Сказки Леса Неумолчных Воронов

Все самое сокровенное всегда таится за семью замками, и найти ключи от них может далеко не каждый. А бывает и так, что секрет, спрятанный за дверью запертой комнаты или на дне переклеенной коробки, предназначается одному, но отпереть засовы и раскрыть упаковку может только кто-то другой. Путник шел по траве, мокрой и тяжелой после дождя, наступая на затаившиеся в ней камни и пугая юрких ящериц, стараясь оставаться в тени деревьев. Неподалеку вилась тропинка, желтой песчаной змейкой тянущаяся вдоль оставленных в зелени следов. Путник знал, что стоит ему выйти на утоптанную дорожку, что-то непременно случится, но не догадывался, что именно. Он не готов был столкнуться с этим, но все же не испытывал ни тревоги, ни страха. Да и местность была тихая. Всего раз прошел мимо него путешественник, не заметивший, что по кромке леса движется босоногий юноша, направляясь в ту сторону, которую странник, ступавший по песчаной дорожке, покидал. Впереди показалось селение, и путник был вынужден покинуть подлесок, чтобы подойти к воротам. Вновь зарядил противный мелкий дождь, и промокший и усталый юноша предпочел отдых и уют продолжению пути. Стражники пропустили его, едва взглянув. Тоскливо запричитали другие такие же бродяги в оборванных мешковатых одеждах, которым хода в городок не было. Путник впервые видел это место, но оно казалось ему знакомым. Улочки складывались в одинаковые линии и вели к самому сердцу городка, где стоял трактир. Путник толкнул массивную дверь и вошел. Внутри было темно и безлюдно. Только хозяин бранил незадачливого служку со свежим винным пятном на рубахе, а в дальнем углу сидел старичок, задумчиво посасывавший трубку. Едва завидев путника, он кивнул ему, как старому знакомому, и тому не оставалось ничего, кроме как подойти и принять приглашение. — Много ли земель ты повидал, путник? — спросил старичок, протянув путнику дорожную флягу с ароматным травяным бальзамом. Густой и горький, он обжег горло и согрел тело. Опьяненный напитком, путник рассказал старичку, что уже долго бродит по свету, но не знает, ни куда идет, ни откуда начал свой путь. — Что ж, я могу помочь твоей беде, — лукаво улыбнулся старик. — Но взамен попрошу тебя об одной услуге. Путник немедленно согласился. Он отчаянно нуждался в обретении цели своих странствий, а потому не боялся испытаний — чего бы старичок ни пожелал. — В тех лесах, где звериные тропы сплетаются кольцами, а земля сияет золотой чешуей сухопутных рыб, растет дерево — высокое-высокое. Резные его листья переливаются всеми цветами и сияют в темноте, маня к себе. Но свет этот опасен, он приведет тебя к желтоглазым тварям, поедающим языки. Раз в год это дерево цветет, и цветки его звездами горят, отпугивая желтоглазых. Только в эти минуты можно найти у корней то, что должно быть найдено. Но я, как видишь, стар, и не успею добраться к сроку, ведь древо зацветет уже через три ночи. — Я смогу, — пообещал юноша и тут же сорвался с места, готовый тронуться в путь. — Это еще не все. Среди корней ты найдешь сосуд. Внутри него может быть как светлое чудо, так и проклятие. Чудо может уберечь тебя, если ты опоздаешь, но его волшебство испарится, пока ты доберешься обратно. Поэтому возьми с собой вот это, — старичок протянул путнику амулет — амфору, от которой шел чарующий цитрусовый аромат, — и не вздумай выпускать запертые чудеса. Поклявшись исполнить просьбу, путник вновь покинул город и отправился в лес по другую сторону реки. Никаких селений у него на пути не было, и ночевал он под открытым небом, делая короткие остановки и спеша поскорее добраться до заветной чащи. Он знал, где найти золотых сухопутных рыб, но никогда прежде не видел волшебного дерева. Но узнал его сразу — на третью ночь оно выросло прямо перед ним: тонкие изящные ветви тянулись к небу, освещая его многоцветными