Play the kitten

Сперва сковывающий шок, затем глубокий вздох, будто первый глоток воздуха утопающего, только что всплывшего на поверхность водной глади. Обретя контроль над телом, Вайолет кинулась к выходу, мимо оторопевшей Хейзел, лишь бросив быстрое: «Не пускайте ее на этаж, я спущусь сама!». Ноги не слушались, заплетались на ступеньках. Вайолет торопилась в свой номер. «Зачем, зачем она пришла в отель именно сегодня? – думала Вайолет о появлении мамы, спешно перебирая ногами. – Это все то дурацкое письмо, не надо было его вчера отправлять!». И хороша же она будет, если покажется матери в таком виде! Волосы в большем беспорядке, чем обычно, губы призывного цвета, из одежды – чулки да мужская рубашка - да и та в пятнах, - руки перемазаны чужой кровью. Вайолет сейчас абсолютно не думала о том, чем занималась в подвалах здания. Гораздо важнее было привести себя в порядок. Скрыть все улики, если можно так выразиться. Она влетела на свой этаж, по пути спешно стаскивая чулки, спотыкаясь и хватаясь за стены, чтобы удержать равновесие. Запутавшись в предмете одежды и торопливо подпрыгивая, девушка неожиданно налетела на живого человека. Вскрикнула, подумав, что это может быть мама, и чуть не грохнулась от столкновения на пол. Услышала мужской смех, а затем короткий вздох удивления. - На ужин стейк с кровью? – пряча смятение за улыбкой, Кит придерживал ее за локти, еле оторвав взгляд от бледно-красных кистей рук девушки. Он оценивал ее вид, и Вайолет стало неуютно от собственной наготы. Пережив испуг, она мотнула головой, освобождая руки. - Я очень спешу, извини, - и дернулась с места, желая поскорее забежать в свой номер. Кит поймал ее ладонь. - Погоди, я должен спросить… Вайолет нервно задергала ногой, выдавая гримасу очень спешащего человека. Ладошка в его руке подрагивала. - Кит, мне правда нужно идти, - но он был настроен так решительно, а темные глаза за бордово-фиолетовым ободком синяка так ярко блестели, что Вайолет все же решила дослушать. Черт побери его красоту! – Прошу, скорее, - слезно поторопила девушка, сама не узнав своего голоса. Юноша кашлянул. Смахнул на бок челку и нервно облизнул губы. - Я хотел… то есть, может, я прогулял какую интересную лекцию, и ты бы могла мне показать какой-нибудь хороший фильм, о котором нам рассказывали? Например здесь, внизу, в кинозале? Вайолет нервно покосилась на свой номер. Вон он, в зоне видимости: ручка поблескивает в свете лампочки. Киту показалось, что девушка и не услышала его вопроса. Он нервно пытался поймать ее взгляд. - На свидание меня зовешь? – неожиданно она обернулась, решительно глядя ему прямо в глаза. Никогда бы она раньше не смогла спросить так прямо, с такой уверенностью. - Смотря насколько хорошим будет выбранный тобою фильм, - Кит лихорадочно улыбнулся. Вайолет вновь нервно задергала ногой. И почему только такие решения надо принимать именно сейчас, в столь нелепой спешке? - В субботу, в семь вечера, - быстро проговорила та, мягко вытаскивая свою руку из сильной хватки юноши. Кит засиял, красиво обнажая ряд ровных белых зубов. Вайолет виновато улыбнулась и чуть ли не бегом метнулась к номеру, не думая уже о призывно кричащем подоле рубашки, оставив Уокера-младшего в легкой растерянности. Некоторое время он еще прокручивал в воспоминаниях полураздетый вид его однокурсницы. Затем трубы над головой зашумели, и он, смущенный, но жутко довольный собой, зашагал по коридору, все еще улавливая в воздухе запах метала, сырости и «Шанель №5». *** Стоя в лифте, Вайолет уставилась на панель с кнопками, судорожно потирая руки, словно бы