Наступаем на ноги

Пит не понимал - почему он выбрал ее? Китнисс удивила тем, что не рвалась на факультатив к Победителю… За эти годы в Капитолии внимания было очень много. Внешне она была ему так же неприятна, как и остальные студенты, — яркий макияж, волосы, крашенные во все цвета радуги, синяя помада… Но что-то заставляло его задержать взгляд на девушке ещё несколько мгновений, а потом ещё и ещё… Её голос казался до одури знакомым. Он не интересовался девушками — не имело смысла. Привязываться к кому-то было подобно смерти: ни одна девушка не смогла бы понять его "хобби". Тем более Китнисс была его студенткой! Когда-то он потерял ту, что снилась ему до сих пор, повторения истории не хотелось… Коммутатор в ящике стола запищал — время составить расписание на завтра. Пит открыл список группы, с которой ему придется работать как минимум до Игр — ему все же необходимо стать ментором в этом году. Это было нужно для дела… Провалить задание в планы не входило. Но пока у него есть целый месяц до жеребьевки. — Китнисс Эвердин, — серые глаза не давали ему покоя. — Кто ты, Китнисс Эвердин? Запрос был отправлен без раздумий — завтра она постучит в дверь аудитории номер сорок пять, где получит первый урок от Победителя. Через мгновение поступило подтверждение — родители одобрили дополнительный час в расписании. Завтра он снова увидит её… Но было что-то еще, что смущало парня в этой девушке. Почему она представилась Мегги? Пит никогда не забудет свою первую покупательницу — Мегги была ласкова, смущалась, когда он ее целовал и, несомненно, была не похожа на типичную капитолийку… Вероятнее всего не похожа — повязка скрывала ее от Победителя. Она не бредила им, хотя, несомненно, он ей нравился. Где ты, Мегги? Если кто-то и мог затмить первую влюбленность — первая девушка, с которой Пит был близок. Такие моменты не забываются. Было в этом что-то юношеское, чистое… Несмотря на то, что она его купила на ночь, Пит испытывал некое благоговение, вспоминая те мгновения. Её кожа была гладкой, а она была покорной. Интересно, смог бы Пит ее узнать сейчас?

***

Китнисс дернула за ручку двери, что вела в указанную в расписании аудиторию, но та не поддавалась. Сбежать хотелось безумно, но она заставила себя задержаться еще на несколько минут. Девушку удивляло, что Победитель опаздывал — почему-то хотелось верить в его пунктуальность. — Извини, — Пит напугал ее до смерти. — Пришлось… задержаться. — Угу, — Китнисс наблюдала за тем, как судорожно он искал ключ от аудитории. — Я уже собиралась уходить… — Привет, кстати, — блондин тронул ее запястье, здороваясь. — Угу, — девушка вспомнила, как помогала ему растирать затекшие руки, передавленные праздничным бантом. В сорок пятой аудитории Китнисс не бывала раньше, она вообще не припоминала, что бы когда-то приходилось заходить в это крыло Академии. Пит пропустил даму вперед, сам же загремел ключами, закрывая за ними. — А это обязательно? — было все же немного странно, что они будут заперты. — Не хочу, чтобы нам помешали… — его голос проникал в самое сердце девушки. От приятных низких ноток по спине пробежали мурашки, но Китнисс взяла себя в руки. Она бы тоже не хотела, чтобы им мешали… — Я рад, что ты пришла, — Пит снял ботинки. — Ты в курсе пометки «индивидуально»? Конечно, Китнисс была в курсе. Такая отметка в расписании означала, что о занятии не должна знать ни одна живая душа. Преподаватель сдавал списки директору Академии еженедельно, но тот, кто посещает такие занятия, не должен о них распространяться. Даже если руководство решит уточнить, был ли факультатив, ответ должен держаться в секрете, будь он отрицательным или положительным. Китнисс хорошо знала правила Академии, потому добросовестно молчала, когда однокурсники утром спорили о том, кому досталось право стать первым. Её из списка «подозреваемых» вычеркнули сразу — речь девушки о том, что она сама не горит желанием посещать такие