Коронация

Маленькая машинка Эммы, в которую Ороро каждый раз приходилось буквально залезать, вдруг показалась не такой давяще тесной. Ороро почти что задремала на пассажирском кресле, едва успев пристегнуться и устроить голову на подголовнике. Они договорились поехать к Эмме домой, и на время остаться там, чтобы обдумать, что делать дальше. Кассандра Нова. Имя было незнакомое и словно выдуманное. Но если эта женщина ответственна за смерть Чарльза, Ороро полусонно вздрогнула, ей следовало заняться её поисками немедленно. И найти Скотта, да. Хорошо, что он забрал шлем Магнето. С ним он будет иметь шанс защитить Джину и себя. Ороро потряхивало ещё и от мысли о том, что она больше не может вернуться к себе домой. Не откроет снова дверь, не спрячется на чердаке среди горшков с растениями, не пообедает со Скоттом и не обнимет на узкой кровати Реми. Да и имела ли она право, после того, как в испуге чуть не убила Эрика, возвращаться, пусть даже к обломкам, на это священное для нее место. Эрик бы не убил её, он хотел её сначала напугать, а потом проучить, сломав дом Чарльза. Но Ороро расценила это слишком опрометчиво, и не нашла иного выхода. Но едва начиная оправдывать себя, она снова одёргивалась. — А Церебро?! Где оно? — Эмма своим голосом вывела Ороро из блуждания между явью и сном. — Осталось у Форджа, - Ороро секунду медлила, прежде, чем ответить. — Слава Богу, — крутанув руль, от чего их качнуло в сторону, выдохнула она. Машина развернулась и вновь помчалась к электростанции, повторяя утренний сценарий. За окном было темно, словно ничего, кроме пустоты, больше не окружало их. Эмма, как взявшая след гончая, вновь наполнила зияющую червоточину отчаяния в своей груди от преследовавших её неудач жгучим желанием выследить, найти, и убить того, кто довёл её до такого. Любовь, пусть и горькая, сомнительная полуправдивая дружба, доверие её учеников и коллег, эти типично считающимися благостными ценности не могли дать ей нужного толчка и зажечь в ней огонь. А вот гнев, ненависть и непомерная злоба никогда не предавали, и всегда приходили на помощь, когда надо было действовать. Ороро теперь была бесполезна, застрявшая в вырытой самой для себя холодной и скользкой яме, но почему-то с лёгкостью отмахнуться от неё Эмма не могла. Кто единственный, пусть и с некоторым сомнением, но поверил ей? Кто поднёс чашку с прохладной водой к её пересохшим губам, когда она готова была сдохнуть от последствий принятого решения? Кто не задавал лишних вопросов? Кто делал всё то, что Эмма говорила? Ороро. Наверное, с натяжкой, с кучей допущений и условностей, они всё же стали друзьями. Они забрали Церебро, теперь с припаянными к нему контактами для подключения к источнику питания, и Эмма жала на газ и крутила руль с таким остервенением, словно за ней гнались все черти ада, так сильно она хотела скорее добраться до своей квартиры. На парковке, прислонившись к Понтиаку, Реми, понуро спрятав озябшие руки в карманах плаща, смотрел вверх, на свинцово-молчаливое небо, так неласково глядевшего на него в ответ. Он весь день катался с Циклопом по острову в попытке найти его жену, и каждый раз безуспешно. Со своей-то женой ему было проще - Белладонна уже который месяц лежала в могиле, и за эту мёртвую стабильность Реми как никогда был ей благодарен. Клубы пара от его дыхания поднимались вверх, тут же растворяясь, и он смотрел на них раз за разом, заворожённый этим простым, казалось бы, зрелищем. В голове немного прояснилось, всё, что вколол ему Эссекс, кажется, перестало действовать, и пустая глазница пульсирующей болью не уставала напоминать о себе каждую ебучую секунду. Если всё пройдёт как надо, то за новую жизнь он заплатил не так уж и много, но горьким привкусом на языке застряла погашенная, словно сигарета, обида. Скотт же, сидевший за рулём своей машины в полной тишине, нервно кусал щёки. Тревога, лихорадочная, сжимающая все органы, готова была прорваться сквозь броню его тела, залить всё вокруг и утопить его в липком страхе. И Скотт боролся с ней и с самим