подсознательно тревожась за возможные оставшиеся следы крови, что, конечно же, было неправдой. Начищенные губкой руки тошнотворно и подозрительно пахли миндалем. Короткий звонок оповестил о прибытии кабины на этаж лобби. Вайолет глубоко вздохнула, в последний раз оглядев свое светлое платьице в нежный розовый цветок. Маленький ангелочек. Слишком, слишком этот невинный наряд и миндальный запах были сейчас подозрительны! Но поздно было отступать. Двери лифта разъехались. Невидимый ореол домашнего очага окутывал стройную женщину: ее русые, отдающие в рыжину волосы ниспадали на плечи мягкими локонами, ее ухоженные руки сжимали новую темно-коричневую сумку, которую Вайолет же и помогала выбирать месяцем ранее. И дрогнули морщинки у губ, когда Вивьен завидела дочь. Вайолет почувствовала стыд, словно укол от самой совести. - Мам, - подбежала девушка, заключая ее в объятия. Этот родной запах дома! Уют, тепло, любовь! Вайолет захотелось поскорее выпроводить маму из отеля, уйти подальше, в самое отдаленное кафе, чтобы она тоже не погрязла в пороке этого места. От сильной хватки женщина невольно рассмеялась. - Вайолет, радость моя! Как ты повзрослела! – Вивьен гладила дочь по спине, косясь на Лиз, что пристроилась у стойки регистрации, подперев подбородок ладонью с таким видом, словно перед ней разыгрывали самую уморительную комедию тысячелетия. Вайолет, опомнившись, засуетилась. - Пойдем, расскажешь мне, что ты здесь делаешь, - девушка приобняла мать, тактично приглашая последовать с ней к выходу. Вивьен сжала кожаные ручки сумки. - Но, м-милая, - неуверенно начала женщина; мягко и глухо стучали ее каблуки о ковровое покрытие, - я думала, ты покажешь мне место работы… Вайолет приоткрыла рот, с мольбой глянув на Лиз. Затем облизнулась и, лихорадочно оглядев верхний уровень лобби, продолжила попытку: - Знаешь, это не самая лучшая идея, здесь… просто… - причина, по которой мама Вайолет не должна была наткнуться на психически неуравновешенного подростка, ее первую любовь, мертвого серийного убийцу, помешанную прислугу и красавчика из пентхауза все никак не шла в голову. На помощь пришла Лиз: - О, Вайолет права. У нас тут сегодня давят всяких паразитов… ну Вы понимаете… - не без намека бросила взгляд на девушку та, словно прямым текстом сообщая ей: «Я знаю, что ты делала в подвале, проказница, но я пока не решила, скажу ли я твоей маме об этом». Вайолет сверкнула взглядом, а Вивьен же, подталкиваемая дочерью к выходу, лишь разинула рот в немом вопросе про ситуацию с насекомыми. Внезапно Лиз окликнула девушку, потрясывая в воздухе черным прямоугольником. Вымуштрованная правилами отеля, Вайолет мигом обернулась. - Милая, куда же ты без телефона? А вдруг ты понадобишься, как мы тебя искать будем? – Лиз говорила сладко, с иронией, явно наслаждаясь собой. Вайолет безэмоционально выхватила свой телефон из наманикюренных рук. Лиз довольно, но крайне хитро улыбнулась. *** В квартале от “Кортеза” располагалась закусочная “Пицца Хат”. Вивьен была слишком расстроена, чтобы предлагать что-то более фешенебельное, но и расположенное намного дальше от отеля, а Вайолет была слишком потрясена внезапным появлением матери, чтобы признаться ей, что она всем сердцем ненавидит “Пиццу Хат”, потому что Кит, Анна и вторая сладкая парочка ежедневно обедали в этой пиццерии. Солнце заливало асфальтированную дорогу за большими окнами. Ветерок тормошил пакет в прозрачной кованой мусорке возле входа, а на противоположенной стороне Юг-Лос-Анджелес-стрит велосипедист неудачно съехал с обочины, задев рулем припаркованое синее «Вольво». Глухо