занятия, сделала ее вне круга. — Здесь почти как жилое помещение, — девушка оглянулась по сторонам. — Угадала, — учитель улыбнулся. — Я снимаю комнату у Академии. Это ведь жилое крыло, для преподавателей… Китнисс поспешила снять обувь — она ценила чужой труд. — Интересно, — слова вырвались сами. — Какой план факультатива? — её интересовал предстоящий час в компании Пита. — Для начала… — он удобно устроился в кресле. — Я предлагаю тебе стать собой… Китнисс удивленно вскинула брови. Что это значит? — Я предлагаю тебе максимально приблизиться к той домашней Китнисс, какой ты бываешь вне занятий… Смой косметику, заплети косу… Если ты так делаешь дома, — Пит засмущался не меньше девушки. — Я выполню просьбу, — она оглядывалась в поисках ванной комнаты. — Но у меня вопрос — зачем? — Тема тренинга — «Душа полотна». Мне кажется, что вложить частичку души в картину можно только оголив свою душу… Вопросов больше не было. Китнисс тщательно умылась с мылом. Снять краску с волос сейчас не представлялось возможным, поэтому она просто собрала их на затылке, закрепив шпилькой. Пиджак пришлось снять — она ненавидела пиджаки, рукава рубашки закатать. Китнисс ослабила пояс широких штанов, от чего дышать сразу стало легче. — Я готова, — она все еще стояла спиной к учителю, закрывая дверь в ванную. Пит подошел ближе, разглядывая девушку. Так гораздо лучше… Её серые глаза блестели неподдельным блеском, а губы были натурального, персикового оттенка. Румянец на щеках был настоящим, не нарисованным. Поднятые волосы открыли его взгляду тонкую девичью шею, к которой отчего-то хотелось прикоснуться. — Почему ты сказала, что ты бездарность? — Пит пригласил Китнисс сесть напртив. — Я не умею рисовать, — она замялась. — Искусство — это не мое… — Твои родители хотели, чтобы ты стала художником? — он разливал чай по чашкам. — Нет, — Китнисс засмущалась, вспомнив правду. — Почему ты тогда оказалась тут? – Пит, казалось, был удивлен. — Китнисс, чтобы понять тебя, мне нужна правда… Она сама не понимала, зачем все рассказывает Победителю — девушка могла промолчать или соврать что-нибудь. — Я хотела быть похожей на Вас, — тишина оглушала громче молнии. — Я… Я болела за Пита Мелларка на Играх, и хотела быть похожей на Пита Мелларка. Парень молчал, словно речь шла вовсе не о нём. — А сейчас? — он протянул ей изящную чашку. — Ты бы хотела походить на меня? Ты все ещё в моей команде? Пить вовсе не хотелось, поэтому Китнисс вернула чашку обратно. — Я не знаю, — она была честна. — Я была совсем молодой. Мне было всего семнадцать, — она прятала взгляд. - Иногда мне смешно, когда я вспоминаю те годы, иногда же, наоборот, кажется, что тогда хотя бы все было понятно… Где добро, а где зло… Пит слушал внимательно, запоминая слова ученицы. Она не была похожа на тех, с кем ему приходилось общаться по воле профессии и по воле…случая. Без макияжа она была очень даже привлекательной и походила на обычную девушку из его родного дистрикта. Разноцветные пряди все же выдавали в ней капитолийку, но не смотрелись так вульгарно, как это было с подругой Китнисс — Мари. — Ты интересовалась чем-то другим, помимо рисования? Может, ты пела? Или занималась танцами? — Я бы хотела научиться стрелять из лука, — девушка мечтательно смотрела в окно. — Папа говорит, что он ходил в секцию стрельбы в молодости… Девушкам из Капитолия посещать такие секции было противопоказано. Хочешь стрелять из лука? Перебирайся в любой из Дистриктов. Спорт, казалось, был нужен только для борьбы на Арене, но дети из Капитолия никогда не попадали туда. Мужчина же мог посещать спортзал для поддержания физической формы. — Подойди ко мне, — Пит протянул руку своей воспитаннице. — Смотри, перед тобой чистый лист… Я предлагаю тебе нарисовать то, что кроется внутри тебя, в твоей душе… Нарисуй лучший день в своей жизни. Или то, каким ты видишь этот день. Если бы Китнисс не стояла перед тем, кто стал лучшим