Об идеалах и семейных ценностях

Кабинет директорши выгодно отличался от остальной "Лусанкии" уже тем, что в нем были цвета кроме набивших оскомину белого и серого. В другое время Агнессу перекосило бы от его гадостной казенности, но после камеры глаз радовался даже уныло-офисным растениям в плошках и деревянным вставкам на мебели. Что уж там – Агнесса была почти счастлива увидеть мамашу в этом ее алом мундире. Почти. В полной мере насладиться воссоединением мешало желание придушить родительницу голыми руками вкупе со страхом самой быть придушенной. Она понятия не имела, чего ожидать от матери, но в одном была уверена: уж точно не любви, ласки и трепетной заботы. – Сколько ты меня держала в этой клетке? Неделю, две?! – выпалила Агнесса вместо приветствия, едва ее конвоиры убрались за дверь. – Я же на все согласилась почти сразу, нет? Зачем было мурыжить меня в камере так долго? Айсард одарила ее равнодушным взглядом поверх каких-то бумаг. Агнесса была почти уверена, что милая мамочка уткнулась в них только для того, чтобы показать, насколько ее негодная дочь ничтожна и недостойна внимания. – В следующий раз подумай, прежде чем откроешь рот. Еще несколько слов в том же духе, и ты отправишься обратно в камеру, вспоминать хорошие манеры. Агнесса едва не съязвила в ответ, но остатки осторожности заставили ее прикусить язык. Гордость гордостью, но она не горела желанием получить от мамочки пару экстремальных уроков этикета. – Что касается твоего вопроса, то считай время, проведенное взаперти, наказанием и уроком на будущее. И потом, мне нужно было уладить несколько формальностей, связанных с твоим возвращением к нормальной жизни. Не могла же я признать дочерью преступницу? Агнесса смолчала и на этот раз, хотя язык так и чесался спросить, с чего бы это одной преступнице стыдиться другой. У мамочки-то крови на руках столько, что Агнессе бы и десятка лет в восстании не хватило, чтобы сравнять счет. – И что теперь? – спросила она только, настороженно наблюдая, как Айсард набирает какой-то код на панели интеркома. Агнессе это совершенно не понравилось. Чем больше непонятных действий со стороны матушки, тем шире простор для страхов и подозрений – а уж этого добра в голове Агнессы и без того было предостаточно. – Что теперь? – Айсард пожала плечами. – Теперь я сделаю то, что должна была сделать много лет назад: заберу тебя домой. Но прежде... Агнесса дернулась, услышав, как открылась дверь, и похолодела от ужаса, когда в кабинет вплыл маленький шарообразный дроид. Специалист по технике из нее был, прямо сказать, никакой, но она провела в восстании достаточно времени, чтобы наслушаться историй о модели IT-0 и узнать эту паскудную штуку по одному только описанию. Следом вошли два медицинских дроида с гравиносилками. Вот теперь Агнессе стало дурно по-настоящему. – Ч-что это все значит? – выдавила она дрожащим голосом. – Ты все-таки решила меня пытать, да? Думаешь, от меня какой-то толк будет? Я ничего не скажу. И не знаю, и не скажу! Агнесса лихорадочно огляделась вокруг. Бежать некуда, схватить вместо оружия нечего... да и что толку с него было бы посреди треклятой "Лусанкии"? Айсард поморщилась. – Не глупи. Допрашивать тебя нет никакого резона, даже из любви к искусству. Тебе всего лишь сделают небольшую операцию, вот и все. С анестезией, если будешь умницей и не станешь сопротивляться. – Что еще за операция? – Агнесса неуклюже попятилась от пыточного дроида. Тот медленно, но верно приближался и уже вытянул манипулятор с устрашающего вида иглой на конце. – Что ты собралась со мной сделать?! В голове бешено толкались все факты, слухи и домыслы, которые Агнесса когда-либо слышала или читала о "Лусанкии". Про "спящих агентов", которым достаточно одного сигнала, чтобы мозг у них переклинило, и они пошли убивать, шпионить и вредить друзьям на пользу Империи. Про киборгов, разум которых полностью контролируется оператором из Разведки. Про "мелочи" вроде амнезии, фальшивых воспоминаний, а то и начисто переписанной памяти, и хатт разберет, чего еще. Идея вернуться в камеру и сдохнуть с голода вдруг показалась не такой уж плохой. – Не надо истерик, – холодно велела Айсард. – Тебе всего лишь вживят чип слежения, чтобы в будущем у тебя не возникло глупых мыслей о побеге. Поверь мне, по сравнению с тем, что могло тебя ждать, это совсем не страшно. – Вот значит как. – Агнесса криво усмехнулась. Хотелось одновременно смеяться, плакать и ругаться на хаттезе. А еще – малодушно дать деру от IT-0, маячившего со своей гребаной иглой прямо у нее перед носом. – Мамочка, а чего бы сразу ошейник со взрывчаткой мне на шею не прицепить? Чего так мелочиться? Или этот чип меня парализует нахер, если я сбежать вздумаю? Агнесса понимала, что ее заносит, но в данный момент ей было плевать. Казалось, хуже стать уже не могло: безобидная операция, как же! Зашьют в мозги какую-нибудь дрянь, которая превратит ее в овощ по первой же мамочкиной прихоти... Айсард устало потерла лоб кончиками пальцев, поморщившись, как от мигрени. – С меня довольно. IT-0, разряд. Мощность – половина стандартной. Агнесса едва успела заметить