Рассвет и тени

25 Последнего зерна, 4Е 201 Закончив песню на языке драконов, М'Айк замолчал. – О чём эта песня? – спросил Сигульф. – О тебе. – каджит шевельнул усами. – И об Алдуине. Который не Акатош. Никто не Акатош, кроме самого Акатоша. Мы, каджиты, его называем Алкошем, Царём-Драконом. Акатоша, М'Айк хочет сказать, не Алдуина. Проводив взглядом ферму, ещё сохранявшую следы нападения великана, норд оглядел отдаляющийся Вайтран. Посетит ли он ещё когда-нибудь этот город, с которым его связывало множество приятных впечатлений? Ответа не было. – Я в долгу у тебя, М'Айк. – произнёс воин. – Путь до Айварстеда неблизкий. – Нет, нет! – отмахнулся М'Айк. – Это мы все в долгу у тебя. Каджит прикрыл глаза, задумавшись о чём-то своём. Затем заявил: – Не все драконы злые. Не все хотят быть злыми. М'Айк так думает. «Дюрневир способен на мирный разговор, однако это не помешало ему сначала чуть не убить меня.» – Предлагаешь взывать к их совести, вместо того, чтобы кидаться в бой? – скептически поинтересовался Сигульф. – И надеяться, что в глубине души они не так уж и злы? Поёжившись от налетевшего ветра, сухого и холодного, М'Айк надвинул капюшон на лицо. – Так мы быстро останемся без Довакина. – ответил он. – Однако если дракон нападать не хочет, вам будет, о чём поговорить. О сыре, быть может. Или об ограблениях с помощью ведра. Ухмыльнувшись, Сигульф провёл пальцами по рукояти меча. – Может, и так. Но мой меч будет наготове. – И об арбалете не забывай. Он хорош, если заряжать кронциркулями. – каджит открыл свою сумку и принялся в ней что-то искать. – М'Айк уже нашёл несколько. Надо? – Думаю, болты для стрельбы тоже сойдут. – отказался Сигульф. Над ухом норда промчалась стрекоза, и он, ориентируясь лишь на слух, ловко поймал её левой рукой. Расправив пальцы, он убедился, что насекомое не пострадало, и позволил ему улететь. Этому его научил Фроки – ловля быстрых, вёртких насекомых помогала отточить ловкость и точность движений. – М'Айк думал, ты её съесть собрался. – прокомментировал каджит. Миновав небольшой мост через Белую реку, повозка обогнала неторопливо идущий каджитский караван. От каджитов, ведущих навьюченных тюками с товаром лошадей, пахло лунным сахаром и специями. Сигульф не любил эти запахи, зато М'Айку они пришлись по душе. – О, это караван Акари! – сообщил M'Айк. – М'Айка во всех караванах знают. Если надо, скажи караванщикам, что ты друг М'Айка Лжеца, и тебя примут как родного. Не обманут и не обворуют. Могут и скумой угостить… M'Айк покупал однажды скуму тут неподалёку, так она действует сильнее, зато отходил М'Айк долго. А в Новом Гнисисе делают скуму двойной перегонки, тут больше нигде такой нет... На востоке возвышалась серой громадой Глотка Мира, на её укутанных мягким белым туманом склонах виднелся хвойный лес. Насколько знал Сигульф, эта гора была самой высокой не только в Скайриме, но и во всём Тамриэле. Лютые снежные бури, бушевавшие на вершине, не позволяли любознательным искателям приключений проверить правдивость слуха о находящемся там снеге, не тающем ни при какой жаре. Высокий Хротгар, монастырь Седобородых, располагался чуть ниже. Немногим паломникам хватало сил пройти весь путь до древней обители, начинавшийся в Айварстеде. – Весь этот бардак творится, потому что на троне не Септимы. – подал голос Бьорлам, подгоняя лошадь. – Вот когда они правили – никаких восстаний, никаких талморцев, никаких драконов. При том же Уриэле было спокойно, а стоило ему умереть – и началось всякое. Эх, надо было ему наследника оставить. Мартин не в счёт, он-то был бастардом. – У Уриэля были сыновья. – заметил Сигульф. – Все были убиты. И до этого были неприятные события — взять хотя бы историю с Джагаром Тарном или Дагот Уром... – Да