воспоминанием в ее памяти, она бы, несомненно, запечатлела то, как плавилась ее кожа под горячими ладонями. — Я могу просить Вашей помощи? — Китнисс вертела кисть в руках. — Конечно! — Пит легко сжал ее ладонь. — Ты всегда можешь просить меня… Раздумывать было некогда, поэтому девушка принялась за работу. Через час стало ясно, что работу закончить сегодня не удастся. Пит же, казалось, занимался своими делами. — Мистер Мелларк, — каждый раз, называя его так, Китнисс вспоминала, как выкрикивала его имя в те минуты близости. — Работа вряд ли будет готова сегодня… — Мне не нужна твоя работа сейчас полностью… Мне нужно, чтобы ты сегодня показала мне в ней то, что я бы мог с уверенностью назвать чем-то твоим, принадлежащим только тебе. Пит подошел со спины, вглядываясь в изображение. Широкие мазки кисти танцевали друг с другом, соединялись в том танце, что люди называют страстью. А в том, что это была именно страсть, парень не сомневался — ладони влюбленных сплетались, пальцы цеплялись за плечи. — Тебе повезло, что ты живешь в Капитолии, — Пит ухмыльнулся. — В моем дистрикте эту картину посчитали бы чересчур личной. — Но мы не в Двенадцатом, — кажется, Китнисс осмелела. — Это ты и твой парень? — Пит чувствовал, как волнение поднимается от низа живота к горлу. — У меня нет парня. Считайте это неразделенной любовью, — Китнисс отвернулась, засмущавшись. — Раз уж мы честны друг перед другом, открыты… Деньги творят порой чудеса, Пит, особенно в Капитолии, — девушка закрыла рот ладонью, поняв, что перешла с учителем на «ты». — Ненавижу Капитолий, — кажется, одно из воспоминаний мелькнуло в его голове. — Город разврата, похоти… Здесь нет чувств. Китнисс вспомнила свою первую ночь, что провела с этим парнем. Так вот что он думал, оставаясь с ней в одной комнате. Она понимала, что Победитель не виноват в том, что покупателем стала именно она, он даже не знает об этом, но обида уже больно хлестала по лицу. — И тем не менее домой Вы не вернулись, — ее голос источал злобу. — Предпочли краски жизни, яркие вечеринки и славу Капитолия, — девушка сама не понимала причину своей ненависти к парню, в которого, кажется, опять влюбилась. — Ты ничего не понимаешь, Китнисс! — Пит отошел к окну, вглядываясь в огни вечернего города. — Ты не знаешь, как я живу... Ты всего лишь студентка на моем факультативе. Знаешь, а я даже подумал, что ты другая, что мне повезло с тобой, — он почему-то хотел задеть ее. — Извините, что оказалась такой же развращенной и капитолийской! — девушка поспешно натягивала ботинки на платформе. Уже на выходе она оглянулась, встретившись с учителем взглядом. — Та, что придет завтра… — Она тонула в этих голубых глазах. — Вы тоже попросите ее открыться? Снять макияж и, возможно, даже одежду? Будете смотреть, будто все понимаете, а на самом деле думать, как же ее развратил Капитолий? Она тоже будет считать себя… особенной? Китнисс, наконец, смогла обозначить то чувство, что испытывала весь вечер. Она думала, что она особенная. Думала, что она стала первой потому, что Пит ее заметил, почувствовал, что она подарила ему себя, приняв и его чистоту в дар. Тишина разбивалась о стены, ещё оглушительнее она стала, когда девушка громко хлопнула дверью. Пит остановился возле незавершенной картины, взял кисть в руки. Его пальцы запорхали, добавляя новые мазки, наделяя картину старыми, забытыми образами. В ногах у влюбленных ярким пятном виднелась смятая, скрученная в бант алая лента. А на глазах мужчины появилась черная повязка. Коммутатор снова запищал. Пит чертыхнулся, вспомнив о расписании. «Китнисс Эвердин», — он снова вбил ее имя в поиск. Сорок пятая аудитория. Индивидуально. Никто не узнает, что это уже будет ее второе занятие. И кто знает, может, он попросит её в этот раз снять одежду… Пит тряхнул головой, отгоняя ненужные фантазии. Она просто его ученица, всего лишь глупая капитолийка, которую он, отчего-то, посчитал особенной.