Амулет синигами

Герметичный контейнер упёрся в точности под нижнее ребро, когда я, завернувшись в плащ, прилёг отдохнуть на скамье в парке, приняв невидимый облик. Вряд ли кто-нибудь сумеет обнаружить меня здесь. Это самая дальняя аллея, сюда обычно никто не забредает. Тем более, ночью. В крайнем случае, примут за бродягу. В первый раз, что ли? Нет смысла возвращаться в Мэйфу или снимать комнату на несколько часов. Лучше приберечь деньги на празднование победы с друзьями, если моя затея удастся. Или на то, чтобы надраться в стельку, если опять что-то пойдёт не так. С этими «оптимистичными» мыслями я заснул, уткнувшись носом в спинку скамьи. Удивительно — на сей раз мне абсолютно ничего не приснилось. Я открыл глаза с первыми лучами солнца. Встряхнувшись, пригладил волосы и потянулся. Проходившая мимо кошка с интересом покосилась на меня, изогнула пушистый хвост вопросительным знаком, а потом, нагло передразнив мой зевок, важно прошествовала дальше по своим делам. Кошачьи глаза с узкими зрачками снова напомнили о Мураки, и на душе стало скверно, однако я собрался с духом и телепортировался ко входу в кафе. До открытия оставалось целых полчаса. Сначала я убивал время, наблюдая за тем, как просыпается народ, выходит на улицы, садится в машины и автобусы, как родители выводят за руку из квартир своих полусонных детей. Потом открылся газетный киоск, и я купил себе свежий номер «Санкэй симбун», сам не зная зачем, ведь политические новости мира людей меня больше не касаются. Впрочем, газета помогла скоротать оставшиеся минуты ожидания. Человек из моих кошмаров появился, как всегда, внезапно. — Цузуки-сан, — услышал я за спиной лишённый эмоций голос, — мне передали, будто ты хочешь поговорить со мной? На улице повеяло зимним холодом. Я обернулся так стремительно, что едва не толкнул какого-то паренька, пробегавшего мимо. Доктор был одет в свой неизменный плащ, рубашку стального цвета и темно-вишнёвый галстук. На ногах его красовались светлые лакированные ботинки. — Любопытно, почему ты не занял нам места? Кажется, в прошлый раз я был более внимателен по отношению к тебе. Даже кофе заказал. — Здесь… было закрыто. Я оправдываюсь? Только этого не хватало! — У нас мало времени, — он уверенным движением взял меня за локоть и подтолкнул ко входу. — Если вздумал назначить встречу, отвечай за последствия своего решения. То есть, чёрт тебя возьми, прояви хоть какую-нибудь инициативу, Цузуки-сан! Переступив порог, я деревянным шагом направился к первому попавшемуся столику. Им, к сожалению, оказался тот самый, за которым мы беседовали год назад. Плохой выбор, но отступать поздно. Я ожидал какой-нибудь колкости от Мураки, и она не замедлила последовать. — Да у тебя ностальгия по ушедшим дням! Допустим, я признаю, что нарочно выбрал это заведение, но ты в ответ на мою любезность выбрал тот самый столик. Тогда давай и места займём те же. Чтобы окончательно вспомнить былое, а? «И почему я не придушил его день назад? — мелькнуло в голове. — Он, можно сказать, сам предлагал мне это!» Отодвинув стул, Мураки уселся напротив меня спиной к окну. Сделав заказ официантке, доктор обратился ко мне: — Впервые за всю историю нашего знакомства тебе удалось заинтриговать меня. Ты сделал первый ход в нашей очередной партии. Мне интересно узнать, каковы твои дальнейшие намерения? — Я собираюсь спасти одного человека. — Всего лишь одного? — скептически хмыкнул доктор. — А я думал, ты пытаешься спасти всех страждущих, встречающихся на твоем пути. — Пытаюсь, — усилием воли я заставил себя проигнорировать иронию, прозвучавшую в его голосе, — но тот человек не даёт мне покоя. Тьма уничтожает его душу, но, мне кажется, можно что-то предпринять, чтобы изменить ситуацию, — говоря это, я смотрел Мураки в глаза, не отрываясь, стараясь видеть перед собой не кровожадного монстра и убийцу, а подростка со старого фото. Доктор равнодушно пожал плечами. — Проклятие не снимается. По крайней мере, не раньше, чем я умру. Поэтому, если речь о Куросаки… — Я говорил о тебе. Он замер на секунду, потом начал хохотать, запрокинув голову, всё громче и громче, привлекая к себе внимание посетителей