это всё талморцы выдумали! – отмахнулся возчик. – Чтобы мы думали, без них было плохо и смирились с их властью. Да и Скайрима те события не коснулись, нечего их и вспоминать! – Зато Потема очень даже коснулась. – усмехнулся воин. – Про Потему тоже всё ложь. Ну не могло такого быть, чтобы королева Солитьюда стала некроманткой. Это грязное очернение её памяти, вот! Эх, был бы я ярлом, всем бы показал! Порядок навёл бы… – возчик осёкся, увидев впереди с десяток вооружённых фигур, плохо различимых в полумраке. – Кажись, разбойники. Может, удастся откупиться… Положив меч рядом с собой, Сигульф взвёл арбалет. Незнакомцы приблизились уверенным шагом, и в неверном свете факелов норд различил голубые накидки Братьев Бури. – Стой! – крикнул командир повстанцев, носивший плащ из медвежьей шкуры. – Слезайте с повозки. – Бьорлам я. Возчик. Я ничего не знаю! – испуганно пролепетал возчик, слезая с козел. Сигульф и М'Айк подошли к нему. – Скади, проверь их! – скомандовал офицер. – Нельзя пропустить шпионов Туллия. Тощий Брат Бури с цепким, внимательным взглядом отделился от остальных и пристально посмотрел в глаза Бьорламу. – Я не шпион, клянусь! Клянусь Талосом! – вскрикнул возчик, дрожа. Скади презрительно хмыкнул. – Этот не шпион. И не опасен. Досматривать смысла нет. – объявил он резким голосом. Затем Брат Бури обратил внимание на Сигульфа. – А этот опасен. Что у тебя в мешке? Не имперские ли донесения, а? «Из Братьев Бури в лицо меня знает только Ралоф, остальные погибли у Чёрного Брода или в Хелгене. Надеюсь, его здесь нет». – Нет, Скади. – неожиданно произнёс офицер, улыбнувшись. – У него там головы талморцев. – У него нет голов. – возразил Брат Бури, принюхавшись. – Иначе смердело бы. – Зато недавно были! – воскликнул офицер, отодвигая дознавателя в сторону. – Он порядочный норд. Сигульф узнал в нём айварстедского привратника, не хотевшего впускать его в деревню несколько долгих дней назад. – Во время нашей первой встречи ты сторожил айварстедские ворота, а теперь отрядом командуешь. Как так вышло? – спросил воин. – Не спрашивай… – офицер погрустнел. – Имперские псы захватили Айварстед. Я тогда был в патруле, вот и в живых остался. Потом имперцы ушли, а меня повысили и отправили патрулировать границы… А ведь мы с тобой и не познакомились тогда. Меня звать Ульфхам. Из Айварстеда. – Ортьольф из Морфала. – норд не стал открывать своё имя, назвавшись именем давно убитого вампира. – Я совершаю паломничество к Высокому Хротгару. Каджит со мной, я за него ручаюсь. Скади подозрительно сощурил глаза. С его пояса свисали причудливые пыточные инструменты. – Уж больно хитрая рожа у этого каджита. Лучше бы досмотреть. И допросить. А ещё лучше обоих. – Вы свободны, граждане. Можете ехать. – объявил Ульфхам. – Спасибо, начальник! – пробормотал Бьорлам. Путники вернулись в повозку и она, скрипя колёсами, продолжила свой путь. – Ты знаком с Братьями Бури? – с негодованием спросил Сигульфа возчик, убедившись, что патруль достаточно далеко. – Значит, Ульфрику служишь? – Я никому не служу. – отрезал воин. – Как это никому? – удивился возчик. – Так нельзя! Я вот верно служу императору. И Верховному королю Торугу служил, пока он был жив. – И в чём же заключается твоя верная служба, Бьорлам? – Я налоги плачу, вот. Я честный гражданин! – произнёс возчик с гордостью. – Последнему, кто требовал налоги от меня, я вспорол живот. – Страж Рассвета вспомнил незадачливого грабителя, прикинувшегося сборщиком налогов. – И я хотел бы проехать остаток пути в тишине. Возчик быстро замолк, сосредоточившись на управлении повозкой. Пропетляв по холмам Рифта, дорога вышла к течению Чёрной реки. Эти места были знакомы Сигульфу с недавнего путешествия к Чёрному Броду, а значит, Айварстед