вспышку, сорвавшуюся с одного из манипуляторов дроида, как все ее тело пронзила боль, острая и жгучая одновременно. Взвизгнув, Агнесса рухнула на колени, впилась пальцами в волосы, которые, казалось, вот-вот выпадут от колющего жара. С каждой секундой боль слабела, но не отпускала до конца – ощущение было такое, будто кожу постоянно жалят сотни маленьких ядовитых насекомых. Сквозь застилающие глаза слезы она заметила движение: Айсард соизволила встать из-за стола и подойти к ней. Агнесса инстинктивно сжалась и попробовала отползти подальше, но одеревеневшие мышцы не слушались – только свело судорогой бедро, когда она слишком сильно напрягла ногу. "Ненавижу! – Агнесса сжала кулаки, задыхаясь от боли и злости. – Ненавижу, ненавижу, ненавижу!" Она хотела выкрикнуть это вслух, прямо мамаше в лицо. Хотела – да голос подвел: из горла вырвался лишь жалкий хриплый стон, перешедший в захлебывающиеся рыдания. Агнесса, гордый и отважный боец сопротивления, ревела в голос, скорчившись на коленях перед Исанн Айсард. По мере того, как стихала боль, к Агнессе возвращалась способность связно мыслить, и вместе с ней накатило отвращение к себе, от которого все внутри скрючивало и выворачивало наизнанку не хуже, чем от электрического разряда. Она никогда еще не чувствовала себя так гадко. Будто всю ее гордость и самоуважение бросили в грязь, а потом для верности потоптались по ним сапогами. Агнесса была готова застрелиться. А еще лучше – застрелить Айсард. Встать бы еще на ноги... или хотя бы просто выпрямиться... Агнесса вздрогнула, почувствовав прикосновение к затылку. Айсард ласково, будто в насмешку над их родственной связью, гладила ее по голове, как если бы успокаивала плачущего ребенка. – Хорошенько запомни эту боль, девочка, чтобы мне не пришлось повторять. Я не потерплю от тебя наглости, непослушания, грязной брани и прочих дикарских привычек. Покорность и хорошее поведение – вот два условия, которые я ставлю тебе в обмен на жизнь и свободу. Тебе же будет легче, если одумаешься и станешь соблюдать их должным образом. Агнесса упрямо молчала, глотая слезы и "грязную брань". Крича и ругаясь, она ничего не добьется. Ее просто будут мучить, пока у нее не останется сил сопротивляться, а потом все равно вживят какую-то дрянь. Она ничего не могла сделать, чтобы помешать Айсард. Совершенно ничего... У нее не хватило сил даже сбросить ладонь Айсард со своего плеча. Когда Агнесса попыталась отстраниться от пыточного дроида, мать удержала ее на месте. Странно, но игла вошла под кожу легко, почти безболезненно – ну, или после "воспитательных мер" тело Агнессы просто не реагировало на мелочи вроде укола. В тот же момент ее потянуло в сон. Очертания кабинета потускнели и размылись, звуки стали звучать приглушенно, как сквозь толщу воды. – Не волнуйся, дочка, – услышала Агнесса, уже проваливаясь в сон. – На этот раз больно не будет. * * * Наблюдая, как дроиды укладывают ее дочь на гравиносилки, Исанн в который раз задавалась вопросом, стоила ли эта маленькая дикарка потраченных усилий. Девчонка была испорчена обществом повстанцев, а до того – приютским воспитанием, которое явно оставляло желать лучшего. Потребуется еще много времени, нервов и терпения, чтобы ее можно было вывести в люди, не опасаясь позора и неловких ситуаций. Конечно, при дворе неизбежно начнут опасливыми шепотками обсуждать сомнительный моральный облик Исанн, прижившей дочь вне брака и соизволившей принять ответственность за нее лишь семнадцать лет спустя, но это ее не слишком заботило. Благочестие повышало цену девушки на выданье, но для директора Имперской разведки было атрибутом совершенно не обязательным. Куда сильнее беспокоило ее предстоящее объяснение с императором. Какой бы полнотой власти ни пользовалась Исанн в Разведке и как бы ни была осторожна, "подправляя" прошлое Агнессы, всегда существовала опасность, что обман раскроется. Слишком много у нее было влиятельных врагов, желавших ей разделить судьбу отца, и еще больше было тех, кто хотел бы видеть ее ослабленной и уязвимой, зависимой от чужого расположения. Решив скрыть прошлое Агнессы от императора, Исанн поставила бы под угрозу все – начиная от репутации и заканчивая жизнью. Даже лорд Вейдер едва не поплатился головой за излишнее своеволие, которое проявил, гоняясь за своим сыном-мятежником. Лишь исключительная ценность спасла его от казни в тот день, когда император – не без помощи Исанн – узнал, что Люк Скайуокер был схвачен и втайне перевезен на Вджун. Теперь молодой человек почти не контактировал с отцом, обучаясь и служа Империи под неусыпным контролем императора. Агнессу же, не одаренную Силой и выдающимися талантами, в схожих обстоятельствах ждала бы казнь... как, вполне возможно, и ее мать, самовольно присвоившую право повелителя на помилование преступников. Нет, такой ошибки Исанн не допустит. Она спасла Агнессу от неминуемой смерти, но окончательное решение мог вынести только император. Будет его воля, и Агнесса со временем станет достойной девушкой, которую Исанн не постыдится назвать дочерью. Если нет... Могло быть и так. Но девочке вовсе не обязательно об этом знать.