раздалась сигнализация. Вайолет вздохнула, опуская голову на ладони, протирая лоб. В двух столиках от нее семья латиноамериканцев уговаривала маленького орущего члена семьи съесть последний кусок курицы. - Пепперони, - озвучила выбор неожиданно появившаяся Вивьен, опуская на крохотный, точно для лилипутов, столик поднос с картонной посудой. - Пепперони-шмеперони, - с досадой пробурчала Вайолет так, чтобы мама не услышала. Вивьен пристроила на соседний стул сумку и вытащила пачку влажных салфеток. Вайолет крутила на поверхности стола свой мобильник. Последнее, что ей сейчас было нужно, - это еда, но сказать родителям «я не голоден» означает пробудить в них самых дотошных психологов. «А почему ты не голоден?», «Ты что, поел?», «А что ты кушал?», «А давно это было?» и так далее и тому подобное. Вайолет все сейчас и без того бесило. И мучительно долго тянулись минуты ожидания. Вивьен словно подготавливала почву, тем самым растягивая время нервирующим молчанием. Она злилась, девушка это знала и еле заставила себя проглотить кусок пиццы: еда просто не шла. - Почему ты решила навестить меня сейчас? – нарушила зловещее молчание девушка, опуская на стол большой стакан холодного кофе. Вивьен прожевала. - Ты не рада меня видеть? – смотрела в свою тарелку та. - Просто это было, - подбирала лучшее слово девушка, - неожиданно. Я ведь собиралась приехать в воскресенье… Вивьен вытерла рот салфеткой. - Вот поэтому я здесь. Твой мобильный почему-то не работает в отеле, а том… той ж-женщине на ресепшене, - она запнулась, - я как-то не очень доверяю… Вайолет вздохнула. Ну вот, началось… - Ее зовут Лиз, и она хорошая. - Вайолет, - резко начала ее мама, - меня это не волнует. Меня волнуешь ты. Что за идеи с этим, - женщина развела руки, - академическим отпуском? Кто тебя надоумил? Вайолет разинула рот. - Никто! Это моя инициатива, да и вообще еще ничего не решено! – распалялась девушка. - Конечно не решено, ведь это мы с твоим отцом оплачиваем обучение! Обе они чувствовали, что взорвутся, если не замолчат или хотя бы не подавят часть эмоций. Вивьен медленно выдохнула и откинула волосы с плеча за спину. Ей тоже не хотелось ссориться. - Вайолет, меня беспокоит твое состояние, - более мягко начала та. - Ты ведь знаешь, что всегда можешь поговорить со мной? Девушка кивнула. Это правда, они всегда были близки. - Да, мам. - Зачем ты бежишь от своих проблем? Зачем ты добровольно заперла себя в этом месте? За месяц ты позвонила нам лишь дважды. Мы волнуемся, Вайолет… и скучаем. - Я знаю, мам, - Вайолет было горько вновь врать, но так будет лучше. Она и правда поторопилась, отправляя то письмо. По-хорошему, ей вообще не следовало его писать. – Прости, что я напугала тебя. Я не хотела, честно, - девушка выдала натянутую извинительную полуулыбку. - Твой взгляд поменялся, - Вивьен была серьезна. – Ты изменилась. Вайолет простодушно усмехнулась. - Не все ли мы так делаем с возрастом? Вивьен вновь вздохнула. А что еще оставалось делать? Какие бы секреты не утаивала Вайолет, она никогда не откроет их без собственного на то желания, что бы кто ни старался предпринять. И разговор плавно перешел на отвлеченные темы. Пятнадцать минут прошли в рассказах о том, что сделала тетя Джо со счетами за парковку, отчего прохудился шланг на заднем дворе, который так любил грызть соседский кот, и как чудесно жена пациента отца готовит «Манхэттен». Вайолет была благодарна маме за то, что та деликатно ушла от неприятной темы, оставив ее до лучших времен, а посему – в благодарность - девушка доела кусок пиццы. Июльское солнце выглянуло из-за