уже близко. Чтобы занять себя до конца пути, норд открыл увесистый том, подаренный Сераной. Надпись на обложке, выведенная полустёршимися золотистыми буквами, гласила: «Валентин Луллий. Записки скайримского алхимика. » «Алхимия — учение о создании снадобий различного характера, из коих наибольшим спросом пользуются целебные зелья и яды. Также большое значение имеют зелья, дающие при принятии сопротивление физическим либо магическим повреждениям, полную или частичную (эффект хамелеона) невидимость...» Сигульф перелистнул несколько страниц в поисках более ценных сведений. «…вызывает чувство страха и наносит урон магической энергии. Горноцвет. Алхимическую ценность имеют повсеместно встречающиеся в Скайриме голубой, красный и лиловый горноцвет. - Голубой Г. Растёт в большом количестве у границы владений Вайтран и Фолкрит. Используется для восстановления и укрепления здоровья, способствует более эффективному применению заклинаний школы Колдовства. В ядах замедляет восстановление магической энергии. - Красный Г. Растёт в большом количестве в пещере Зелёная Тень, Хаафингар. Используется для восстановления магической энергии и уменьшения её расхода. В ядах опустошает запас магической энергии, также наносит урон здоровью, вызывая пищевую инфекцию при принятии внутрь и способствуя сильному кровотечению пи попадании в рану. - Лиловый Г. Растёт в большом количестве к северу от оз. Илиналта, Фолкрит. Используется для снятия усталости и напряжения, защиты от холода, в ядах наносит затяжной урон магической энергии. Двемерское масло. Малоизученная субстанция неизвестного состава и происхождения, использовавшаяся двемерами. Можно обнаружить в двемерских руинах. Способствует более эффективному применению заклинаний школы Иллюзии, в ядах повышает восприимчивость к огню.» Запись о повышении восприимчивости к огню была зачёркнута, а пометка на полях, сделанная напомнившим о Серане почерком, поясняла: «Оно повышает восприимчивость к магии. И отлично восстанавливает магическую энергию!» Свойства ингредиентов воин, не увлекавшийся алхимией, счёл слишком сложной темой и отыскал простейшие рецепты зелий. «Целебное зелье. 1) На один флакон возьми глаз саблезуба и цветок голубого горноцвета. Растолки в ступке и смешай с водой. Принимать внутрь по одному флакону при лёгких физических или магических травмах. Противопоказано беременным и кормящим женщинам. 2) На один флакон возьми сушёную шляпку бесовского гриба и колос пшеницы. Растолки в ступке до порошкообразного состояния и смешай с водой. Принимать внутрь по одному флакону при лёгких физических или магических травмах. Противопоказано при личной непереносимости.» От чтения норда оторвал возглас Бьорлама: – Вот он, Айварстед! Приехали. Ну и дыра, если честно! Городок было трудно узнать. Частокол исчез, и о нём напоминала лишь груда расщепленных и обгорелых брёвен, сваленных возле неработающей лесопилки. На зданиях виднелись следы недавнего ремонта, а развалины дома на отшибе никто и не пытался восстанавливать. Приглядевшись, Сигульф понял, что тот дом разрушен уже давно. – М'Айку интересен вон тот курган. – каджит указал на курган Погребальный Огонь, где прятался однажды мошенник, выдававший себя за призрака. – Там должно быть хранилище древненордских кронциркулей. – Древненордские инструменты для бальзамирования там точно есть. – воин задумался, были ли кронциркули у древних нордов. – И тамошних драугров я уже упокоил. Так что удачи в поисках. – М'Айк обязательно найдёт их. – каджит зашагал к кургану, нерерпеливо помахивая хвостом. Немногочисленная стража не обратила внимания ни на Сигульфа, ни на М'Айка. Путь занял больше суток, так что норд решил провести в таверне остаток ночи, а наутро начать восхождение к