Амулет синигами

Мы пробыли в пути час или около того, а потом вертолёт резко пошёл на снижение. Я почувствовал, когда шасси коснулись земли. Вдруг корпус аппарата дёрнулся, и мы, судя по всему, стали опускаться ещё ниже. Через пару минут послышался гулкий скрежет, отдавшийся снаружи громким эхом, и всё затихло. Люк распахнулся. Выбравшись следом за военными, я внимательно огляделся по сторонам. Во внушительных размеров бункере, где мы оказались, вдоль стен располагались несколько грузовых автомобилей и ещё два вертолёта без опознавательных знаков. Военные, передвигавшие перед собой каталки с людьми, направились к огромной раздвижной двери, находившейся в конце бункера. Я снял ботинки, чтобы не выдать себя, и последовал за ними. Шедший впереди, не останавливаясь, вынул из кармана карточку и провёл ею по считывающему устройству на стене. Раздался прерывистый писк, и двери открылись. Моему взору предстало просторное помещение, освещённое ярким светом. Около двадцати человек работали за компьютерами, ведя какие-то расчёты. Военные прошли, не останавливаясь, мимо них. Сидевшие в комнате люди даже не оторвались от своих мониторов. Снова длинный полутёмный коридор, перегороженный в двух местах решётками, будто в тюрьме, и на сей раз военные, отперев плотную металлическую дверь с кодовым замком, оказались в помещении, похожем на огромную медицинскую лабораторию. Я успел заметить светлое покрытие на полу и бледно-зелёные стены. В центре комнаты стояло несколько ванн, заполненных золотистой жидкостью. К верхней части каждой крепилась странная аппаратура с огромным количеством проводов. Я такой прежде нигде не видел. Мужчина в халате врача отделился от дальней стены и торопливо шагнул навстречу военным. Я вздрогнул всем телом. Не узнать этого человека было просто невозможно. Хищные глаза разного цвета за стеклами очков. Тонкие, плотно сжатые губы. Платиновые волосы. У меня всё поплыло перед глазами, будто я залпом махнул бутыль бурбона. — Наконец, вы вернулись, — зазвучал в помещении негромкий голос. — Перекладывайте их в капсулы, — Мураки коротким кивком указал в сторону ванн. — Только осторожнее. — Как именно распределять подопытных? — уточнил один из военных. — Безразлично. Все капсулы стандартные. Подключайте к системе жизнеобеспечения и к регистрирующей аппаратуре. Нужно выяснить, насколько далеко зашёл процесс трансформации. — Сенсей, — военный, вошедший в помещение первым, приблизился к Мураки, — что вы намерены делать дальше? Оба глаза — серый и льдисто-голубой — вспыхнули, как лунные лучи на лезвии катаны. — Я разберусь в ситуации, если, конечно, вы выявили всех, получивших инъекцию. — Абсолютно всех. — На вашем месте, Симадзу-сан, — Мураки отчётливо выговаривал слова, так что в закрытом помещении его было слышно великолепно, — я бы для начала примерно наказал каждого, причастного к саботированию обязанностей. И, разумеется, мне необходимо получить подробную информацию обо всех, кто контактировал с подопытными. Думаю, вы справитесь? — Этим занят лично лейтенант Савамура. — Я рад. Он достаточно компетентен. В ваших интересах заставить обывателей забыть о случившемся. Плетите им про вирус, про что угодно, лишь бы вопрос был исчерпан… Ладно, прекращайте там возиться! — довольно резко обратился он к военным, перекладывавшим пострадавших в ванны. — Дальше я сам, — и, приблизившись к одному из подростков, Мураки начал быстро крепить к его телу провода и трубки, приговаривая вполголоса. — Столько времени потеряно… Непростительно! Каким-то сверхъестественным образом его руки действовали сами по себе, словно разговор нисколько не мешал ему сосредоточиться. — Что мне доложить полковнику? — спросил стоявший рядом Симадзу-сан. — Вы видите, чем я вынужден заниматься?! Мураки даже не оглянулся на собеседника, но в голосе его отчётливо прорезались металлические нотки. Военный их сразу уловил. — Полковник свяжется с вами позднее. — Благодарю. Симадзу-сан