большого пухлого облака, и Вивьен достала свои солнцезащитные очки. За столиком у окна начинало припекать. - Тебе правда нравится в отеле? – с неподдельным интересом спросила Вивьен. Вайолет закивала, собираясь ответить, но вибрация ее сотового на столе прервала разговор. Девушка ответила на звонок и, неподдельно ужаснувшись услышанному, заверила собеседника, что скоро будет на месте. – Что такое? – озабоченно воскликнула женщина. Вайолет пыталась унять свое взбудораженное состояние. - Я нужна в отеле. Какие-то проблемы с постояльцем, - лишь немного приукрасила историю та, быстро отправляя тарелки и мусор на красный поднос. *** Вивьен проводила дочь до самих дверей «Кортеза», едва поспевая за ее быстрым шагом. Если откинуть все волнения, то она, общем-то, гордилась дочерью: Вайолет так ценят на этой, пускай и не самой видной, должности, и она так отдается этой работе! Пусть Вивьен и не знала, насколько глубокой была эта отдача… - Прости, что встреча вышла такой сумбурной, - протараторила девушка, щурясь на солнце возле входа в отель. Вивьен светилась улыбкой. - Мы еще успеем все обсудить, - и заключила дочь в объятия, целуя в волосы. – Прошу только, не делай глупостей. Вайолет подавила кривую усмешку, крепче обнимая мать. Прохожие неуклюже их обходили. Солнце нещадно слепило; женщина провела рукой по волосам дочери, рассматривая черты лица. - А где твои солнцезащитные очки? Вайолет отмахнулась. - Чарльз Мэнсон не позволяет носить?*, - выдала веселую приторную улыбочку та, по выражению лица матери сразу поняв, что юмор был неуместен. – Прости, шутка не удалась… - развела уголки губ та, словно извиняясь. - До воскресения? - выбралась из объятий девушка, скрываясь за массивной дверью. Вивьен мгновение-другое еще продолжала простаивать у кованой ограды - то ли все еще отходя от легкого шока, то ли будучи в полной растерянности. А Вайолет тем временем влетела в прохладный вестибюль. Стоящая за стойкой регистрации Лиз, завидев девушку, принялась плавно помахивать какой-то бумажкой в воздухе. Да, нагнетать тут умеют. Вайолет молча приняла записку. В восемьдесят первом, кажется, живут хорошие люди… Т- Вайолет передернуло. Она узнавала почерк Тейта. На что он способен пойти ради ее внимания? - Лиз, кто у нас в восемьдесят первом? – быстро спросила Вайолет, дожидаясь, пока та не пролистнет книгу регистрации. - Тот парень с беременной подружкой. Пришлось их переселить из трид- Вайолет не дослушала, кинувшись к лифту. Тейт не тронет их! Не посмеет, правда? Кабина поднималась слишком медленно! Сердце бешено колотилось, пока девушка выискивала восемьдесят первый номер, бегая от двери к двери: на этом этаже она была лишь пару раз за все время работы. Испытав секундное замешательство перед заветными цифрами, Вайолет забарабанила в дверь и задергала ручку, пытаясь дозваться до постояльцев, боясь того, что она опоздала, а милая пара уже мертва и заливает кровью потолок нижнего этажа. Дверь поддалась после щелчка, как будто кто-то снял цепочку и исчез: Вайолет ввалилась в пустой номер. Комната, хоть и в небольшом беспорядке, но чиста от алых пятен. Девушка бросилась в ванную, одергивая занавеску цвета топленого молока. Чисто. Везде чисто. Вайолет колотило от испытанного страха. - Они ушли в кино, - раздался голос позади. Вайолет сглотнула, нервно дыша и сжимая занавеску. Облегчение накрыло, словно мягкое одеяло. С той милой парой все хорошо, но надо прекратить все это, пресечь попытки юноши. Вайолет обернулась. - Хорошо, я согласна. Тейт непонимающе нахмурился. - Согласна провести с тобой остаток этого дня, - уточнила