Высокому Хротгару. Вывеска «Вайлмира» обуглилась по краям и покосилась, свидетельствуя о недавней битве. У стойки в почти безлюдной таверне стоял молодой норд, чертами лица напомнивший Вилхельма – вероятно, его сын. Заказав на последние деньги скромный ужин, и сняв самую дешёвую комнатушку, Сигульф сел за столик в углу и принялся за еду. Кроме него, в «Вайлмире» выпивали ещё двое посетителей, мужчина и женщина. – Где справедливость, Темба? – услышал воин обрывок их разговора. – То Братья Бури пришли, припасы и скотину отобрали, шумели, строили свои укрепления, то имперцы пришли, разнесли тут всё… Кому от этого легче? И дочь покоя мне не даёт, сбежать порывается. – Лучше бы эти идиоты медведей убивали, а не друг друга! – со злостью отвечала женщина. – Я уже готова хоть самому Дагону заплатить за десяток их шкур. И, Йофтор, отпусти Фастрид. Пусть хотя бы она не прозябает в этом богами забытом городке. Выспаться этой ночью Сигульфу помешали крики и грохот за дверью. Воин выбежал из комнаты, сжимая в руке кинжал – меч был бы неудобен в ограниченном пространстве таверны. Крупный орк в ламеллярном доспехе грубо удерживал Свиди, испуганную и отчаянно сопротивляющуюся. Длиннобородый редгард со свирепым выражением лица грозил скимитаром сыну Вилхельма. К Сигульфу устремился данмер с лицом, закрытым стальным шлемом, но его жестом остановил лидер банды – надменный бритоголовый норд, под богатым одеянием которого угадывалась кольчуга, а на поясе висел меч. – Ты, переросток, отпусти её! – ледяным тоном приказал орку Страж Рассвета. – А ты, нарядненький, говори, что тут происходит. Оскалившись, редгард повернулся к Сигульфу, а данмер выхватил топор. Орк не обратил на него внимания, продолжая бороться со Свиди. – Сигульф! Помоги! – закричала Свиди, узнав воина. – Я всего-то беру своё. Не лезь не в своё дело, деревенщина. – проговорил со снисходительной улыбкой предводитель шайки. Сигульф метнул кинжал в орка – тот вошёл в глазницу по рукоять – и пинком опрокинул стол на рванувшегося к нему редгарда. Затем уклонился от топора данмера и, схватив за литые крылья на его шлеме, свернул головорезу шею. Резкий хруст ломающийся позвонков заставил содрогнуться отползающую за стойку Свиди. Редгард с громкой бранью вылез из-под опрокинутого стола, и Сигульф оглушил его подвернувшимся под руку табуретом. Меч предводителя, со свистом пронёсся перед лицом воина. Отражая табуретом последовавшие удары, Сигульф нашарил на столе кувшин с пивом и швырнул в лицо противнику. – Ты уже мертвец, ты понял?! – воскликнул бритоголовый, отшатнувшись. Это позволило Сигульфу обезоружить его сильным ударом по руке. – Я Сибби Чёрный Вереск! – выкрикнул он, пятясь и смотря в холодные глаза Сигульфа. – Моя мать найдёт тебя, она тебя выпотрошит! – А я как раз искал встречи с тобой, Сибби. – воин нахмурился. – Ты был храбр, когда с тремя громилами напал на одну девушку. Теперь, вижу, ты не так хорохоришься. – Ты что, не понял? – Сибби упёрся спиной в стену. – Я Чёрный Вереск! Моя семья правит Рифтом! Мощным ударом табурета воин опрокинул Сибби на пол. – Что тебе нужно? Деньги? – заорал Чёрный Вереск. Сигульф продолжил избивать его. – Моя мать… Ничего… Не забывает! – выдавил из себя Сибби, жалкий и окровавленный, когда Сигульф остановился. – Если понадобится, я и её убью. – с этими словами воин обрушил разваливающийся табурет на голову Сибби, выбивая из него остатки жизни. В его карманах он нашёл кошель, туго набитый золотом. Обняв плачущую Свиди, норд тихо проговорил: – Всё хорошо, Свиди. Сибби тебя больше не побеспокоит. Со второго этажа спустился Вилхельм, разбуженный сыном – спал он крепко, а слух его с годами ослаб, так что резню он пропустил. Увидев погром в своей таверне и валяющиеся