть от себя, что ему интересно: что же сделала Сила Сердца Мира с этим мальчишкой? Тот открывает осоловелые глаза, осматривается, наконец видит Мастера Пресекающего и начинает безудержно улыбаться, будто более смешного зрелища никогда не видел. Неужели его жизнь действительно так бедна впечатлениями? Лонли-Локли совершенно спокойно подносит ему бутылку с остатками бальзама, предлагая выпить еще, поскольку резонно полагает, что сэр Макс еще не совсем пришел в себя. Однако тот продолжает веселиться. Оказывается, все произошедшее его рассмешило! К тому же глупый невежда перевирает его фамилию, а потом начинает оправдываться тем, что, дескать, в его несравненных Пустых Землях веруют в такого бога, на которого похож уважаемый коллега. Шурф помогает ему подняться, наливает камры и просит поведать о пантеоне богов Пустых земель. На самом деле, ему просто необходимо присесть, залечить собственные колени и вообще осмыслить происходящее. Ну и конечно же интересно, как новичок, очевидно, не слишком потерявший совесть, будет отвираться. Однако все оказывается не совсем так. Ночное Лицо излагает настолько складно, что начитанный Мастер Пресекающий понимает – эта мифология существует на самом деле. Вот только она не изложена ни в одном из доступных письменных источников, – он готов за это поручиться. Ему снова хочется задать пару вопросов сэру Халли. Однако от решительного намерения связаться с шефом прямо из стен Холоми (сейчас сэр Шурф чувствует себя способным еще и не на такое) его отвлекает панибратский жест сэра Макса, допустимый лишь между близкими друзьями. Лонли-Локли переводит на нового коллегу невозмутимый взгляд, а тот вновь улыбается открытой и теплой улыбкой, словно бы говоря «ты отличный парень, и я отличный парень, почему бы нам не подружиться?». И Лонли-Локли понимает, что настолько отвык от подобного отношения – вернее, как-то не имел возможности к нему привыкнуть – что малодушно отмалчивается, оставляя все идти своим чередом. Они поглощают очередной завтрак у хлебосольного надзирателя, потом дожидаются парома. За рычаг Мастер Пресекающий новичка не пускает – от избытка Силы тот пьян и странен даже больше обычного, а это что-то да значит. К счастью, все это легко списать на бальзам Кахара. Сэр Джуффин ждет их, видимо, уже давно, потому что как только они отплывают от острова, Почтеннейший Начальник посылает зов, интересуясь: почему Макс не за рычагом, и как он вообще себя вел? Получает лапидарные «из-за бальзама Кахара» и «как всегда безупречно». Шурф ощущает облегченное веселье шефа и понимает – тот волновался куда сильнее, чем подавал вид. В Доме у Моста, не успев войти в кабинет, Макс взахлеб начинает повествовать про призрака и про воду. Сэр Джуффин кивает и улыбается Максу натянутой улыбкой, ненавязчиво подводит к креслу и усыпляет едва заметным движением пальцев. Останавливается рядом, с минуту препарирует своего нового сотрудника взглядом и оборачивается к Шурфу: – Рассказывай. Недавнее желание скрыть произошедшее давно уже оставило Лонли-Локли вместе с последними, кажется, силами. Поэтому он просто позволяет шефу перебирать свои воспоминания, понимая, что это может быть действительно важно. Они садятся друг напротив друга, Мастер Пресекающий лениво тянет камру, а шеф ворошит в его голове картинки происшедшего. – Знаешь, – задумчиво говорит Джуффин, – я так и не понял, во что трансформировался этот яд. Надо будет его обследовать, когда проснется. Почтеннейший Начальник не выглядит раздраженным или злым, скорее довольным чем-то. Внимательно и даже сочувственно смотрит на своего первого ученика. У Лонли-Локли мутные от перенапряжения глаза с красными прожилками лопнувших сосудов и совершенно невозмутимое лицо. – Подлатать тебя, сэр Шурф? – Спасибо, сэр Халли, все в порядке. Джуффин кивает, как будто ничего другого и не ожидал услышать. Мастер Пресекаюший – не великий любитель говорить «спасибо» и тратит полезный ресурс благодарности крайне редко. Зато глава Тайного Сыска раздает признательность и комплименты с щедростью казначея, распоряжающегося чужими деньгами. – Это тебе спасибо. Не знаю, как ты вообще решился коснуться Стержня второй раз. – Разве у меня был выбор? – ровно осведомляется Лонли-Локли. Джуффин чуть заметно разводит руками, как бы говоря, что выбор есть всегда. Штатная Истина смотрит на него с оттенком стоического терпения, безмолвно