девушка. Лицо блондина засияло от восторга. И он как будто помолодел. Юноша отступил с прохода, дрогнули его кудряшки. Вайолет решительно покинула номер. *** Потратив на размышления о поцелуе с Китом достаточное количество времени, Вайолет развила нездоровую идею фикс. Каковы будут ощущения, будь она в объятиях кого-нибудь другого? Изменилось ли что-нибудь? И стала бы она раньше задумываться о таком? Вайолет брела по коридору восьмого этажа, ведомая юношей. Он шел впереди, держа ее за руку, словно боялся, что она или убежит или отстанет и потеряется. Но отсутствие желания выдернуть руку было крайне странным для Вайолет. Наоборот, ей было любопытно и даже приятно: мальчик по собственной инициативе коснулся ее, даже не спрашивая разрешения. Просто взял то, что хотел. Вот так и должно быть в отношениях, а не все эти страдания и унижения. Теперь-то Вайолет это хорошо понимала. А Тейт все продолжал идти. Мимо лифта и стандартного комода с вазой и зеркалом на стене - в соседний коридор. Казалось, он просто водит ее кругами. - Куда мы? – не сдержав смешка, спросила девушка. Но, быстро обернувшись, юноша лишь улыбнулся. Он был красивым, Вайолет вновь польстил этот факт. Внезапно он затормозил и, присев на пол у стены, стал отворачивать разболтанные шурупы вентиляционной решетки. Вайолет покорно ждала рядом, не зная, как реагировать на происходящее. Гудело напряжение в тонких трубах под потолком. Наконец, отставив решетку в сторону, блондин мило улыбнулся. - Лиз знает, где я, - вдруг выпалила Вайолет на случай, если он решил придушить ее в тоннелях. Но в ту же секунду сказанное показалось такой неуместной глупостью, что они оба рассмеялись. Тейт полез первым. - Ставлю двадцать баксов, что тебе понравится, - и замер, обернувшись с лукавой улыбочкой. – У тебя ведь нет клаустрофобии? Залезая следом в узкий вентиляционный лаз, Вайолет ухмыльнулась, закатив глаза. Немыслимо! И как кто-то может быть так уверен в себе? Недра вентиляции – удушающе узкое пространство с бетонными стенами, перемежающимися с кирпичными вставками. Камень крошился, и на стыках песок засыпал полувековые паутины. Неуклюжими были движения: приходилось ползти на согнутых локтях. К голым коленкам липли песчинки. Тейт - впереди, и в полутьме мелькали, шаркая по бетону, подошвы его черных конверсов. И закрадывалось сомнение: а вентиляция ли это вообще? Вайолет понятия не имела, безопасна ли эта вылазка, но и, что самое главное, в душе ей было абсолютно плевать. - Почти на месте, - раздался голос юноши. Вайолет лишь сдула падающие на лицо пряди волос. Через несколько метров Тейт дал указание остановиться. Вайолет замерла. Давили не стены, но жуткий запах старости. Она слышала, как юноша возился с чем-то в полу, и глухо доносилась откуда-то знакомая мелодия… Заскрежетало, и ударил луч света, после темноты показавшийся Вайолет прожектором. И громче стал голос Курта Кобейна. Девушка коротко и до жути сентиментально улыбнулась: она любила эту песню. Юноша присел, свесил ноги и, уперевшись во что-то, исчез из поля зрения. Вайолет подползла ближе; Тейт стоял в самом низу импровизированной «лестницы», состоящей из шкафа, низкого комода и стула. Юноша по-доброму улыбался, протягивая руки. - Спускайся на шкаф. Уперевшись руками, Вайолет свесила ноги, опускаясь на поверхность. Тейт помог слезть по комоду вниз на пол. Теперь-то ей предоставилась полная возможностью осмотреться. Это была небольшая комната, по размеру схожая с номерами «Кортеза», но, казалось, что без окон вовсе, хотя с карниза свисали плотные портьеры винного цвета. «Я думал, что