развернулся на каблуках, сделал приглашающий жест рукой, и все прибывшие спешно покинули помещение. Двери захлопнулись. Я продолжал стоять на месте, наблюдая за тем, как Мураки подключает к аппаратуре пациентов. Он выглядел абсолютно равнодушным, когда касался их тел, однако что-то в его движениях рук заставляло наблюдать за ним, словно под гипнозом. — Цузуки-сан, сделай одолжение, прекрати свой нелепый фарс, — неожиданно прервал мои размышления доктор. — Я вчера наложил заклятье иллюзий на их камеры слежения. Не нужно так напрягаться, делая себя прозрачным для волн видимого спектрального диапазона. Короче, хватит дурака валять: материализуйся. Горло от неожиданности сдавил спазм, и я поперхнулся воздухом. Не прекращая судорожно кашлять, я принял видимый облик. Закончив с пострадавшими, Мураки поднял голову и посмотрел на меня с сардонической усмешкой. — Такая примитивная маскировка никуда не годится. Она может обмануть лишь глупцов. Я сразу почувствовал твою ауру, как только ты вошёл. Кстати, — он поморщился, заметив мои многострадальные волосы, — что это за безвкусный оттенок? Перекрасься обратно, как можно скорее! Я невольно дотронулся до своих рыжевато-золотых, торчащих в разные стороны прядей, отчаянно покраснел и растерял все слова. — Что случилось? — продолжал насмешничать Мураки. — Если уж явился в гости столь нелегальным образом, наверное, сильно соскучился? — подойдя ближе, он коснулся пальцами моей щеки, но тут же убрал руку. — Чаю или кофе? — Да как у тебя язык поворачивается ёрничать, когда прямо перед нашими глазами умирают жертвы твоего очередного эксперимента?! — Моего? — Мураки изумлённо изогнул бровь. — Вот как? От его цинизма я всегда впадал в бешенство. — А чьего же ещё?! — М-м, — он сделал вид, будто припоминает что-то. — Препарат, действительно, мой. Однако я обычно не пробую на практике незавершённые изобретения. А эта конкретная вещь весьма далека от совершенства. — Признавайся немедленно, какую гадость ты снова наизобретал?! Тонкие губы продолжали кривиться в снисходительной усмешке. Я злился всё больше. Да какое он имеет право относиться ко мне, будто к несмышлёнышу?! — Пройдём-ка сюда, — нажав на кнопку пульта, извлечённого из кармана, Мураки указал мне взглядом на ещё одну открывшуюся дверь. — Или боишься? Я презрительно передёрнул плечами и двинулся в сторону входа. Мураки последовал за мной. Мы очутились в просторном кабинете, обставленном со всеми возможными удобствами. Справа располагался высокий чёрный шкаф. Посредине — круглый стол и четыре стула. У левой стены компьютерный стол со сканером, факсом, внутренним телефоном и принтером. Прямо перед собой я заметил белую раздвижную ширму от пола до потолка, которой была отгорожена остальная часть кабинета. — Я здесь уже три дня, — проинформировал меня Мураки. — Пришлось переехать, — отодвинув стул, он сел на него. — Располагайся, — и кивнул на место напротив. Решив не спорить по пустякам, я занял второй стул. — Поздравляю, ты ухитрился выжить, но не могу сказать, будто я рад видеть тебя, — неожиданно сказал Мураки. «А раньше говорил прямо противоположное», — невольно мелькнуло в голове. — Ты был очень, очень плохим мальчиком, — продолжал доктор, и тут только я заметил в его левом глазу лукавую искорку, пробившуюся на мгновение сквозь завесы циничной холодности. Она быстро пропала, будто мираж. — Прекрати тянуть время! — потребовал я. — Мне нужно знать, какова цена спасения этих людей! Он попытался, как раньше, закинуть ногу на ногу, однако вдруг передумал и встал со стула. Я заметил, что его правая рука дёрнулась, чтобы схватиться за бок, но он остановил её на полпути. Гордость, граничащая с гордыней. Ория прав, Мураки никогда не отступится от своей цели. — Видишь ли, с того момента, как ты полностью уничтожил мою лабораторию и едва не прикончил меня самого, у меня в голове бродили самые разные мысли. Сначала я возненавидел тебя настолько, что едва не сменил свои жизненные