тела, он остолбенел. – Я уже всё уладил. – Сигульф не стал дожидаться расспросов. Он высыпал монеты из кошеля Сибби на стойку. На глаз выходило не меньше пяти тысяч септимов. Разделив их на три неравные горки, он ссыпал одну в собственную мошну, вторую, меньшую, пододвинул Вилхельму. – Думаю, это покроет причинённый ущерб. А это тебе, Свиди. – норд указал на оставшиеся монеты. – Переедь подальше отсюда и поселись в Маркарте или Солитьюде. – Почему там? – не поняла девушка. – Там безопаснее. «По крайней мере, от драконов там есть где спрятаться. И Братья Бури вряд ли доберутся туда» – Тогда я поеду в Солитьюд. – Свиди уже успокоилась, щёки её порозовели, а на губах заиграла улыбка. – Поступлю в Коллегию бардов. Сигульф вытащил кинжал из черепа орка и всадил его в горло начинающего приходить в себя редгарда. Тот задёргался, истекая кровью. – Так нельзя! Нельзя добивать побеждённых! – взвизгнула Свиди. – Нельзя оставлять всяких отморозков в живых. – процедил воин сквозь зубы, вытирая кинжал об одежду редгарда. – Если бы ты ему попалась одна в узком переулочке, живой бы оттуда не вышла. Он ограбил бы тебя, изнасиловал и убил. Вон тем страшным скимитаром. – Не нужно говорить такое при девушке. – неодобрительно произнёс Вилхельм. – И так натерпелась… – Я знаю, что говорю! – голос Сигульфа был чуть громче обычного. – Навидался в жизни отбросов. В мире много ублюдков, готовых надругаться над наивной девушкой, и они не заслуживают ни пощады, ни сочувствия. – Я… поняла. – прошептала девушка. – Надеюсь на это. – Сигульф подобрал топор данмера и снял с его пояса кинжал, простой, но достаточно острый. – Возьми это. В бой не лезь, но если придётся, используй. Одна не ходи. Постарайся прибиться к каджитскому каравану. Скажи им, что ты друг М'Айка Лжеца, тогда они тебя примут. И не показывай никому, что у тебя есть деньги. Запомнила? Свиди неловко прикрепила оружие к поясу. – Запомнила. Спасибо, Сигульф! А кто такой М'Айк Лжец? – Хотел бы я знать, кто он такой… – пробормотал Страж Рассвета, взваливая на плечи искорёженный до неузнаваемости труп Сибби. – От тел надо избавиться. Тела Сигульф с помощью Вилхельма и его сына спрятал в глубинах кургана, инсценировав стычку с драуграми. Сибби он бросил в разлитое на полу масло и поджёг, а на трупах наёмников оставил раны от драугровского оружия. Пытавшемуся разобраться в происходящем стражнику воин протянул пригоршню золота, велев при расспросах говорить, что он ничего не видел. М'Айка в кургане уже не было – или он умел быть незаметным. После недолгого прощания со Свиди и Вилхельмом Сигульф начал восхождение к Высокому Хротгару по тропе, начинавшейся за узкой горной речкой, на которой и стоял Айварстед. На крутых и труднопроходимых участках в склоне горы были высечены ступени. Говорили, что таких ступеней на пути ровно семь тысяч, впрочем, вряд ли у кого-то хватало терпения считать их. Преодолев первые ступени, норд наткнулся на каменную стелу с надписями. Отвлекаться на чтение норд не стал, несмотря на любопытство – его миссия была важнее. Спустя несколько сотен шагов стояла похожая стела, надпись на которой читал одинокий паломник, освещая её факелом. «Паломничество на исходе ночи? Не вампир ли?» Сигульф подошёл к незнакомцу, не скрывая шагов, но держа ладонь на рукояти Сияния Рассвета. Услышав его приближение, тот обернулся. Глаза в темноте не светились. – Приветствую, брат. – произнёс незнакомец. – Ты собираешься подниматься до самого Высокого Хротгара? – Именно. – воин убрал руку от меча. – Вот и я хотел подняться туда. Слышал, как Седобородые призывали Довакина? Я и подумал, а вдруг я и есть Довакин? Только я себя переоценил, брат. Тут холодно, и медведи ревут. А ведь меня попросили отнести Седобородым