собой. У Ороро было Церебро, но вместо неё он наткнулся лишь на обломки их дома и встревоженных соседей, направивших его в больницу. В больнице, в которой Джин, как он узнал сегодня днём, не появлялась уже неделю, ему сказали, что Ороро ушла вместе с Эммой. Хотя бы она была жива, чёрт с ним, с домом, придумают что-нибудь. А вот что с Джин? Где она сейчас, может ли противостоять телепату, захватившему её тело? Скотт старался сохранять хладнокровие и мыслить трезво. Они ждали Эмму, и, видимо, Ороро, возле школьного общежития не дольше десяти минут, когда с боковой дороги показался сперва свет фар, а потом круглобокий Шевроле разрезал тишину вечера визгом шин. Едва припарковавшись рядом с ним, Эмма открыла дверь машины, и Скотт, словно ждавший всё это время команды, последовал её примеру. Они одновременно показались над своими автомобилями, и смотрели друг на друга какую-то жалкую песчинку секунды, прежде чем Эмма заговорила. — Её зовут Кассандра Нова… — … и она сидит в Джине. — продолжил за неё Скотт. Глаза Эммы расширились, а губы застыли, так и не сумев сказать то, что хотели, значит, уточнение про Джин, всё же, было для неё неожиданностью. — Я убью эту суку, Саммерс. Он обошел Шевроле и встал напротив неё, как никогда прежде чувствуя в Эмме надёжную и крепкую, как сталь, несгибаемую волю. — Знаю. Скотт заглянул в машину, где на пассажирском сидении, отвернувшись от него к окну, неподвижно замерла Ороро. Её одежда была порвана и в грязи, а лицо, та его часть, что он мог видеть, было поцарапано, и на крупной ссадине на скуле наклеены полосочки пластыря вместо швов. Скотт осторожно сжал Ро за плечо, она повернулась к нему и медленно открыла глаза. Столько в этой прозрачной радужке было мыслей и чувств, что он на секунду пожалел, что никогда не узнает, настолько лазурными, даже в полумраке еле освещаемой парковки, они могут быть. — Скотт, — брови Ороро жалостно приподнялись у переносицы, — наш дом! Я обрушила его... Она нехотя перешла на шёпот, но он одним размеренным движением, таким знакомым и вернувшим им чувство близости, придвинулся к ней и поцеловал в лоб, прижимая рукой к себе. — Главное, что ты жива. За кухонным столом едва хватило места им четверым, да и два шлема уместились на нём впритык. Реми сел рядом с Ороро так, чтобы она не заметила его отсутствующего глаза, старательно прикрытого волосами, и осторожно касался её покоящейся на колене руки под столом. Ро, казалось, была теперь погружена в ей одной понятные переживания, и лишь когда она чуть сжала переплетенные с ним пальцы, Реми на секунду расслабился. Эмма же, напряжённая и злая, зарылась пальцами в волосы, приняв скорбную позу. У неё было полно ненависти и сил, чтобы её выплеснуть, но вектор для этого пока отсутствовал. И Скотт должен был что-то придумать, хотя бы для того, чтобы самому не сойти с ума. — Нужно использовать Церебро, — сказал он. — А что дальше? — Эмма попыталась пронзить его скептической интонацией, но со Скоттом это уже давно не работало. — Найдешь телепатический след Джины. — Если, как ты говоришь, эта дрянь в ней, следа не будет. А неизвестный след найти всё равно что иголку в стоге сена. А если и найдём, то что? Помчишься к ней, чтобы твои мозги одним импульсом разжижились? — Ну а это, — Скотт положил ладонь на шлем Магнето, — тут зачем? — Хорошо, — Эмма встала, чтобы посмотреть на него снизу вверх, — допустим, допустим! Это защитит тебя от телепатии, да, но не от телекинеза. Джина не так сильна, как Бетси, но смять эту жестянку с твоей головой внутри она способна. Она отошла налить воды, обиженно, как Скотту показалось, поджав губы. Эмма не видела проблемы в том, чтобы найти Джин и ту, кто занял её тело. Это займёт время, критически важное для них, но не подскажет, как действовать. Скрип отодвигаемого стула, и вот Ороро уже спиной к ним, всё ещё неуверенно но идёт к двери: — Тесно. Не могу, надо подышать. Скотт и Реми тоскливо смотрят ей в след, и Эмме хочется выдать им обоим по затрещине. Реми чуть привстаёт, намереваясь пойти за Ороро. — Даже