ты давно уже умер в одиночестве…» - кружил в вихре аккордов трудяга Кобейн. Старый шкаф, по форме напоминавший платяной, но почему-то имевший плоский верх, затем комод, из расположения которого Вайолет сделала вывод, что шкафом пользовались нечасто – ребро вплотную задвинутого комода касалось одной из дверей, - на комоде простая металлическая регулирующаяся лампа, сваленные с одного края большие тетради с помятыми краями, старые музыкальные журналы, карандаши, криво заточенные лезвием ножа, и чистая меловая доска на стене с зафиксированным под рамой концертным билетом «Нирваны» за тридцатое марта девяносто четвертого года, имевший неровную полоску сгиба посередине. Практически по центру комнаты – старое кожаное кресло с протертой обивкой на подлокотниках. Напротив – допотопный квадратный телевизор на подставке, рядом не менее старый музыкальный центр “Sony” с обилием кнопок, которому позавидовал бы пилот любого самолета. Полка с кассетами. И море, просто море CD-дисков в треснутых коробочках – большинство жанров которых были дэт, блэк и трэш-метал, хард рок и классический. Среди названий было много знакомых Вайолет. «…лицом к лицу ты с тем, кто продал мир …» Ковры, постеры, разбросанная одежда, измятые страницы газет, клочки бумаги, и блестящая электрогитара, валяющаяся на выцветшем пледе. В целом, комната выглядела так, словно владелец хотел навести уют, но не знал, как это сделать, и не имел подходящих материалов. Тинейджер из девяностых. Глядя на Тейта и его окружающий замкнутый мирок, Вайолет казалось, что она попала в старый подростковый фильм, вроде тех с Кристианом Слейтером или Мэттью Бродериком, где главные герои – обаятельные шалопаи-раздолбаи в потертых кедах. Тейт ждал, тихо простаивая у комода, не без любопытства наблюдая за девушкой. Вайолет осматривалась неспешно, будто котенок, которого первым запустили в новый дом. Она обошла кресло, дотрагиваясь до обивки. Ее пальцы непризвольно отбивали ритм Дэйва Грола, Тейт не без радости это подметил: - Один из лучших каверов. Вайолет улыбнулась, оборачиваясь. - Согласна, версия Боуи как-то не запала мне в душу. Тейт оживился, поняв, что Вайолет оправдывает его ожидания, разбирается в тех же вещах, что и он сам. - А что думаешь, насчет всего этого мистического подтекста? Вайолет фыркнула. - Коммерческий ход. Ажиотаж, как с историей Уорхола. Тейт покачал головой, будто взвешивая ответ – соглашаться или нет. Эта девочка была не промах. *** Как бы Вайолет ни старалась светить перед юношей своим напускным безразличием, в душе он ей был любопытен. Хотя и не без опаски, но все же ей хотелось узнать молодого человека, столь упорно добивающегося ее столько дней. Он даже разрешил ей самой выбрать музыку – один из альбомов «Scratch Acid». Вайолет качала ногой, навалившись на кресло, с интересом рассматривая пристроившегося напротив юношу. Она странно улыбалась, не отводя взгляда, а Тейт все продолжал перебирать газетные статьи, будто бы это было единственное интересующее его дело на всем свете. Они молчали, и тишину прерывала лишь музыка из динамиков. Но его же собственное молчание было оправдано: он как малыш, которому подарили хомячка, но он не уверен, что с ним делать и как обращаться. Вайолет усмехнулась от собственных мыслей. Ее взгляд упал на промелькнувший газетный заголовок. - Мне часто снится, что я засеиваю поле клевером, - медленно, будто лениво, оторвался от страниц юноша. – Представляешь, чертовым клевером? – в его взгляде отплясывали дьявольский танец смешинки. Вайолет в удивлении подняла брови. Да, даже открытие, сделанное Анной