переливами, и яркими звездами горели на них соцветия, заливая неземным сиянием всю поляну, окруженную колючим, будто вырезанным из белого камня кустарником. Среди острых листьев тут и там мелькали желтые овалы сонных глаз. Путник пробирался мимо них, и они закрывались, обрастая каменной чешуей. То была магия амулета, данного старичком, и необъяснимое волшебство звездных цветов, уже осыпавшихся в траву. Корни изящного дерева, словно могучие и жилистые руки, впивались в землю, тянулись по всей поляне, а может, и по всему лесу. Среди них, укрытый светящимся мхом, затаился ларец. Путник осмотрелся, но не нашел больше ничего, и решил, что этот ларец — и есть сосуд для чуда, которое ему нужно было найти. Осторожно, стараясь не потревожить покой священного места, юноша коснулся своей находки, аккуратно извлекая ее из объятий мха, трав и корней. Ларец не был заперт, и из-под крышки шло ровное многоцветное свечение, нежное и не ранящее глаз. Но путник помнил слова старичка и не стал испытывать удачу. На самом краю поляны он обернулся и увидел, что звездные лепестки стали затухать, собираясь увядающим ковром под деревом, а желтых глаз, следивших за юношей из каменного кустарника, стало больше. Их хищные взгляды тянулись к нему, и он кожей почувствовал их голод. Заветная ночь подходила к концу, и волшебное цветение больше не могло остановить желтоглазых. Бережно, словно младенца, прижав ларец к груди, путник бросился бежать. Камни и когти желтоглазых царапались, впивались в тело до крови, раздирали кожу и ветхую одежду. Но юношу не останавливала боль: он поклялся исполнить задание и не собирался отступать теперь, перед лицом опасности. У него не было с собой никакого оружия, кроме чудесного ларца и защитного кулона, а желтоглазые уже вплотную сомкнулись вокруг него, вытягивая белые чешуйчатые ветви с острыми листьями к его горлу. Но отступали и высыхали, осыпаясь трухой, едва коснувшись висевшего на шее амулета. И все же их было слишком много, и путнику стоило немалых трудов сделать хоть один шаг. Но он верил в слова старика и в силу его защиты и так и не открыл дрожащий в руках ларец. Когда он, наконец, покинул опасную чащобу, оставив за собой неровный след осыпавшейся трухи с желтыми каменными глазами, на нем живого места не было. То, во что превратились его и без того жалкие лохмотья, почти не прикрывало его тело, и путник, остановившись на отдых уже на краю леса, сплел себе длинную рубаху из гибких веточек похожего на папоротник растения с широкими листьями. Он очень удивился, что получившееся одеяние не завяло и не высохло ни к вечеру, ни на следующее утро. Стражники вновь без лишних вопросов впустили его в город. Но в трактире юноша не нашел старика — на его прежнем месте сидел смуглый паренек, едва ли старше самого путника. Но в его руках была та же трубка, и он подозвал путника теми же жестами, и тот подошел, присел рядом и передал пареньку укрытый молодой травой ларец. — Что ж, моя часть сделки, — улыбнулся паренек, ничуть не смущаясь удивленного взгляда путника. — Конечно, я не должен отвечать на все твои вопросы, поэтому я лишь укажу тебе дорогу. К западу отсюда стоит городишко. Его название — Чернолес. Там, возможно, ты и найдешь то, что искал. — А что там? — путник взглядом указал на ларец. — Ооо, там чудо, я же говорил. Только я выпущу его лишь тогда, когда о нем спросит тот, кто по-настоящему в нем нуждается. На вот тебе, на дорожку, — паренек протянул путнику дорожный мешок. В нем оказалась одежда и фляжка с пахнущим хвоей напитком. Подняв от мешка голову, юноша увидел, что паренек уже исчез, будто в воздухе растворился. Он одним глотком осушил фляжку и оставил ее на столе. Ноги свело судорогой, словно настойка пробудила какую-то старую боль, о которой еще предстояло вспомнить. И путник снова отправился в дорогу, держа свой путь в Чернолес.