припасы. – паломник поднял с земли небольшой мешок. – Не хочется как-то их подводить… – Я отнесу. – забрав мешок, Сигульф забросил его за плечо, рядом с собственным. – Спасибо тебе, брат! От души! Там возле входа должен быть сундук, положи туда. – произнёс незнакомец с облегчением. – Удачного пути! Норд продолжил свой путь. Пасшиеся на склонах горные козы разбегались при его приближении. Впереди, как и предупреждал «брат», послышался медвежий рёв. Взведя арбалет, Сигульф приготовился к схватке. За поворотом, среди припорошенных снегом сосен, медведь жадно обгладывал тушу крупного козла. Нападать он не стал, только насторожился, однако норд решил убить опасного зверя. Сбросив мешки и плащ, Сигульф навёл арбалет и выстрелил. В последний момент медведь дёрнулся, и болт вместо головы попал в переднюю лапу. С рёвом хищник бросился на воина. Выронив арбалет, воин ушёл от разъярённой туши перекатом и выхватил кинжал. С кинжалом на медведя ходят только самые отчаянные храбрецы или глупцы, однако более подходящего оружия под рукой не имелось. Повернувшись к своему обидчику, зверь встал на задние лапы и вызывающе зарычал. Сигульф молниеносно рванулся к медведю, и, поднырнув под когтистую лапу, способную с лёгкостью оторвать ему голову, вонзил Клинок Горя справа под левую лапу. Этому его научил Гунмар – азартный охотник, выходивший против разного рода опасных тварей с ножом или топором и всегда побеждавший. – Фус! Ту'ум оттолкнул зверя в сторону, заодно распугав, похоже, всю живность на Глотке Мира и сбив снег с ветвей деревьев. Ком мягкого снега упал прямо на голову Сигульфа. Не обратив на это внимания, норд взял подаренный Балгруфом топорик и с размаху рубанул оглушённого и истекающего кровью медведя по голове. Пробить прочный медвежий череп – задача не из простых, однако топор с честью прошёл это испытание. – Будь ты вдали от людских троп, разошлись бы мирно. – проговорил воин с сожалением. – Эх, ещё и шкура пропадает… На снятие шкуры времени не было, зато норд позаимствовал у поверженного зверя когти и клыки – много места они не занимали, однако ценились в качестве основы для охотничьих оберегов и амулетов. Подбирая брошенные вещи, Сигульф обнаружил, что его арбалет раздавлен медведем, и проще будет достать в Форте новый, чем пытаться его починить. «Что ж, он хорошо послужил мне. А Сорин наверняка изобрела что-то новенькое. Давно пора заглянуть к Страже». Чем выше норд поднимался, тем становилось холоднее. Незадолго до появления третьей стелы, перед которой кто-то поставил чашу для подношений, поднялась метель. Плащ, зачарованный от огня, благодаря тёплой шерсти спасал и от холода – незаменимая вешь для скайримского путешественника. Дорога то спускалась, то поднималась, и порой лишь горки камней с прикрепленными кусками красной ткани, развевающейся на ветру, не давали Сигульфу потеряться в снежной завесе. Воин миновал четвёртую стелу, и холод начал пробирать его, несмотря на плащ и нордскую кровь. Впереди показалась пятая стела, когда с нависавшего над тропой утёса спрыгнул ледяной тролль. Со стороны эти твари могли показаться неуклюжими – это стоило жизни многим неопытным охотникам и воинам. Сигульфу повезло больше: задолго до первой встречи с троллем ему попалась книга об этих существах, где говорилось о том, что для своих немалых размеров тролли двигаются очень быстро и ловко. Упоминалась в ней и слабость троллей – огонь, наносящий им страшные раны и замедляющий естественную регенерацию. Полыхнул меч, вынутый из ножен, и воин побежал навстречу чудовищу. Тролль размахнулся длинной трёхпалой лапой, широкие когти на которой не уступали медвежьим. Отпрянув в сторону, норд с силой рубанул мечом навстречу мускулистой конечности. Немногие люди могли