и обслуги. Официантка принесла кофе, поставила две чашки перед нами и, опасливо покосившись на доктора, поспешно засеменила обратно на кухню. — Отлично ты меня развлёк! — Мураки достал из кармана платок с вышитой монограммой и приложил его краешком к левому глазу, вытирая выступившие слёзы. — Какая разительная перемена! Прежде ты пытался меня уничтожить, а теперь ведёшь душеспасительные беседы? С чего бы вдруг? — Раньше я не понимал твоих чувств. — Будто теперь понимаешь, — Мураки убрал платок в карман. — Это Куросаки — эмпат, а ты всего лишь демон-полукровка, некогда вскрывший себе вены. Не обращая внимания на злость, всколыхнувшуюся во мне от этой фразы, я продолжил: — Эмпат или нет, но о некоторых вещах догадаться могу. Например, хочешь расскажу историю о мальчике, который не хотел быть одиноким, но, тем не менее, стал? — Мне не интересно. — А я расскажу. Тот мальчик жаждал любви и понимания, но вместо этого дождался лишь того, что отец однажды привёл в их дом незаконнорожденного наглеца, наделив его всеми правами законного наследника. Если бы родители любили и поддерживали младшего сына прежде, то в сердце мальчика не возникло бы ревности к брату, но так уж вышло, что ненависть появилась. Юноша боролся со своей тьмой, как умел, в то время пока отец искупал вину перед старшим сыном за то, что стал невольной причиной смерти его матери. — Может, прекратишь? — в голосе Мураки послышалась угроза. Я пропустил мимо ушей его реплику и заговорил снова. — И вдруг в одночасье тот, кому досталась вся любовь отца, решается на убийство… — Тебе, правда, лучше замолчать, — от интонаций доктора мурашки побежали по моей коже, но я всё равно не остановился. — Для младшего это непостижимо. Как его брат мог помыслить такое? Его приняли в семью, ему доверяли, а он разрушил всё, что являлось для младшего смыслом жизни! Более того, теперь младшему никогда уже не доказать отцу, что он был лучшим сыном, нежели чем тот, другой. Доктор сидел бледный, с прищуренными глазами, сминая в правой руке салфетку, пока она не превратилась в крошечный бумажный шарик. Тогда он швырнул этот шарик на стол. — И тебе даже не дали убить его своими руками. Ты поэтому решил, что седьмого круга ада ему будет мало? Или случилось что-то ещё, чего так никто и не узнал? Мураки смотрел на меня с лютой ненавистью, отражавшейся даже в мёртвом глазу, и молчал. Сейчас я ощущал свою полнейшую беспомощность. Будь у меня способности Хисоки, я бы мог попытаться понять его состояние, но при отсутствии эмпатии делать что-то подобное не имело смысла. — Ты не понимаешь, — продолжал я, медленно подвигая к нему пальцы, так как мне в тот миг стало невыносимо страшно от его молчания, — тот юноша в тебе всё ещё жив, и ты не сумеешь уничтожить его, как бы ни пытался. Ни магией, ни убийствами. Просто раньше его заставлял страдать Саки, а теперь ты мучаешь его. Сам — свою собственную душу. С этими словами я почти коснулся его ладони, но Мураки быстро отодвинул от меня руки. — Довольно, — устало вымолвил доктор. — Прекрати нести эту высокопарную чушь. Правда заключается в том, что ты сейчас любыми способами пытаешься воздействовать на меня, чтобы спасти тех людей. Но есть и другая часть правды. Тебя ко мне тянет. Вопреки твоей воле. Ты, безусловно, никогда этого не признаешь, но, увы, Цузуки-сан, тьма тянется к тьме. Так всегда было и будет. — Ошибаешься. — Вот как? — в его голосе на сей раз отсутствовала даже ирония. — И в тебе, и во мне ещё осталось немного света. Мы должны дать шанс выжить этим крохам добра! В это я верю! — Добро? В нас? — рассмеялся Мураки. — Ну, если старательно поискать, то, наверное, что-нибудь и найдётся, хотя я сомневаюсь. Цузуки-сан, я заключил контракт с тёмными силами в шестнадцать лет. Потом, как самонадеянный идиот, однажды решил, будто смогу обмануть вторую сторону и избежать исполнения обязательств. Мне пришлось дорого заплатить за эту ошибку. Больше я её не совершу. Во исполнение контракта я однажды отдам свою душу. Фактически она уже сейчас не моя, поэтому не имеет значения, сколько зла я совершу. Хуже, чем есть, мне не будет. — Нет, — в ужасе прошептал я, вцепляясь