приоритеты, сделав целью номер один отомстить тебе. Затем по мере того, как зарастали ожоги и шрам под рёбрами, я передумал. Моему самолюбию, безусловно, польстило, что ты предложил нам умереть вместе, но как объект для экспериментов ты мне больше не интересен. Я забуду о том, что случилось в Киото. Мне некогда тратить время ещё и на тебя. «Да как он смеет!» — начал я вскипать, но осадил собственный порыв. — Если ты пришёл забрать души людей, — продолжал Мураки, — то потерпи. Скоро они обязательно попадут к вам. Либо свершится чудо, и препарат неожиданно сработает, как положено. Однако я в этом сильно сомневаюсь. Мне необходимо доработать его и осуществить с его помощью то, ради чего я трудился столько лет! — глаза доктора вспыхнули предвкушением торжества. — Это имеет отношение к восстановлению тела Саки? Наконец-то мне удалось застать Мураки врасплох, но он поразительно быстро взял себя в руки. — Каким образом ты узнал о моём распрекрасном братце? — Наши сотрудники опросили под гипнозом прислугу в старом доме твоих родителей, а затем составили на тебя досье. Об остальном я догадался, когда вспомнил, как очнулся в твоей лаборатории, увидел отрезанную мужскую голову… А, да. Там ещё сердце, кажется, было? Интересно, в чьей груди этому сердцу предназначалось забиться вновь? Мураки, ни слова не говоря, приблизился к нише в стене и нажал кнопку. Сверху появилось отверстие вытяжки. Я услышал сухой щелчок, а затем в мою сторону потянуло едва уловимым ароматом дорогого табака. — Цузуки-сан, — обернулся доктор, выпуская в потолок тонкую струйку дыма, — что бы там синигами ни выяснили со слов бывшей прислуги моих родителей… М-да, — неожиданно прервал он самого себя, — какая досада, что я такой сентиментальный! Следовало их всех прикончить ещё тогда и нанять новых! — эту фразу он рявкнул так, что в помещении что-то жалобно звякнуло. — Так вот, — уже спокойнее добавил он, — вам никогда не понять до конца моих мотивов, а я обсуждать свои поступки ни с кем не собираюсь. И намерений своих не изменю, хоть против меня выступит целая армия таких, как вы. Я отлично владею искусством телепортации и вызова тёмных сил. Всё это я уже успел вам продемонстрировать. За обладание подобными силами я заплатил частью своей плоти и, думаю, душой, но всё это мелочи по сравнению с тем, ради чего я стараюсь. Запомни: никто из вас мне помешать не сможет. Я умру, но не раньше, чем моя миссия будет завершена. Не дав ему закончить, я воскликнул: — Зачем идти по трупам, чтобы отомстить тому, кто уже и так горит в аду?! — Потому что это единственное, ради чего я живу. А ты едва не лишил меня моей цели. Плохой мальчик, — он сокрушённо покачал головой, подходя ближе. Искусственный зрачок в правом глазу не реагировал на свет и был пугающе пуст. — Хорошо, что у меня всегда есть запасные варианты. Я подготовлю новый контейнер для души этого ублюдка с помощью МК-380, и, заметь, Цузуки-сан, твоё тело мне больше не потребуется. Теперь ты для меня — отнюдь не уникальный вариант. Доработав препарат, я сумею получить донора для реинкарнации в любой момент. Слушая его безумные речи я не нашел ничего другого, кроме как ляпнуть, безо всякой связи с основной темой беседы: — Твоя невеста и твой друг, — сказал я и с удовольствием заметил проблеск неких чувств на его мраморном лице. — Если ты ищешь причины жить, то почему бы им не стать этими причинами? Замешательство. Удивление. Безразличие. Да, именно в такой последовательности мелькнули эмоции, и тут же скрылись в непроницаемой глубине его глаз. — Беззаветная преданность некоторых людей по отношению ко мне, безусловно, сильно повышает их ценность, однако не абсолютизирует значимость. Остальные же для меня — вообще ничто. Всего лишь куклы, которыми я играю. Признаюсь, подобная игра доставляет немыслимое наслаждение! — Лжёшь. — Да неужели? — Лжёшь, — упрямо повторил я, рискуя увидеть, как он сорвётся и вытворит что-нибудь. Например, вызовет одну