отвечая: «зачем говорить о том, что и так понятно». Сэр Халли с наивозможнейшей для себя деликатностью вновь касается чужого сознания, погружаясь в подробности случившегося в Холоми. Когда наконец новичок просыпается, и обнаруживается, что теперь он может плеваться ядом, сэр Шурф невольно думает про себя: «Спасением жизни я породил Смерть. Какая ирония». Почтеннейший Начальник ловит эту мысль, чуть заметно кивает и смотрит на Шурфа. И что-то в его лице заставляет Лонли-Локли поверить, что все происходящее очень правильно, так, как нужно. – «Зато теперь он сможет защитить себя», – мысленный тон Джуффина серьезен. – «Вы уверены, что ему это понадобится?» – зачем-то уточняет Лонли-Локли. На сей раз наступает черед начальника не отвечать на бессмысленный вопрос. Конечно понадобится, с такой-то мощью. Да этот парень будет притягивать к себе жадных до чужой силы магов, как «Джубатыкский фонтан» пьяниц! Сэр Макс воспринимает новость о своих новообретенных способностях без особого восторга, однако находит в себе силы пошутить, и Мастер Пресекающий впервые испытывает к нему что-то вроде уважения. Вслух, конечно, он замечает, что вовсе не отказался бы от помощи такого грозного колдуна, а то работы бывает слишком много. Ночное Лицо не остается в долгу, обещая всяческую поддержку даже в том случае, если Шурф забудет дома Перчатки Смерти. Джуффин пытается подавить смех, видимо, представляет себе забывшего свое беспощадное оружие Лонли-Локли. Мастер Пресекающий, размякший от всех событий сегодняшнего дня, добивает начальство окончательно, послав короткий Зов: – «Так и знал, что этот выскочка метит на мое место». – «О, а ты только сейчас понял, что я для того его сюда и привел? Долго соображаешь, теряешь квалификацию», – охотно подхватывает пикировку Джуффин. – «Наконец-то, сэр, – Лонли-Локли вкладывает в мысленную интонацию все свои невеликие актерские способности, – я просто не смел надеяться, что столь блистательный колдун удовольствуется моим скромным положением». Джуффин косится на своего ученика, едва заметно качает головой. Шурф привычно переводит это в слова: ты не прав, но сейчас я не буду тебе объяснять, почему. Что ж, значит не прав. Интересно только, в чем. Мастер Пресекающий втягивается в обсуждение лекарственных средств, якобы применяемых кочевыми народами, и в который раз пытается мысленно решить задачу со слишком большим количеством неизвестных. Новенький сыплет странными словами так привычно, что никто не сомневается, что все упоминаемые им предметы, боги, напитки и еда существуют. Вот только Лонли-Локли не встречал ни единого упоминания о них. Может быть, народ, из которого вышел сэр Макс, не знает письменности? На границе Хмиро можно встретить еще и не такое. Шурф пытается вспомнить, видел ли он когда-нибудь Макса читающим. «Это ваше Ночное Лицо вообще умеет читать?» – спрашивает он Джуффина. Шеф бросает на Мастера Пресекающего такой взгляд, что тому приходится поднять и Первый, и Второй щиты. Воистину, появление этого растрепанного юнца сделало сэра Халли слишком уж несдержанным. Что такого он спросил? «Представь себе, не хуже, чем ты», – шеф наконец изволит ответить, и Лонли-Локли теряется, не зная, как объяснить, что вовсе не желал никого оскорбить. Тут новичок – чтоб его Магистры драли! Только не сегодня драли, сегодня Мастер Пресекающий уже подустал – задает этот разнесчастный вопрос: – А почему Вы не носите подобную форму, Шурф? Вам-то уж, кажется, просто положено! Лонли-Локли скупо отговаривается, дескать, времена меняются, но сэр Халли не собирается упускать дарованную судьбой возможность поиздеваться над собственным учеником и принимается рассказывать о том, с чем сопряжено звание Истины. Ну да, все верно, Джуффин столько раз говорил ему, что стыдиться тут нечего, и что титул Истины присваивается хорошо если раз в пару дюжин десятков лет. Слишком уж редко рождаются люди, которым разум полностью заменяет эмоции. Да пусть бы даже почетнее этой должности не было бы в реестре Королевских Магов, сэр Лонли-Локли все равно считает, что собственная эмоциональная ущербность – отнюдь не повод для гордости. «Если этот сэр Макс будет любопытствовать и дальше, я решу, что зря его спасал», – говорит сам себе Лонли-Локли. Джуффин уходит в «Обжору», а Макс все еще примеривается к непривычной одежде: возится, переступает, словно сапоги ему малы, перематывает