руками в край стола. — Неправда. Сердце провалилось куда-то вглубь, и я перестал слышать его удары. — Сам посуди, откуда у меня взялись способности удерживать души возле себя? Вызывать чудовищ? Накладывать проклятия? Знаешь, как и зачем заключаются контракты подобного рода? Впрочем… Твоя душа с рождения принадлежит тёмным мирам. А я свою отдал чуть позже, но в сущности, какая между нами разница? Свет для нас — абстракция, которая никогда не станет реальностью. Мы оба — сосуды тьмы. Тьма даёт нам силу, пока мы не получим то, чего желали. А когда это случится, наши души отправятся в ад. Только вот ты ничего не желал, кроме как стать человеком ещё при жизни, что для демона невозможно в принципе. Позже ты захотел умереть, потому и попал к синигами. Мне странно сейчас наблюдать, как ты в нас обоих безуспешно пытаешься разглядеть добро. Это так же бессмысленно, как искать ночью в тёмной комнате чёрную кошку. Которой, кстати, там нет… — Возможно ли разрушить твой контракт? — спросил я, отчётливо понимая, что сражение проиграно. Мураки изобразил улыбку. — Попробуй. Попытайся, но учти — за каждую твою неудачу у меня будут забирать по куску тела, заменяя отнятое протезами и имплантантами, до тех пор, пока я не стану похож на Железного Дровосека. Правда, возможно, тебя этот процесс позабавит? — Я не верю, что нет возможности освободиться! Даже демоны не бессмертны. Если ты скажешь, что тебе не нужен этот контракт, мы вместе найдём способ избавиться от него! Я обещаю, что использую силу всех шикигами, если дело дойдёт до сражения! Мураки как-то странно взглянул на меня: — Меня крайне настораживает твоё внезапное желание сражаться на моей стороне. Полагаю, у твоей нежданно возникшей преданности есть условие: если я после освобождения стану добрым и милым, то ты готов биться за меня? А если продолжу заниматься тем же, чем и сейчас, ты меня прикончишь? Или предоставишь Куросаки право нанесения последнего удара? — Ерунда! — Почему? Один раз ты уже пытался проткнуть меня. — Ты сам довёл меня «до ручки»! Я не понимал, что творю! — Твоя проблема в том, — Мураки изящным движением приподнял чашку над блюдцем и бесшумно отхлебнул из неё, — что ты постоянно думаешь о своем напарнике. Пока ты не увидел мою фотографию, ты даже не пытался спасать меня. К величайшему сожалению, в юности я был слишком похож на этого удивительно глупого — ох, прости — чрезмерно наивного мальчишку. И теперь все разглагольствования о светлой и тёмной частях моей души происходят из-за того, что в твоём сознании я почему-то приобрёл некоторое сходство с Куросаки. Попытайся отрицать это, и я ещё раз вдоволь посмеюсь над тобой. Я был полностью раздавлен. Мураки читал чужие мысли, словно открытую книгу. Как бы я ни пытался воззвать к нему, доктор разбивал все мои доводы, как опытный фехтовальщик. Он прекрасно понимал, что за всеми моими обещаниями, которые я, безусловно, сдержу, в первую очередь стоит стремление защитить людей и Хисоку. — Закончились аргументы? — криво усмехнулся доктор, отодвигая от себя чашку и вставая из-за стола. — Впрочем, спасибо за попытку. Если бы я немного расслабился и утратил бдительность, ты бы достиг цели. А теперь идём. — Куда? — вяло удивился я, понимая, насколько жалко выгляжу. — Через пару кварталов на крыше одного из зданий ждёт вертолёт. Надеюсь, ты не с пустыми руками пришел спасать тех несчастных? Ещё пара часов, и им конец. Если, конечно, не ввести лекарство. — У меня есть препарат! — мгновенно оживился я. — Его изобрёл Ватари, но… — Какое «но»? — Почему ты вдруг решил помочь? Мураки усмехнулся: — Делаю тебе прощальный подарок. Поистине королевский для такого сумасшедшего психа, как я. — Прощальный?! — А почему ты вдруг встревожился? Разве не ты жаждал на протяжении стольких месяцев избавиться от меня навсегда? В горле застрял тугой ком, и я не мог сглотнуть его, как ни старался. Мои неудачные попытки сказать что-либо вызвали сожалеющую улыбку у доктора. — Давай не будем портить впечатление от нашей последней встречи нелепыми банальностями. Расстанемся красиво. Хорошо? — и не дождавшись моего ответа, Мураки двинулся к дверям со словами. — Не