из своих жутких тварей, чтобы она разорвала меня. — Ты можешь быть другим. — С чего бы? — ядовито ухмыльнулся он. — Я видел тебя на фото в шестнадцать лет. Там совершенно другой человек. — И ты полагаешь, того юношу можно вернуть к жизни? — саркастически поинтересовался Мураки. — Ты живёшь иллюзиями, Цузуки-сан. Зато теперь я начинаю понимать, почему тот белобрысый эмпат в тебе души не чает. Похоже, вы оба навсегда застряли в подростковом возрасте, потому и находите общий язык. От намёка на Хисоку меня бросило в жар. — Не смей!!! — я невольно вскочил на ноги. — Не смей о нём!!! — Ладно, не будем об этом взбалмошном юнце. Говори конкретно: чего тебе сейчас от меня надо? — Расскажи о препарате и о том, есть ли у пострадавших шанс спастись! — С какой радости мне выполнять твою просьбу? — Потому что тебе всегда нравилось демонстрировать, насколько твой интеллект превосходит мой. Например, на «Королеве Камелии». Мураки рассмеялся. — Цузуки-сан, я вынужден подарить тебе продолжительные аплодисменты. Ты успел хорошо меня изучить. — Врага нельзя недооценивать. — Мы не враги. Думаю, для закрытия нашего взаимного счёта тебе достаточно будет узнать, что ты спалил полностью мою лучшую лабораторию, уничтожив многие ценные разработки, при этом едва не сжёг все образцы ДНК Саки? Мне с трудом удалось восстановить немногие из остатков. И ты почти убил меня. Если б я не собрался с силами и не сумел вовремя телепортироваться, мне бы настал конец. Такого потрясающего результата ещё никому добиться не удалось. — Если мы больше не враги, сними проклятие с Хисоки. — Оно не снимается. — Уверен, ты сумел бы что-то придумать, если б захотел! — Ничего сделать нельзя, пока я не умру. Поэтому молись, чтобы моя месть разлюбезному братцу свершилась поскорее. В этом случае твоему приятелю не придется долго ждать, — он склонил голову набок. — Ещё есть вопросы? — Что будет с этими людьми? Ты просто позволишь им умереть? — Они уже наполовину мертвы. И, заметь, в данном случае я невиновен. — Кто тогда? Он небрежно бросил окурок в пепельницу, но тут же закурил следующую сигарету. — Был у меня один ассистент пару лет назад… Видимо, он нашёл способ покопаться в моих разработках. МК-380 — весьма ценный препарат, заставляющий повреждённые клетки тела ускоренно регенерировать. Он активирует в соматических клетках теломеразу, предохраняя теломеры на концах хромосом от укорачивания. Причём, заметь, моё изобретение не приводило к образованию раковых опухолей, как в разработках других учёных! Я собирался модернизировать препарат, чтобы он вызывал некоторые изменения головного мозга. Например, я подумал, если с помощью определённых химических веществ и искусственно выведенных бактерий поменять структуру гипоталамуса и некоторых участков больших полушарий, то, вероятно, с учётом способности восстановления ДНК и ускоренной регенерации клеток из каждого человека можно было бы вырастить существо, подобное тебе. Однако я не закончил препарат, начав исследования по клонированию. Второй путь к достижению цели показался мне более коротким и эффективным. Я предполагал вернуться к доработке МК-380 позже. Мой ассистент вскоре ушёл из лаборатории, и, видимо, унёс копии записей. Три дня тому назад меня нашли в «Ко Каку Ро» военные… — В «Ко Каку Ро»?! — ахнул я, чувствуя, как краснею от злости. — Так эта бестия Мибу обманул нас?! Он знал, что ты жив! Мураки довольно рассмеялся. — Цузуки-сан, подумай сам: мог моим другом стать глупый человек? Мог ли мой друг отвернуться от меня и бросить на произвол судьбы, когда я телепортировался в его дом, истекая кровью? Я подавленно молчал, размышляя о том, смог бы я предать своих друзей, хоть при каком-то условии? Даже если бы они вдруг превратились в злобных демонов, уничтожающих всё живое? Наверное, нет. Тогда ничего удивительного в том, что Мибу-сан поступил так же. — С помощью Ории я сумел восстановить уцелевшие ДНК Саки, — продолжал Мураки, — а также скрыть