не думай, — говорит Скотт, обращаясь к каджуну, и уходит в ванную комнату. Когда Реми обиженно опускает голову и начинает шарить за пазухой плаща, Эмма замечает изменения на его лице. Потребовалось мгновение, чтобы понять - её проснувшаяся телепатия не работает с ним. Фон слишком размытый, и мысли как шифр, наверное, это у него от природы, достигнуть такого тренировками не телепат вряд ли способен. Скотт, возможно, смог бы, но он успешен в другом. Забавно иногда сканировать своих знакомых и коллег, и Эмма уже давно забыла, каково это. Она сделала это не задумываясь, инстинктивно, и лишь поняв, что Реми резистен к ней, Эмма осознала, что только что произошло. Она вернулась к старым привычкам с такой лёгкостью, будто взяла причитающееся ей по праву. — Это просто пиздец, — прокомментировала она. — Не прими за оскорбление, выглядит не так уж и плохо, но… Какого хрена? — Выменял на кое-что важное, — Реми выудил из внутреннего кармана плаща смятую и явно не полную колоду карт, пачку жвачки, несколько сигарет, два пятицентовика, солнечные очки и игрушечный волчок, — кстати об этом. Ты мне все ещё должна. За список. — Сейчас не время, — Эмма взяла волчок без спроса и крутанула его. Волчок со стуком ударился о стол и завертелся, гипнотизируя их. — У меня и без тебя забот хватает. — О, старина Гамбит не побеспокоит Эмму и не отнимет много времени. Твоя машина. — он накрыл рукой начавший замедляться волчок. — Одолжишь мне её сейчас? Да он издевается. Но, с другой стороны, как он может помочь им сейчас? Если ему нужна машина, то плата за список телепатов, в итоге-то оказавшийся бесполезным, была соразмерная. — Ладно, — Эмма встала из-за стола и подошла к пальто, висящему возле входной двери. Она бросила ключи в сторону стола с нескрываемым раздражением, и Реми поймал их на подлёте, играючи, как кошка ловит добычу одной лишь лапой. — Вернешь завтра утром в целости и сохранности. И с полным баком. — По рукам, — Реми улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, но Эмма не оценила. Когда и Реми ушёл, унося за собой шлейф медикаментозных запахов, которыми он пропах там, где лишился своего глаза, и табака, она села на диван и зло выдохнула. На крыше, под фиолетовым, затянутым пеленой туч небом, Ороро смогла вдохнуть полной грудью, не боясь, что стены вокруг сложатся, как карточный домик, навеки похоронив её в собственном ужасе. Не в силах стоять на месте, она села на грязный бетон, скрестив под собой ноги. Мир вокруг, движения атмосферы и даже течение в заливе, казалось, замерли, как замерла и она, осторожно прощупывая их своей силой. Раствориться в потоке воздуха над большим городом, стать его ветром и дождём, и уйти от смятения, овладевшего душой. В глубине души Ороро понимала, что это не поможет, уже давно не помогало и никогда, по сути, не могло помочь. Ей нужно было что-то совершенно иное. Давно утерянное и оплаканное. Или совершенно новое, ещё неизведанное. Решения, как и связные мысли, не торопились приходить. С неба маленькими крошками посыпался неловкий снег, и она подставила лицо его холодным прикосновениям. Такой, сидящей на крыше и поднявшей лицо вверх, её и застал Реми, нервно теребивший в кармане ключи от машины Эммы. Ороро почувствовала колебания воздуха вокруг него, и повернулась, отчего сердце её похолодело и зажалось в комок невыразимой тоски. Она увидела, что правая глазница Реми была зашита, но не решила и рта раскрыть, чтобы выразить жалость и сожаление, чтобы задать вопросы и подбодрить. А он знал, что её тёплого дома больше нет, видел, что Ороро сегодня досталось больше, чем ему, но ни слова, ни вопроса он не выдавил из себя. Им не нужны были слова, чтобы понимать друг друга. Не нужны сочувствия и сожаления, не нужна была и словесная жалость. Просто присутствие рядом друг друга уже само по себе помогало иначе посмотреть на произошедшее. И, возможно, найти иной выход. — Это работа Шторми? — Нет, — Ороро слабо улыбнулась, — иногда снег — это просто снег. Реми снял плащ и постелил рядом, приглашая пересесть