тюрбан. Вежливый сэр Шурф ожидает коллегу, послав Зов жене и попросив ее заварить травы аарих, которая, будучи добавленной в бассейн, снимает утомление. Хельне трудно дается Безмолвная речь, как почти любому драхху, но это не делает ее меньшей болтушкой. Лонли-Локли терпеливо успокаивает супругу, обещая рассказать все вечером, прощается и понимает, что за прошедшее время вполне можно было не только одеться, но даже и сварить камру. Возможно, даже выпить ее. Новичок упрямо возится с фибулой на плече и двигается при этом так неловко, что сэр Шурф вдруг пугается, что у неопознанного им яда имеются и отдаленные последствия. Потом понимает, что дело вовсе не в яде. Точнее, конечно, в нем, но с иной стороны. – Я могу пообещать Вам, сэр Макс, что вы никого не убьете, выйдя на улицу. Ночное Лицо настолько погружен в собственные невеселые размышления, что при звуках голоса сэра Шурфа вздрагивает и от неожиданности звонко бодает зеркало, перед которым стоит. – Позвольте мне помочь Вам, – твердо говорит Мастер Пресекающий и подходит вплотную. Касается чужого лба, устраняя последствия удара, потом забирает тяжелую золотую фибулу и ловко скалывает непривычную для новичка округлую полу Мантии Смерти. – Откуда Вы знаете, что я никого не убью? – усмехается сэр Макс. И при виде этой слишком уж взрослой усмешки на совсем юном лице Лонли-Локли вспоминает, почему он вообще заинтересовался личностью этого новенького. Ну, помимо загадки о его происхождении, конечно. – Если помните, сэр Халли упоминал, что я не одну дюжину лет носил такую же мантию. Поверьте, основную опасность представляют Ваши намерения, а не оружие или физические свойства. – Хорошо тебе, – уныло говорит новенький, никак не могущий определиться, как же ему обращаться к старшему коллеге. – Ты все-таки в защитных рукавицах ходишь. А если я на ногу кому-нибудь плюну случайно, а? Лонли-Локли вдруг чувствует себя очень старым. Не его это дело – внушать новичкам уверенность в себе и объяснять азы магии. Это дело Джуффина, он обаятельный и убедительный. То есть умеет быть таковым, когда захочет. – В таких случаях на помощь приходит самоконтроль, сэр Макс. Я мог бы обучить Вас некоторым приемам. – Спасибо, – уныло говорит новенький. Энтузиазма в его голосе что-то немного, но Мастер Пресекающий списывает это на нервозность. – Пойдемте, – он приглашающе указывает рукой в защитной рукавице в сторону двери. – Сэр Халли наверняка уже давно сделал заказ и его, скорее всего, уже даже принесли. Макс выходит в коридор, и тут Шурф говорит ему почти в затылок: – Самое страшное не это, сэр Макс. И легонько касается пальцами спины в черно-золотой мантии где-то в районе лопаток. Ночное лицо вздрагивает, сигает в коридор, как испуганный пустынный сирх, и пристыженно оборачивается. Мастер Пресекающий невозмутимо закрывает тугую дверь кабинета. – А что? – спрашивает новенький, чтобы сгладить неловкость. – То, что если Вы можете убить, все и всегда будут думать, что Вы готовы убивать постоянно. Каждый миг своей жизни. Как Вы понимаете, я в этом ежедневно убеждаюсь на собственном опыте. Они идут к выходу из Управления, и сэр Макс молчит, только на щеках бледным румянцем разливается стыд. Лонли-Локли мрачно размышляет о собственных ничтожных педагогических талантах и утешает себя, что лучше уж пусть наивный юноша узнает эту немудрящую, но весьма болезненную истину от него, чем от случайного прохожего, в панике удравшего от одного вида золотых кругов на черном фоне. – Ну ладно, я понимаю: меня можно теперь бояться, наверное, – вдруг говорит сэр Макс. – Но Вас-то за что? Джуффин же сказал, что Вы – Истина, а значит безвинным ничего не грозит. – Не грозит, – соглашается Мастер Пресекающий. – Я ведь не убийца, а палач. Но, поверьте, белых одежд боятся еще больше, чем черных. – Дичь какая, – бормочет новичок себе под нос и вдруг останавливается. Хватает Лонли-Локли за руку в защитной рукавице и решительно пожимает ее. Не успевает Шурф осведомиться о смысле этого странного ритуала, как сэр Макс заглядывает ему в лицо и чуть заметно хмурится. – Знаете, Шурф, пойдемте уже правда в «Обжору». Вы выглядите таким усталым, что кружка камры и хороший обед Вам точно не повредят. Наверное, это сидение в кулаке утомляет куда больше, чем Вам показалось. – Это точно, – соглашается Лонли-Локли. – Утомляет.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.