своё местопребывание от всех, пока выздоравливал. Пойми, Цузуки-сан, кроме вас, синигами, в моей жизни полно врагов, которых мне совершенно не хотелось встретить, пока я был не в состоянии ответить силой на силу. К тому же Ория не солгал. В данный момент он не знает, где я. Мы можем лишь созваниваться. Но ты, кажется, хотел услышать, почему пострадавших от моего препарата нельзя спасти? — Хотел! — сердито воскликнул я. — И хочу до сих пор! — Вот эту бы твою фразу, но в качестве ответа на другой мой вопрос, который я тебе так ни разу и не задал напрямую. А всё от вечной спешки и нехватки свободного времени, — сокрушённо прибавил он. — Сейчас, кстати, время есть. Так ты хотел бы? — и громко расхохотался, заметив моё перекосившееся лицо. — Ладно, я пошутил, забудь. В общем, как я понял из рассказов военных, мой ассистент продал информацию кому-то, связанному с лабораторией секретных разработок, созданной по инициативе правительства. Когда экспериментальные образцы были готовы, их похитили, а вместо них в хранилище подложили пустышки. Подлог заметили на следующий день. Вскоре удалось выяснить, кто виновен. Однако только вчера связали кражу с загадочными случаями в Нагасаки. — Но почему пострадавшими оказывались блондины и откуда военные узнали про тебя? Да и зачем им ты, если в течение двух лет свойства препарата были изменены? И почему жертвы оказались в городской больнице, а не в лаборатории? — Всё просто. На меня вышли, когда убедились на примере случившегося в Нагасаки, что их собственные исследования зашли в тупик. И они решили, что первый разработчик поможет им. Либо, они подумали, что я за эти годы продвинулся в исследованиях дальше. А насчёт остального… Есть на свете люди с очень большими деньгами, но ничего не смыслящие в медицине. И есть люди, готовые за деньги на всё. Образцы выкрал человек из обслуживающего персонала, узнавший, что изобретена вакцина, обеспечивающая бессмертие. И был у него на примете щедрый заказчик. Вероятно, прежде чем ввести препарат себе, богач решил испробовать его на других. В опытах ему помог какой-нибудь докторишка за небольшую мзду. Почему пострадали блондины? Скорее всего, к каждому, получившему инъекцию, был приставлен детектив. В Японии не слишком много блондинов, даже перекрашенных, поэтому за светловолосым человеком наблюдать проще. Никто не ожидал, что после введения препарата последует кома. Ожидали увидеть перемены во внешности, поведении или ещё в чём-то. Пробовали на людях разного пола и возраста. В принципе, экспериментатора идиотом назвать тяжело. Некоторые вещи он продумал тщательно. — Почему же он не прекратил опыты, когда люди начали попадать в реанимацию? — Он прекратил. Все пострадавшие получили инъекцию за два-три дня до того, как впали в кому. Просто результаты его опытов стали проявляться лишь теперь. — Мне сделали инъекцию вчера. — Неужели? — выразил изумление Мураки. — Снова ловил преступника на живца? Ничему-то тебя жизнь не учит. И каким же образом ты узнал, что получил инъекцию именно моего препарата? — Ватари сказал. — А, какой-то-там-ваш-доктор… — Не «какой-то там», а один из самых талантливых в Энма-Тё. — Хм, — Мураки задумчиво поправил очки, — хотел бы я с ним встретиться. Коллега-синигами. Крайне любопытно. Что ж, если ты получил инъекцию и сам в этом признался, я не могу тебя отпустить. Мне интересно посмотреть, как препарат подействует на тебя. — Никак не подействует, — рассмеялся я, но внутри уже прозвенел упредительный звоночек, и смех вышел напряжённым. — Инъекцию я получил, только внутрь меня ничего не попало. — Почему? Я подробно объяснил. И впервые в жизни увидел, как у Мураки округлились глаза. Наконец, он выдавил: — Кто подобное придумал? — Ватари. — Да. Его изобретение вполне можно было бы назвать гениальным, если бы оно не выглядело по-идиотски. — Может, по-идиотски, зато я цел, — умело парировал я. — Без разницы, — Мураки раздавил очередной окурок в пепельнице. — Даже