отрубить лапу тролля одним ударом, однако на этот раз сила тролля обернулась против него. С размаху налетев на клинок, когтистая лапища отделилась чуть ниже локтя и судорожно сжалась на окровавленном снегу. Силой удара Сигульфа развернуло и он потерял равновесие, чудом устояв на ногах. На его счастье, тролль, шокированный болью, не воспользовался его уязвимостью. Резанув по сухожилию на ноге, воин заставил монстра пошатнуться, и, не мешкая, вогнал меч сзади в заросшую белым мехом шею по рукоять. Три глаза тролля широко распахнулись, прежде чем закрыться навсегда. Растеряв былую прыть, чудовище грудой мяса рухнуло в снег. Сигульф вспомнил слова Гунмара о том, что хуже тролля может быть только тролль в доспехах и невесело усмехнулся. По сравнению с драконами все прочие угрозы уже казались ему незначительными. Шестая стела располагалась на открытом месте, продуваемом ледяными ветрами. Насколько знал Сигульф, всего стел было десять, а значит, больше половины пути пройдено. Холод стал совсем невыносимым, и норд решил разжечь костёр. Найдя ровную площадку в расщелине скал, он набрал в лесу валежника и сухостоя, обстрогал кинжалом влажные ветки и сложил основание костра из самых толстых веток, накрыв более мелкими и трутом. Просмолённые сосновые ветви легко вспыхнули от заклинания пламени, обдав Сигульфа ворохом искр, погасших на огнеупорном плаще. Подбрасывая ветки в быстро прогорающий костёр, Страж Рассвета съел часть запасённой солонины, которой оставалось немного. Согревшись и восстановив силы, он погасил огонь и вернулся на тропу. Всего через сотню шагов норд добрался до седьмой стелы. Внизу виднелся храм Ветреного Пика, с высоты Глотки Мира уже не казавшийся таким огромным и величественным. Вдали послышался волчий вой, но это не было причиной для беспокойства – волки давно усвоили, что вооружённый и уверенный в себе человек – нелёгкая добыча, и нападали только от отчаяния или ради самозащиты. Слабых же и безоружных людей в эти края не заносило. Восьмую стелу Сигульф не сразу заметил среди скопления серых скал. То, что можно было разглядеть внизу сквозь пургу, имело явственное сходство с картой Скайрима. Вайтран был виден как на ладони. Так высоко Страж Рассвета ещё не забирался. Стоящая за поворотом, в тени внушительной статуи Талоса девятая стела, в противоположность предыдущей, была хорошо заметна, однако внимание Сигульфа привлёк раскинувшийся впереди монастырь из серого камня, казавшегося почти чёрным в темноте, рядом с заснеженными скалами. Вершина Высокого Хротгара сверкала в лучах рассветного солнца, скрытого пока его стенами. Ускорив шаг, норд приблизился к горной обители. Справа от высокой, разветвляющейся надвое лестницы он увидел последнюю стелу. У основания лестницы стоял массивный сундук с незапертой крышкой, куда Сигульф поместил переданный паломником мешок. Обе лестницы не различались меж собой, и воин выбрал правую. Она привела к металлической двери, с неожиданной лёгкостью отворившейся от его толчка. Сигульф вошёл в просторный и величественный, но аскетически обставленный зал. Немногочисленные жаровни почти не смягчали холод, пропитавший древние стены. Навстречу воину вышли четверо худых старцев в длинных рясах с капюшонами. Несмотря на покрытые глубокими морщинами лица, Седобородые двигались бодро и уверенно, не обращая внимания на холод. – Итак… На переломе эпох в мире появляется Довакин. – проговорил старик с завязанной узелком бородой. Говорил он тихо, но в его голосе чувствовалась сила. – Я пришёл по вашему зову. – ответил воин. – Вы поможете мне сразить Алдуина? – Не так быстро! – говорил тот же старец, остальные же хранили молчание. – Мы должны проверить, правда ли у тебя есть Дар. Покажи нам силу своего Голоса. – Прямо