отставай. Мне ничего другого не оставалось, кроме как последовать за ним. Через полчаса мы сели в вертолет и поднялись в воздух, взяв курс на Токио. *** Всю дорогу мой спутник хранил молчание. Его поведение меня всерьёз беспокоило. Удивительно легко Мураки согласился позволить спасти людей, ничего не требуя взамен. А теперь он, вместо того, чтобы выдвигать какие-то требования, спокойно смотрел вниз на простирающиеся под нами населённые пункты, перемежаемые живописными холмами и реками. Подобный поступок был нехарактерен для этого человека, следовательно, дальнейшее развитие событий предугадать невозможно. «Лучше приготовиться к самому худшему, — размышлял я. — Не радоваться близкой победе, а быть настороже». Задумавшись, я не заметил, что в упор смотрю на него. Доктор, почувствовав мой взгляд, обернулся и довольно ухмыльнулся. — Переживаешь? Расставание близко, но право, не стоит так расстраиваться, Цузуки-сан. У тебя все ещё останется твоя вечная жизнь, преданный тебе до мозга костей напарник и твои неисчислимые благие намерения. Неудержимо захотелось врезать ему, но я мысленно посчитал до десяти и произнес вслух: — Ты, верно, шутишь. С чего мне переживать? Просто никак не пойму, что ты задумал. Обаятельная улыбка была мне ответом. Я хмыкнул и, приняв независимый вид, отвернулся к окну. Всё равно, гадай — не гадай, а его план станет мне ясен только в самую последнюю минуту. Успеть бы предотвратить очередное несчастье! Только бы успеть! *** — Мой ассистент, Ито-сан, — так меня представил доктор, когда мы попытались войти в подземную лабораторию через другой бункер. — Пришёл помочь с завершением эксперимента. Оформите ему однодневный пропуск. — Да, сенсей, — послушно ответил охранник. Через минуту мне выдали пластиковую карточку, на которой были выбито в ряд множество цифр и символов, после чего позволили пройти следом за Мураки. — Удачного дня, сенсей! — И вам, Куга-сан. Мы миновали многочисленные комнаты и коридоры и снова оказались в том самом помещении с куполообразным потолком. На сей раз здесь присутствовали ещё трое военных. — Господа, мне необходимо закончить важную работу. Подождите, пожалуйста, снаружи, — попросил свой «почётный караул» Мураки. Военные один за другим покинули комнату. — Что ж, Цузуки-сан, — вымолвил доктор, когда мы остались одни, — теперь разберёмся, каким образом тебе действовать дальше. Ты хоть раз делал инъекции? — Нет, — растерялся я. — Как же ты собирался спасать умирающих? На мою профессиональную помощь рассчитывал? — Ватари показал мне, как это делается! Он сказал, что нужно вводить препарат в вену в зависимости от массы тела из расчёта один кубик на каждые тридцать килограммов веса. При этом добавить половину кубика тем, кто пострадал раньше всех, в первый и второй день. — Возможно, — задумчиво пробормотал Мураки. — Ладно, давай сюда это ваше «бесценное изобретение». Для начала я бы предпочёл сделать анализ его состава. — А пострадавшие не умрут, пока ты будешь анализировать? Голубой глаз презрительно воззрился на меня с позиции «сверху-вниз». — Если люди и умрут, то лишь в случае введения им некачественного противоядия или по причине твоей твердолобости, поэтому ответственность при любом раскладе ляжет на тебя. — Так и знал… — А как иначе? Пришел спасать — отвечай за последствия. Я достал из-за пазухи контейнер и протянул его доктору, внимательно наблюдая за тем, что он собирается делать. — Молодец этот ваш эскулап, — одобрительно кивнул Мураки. — Догадался, что нужно хранить лекарство при очень низкой температуре, иначе оно потеряет свойства. Мы прошли в соседнюю комнату, и доктор наконец-то продемонстрировал мне, что находится за ширмой. Там стоял длинный стол с многочисленными приборами, среди которых я сумел узнать, вследствие своей полной некомпетентности в области медицины, только два микроскопа. Вскрыв контейнер и увидев ряды запечатанных пробирок с препаратом, одноразовые шприцы и инструкцию по применению, Мураки снова издал удовлетворённое хмыканье. Затем извлёк одну пробирку, проткнул крышку, чтобы капля золотистой жидкости упала на предметное стекло. Открыв шкаф с расположенным внутри