если ты не получал инъекции, ты отсюда не выйдешь. Я окружил комнату барьером, пока мы беседовали. Ты не сможешь телепортироваться. Спасибо, что позволил усыпить твою бдительность, — он с издевательской улыбкой раскланялся, и я, наконец, с ужасом осознал, что доктор ничуть не изменился после того, как побывал на краю смерти. — Ты сказал, мы больше не враги, — безнадёжным тоном напомнил я, попытавшись телепортироваться и убедившись, что действительно ничего не вышло. — Разумеется, потому что я с покойниками не воюю. А ты вскоре умрёшь, Цузуки-сан. Ты же именно этого много лет хотел? Я облегчу твою долю. Полежишь, как все эти люди, в ванне с физраствором и не заметишь, как отойдёшь в мир иной. А я за это время на тебе попробую новые образцы препарата. — Новые?! — Доработанные другой группой учёных, — Мураки небрежным жестом указал на ширму, разделяющую лабораторию пополам. — Ведь старый препарат, похоже, оказался неэффективным. Я, к сожалению, не Господь Бог. И сейчас просто хочу выяснить, где ошибся. Минимальный шанс спастись, конечно, у этих людей есть. Вдруг какой-то образец вышел удачным? Хотя симптомы длительной комы мне весьма не нравятся. От его цинизма меня затрясло. — Это всё-таки была твоя затея от начала и до конца! Ты действительно ухитрился использовать даже военную лабораторию для своих целей! — Поразительная догадливость. Всё, что ты слышал до последнего момента, был отвлекающий маневр. Я собирал энергию для возведения барьера. После недавнего ранения, знаешь ли, это было сделать непросто. — Как ты можешь поступать таким образом?! — Цузуки-сан, твоя наивность меня поражает. За своё долгое существование в качестве синигами ты наверняка плавал через океаны предательств, но продолжаешь упорно защищать добро. Я порочен до мозга костей и столько раз тебе это доказывал, а ты все ещё веришь в мою порядочность? Если уж так, мне больше импонировали твои чувства, когда ты едва не сжёг нас обоих в Киото. Тогда ты был подлинным. — Я был безумным. И свихнулся по твоей вине. — Ты мне нравился и сумасшедшим. Что ж, теперь мне легче использовать тебя как объект эксперимента. У меня в последнее время столько проблем! Представляешь, учёные из этой лаборатории за два года не удосужились придумать ничего лучше, кроме как соединить формулу моего препарата с нано-технологиями. И зачем они полезли в неисследованную область науки? Я-то думал, выгадаю время, и пока сам занимаюсь другими исследованиями, лаборатория продолжит мои первые опыты. Не вышло. Здесь собрались лучшие умы Японии, но даже их небрежности нет пределов. Я просил, чтобы выбранных для эксперимента людей отслеживали круглосуточно, а при малейших признаках неблагополучия забирали сюда. Нельзя было допускать, чтобы пострадавших отправили в обычную клинику! Но и этот момент упустили. Впрочем, остальные мои рекомендации выполнили точно: для опытов выбирали светловолосых парней, девушек, ребёнка… Я рассчитал так: если начнут появляться бессмертные люди, синигами как-то должны на это отреагировать. Скорее всего, опять пришлют разбираться тебя. А насчёт блондинов ты правильно догадаешься даже при твоей невысокой скорости мыслительных процессов. Меня передёрнуло. Никто, кроме Мураки, не умел с такой изысканной учтивостью говорить гадости. — Я надеялся достичь разом трёх целей: выяснить, жив ли ты, отомстить за Киото, а заодно попробовать, как мой препарат подействует на уже бессмертный организм. Позавчера Ория прислал сообщение, что вы посещали «Ко Каку Ро». И ты был с ними. Я стал ждать, когда ты выйдешь на меня или Танаку. В твоем упорстве я даже не сомневался. Я дал ваше описание Йоитиро и предупредил, что если один из вас явится под видом пациента и будет просить сделать анестезию, пусть Йо-кун выполнит для меня эту маленькую просьбу. Успокойся, мой помощник не в курсе, кто вы на самом деле. Однако неужели этот тупица не мог посмотреть внимательнее, куда вводит препарат?! Впрочем… Ты здесь, и