здесь? – усомнился Сигульф. – Это несколько разрушительно. – Твой Ту'ум не причинит нам вреда. – настаивал Седобородый. – Фус! Горящая на возвышении посреди зала жаровня погасла, а стоявшие под ней глиняные кувшины разлетелись вдребезги, по счастью, никого не задев осколками. Седобородые пошатнулись, но все устояли на ногах. – Ты воистину Довакин! Добро пожаловать на Высокий Хротгар. – узлобородый улыбнулся, нисколько не огорчившись последствиям Крика. «Впервые человек хвалит меня за погром в его жилище» – подумал Сигульф, магией разжигая потухшую жаровню. – Я мастер Арнгейр. Я говорю от имени Седобородых. – представился узлобородый. – Теперь скажи мне, Довакин, почему ты здесь? – Я должен победить Алдуина, мастер Арнгейр. – после применения Ту'ума голос опять стал хриплым. – Вы звали меня, и я решил, что вы научите меня пользоваться моим Даром. И не обязательно называть меня Довакином. Моё имя Сигульф. Позволив воину отдохнуть после долгого восхождения, Седобородые приступили к обучению Сигульфа. Арнгейр представил остальных Седобородых – Эйнарта, Борри и Вульфгара. Их Голос был слишком разрушителен, поэтому они остерегались говорить без нужды. Ту'ум, как объяснил Арнгейр, может включать до трёх Слов, и каждое делает его сильнее. «Фус», первое освоенное Сигульфом слово, являлось первым в Крике, именуемом «Безжалостной Силой» Мастер Эйнарт, обладавший наиболее длинной бородой и вислыми усами, открыл Сигульфу второе Слово «Безжалостной Силы» – «Ро», что означало «Равновесие». Это напомнило усвоение знаний умирающего Мирмулнира, однако Страж Рассвета не чувствовал враждебности, и помутнение сознания было почти незаметным. До заката Довакин упражнялся в «Безжалостной Силе», развеивая вызываемые мастером Борри фантомы. На следующий день Арнгейр пригласил воина во внутренний двор монастыря, где Борри, чья борода была небольшой и аккуратной, поделился с ним знанием нового Крика. Ту'ум «Стремительный Рывок» состоял из слов «Вулд» – «Вихрь», «На» – «Ярость» и «Кест» – «Шторм». – Сперва нужно услышать, как Слова звучат внутри тебя, и лишь потом вложить их в Ту'ум. – поучал узлобородый мастер. Седобородые привели Сигульфа к решётчатым железным воротам, смотревшимся нелепо без примыкающих стен. Встав в паре десятков шагов перед воротами, между двумя приземистыми колоннами, косматобородый мастер Вульфгар застыл в ожидании. – Бекс! – Крик Борри заставил ворота открыться. – Вулд На Кест! – со скоростью стрелы, пущенной из очень мощного лука, Вульфгар пронёсся между коваными створками, закрывшимися за его спиной. «Ничего себе». – Твоя очередь, Довакин. – Арнгейр жестом указал на место между колоннами, где несколько мгновений назад стоял Вульфгар. Расположившись на указанном месте, Сигульф задумался о сути Слов «Стремительного Рывка». Вихрь. Образ бурана на пути к Высокому Хротгару, возникший в сознании, внезапно сменился тучей пепла, поднятой крыльями Мирмулнира у Западной сторожевой башни. – Вулд! Ярость. Воину вспомнилась ярость, с которой он убил своего второго вампира. Ярость, бушевавшую во время поединка со Шкуродёром. Не то… Ярость, с которой Фаркас и Регинлейф атаковали Мирмулнира… – На! Шторм. Рассказы отца, в юности не раз ходившего под парусом и пережившего несколько штормов. Он в красках описывал эти события… – Бекс! – краем сознания воин уловил голос Борри. Шторм, произошедший в душе, когда Сигульф впитал Слово со стены в храме Ветреного Пика. И во время убийства Мирмулнира. – Кест! На мгновение мир смазался перед глазами, а потом норд осознал, что стоит по другую сторону только что захлопнувшихся ворот. – Такое быстрое овладение Ту'умом поражает! – в голосе Арнгейра удивление смешалось с почтением. – Но тебе предстоит научиться ещё многому.