***
Темнота и сырость подземелья не стали чем-то новым и неожиданным для Эрика, ведь он, даже будучи теперь королём, умудрился в третий раз оказаться в подобной ситуации. В первый раз в темницу его заключил двоюродный брат, во второй — его возлюбленная, теперь же он находился в плену у короля Гуннера в столице Эдиона. И он не питал никаких иллюзий, например, что последний легко согласиться отпустить столь именитого пленника. Но больше всего он беспокоился за Эльзу, ведь теперь та осталась одна, без его защиты, разве что на Раду можно было положиться, да и девушка не раз доказывала, что способна за себя постоять в опасной ситуации; однако это не исключало ни того, что та всё-таки была внутри довольно нежной и ранимой, не смотря на маску холодной уверенности в своих силах, ни того, что больше всего на свете он желал находиться рядом с ней. Да и вряд ли нашёлся бы человек, захотевший бы на себе ощутить суровое гостеприимство местного короля. Гуннер отнюдь не отличался человеколюбием и мягкосердечностью, и его темницы как нельзя лучше свидетельствовали об этом: здесь на стене даже висели останки какого-то несчастного узника, по всей видимости попавшего сюда задолго до Эрика, что бы по достоинству оценить все прелести нахождения в эдионской тюрьме. — Ну что сосед? — с мрачной улыбкой обратился к скелету пленённый король Флордии, — Сколько уже здесь сидишь, а точнее висишь? Тот, ожидаемо, не ответил на это ни слова, продолжая висеть на цепях, наклонив голый череп, так что его пустые глазницы взирали на холодный каменный пол подземелья, ставшего для того вечным пристанищем, и юноша мог только надеяться, что не разделит его участь. Эрик потрогал магические оковы, которыми коварные враги лишили его сил, древние символы на них светились в темноте, представляя из себя загадочные угловатые узоры, было видно, что они очень старые — намного старше окружающих стен, а, возможно, и всего королевства Эдион. Из-за них юноша чувствовал себя беспомощным, словно младенец, он по-прежнему чувствовал свою недавно открытую в себе магическую силу, однако не мог дать ей выход, а кандалы были достаточно прочными — избавиться от них не представлялось возможным, разве что отгрызть себе руки, но это было абсолютно крайним методом. Правда, сидя здесь во мраке и сырости, совершенно потеряв ощущение времени, любой, в конце концов, решит, что это не такая уж и плохая мысль — пожертвовать конечностями, что бы получить хоть малейший шанс выбраться отсюда. Теперь уже невозможно было сказать, думал ли так же незадачливый сосед Эрика, и если думал, то почему не решился так поступить; однако, сам парень отнюдь не был рад подобным мыслям, прекрасно понимая, что они — первый шаг к неизбежному безумию, что ждёт его, если он не найдёт способ покинуть это ненавистное место. В прошлые разы ему помогали, но смогут ли его друзья прийти ему на помощь теперь? Вполне возможно, что им самим сейчас нужна была помощь, Эрик, почему-то, ощущал тревогу, словно чувствовал, что его близким грозит страшная беда, по сравнению с которой меркли его собственные злоключения. Руки в кандалах болели и зудели, так как серьёзно натирали кожу, боль от многочисленных синяков, ссадин и появившийся из-за сырости насморк дополняли картину. Но всё это не могло сломить неукротимый дух Эрика, в конце-концов, так как ему всё это было не впервой, он верил, что не вечно ему сидеть здесь. Помню образ твой, Но увидеть не могу, И от того сильно я грущу… Во мне надежда тает… Во тьме и тишине… Но в сердце жив твой образ, Сохранился он во мне. Темница гасит ум. Лишь тьма стоит в глазах. Всё, чего страшусь, я отмету: Преодолею я свой страх! Все, кого люблю, так далеко, Вне этих мрачных стен… Тиран меня здесь держит, Жаждет крови из моих вен. Прошёл я путь тернистый. И нового не избежать Я не боюсь, Что оступлюсь. Но как же мне сбежать? Снова я один. Снова я один. Снова я один! Как мне узнать, Что уготовано судьбой? Она не любит ждать, Грозит новой бедой! Горит мой дух мятежный, Заставляя меня встать. Несёт надежду, Что я смогу бежать! Каждый час трудней даётся, Но дракон во мне живёт. Знаю я, любовь моя Меня там ждёт! Снова я один. Снова я один. Снова я один! Помоги мне, мой дракон! Как мне быть? Выведи вон! Проснись же, где ты? Ведь ты же дракон! Желаю вновь идти, Где она меня ждёт! Где не буду я один!***
Анна и её гости из Короны с изумлением наблюдали, как в сопровождении Кристофа и Юджина на берег сошла темноволосая девушка в ослепительно-белом платье, викинги же остались на своих кораблях. Втроём они направились к городским воротам, которые всё ещё были закрыты из-за опасности нападения горцев, хотя последних что-то подозрительно долго не было видно. — Что происходит? Кто-нибудь, что-нибудь понимает? — спросила Рапунцель, однако никто ей не ответил, так как она озвучила вопрос, который остальные так же, как и она, задавали себе. — Я не знаю эту девушку, но что-то в ней мне кажется до нельзя знакомым, — призналась Анна, — И раз уж они приплыли вместе с Кристофом и Юджином, то это друзья. Я очень надеюсь. — В подобных делах не должно быть сомнений: либо они друзья, либо — враги, — сообщила Кэсс, с подозрением осматривая вновь прибывших. — Но это же Кристоф и Юджин! Мы не можем их не впустить! Ведь снаружи горцы, которые в любой момент могут напасть! — сказала принцесса Эренделла, после чего приказала открыть ворота. — Вот именно! Может быть это ловушка, устроенная горцами… Ну не знаю… — всё ещё с сомнением в голосе произнесла Кассандра. Рапунцель же молча пожала плечами, абсолютно не понимая, что стоит ожидать от очередных гостей, прибывших с неизвестными намерениями, но в сопровождении их друзей, однако она больше всего на свете хотела обнять Юджина, радуясь его возвращению. Её питомец — Паскаль — тоже был настроен скорее оптимистически, а вот беззаботного снеговичка — Олафа — почему-то уже давно никто не видел.***