о природе Джеймса, так не поражало! Девушка облизнулась, решив подыгрывать. - И часто ли тебе снится подобное? Тейт равнодушно пожал плечами, заботливо подсовывая газеты обратно под гору одежды. - Неа. Я не помню других снов. Думаю, их и не бывает. Вайолет поменяла положение затекших ног. Ее искренне рассмешил ответ юноши. Тейт заметил это и, расправив плечи, откинулся к телевизору, улыбаясь, любуясь потешающейся над ним девушкой. Будто они оба всего лишь смеялись над общей шуткой. Внезапно он показался как-то старше, взрослее. И такой простодушной и безобидной показалась ей фраза про сон с клевером, что стало горько, досадно, что она не встретила такого, как Тейт в свои школьные годы. Ведь тогда бы ее казавшиеся бесцельно прожитыми дни не были бы такими чрезвычайно одинокими. Тейт не походил на остальных, и дело было даже не в столь потрясающем музыкальном вкусе. Он просто был другим. Теперь же, встав на место юноши, Вайолет уже не ужасалась таким его выходкам, как неудавшееся покушение или все эти игры в кошки-мышки по темным уголкам «Кортеза». Они были похожи, просто у Вайолет еще пока не было времени это осознать: гонимая из подвала внезапно нагрянувшим членом семьи вся эта канитель продолжалась и на этаже возле собственного номера, и вот теперь в компании Тейта. Когда ей было все обдумать? Но мы все совершаем ошибки под влиянием событий в нашей жизни. У всего есть причина. Паршивый день на учебе чреват плохим настроением и конфликтами с близкими, а неточно подобранная пара обуви – следствием усталости от пешей прогулки по плохому асфальту. Это банальные примеры. Но когда про человека с синдромом психопатии говорят: «Мы без понятия, зачем он это сделал», хочется ответить: «Господа, да все вы прекрасно знаете, лишь плохо смотрите». Именно поэтому прежде, чем бездумно орать на юношу и вскользь задавать вопросы полицейскому, Вайолет нужно было бы всего лишь поговорить с ним как с равным, заглянуть поглубже. «Наверняка у него психологические проблемы, - думала Вайолет глядя глаза в глаза, - да и у кого их нет? Как будто я прямо святая из святых». И что за глупая ирония! Улыбку Вайолет вызывал ее же несостоявшийся убийца. Тейт был странным, но все же парнем, и довольно симпатичным. И поэтому девушку волновал один чисто женский вопрос. - Тейт, - серьезно произнесла имя та, ни на секунду не теряя зрительного контакта. - Да? – чуть игриво отозвался юноша. Безумный огонек в его глазах удерживал Вайолет от прокручивания в голове мысли о его отдаленном сходстве с Китом. - Почему я? – облизнулась та. – Почему ты так упорно искал встречи со мной? – тихо говорила она. - Чем я тебя заинтересовала? Блондин искренне улыбнулся. И долго молчал. Мягко «шуршал» его черно-зеленый полосатый свитер. - Когда, - он тяжело сглотнул, сделав жест рукой, - когда ты только здесь появилась, я был поражен тем светом, который исходил от тебя… - казалось, он готов был смотреть куда угодно в этот момент, но лишь бы не на девушку. – Ты была так добра со всеми постояльцами, ты так хотела им помочь. Я никогда не встречал таких как ты, – Тейт принялся накручивать один из локонов на палец. Вайолет нервно сглотнула. - И ты такая красивая… Она растерялась, не зная, что отвечать. Услышать такое заявление от юноши не то же самое, что от мамы. В первом случае всегда присутствует объективность. А Тейт продолжил, будто бы преобразившись. Черты стали жестче: - Но с тех пор, как ты стала общаться с этими выпендрежниками, ты изменилась. Не делай этого, Вайолет… И тут ее навязчивое желание вновь возникло само собой. Когда ее целовал