никому не известно твоё местонахождение. Ведь ты же, как благородный синигами, не потащил следом своего на-всё-ради-тебя-готового дружка? При очередном упоминании Хисоки мой разум не выдержал и благополучно отключился. Я ринулся вперёд и вцепился в его горло. Глаза Мураки широко распахнулись, но в следующую секунду он взял себя в руки, и на его губах заиграла дерзкая улыбка. Почему-то стоило мне её увидеть, и ярость мгновенно сменилась одуряющим желанием. Пальцы сами собой разжались. Я отступил на шаг назад. Мураки всё понял по моему взгляду. — Что же ты, — срывающимся голосом зашептал он, — сделай то, чего больше всего хочешь. Одно либо другое. Решайся. Мы заперты, никто сюда не войдёт. В тот миг мне хотелось заорать от отчаяния! Я ничего не мог поделать с собой. Играли не только моими поступками — играли моей душой. Он попеременно вызывал во мне то жгучую ненависть, то жгучее желание. Запер меня между этими чувствами, как за магическим барьером в лаборатории. — Твоя проблема, — назидательным тоном заговорил Мураки, — в том, что ты не можешь позволить себе быть подлинным. Не даёшь свободы ни своей демонической сущности, ни человеческой. Тебя легко сбить с толку, даже особых усилий прикладывать не приходится. Ты собирался убить меня, но не решился. Хотел покончить с собой в Киото, но и это, как выяснилось, было сиюминутным порывом. У тебя есть какая-нибудь главная цель, ради которой ты готов на всё, и от которой ни Бог, ни дьявол не сумеют заставить тебя отказаться? — Есть! — запальчиво воскликнул я, внутренне понимая, что совершаю ошибку, снова вступая с ним в диалог. — Помогать людям? — Хотя бы и так! — От синигами такое смешно слышать. Цель должна быть адекватна тому, кто ты есть. Я, к примеру, с детства знал, что хочу стать хирургом. Не из-за отца или деда, которые были талантливыми врачами, а потому что во мне от года к году крепла тяга познать устройство мира через человеческое тело. Уже тогда никому бы не удалось склонить меня на другой путь. Я был весьма удивлён, слушая его внезапные откровения. Искренен ли он, или началась очередная игра? Скорее всего, второе. И всё-таки я его дослушаю. — Когда погибли родители, я не разочаровался в возможностях медицины. Просто понял, что она не всесильна. Но всё равно решил стать лучшим доктором, превзойти всех, найдя в хирургии и микробиологии новые области. Однако, сложилось так, что самой главной моей целью стало отомстить этой мерзкой змее, обманом вползшей в нашу семью. Поверь, Цузуки-сан, вопрос не в том, насколько это вызвано гневом, безумием или чем-то ещё. Я поклялся, что мерзавец заплатит даже ценой моей души. И, можешь поверить, он заплатит! Я могу колебаться, лишь пока принимаю решение, обдумываю его плюсы и минусы, достижимость, рациональность, но когда решение принято, никто не переубедит меня. — По-твоему, рационально мстить отправившейся в ад душе, заставляя её переродиться в новом теле? — возразил я. — Я не обязан объяснять, почему для меня это решение рационально. А ты? Какая у тебя есть цель, кроме абстрактной миссии спасать людей? У меня в голове на тот момент крутилась сотня вариантов ответа. Я мог спросить, почему моя цель абстрактна, а его — нет? Сказать, что для меня чужая жизнь имеет ценность. И мой смысл жизни — в друзьях, которых я, в отличие от него, не использую, как марионеток. Но Мураки воспользовался моим секундным замешательством, чтобы произнести следующее: — Ты нерешительный. Всё время колеблешься. Не веришь ни в разум, ни в чувства. И хотя чувств у тебя более, чем достаточно, ты позволяешь себе любить и ненавидеть лишь вполсердца. Неужели ты боишься, что, раскрыв свою подлинную суть, превратишься в демона? Даже если так, почему тебе страшно? Пока не примешь себя полностью, будешь страдать. Я сомневаюсь, что ты хотя бы разобрался в своих отношениях с Куросаки, а тот синеглазый красавчик, ловко управляющийся с Тенями, и вовсе откровенных бесед от тебя не