Поднялся сильнейший шторм, порывы ветра рвали паруса, так что капитан, в конце концов, приказал их спустить, лишив корабль единственного двигателя, однако если бы они не сделали это, то рисковали дрейфовать в открытом море, предоставленные на милость непостоянным волнам. Бушующее море словно бы хотело поглотить маленький кораблик, посмевших пытаться пересечь его, возвращаясь на родину. — Ваше высочество, настоятельно советую вам отправиться в вашу каюту. Здесь не о чем волноваться: и я и моя команда уже прошли через многие шторма, и нынешний не сможет причинить нам вред. — Ну, уж нет! — ответила Эльза, — Я останусь здесь и разделю с вами все трудности и опасности. К тому же есть в этой буре что-то необычное, нечто зловещее. Скорее всего вам понадобиться моя помощь в плане волшебства, хоть я и надеюсь, что этого не понадобиться. И что все мои опасения абсолютно безосновательны. — Как скажете, — смирился капитан, прекрасно понимая, что не сможет никак переубедить свою королеву, к тому же он всецело доверял её предчувствию, а потому не смел возражать.***
Когда стало ясно, что избежать шторма не удастся, и корабль несёт волнами прямо в пасть неожиданно разыгравшейся бури, было решено бросить якоря, однако это помогло не надолго: поток ветра и воды оказался настолько сильным, что сорвал их, и судно направилось дальше навстречу своей судьбе. Эльза предложила создать вокруг защиту из льда, но капитан ответил категорическим отказом, опасаясь, что лёд в подобных условиях попросту раздавит их корабль, а заморозить всё море целиком королева не была способна. А даже если и была, то никто никогда не делал ничего подобного, а потому было невозможно предсказать, к чему это приведёт — могло стать только хуже. В конце концов немало кораблей в прошлом переживали подобные шторма, и благополучно возвращались в родную гавань, правда так же немало потерпли крушение, а их команда погибала. — Но я не могу просто стоять и ничего не делать, просто пустить дело на самотёк! — крикнула Эльза, стараясь перекричать свист холодного ветра, — Мои родители погибли в подобной ситуации, я не могу допустить повторения трагедии! — Я прекрасно понимаю вас, ваше высочество, — отвечал капитан, обеими руками твёрдо удерживая штурвал, пытаясь выровнять курс корабля, но, к сожалению, безуспешно, — Но ни вы, ни кто-либо ещё ничего не можете с этим поделать. Будем надеяться, что нас не перевернёт и не разобьёт о скалы. Словно в ответ на его слова, едва различимые в шуме бушевавшего ветра, корабль вдруг резко накренился на левый борт, так, что все находившиеся в этот момент на палубе попадали, Эльза в последний момент успела схватиться за ограждение, в то время как незадачливый капитан повис на бесполезном штурвале. Понимая опасность своих действий, но не имея моральных прав и дальше оставаться в стороне, королева воспользовалась своими силами, что бы помочь судну выровняться, подняв из воды несколько небольших айсбергов, что были призваны защитить корабль от сокрушительных ударов морских волн. Однако, это было лишь полумерой, не способной должным образом обезопасить судно, к тому же создавало лишние проблемы — потеряй волшебница контроль над образовавшимся льдом, и тот не минуемо пробил бы корпус корабля, грозя его затоплением, а всем находящимся на борту — гибелью в холодных водах океана. Эльза и представить не могла какая концентрация и напряжение потребуются от неё. что бы осуществить задуманное, но она с готовностью пошла на это, движимая чувством долга перед своими подданными, чувствуя полную ответственность за их жизнь и благополучие. Ведь, именно она приказала им отправиться в это плавание, а значит формально была виновна, что все они попали в эту непростую и смертельно-опасную ситуацию. Ветер гудел и свистел не переставая, а среди бушующего моря, где граница между тёмными водами и не менее мрачными тучами смывалась, показался чёрный столб. Никто, мало мальски знакомый с морской погодой, не имел никаких сомнений в том, что это ничто иное, как смерч. И волны несли корабль как раз к нему. Увидев это, Эльза почувствовала отчаяние, кольнувшее её душу, словно ледяная игла, слишком часто в последнее время это чувство становилось её невольным спутником, она понимала, что её сил попросту не хватит, что бы побороть такие силы природы, которые та зачем-то бросила против них. Но она упорно продолжала использовать свой магический дар для спасения корабля, не смотря ни на что, решив, что сделает всё, что только возможно, даже если этого будет не достаточно. Вспоминая в этот момент своих близких, которых она возможно никогда больше не увидит, она была уверена, что те то же бы сражались до самого конца, а не вверяли бы всё на волю слепой и безжалостной судьбы. Та, в последнее время, отнюдь не отличалась благосклонностью, и не было никаких причин считать, что сейчас всё будет совсем иначе. Временно потерявший самообладание капитан, увидев с каким отчаянным упорством и самоотверженностью его королева борется за своих подданных со стихиями, весьма вдохновился этим, и снова крепко сжал руль в своих мозолистых руках. А корабль продолжал неуклонно приближаться к зловеще-тёмному столбу смерча, соединившего море и небо, грозя неминуемой гибелью всякому, кто окажется внутри него, и, казалось, никакая магия не была способна помешать ему.