металлическим ящиком, запертым на кодовый замок, доктор нажал несколько кнопок, вытащил изнутри ёмкость с жидкостью розоватого цвета, откупорил её и позволил части содержимого вытечь на то же предметное стекло. Потом укрепил стекло под микроскопом, склонился над окуляром и стал наблюдать за происходящим. Я успел только заметить, как обе жидкости смешались, потеряли цвет, став совершенно прозрачными. Доктор, вероятно, увидел и ещё какие-то удовлетворившие его признаки. — Неплохо, — изрёк Мураки. — Годится?! — не выдержал я. Доктор задумчиво потёр подбородок. — Для нейтрализации исходного вещества — да. Идеальный вариант быстрого снятия первичных и даже вторичных симптомов. — Но если всё в порядке, почему бы не поторопиться и не сделать инъекции? — Спешить некуда, — последовал ровный ответ. — Ты сказал, людям жить осталось недолго, и собирался вроде бы позволить мне их спасти? — Я пошутил. — Значит, ты просто заманивал меня в ловушку, да?! Как же я тебя ненавижу!!! — Боже, Цузуки-сан, — Мураки театральным жестом схватился за лоб. — Почему ты такой шумный? Кошмар! И нелогичный. Час назад ты твердил, будто готов биться с демонами ради моего спасения, а теперь во всю силу лёгких кричишь о ненависти? Как прикажешь понимать тебя? Я исподлобья взглянул на этого психа, мысленно желая ему провалиться, как можно дальше в адские глубины. Мураки ответил совершенно невозмутимым взглядом. В этот миг из соседней комнаты послышался всплеск и чей-то глухой стон. Аппаратура доктора начала издавать громкие, прерывистые сигналы. Мураки вскочил с места и поспешил вернуться в то помещение, где находились люди. Я быстрым шагом направился следом за ним. Доктор приблизился к подростку, одному из первых пострадавших и, пощёлкав какими-то кнопками, вытащил из вены парня иглу капельницы, снял с его лица маску респиратора. Аппарат перестал пищать, но спустя мгновение со всех сторон послышались те же самые звуки, многократно усиленные эхом, отразившимся от стен помещения. Я в панике озирался вокруг, пока доктор одного за другим освобождал своих жертв из плена опутывающих их игл, трубок и проводов. — Никудышный из тебя ассистент, — промолвил Мураки, — вместо того, чтобы помогать, стоишь и глазеешь, как первокурсник. Нет, доктором тебе становиться рано. Поучись еще годков сорок, тогда и поглядим. Кровь бросилась мне в лицо. — Да что ты о себе возомнил?! Думаешь, можешь безнаказанно измываться над людьми?! — Помолчи, наконец! — Мураки белой птицей метнулся ко мне и приложил к моим губам прохладные пальцы, от которых ощущался легкий аромат кофе, смешанный с въевшимся запахом химических реактивов. — Пациенты пока не могут двигаться, но у них повышенная чувствительность к звукам. Твои крики их попросту оглушат. Доктор отошёл в сторону, а я стоял в ступоре, подавляя непреодолимое желание коснуться рукой своих губ в том месте, где секунду назад были пальцы Мураки. — Что ты наделал? — прошептал я, не сводя взгляда с лежащих в ваннах людей. — Ничего ужасного, — пожал плечами доктор. — Всего лишь ввёл им вчера препарат обратного действия, и — удивительно! — сегодня он сработал. Видишь ли, — продолжил он, отвечая на мой ошеломлённый взгляд, — иногда я дарю своим маленьким фарфоровым леди платья, браслеты и кольца. Тебе же я до сих пор преподносил гораздо более ценные украшения — сорванные, как цветы, людские жизни. Но ты был почему-то недоволен, поэтому я решил кардинально изменить стратегию и подарить тебе спасённые жизни. Надеюсь, ты оценишь колоссальный размер моей жертвы? Для меня гораздо проще было избавиться от этого бесполезного балласта. Меньше сил и нервов. — Погоди, — я всё ещё не понимал, куда он клонит. — Ты изобрёл препарат для спасения людей? За одну ночь, что ли? Вчера ты говорил, что пострадавшие обречены! — А кто сказал, что я изобрёл препарат за ночь? Химик, создающий яд, не изобретёт ли вместе с ним сразу и противоядие? Если он поступает иначе, то это идиот, а не учёный. У меня давно были готовы препараты обратного действия, просто я не хотел их использовать. То, что эти недоумки из лаборатории сотворили с нанотехнологиями, как выяснилось, попросту никак