дождётся… — Заткнись!!! — вспыхнул я, в ужасе сознавая, что он читает мою душу, будто раскрытую книгу. — Это не твоё дело! «Почему, почему?! — билась отчаянная мысль внутри. — Он же не эмпат, как Хисока? От Хисоки мне бы хоть не обидно было выслушать всё это». — Возможно, — согласился Мураки. — Я просто хотел дать тебе понять: на самом деле не я виновник твоих внутренних конфликтов. Ты сам — сплошное ходячее противоречие. Но именно по этой причине ты мне и нравишься. Я в немом изумлении воззрился на него. — Не ожидал такого? Однако, в отличие от тебя, я всегда говорил о своих чувствах открыто. — О каких ещё «чувствах»? Ты же меня убить готов! — Правильно. Ты игрушка, которая мне весьма дорога, но при этом мешает достичь цели. Я выбираю цель, а не игрушку, потому ты и должен умереть. — Убей меня, но спаси этих людей! — Для меня спасать их крайне нерационально. — Если я — такая дорогая игрушка, то имею право на последнюю просьбу? — И твоя последняя просьба будет о совершенно незнакомых людях? — Ты сам сказал: выбирая цель, надо быть последовательным. Я последователен? — Вполне. Цузуки-сан, ведь сейчас ты мог бы запросто поджарить меня здесь, вызвав сюда своих духов-хранителей. Троих-четверых сразу. И было бы достаточно. Но ты боишься не сдержать силу шикигами и причинить вред лежащим в коме людям. Вот и не нападаешь. Вместо этого покорно приносишь себя в жертву. Позволь заметить, это не выход. Неожиданно он шагнул мне навстречу, схватил одной рукой за затылок, а другой сцепил мне оба запястья, будто наручниками. В его хрупких пальцах я с изумлением ощутил невиданную силу. Невозможно было шевельнуться или уклониться. Запрокинув мне голову, он впился в меня жадным поцелуем. Я пытался стиснуть губы, но он быстро сломил моё сопротивление и проник внутрь. От его волос и лица веяло таким знакомым запахом едва уловимой свежести. Влажный язык умело ласкал меня. Горячая истома разлилась по всему телу, а потом неожиданно я ответил ему, совершенно потеряв над собой контроль. Ноги подкашивались, словно у подростка на первом свидании, дыхание с судорожным хрипом вырывалось из горла. Мой ненавистный враг жадно ловил его ртом, будто умирающий от удушья, которого вынесли на свежий воздух. Я опомнился, когда Мураки уже отпустил меня. Меня колотило, словно в лихорадке. Впервые я понял, что значит хотеть кого-то до такой степени, когда полностью отключаются мысли. Если бы он не прервал поцелуй, я бы не остановился ни за что на свете. Помешательство какое-то… Получается, из нас двоих лучше себя контролирует именно он? Как я себя презирал в тот миг! — Запомни, — хрипло произнёс Мураки, и только теперь я услышал, что его дыхание тоже сбившееся и неровное, — никогда не жертвуй собой. Если хочешь бороться — борись, убивай, мсти. Ты же Бог Смерти! Но не занимай жертвенную позицию. Я люблю сильного Цузуки, который сопротивляется и ненавидит, который никогда не идёт на компромиссы. — Что ты сказал?! — горло перехватило. Не мог Мураки произнести слово «любовь». Ни в каком контексте. Только не он. — Надо же, мой магический барьер кто-то сломал, — совершенно спокойно заметил вдруг доктор, надавливая кнопку, спрятанную под столом. — Видимо, твои дружки проследили за вертолётом Савамура и поспели быстрее, чем я ожидал. Надо отдать должное, они дорожат тобой. Интересно, успеете ли вы скрыться до прибытия охраны? — и он растворился прямо на моих глазах. Дальнейшее происходило, как во сне. Буквально через мгновение после того, как исчез Мураки, передо мной материализовались Тацуми, Хисока и Ватари. Друзья бросились ко мне, спрашивая в порядке ли я. Когда я знаком показал: «Надо срочно уходить», они не стали спорить. Сквозь вихрь телепортации, я успел заметить, как двери комнаты распахнулись, и внутрь вломилась толпа военных. В комнате, откуда поступил сигнал тревоги, они не обнаружили ни души. Только по всему полу рассыпались листки с черновыми распечатками формулы опытных образцов МК-380.