Потому что я люблю тебя...

      Лето ещё очень скромно ступало по земле, словно опасалось опалить своим горячим дыханием ещё неокрепшие молодые листочки и нежные луговые цветы. В это время года хмурый Фронтир всегда преображался природа несла в эти дикие суровые края драгоценное исцеление.       Они договорились встретиться на скалистом холме где-то в недрах территории поместья. Идея всецело принадлежала Коннору, который попросту утомился тренироваться два года подряд на одном и том же месте. Он находил это весьма и весьма скучным занятием и говорил, что белые люди изрядно привязываются к местам, когда перед ними открыт весь мир. Столь простые суждения забавляли Саманту, но она охотно прислушивалась к ним, находя что-то очень приятное в юном видении мира вокруг. Коннор был ещё так мил и наивен, так решителен и амбициозен. Он привлекал её своей очаровательной искренностью. За два последних года между ними установились весьма тёплые и доверительные отношения, черта дружбы была преодолена внезапно и без особых сложностей. Женщина пришла на полчаса позже. Она поднялась на высокий холм, откуда можно было любоваться искрящимся морем и отстроенным кораблём. С появлением Коннора в поместье Дэвенпорт эти обветшалые земли претерпевали грандиозные перемены и несли его жителям светлые надежды. Саманта не сразу смогла отыскать Коннора среди этой высокой травы вокруг. Он лежал почти у самого обрыва, вероятно, утомился долгим ожиданием. Женщина не сдержала улыбку, исследуя глубоко дыхание спящего человека. Сейчас её ученик был абсолютно безоружен, и впервые за столь долгое время так уязвим. Женщина бесшумно сорвала тонкими пальчиками высокий колосок и присела к парню. Какое-то время она просто разглядывала его спокойное лицо, не решаясь прервать этот безмятежный сон. «Уже устал? Как же ты тренироваться сегодня будешь?». — Подумала она и провела кончиком сорванной травы над скулой юноши. Тот слегка нахмурился. Затем колосок очень ненавязчиво скользнул под нижней губой, вызывая едва различимую улыбку на лице молодого ассасина. — Сэм. — Терпеливо протянул Коннор, не открыв глаза. Ему не пришлось делать этого, ведь он без труда понял кто перед ним. Женщина тихо засмеялась, затем бесшумно поднялась на ноги. — Просыпайся, Коннор! — сказала она требовательно, но голос её излучал приятную мягкость, и был словно шелковым. Ассасин открыл глаза, посмотрел на свою неугомонную наставницу, которой уже не терпелось начать тренировки. Юноша поднялся на ноги. — Ты опоздала. — Подметил он, едва заметно улыбаясь. Так любезно упрекнуть непоколебимую Саманту - было для Коннора в новинку, но ему понравилось. Дефорс одарила юношу удивлённым и несколько возмущённым взглядом, но при этом заметно смутилась. — О, но ведь это ты предложил встретиться на этом чёртовом холме. — Сказала она, но совсем не со зла. Затем с благодарностью улыбнулась. Ей и самой было приятно покинуть наскучившую тренировочную площадку возле дома. — Готов?! — бодро спросила женщина, смело взглянув в глаза парня. Ловко кинула в его руки клинок в плотных ножнах. Коннор отделался лишь уступчивой ухмылкой и не сказал ни слова. Их тренировки продолжались уже третью неделю без перерыва хотя бы на день, и признаться, руки ассасина начинали побаливать. А женщина словно бы издевалась над ним, изводя день за днём и, кажется, получала искренне удовольствие. Саманта вытянула клинок из ножен и встала в боевую стойку, однако Коннор не спешил принимать её вызов. — Саманта, — сдержанно фыркнул он, — уже двадцать дней! — Помнишь, что я сказала тебе в самом начале, Коннор? До тех пор пока ты не разоружишь меня, мы будем тренироваться каждый день. — Напомнила она и вдруг игриво подмигнула ассасину. Юноша замер, а затем незамедлительно смутился. Этот невинный жест озадачил его больше, чем рассчитывалось, и он пытался найти ему достойное оправдание. В последние время он стал ловить себя на странной мысли, что женщина откровенно нравится ему все больше.       