на него. Он остался в растянутом старом свитере и джинсах, и Ороро чуть прикрыла веки, согревая воздух вокруг. Снежинки стали таять, не долетая до них, сидевших теперь бок о бок и смотревших на ночное небо. — Ты знаешь, где это? — Реми развернул клочок бумаги и показал Ороро. «Сегодня в полночь. Угол Блумфилд и Галф-авеню. Наверху» — Это район на стыке порта и даунтауна. Наверху? На Блумфилд-авеню огромный котлован, не знаю, что значит наверху. Может, там остались строительные леса, или что-то такое. У тебя не так много времени — уже около одиннадцати часов. — Знаю, — Реми зарылся рукой в волосы и дёрнул сам себя. — Cherie, ты уйдешь вместе с Гамбитом? — Что? — она уставилась на него, боясь поверить в услышанное. — Куда? — А куда хочешь. — Он не шутил и был серьезен, как никогда, откинув насмешливую и дразнящую манеру. — С тобой Реми может всё, что угодно. У Ороро ком встрял в горле, но всё-таки она смогла пересилить себя, придвинуться и взять руку Реми в свою. — Ты не с Утопии. — Он кивнул, смотря теперь уже единственной красной радужкой на Ороро. — И не из любого другого квартала мутантов. — Не озвучивай то, что нам обоим и так ясно. Реми просит тебя уйти с ним. — Наружу? И что мы там будем делать? Вечно убегать? — Это не так сложно. Реми прятался всю свою жизнь, и никто его не поймал. Уедем, куда захочешь. Я бы хотел вернуться домой в Луизиану. — Прятаться, — Ороро грустно усмехнулась, — пусть и во внешнем мире. Или жить здесь, не таясь, но как жалкие тараканы. — Я предлагаю тебе свободу. Эта клетка не для Шторми. И тебя здесь больше ничего не держит. Да, там надо скрываться, надо выживать иначе, чем здесь. Но этот проклятый остров душит нас обоих. Реми уйдёт в любом случае, вопрос в том, хочешь ли ты пойти с ним. Ороро раньше часто думала о том, чтобы смести стену вокруг острова, или чтобы просто взмыть в небо на скорости, и улететь, куда ветер понесёт её. Она знала, что не свободна в своих поступках и решениях, как знала и то, что за стеной вокруг Утопии тоже нет счастья и воли. Это не душило и не угнетало, она научилась жить с этим ощущением ещё ребенком. Реми частично был прав, и он предлагал ей себя, а не, как он выразился, пресловутую свободу. Она бы не отказалась от него, конечно нет. Но в одном-то он всё же ошибался. — Я очень хочу уйти с тобой. Взяв его лицо в ладони, Ороро поцеловала шершавые губы. Реми же в ответ сжал её так, что ребра и ссадины на теле заныли, и, застонав, Ороро отпрянула, хотя ей снова захотелось остаться в моменте навсегда. — Это значит oui? Она снова поцеловала его, на этот раз в закрытое правое веко. Легко, чтобы не причинить боль, но с горечью слёз на губах. — Это значит нет, Реми. И это значит спасибо. Церебро мягко засветился, когда Скотт подключил его в портативному генератору в квартире Эммы. Эта штука, оставленная Чарльзом в стене старого вокзала, работала не в полную силу, и использовать её надо было аккуратно и быстро. Чтобы не сломать Эмме мозг, и чтобы не дать Нове сделать того же. — План, Саммерс, без плана действий всё это полная хуйня. Скотт любил Джину, Ороро, и даже немного Эмму. Но сейчас он готов был задушить её, и, видит Бог, на нём не будет греха. — А что ты хочешь услышать? Действовать надо по ситуации. Почти нет времени думать о том, как спасти Джин и не умереть самим. В какой норе она спряталась? Это тоже играет большую роль. Кто пойдёт? Как защититься, как атаковать… — И какая температура у тебя в прямой кишке. — Будь уверена, она в норме. Ты сталкивалась когда-нибудь с телепатическим захватом разума, сменой личности? — В теории. — Эмма погладила металлический шлем перед собой, от прикосновения он замерцал куда активнее. — На практике — никогда. Можно влиять на людей, делать внушение или переноситься в проекции мозга, отключая нервную систему. Есть много способов лишить человека контроля над телом, но прогнать его из собственного разума невозможно. Мозг как вселенная, из него никуда не деться. Можно запереть кого-то в бессознательном, это затрёт личность, частично