Кит, то импульсы фейерверками били во всех мыслимых точках ее тела, но от пульсации остался горький осадок, словно она совершила тогда глупый, хоть и крайне приятный поступок. Казалось, разум сейчас кричал: «Вот он! Вот этот твой шанс сравнить ощущения! Чего ты ждешь, глупышка?». Вайолет любила Кита, но все говорят, что любовь проходит со временем. Конечно, она не верила в это, но вдруг все поцелуи разные? Тейт вообще может быть единственным мальчиком в ее жизни, который смотрит на нее с такой симпатией, а посему почему бы не воспользоваться моментом? В конце концов, она ему ничего не должна, она ничего к нему не испытывает кроме простой женской гордости и чистого любопытства. Плохо соображая от спертого воздуха комнатки, Вайолет, остановив взор на губах юноши, сменила позу, подгибая под себя ноги, следя за его собственными движениями. Отлипнув от полки с телевизором, Тейт склонился следом, и момент был необратим: окунувшись во тьму, Вайолет почувствовала тепло его губ, ощутила, услышала дыхание. И сердце забилось быстрее, и не хотелось останавливаться. Какой-то шорох, и его ладонь касается ее волос, и ей приятны эти касания. Не имея почти что никакого опыта, Вайолет в ужасе понимала, что Тейт хорошо целуется. Она прервала поцелуй. Он был горяч. Настолько горяч, что ей казалось, это температура – не иначе. И улыбнулась. Так дерзко, читая мучительное желание во взгляде юноши. - Нельзя оправдывать все ожидания, - заговорила та, вытаскивая из-под вещей на полу мятые газеты. Она пылала, приписывая это гневу – Тейт считал ее поступки дурными. Да как смел он? Почему Анне можно напиваться в компании взрослых парней без осуждения? Или почему никто не судит Кита за состояние его родителей? – Разве не у всех нас есть темная сторона? Юноша молчал. Игнорируя только что произошедшее, Вайолет осознанно подводила разговор к животрепещущей теме. Газетный заголовок, что мелькнул среди прочих старых выпусков, датировался двадцать первым апреля девяносто четвертого года. Вайолет узнавала имена, выделенные по ходу повествования полужирным шрифтом. Смутно и не сразу, но она вспомнила... - Давно ты здесь живешь? – проводила – точно при чтении - пальчиком по заголовку девушка, поднимая взгляд на юношу. Его губы алели. Тейт потянулся сменить закончившийся диск. Он криво усмехнулся. - А с чего ты взяла, что я живу здесь? Вайолет не уловила интонацию, продолжив: - Тут твои вещи, да и потом, ты часто околачиваешься в коридорах. Вайолет понятия не имела, почему так тянула. Губы все еще саднило от поцелуя. Она теребила подол платья свободной рукой. Тейт оглядел ее ноги. - Скажи, ты коллекционируешь газетные выпуски? - Нет, - усмехнулся блондин. – С чего бы? Вайолет вскинула бровь. Либо он издевался, либо нарочно недавно светил перед ней газетами. - Твое хобби – истории массовых убийц? – Вайолет наглядно продемонстрировала слова, поднимая один из выпусков – Вестник Лос-Анджелеса «15 погибших в ужасной стрельбе школы Вестфилд Хай» - Зачем тебе все эти статьи? Тейт не отвечал. Лишь испытующе смотрел на нее, лукаво улыбаясь. - Разве не у всех нас есть темная сторона, - дословно повторил ее собственные слова юноша. – Так ведь ты сказала? Вайолет поджала губы. Ей то ли хотелось броситься на него с кулаками, то ли вновь поцеловать – она не знала ответа. Все, что ей было ясно из произошедшего, – Тейт - как бы и в чем бы виновен ни был, в отличие от Джеймса, никогда сам не признается. В нем не было этой жилки эгоцентризма, он жаждал иной славы, чем Марч. И помощь ей был должен оказать совсем другой человек… У Салли остался должок.