Вновь начиналась тренировка. Она уже напоминала настоящий бой. Саманте всё реже удавалось задеть Коннора, и она чувствовала, что скоро все эти долгие уроки можно будет отложить и начать действовать серьёзно. Скоро Ахиллес отправит Коннора убивать. И при одной такой мысли в сердце женщины поселялись самые страшные чувства: она боялась, что тот, кого она так долго тренировала измениться, станет жестоким. Ловкий удар со стороны Коннора и Саманта едва увернулась от него. Ей пришлось отступить назад. Ещё один. И она снова уклонилась, затем переход, женщина ухитрилась задеть пальчиками подвеску на шее Коннора, (она всегда делала что-то подобное, когда ассасин пропускал защиту, и говорила ему: «не считай ворон»). Затем она ловко ушла от его удара, быстро блокировала второй, и ухитрилась сбить юношу с ног. Приставила к его груди клинок. Женщина очень глубоко дышала, примечая, что все эти тренировки стали её сильно выматывать. Дефорс сделала ровный выдох и убрала оружие в ножны. — Тебе ещё учиться и учиться, — С гордостью бросила наставница. Юноша поднялся, отряхнул с чистой белой формы дымчатую пыль. — Завтра снова продолжим, — заявила Дефорс, подойдя к ученику чуть ближе, — пожалуй, на этом же месте. По крайней мере, здесь красиво! — Я думал, тебе нравятся картонные стены усадьбы. — Подшутил ассасин, припоминая, что Саманта любит нежиться после изнуряющих тренировок в комнате для гостей и отдыхать в своё удовольствие, в то время как он вынужден заниматься иными делами. Женщина открыла было рот, чтобы возразить, однако ответить ей было нечего. Коннор был прав. Дефорс только тихо хмыкнула и прошла к обрыву. Где внизу синее море играло с горбатыми волнами. Саманта закрыла глаза, отдаваясь летнему капризному ветру. Взгляд ассасина украдкой пал на её лицо, на пушистые ресницы, аккуратные скулы. Задержался на губах и как только скользнул по тонкой шее, Коннор постыдился собственных мыслей и поспешно отвернулся. Наставница открыла глаза. — Скажи мне, — вдруг начала она с небольшим трудом, — что ты почувствовал, когда первый раз в своей жизни убил человека? Ассасин окончательно развеял лёгкую неловкость собственных мыслей и вспомнил Бостонскую резню, где впервые в своей жизни унёс чужую жизнь. Тогда ему было всего лишь шестнадцать лет. Прежде Саманта никогда не спрашивала его об этом, и ассасин удивился её вопросу: почему спустя столько времени она вдруг интересуется. Парень опустил глаза. Он не знал, как ответить короче. Ведь то, что ему довелось испытать, было сложно передать скудными словами. — Не знаю. — Ответил он затруднённо. — Наверное, я ощутил облегчение, и… отвращение. Всё произошло достаточно быстро. Саманта сглотнула. — Ты готов убивать снова? Коннор не спешил отвечать, он с тревогой взглянул на женщину, не понимая, почему она вдруг стала грустной. Ведь она сама его к этому готовила. — Я дал обещание: покончить с орденом Креста. И я не успокоюсь до тех пор, пока последний тамплиер не падёт! Саманта сдержанно кивнула. — Слова настоящего ассасина. — Она сказала это с уважением в полголоса, но скоро в её хмуроватом лице засеял крадущийся заботливый смех. — Но ты всё ещё слишком неповоротлив и клинок держишь неправильно. — Шутливо сказала женщина, проходя мимо Коннора. К слову сказать, этого упрямца она так и не смогла переучить: удобному французскому клинку он предпочитал обыкновенный тяжёлый томагавк. Прежде чем покинуть холм Саманта оглянулась и взглянула на юношу. — Ты не зазнавайся, конечно, но я тобой горжусь…