разрушит, но не убьёт. Нельзя убить ментально, не убив физически. Наоборот — возможно с сильными телепатами, они, так скажем, могут перейти в другой план существования… Стать своего рода паразитами… Чарльз рассказывал о таком однажды, и, кажется, именно с этим мы и столкнулись. — Значит, Джина всё ещё жива. И без тела, которое создал Эссекс, Нова не сможет переселиться в клона без разума, не сможет убить Джину. Скотт почувствовал облегчение после того, что ему пришлось сделать утром. Он выключил аппарат жизнеобеспечения и подождал, пока все показатели обнулятся, и совесть его после этого убийства-без-убийства наконец смогла утихнуть. — Я не могу обещать тебе, что Джин не умрёт. Случиться может всё, что угодно. Я не собираюсь щадить эту тварь, и даже если мне не хватит телепатии, я хотя бы сдохну, пытаясь отомстить. — Очень самокритично. — Завались. Есть ещё кое-что. — Эмма замялась, пытаясь самой поверить в то, что собирается сказать. — Каждый, с кем мне доводилось общаться, прямо или косвенно говорили, что есть некая… Сущность, не Кассандра Нова, что-то… Не верю, что говорю это. Космическая сила. Некая космическая сила, которая хочет прийти на Землю. — Это бред от внушения Новой. — Вывод вполне очевидный, но… Я её видела. Когда приняла «кик», — Скотт, кажется, готов был засмеяться, но, к облегчению Эммы не стал, хотя выражение лица его было красноречиво, как никогда, — видела большую огненную птицу. Я сама думаю, что это или проекция Новы, или другой телепатический трюк. И слабые телепаты ничего такого не испытывают и не знают, а мой уровень на тот момент… Да и сейчас не очень продвинутый. И стоило мне воспользоваться Церебро, как я снова его услышала. Голос Феникса. Скотт похлопал её по плечу и слегка сжал пальцы. Пожалуй, не стоило делиться с ним этими соображениями. Космические сущности, пришельцы, летающие тарелки — попахивало шизофренией, и Эмма прекрасно отдавала себе в этом отчёт. Но она поверила Квентину, хотя до этого сама считала чепухой слова Меркатора и намёки Фарука о огненных снах. Как будто паззл в голове начинал складываться, хоть картинка получалась и сюрреалистичнее ожидаемого. — Пойду поищу твой скепсис, кажется, ты его по дороге растеряла. — Не смог удержаться от колкости Скотт. — Сначала разберёмся с более реальной проблемой. Космосом пусть Стражи Галактики разбираются, или Люди в черном. — Ненавижу тебя. Эмма со злостью взяла шлем в руки и надела на голову. Рывок, головокружение, всё это она проходила утром, но вместо шквала чужих мыслей лишь мерный гул сотен тысяч наполняющих остров жизней. «Эмма», — тихий шёпот из-за плеча. Она оборачивается на звук голоса, и туман рассеивается. Они стоят на крыше небоскрёба. Три девочки в одинаковой школьной форме, держатся за руки, а их глаза светятся белым. «Это ловушка», — отвечает она. «Нет» Видение меркнет и девочки растворяются в ночном небе. Эмма остаётся одна на крыше, и над ней сияют тысячи звёзд. «Найди её, прошу. Найди меня…» Её буквально вышвыривает из наваждения, хотя Эмма даже не сняла шлема. — Что случилось? Я не закончила! — Генератор сдох, — Скотт копошится в тёмном доме, пытаясь завести его снова, но ничего не выходит. — Как всё прошло? — Странно. — Что случилось? — В тёмной квартире, словно призрак, появилась Ро. — Церебро перегрузило его, — говорит Скотт. — Блять. Один заряд между её пальцев, и генератор на секунду воскрешает, чтобы умереть вновь. — Не важно, — вдруг говорит Ороро, — вам надо на это взглянуть. Она уходит в спальню и распахивает шторы, а затем открывает оконные рамы. Скотт и Эмма протискиваются рядом и смотрят, сами не зная на что. Но Ороро протягивает руки и низкие облака усиливают свой бег, унося снег. — Там, — она показывает вверх, — видите? — Нет, — говорит Эмма, — ничего не вижу. — Внимательнее. — просит Ро, — вон там, где небоскрёб. Словно… — Пожар на крыше. — заканчивает за неё Скотт. Крыша небоскрёба. Эмму словно снова ударило молнией. Им надо туда. Джина там. — Собирайтесь, — резко бросает она, — идём супергеройствовать.