не повлияло на людей. Впрочем, я не хотел никого спасать. Намного легче было неудавшиеся экспериментальные единицы пустить в расход. За одним приятным исключением, — и доктор указал на девушку лет восемнадцати, которая до сих пор лежала неподвижно под кислородной маской. — Ей уготована иная судьба. Её я не позволю забрать никому. Не для того я старался. Что касается тебя… Да, я снова поиграл с тобой, но ведь в конечном итоге ты получил свой приз, поэтому тебе не на что жаловаться. Если попросить охранников перенести людей в лабораторию и сделать там необходимые анализы, военные убедятся, что эксперимент провален: подопытные остались обычными смертными, причём полностью потеряли память о случившемся. Я убедил Савамура-сан, что лучше вернуть всех домой, предварительно сообщив родственникам о том, будто этих несчастных успешно вылечили от опасного вируса, и начать эксперимент снова, но с большими предосторожностями. Пока они тут будут разбираться, я с Микако-тян телепортируюсь в свой новый дом. Не волнуйся, это место далеко от Японии, так что тебе больше не придётся иметь со мной дел. Ах, да. Передай моему коллеге из вашего мира моё искреннее восхищение. Мне очень любопытно было взглянуть на его препарат. Он отнюдь не бесполезен, но только если его ввести в организм в течение первых десяти часов после инъекции. Согласись, сейчас от него не было бы решительно никакой пользы. Не огорчайся. Вряд ли вашему доктору удалось бы придумать нечто более действенное, потому я и поторопился ввести собственное противоядие, рассчитав время, чтобы люди очнулись, когда здесь окажешься ты. Удивился? По глазам вижу, что да. Значит, мой подарок удался. Можешь теперь высказать всё, что думаешь. Здесь на дверях и стенах установлена отличная звукоизоляция, а видеокамеры показывают нечто, весьма далёкое от происходящего на самом деле, поэтому не волнуйся, нас никто не увидит и не услышит. Даже эти люди, которых ты так благородно мчался спасать, воспринимают звуки, но смысла фраз пока не осознают. — Прошу, — наконец, я сумел собраться с мыслями, — если ты хочешь сделать подарок, доведи его до конца: отпусти девушку. Ты же её убьёшь, в конце концов… — Когда отслужит своё — да. Хотя, наверное, вряд ли получится убить её, учитывая обстоятельства. Но сейчас, — Мураки нежно очертил рукой овал лица своей юной жертвы, — она для меня ценнее всех. — Ты обещал позволить мне спасти всех без исключения! — Знаешь, ты становишься привередливым! На твоём месте я бы поблагодарил того, кто помог тебе осуществить твою заветную мечту о спасении людей! — Что ты собираешься сотворить с ней? — Неужели не ясно? Она единственная, чей организм изменился согласно моему плану. В этой игре, как ни парадоксально, победили мы оба. Каждый получил, что хотел, но Микако-сан перестала быть человеком, поэтому её возвращение назад невозможно. Подойди-ка, — он поманил меня рукой, приглашая приблизиться к полупрозрачной капсуле. Я подошёл ближе. Мураки склонился над телом спящей девушки и, отодвинув пальцами закрытое веко, показал мне её левый глаз. Я вздрогнул. Радужка Микако-сан стала бордово-красной с лиловым отливом по краям. Не важно, какого цвета были глаза девушки прежде, но я быстро сообразил, что подобный оттенок у людей не встречается. Мураки вынул из кармана пиджака складной нож, раскрыл его и провёл по ладони девушки. За лезвием потянулась тонкая царапина, которая через секунду бесследно исчезла. — Люди будут теперь гнать её от себя, как это случилось некогда с тобой. Микако не состарится и, возможно, никогда не умрёт. Даже мне, скорее всего, не удастся убить её. Кто знает? Но до тех пор, пока она не осознала случившееся, я использую её тело для своих целей. Я пересажу ей яйцеклетку с генетической информацией Саки, собранной из сохранившихся микрочастиц его плоти. Потом вызову из преисподней душу моего драгоценного братца и вселю её в тело этого ребенка ещё в утробе матери. Не получится с первого раза, буду повторять эксперимент снова и снова. Зря, что ли, девчонка стала бессмертной? — Как ты можешь! Она наверняка хотела жить самой обычной жизнью. Влюбиться, выйти замуж, родить детей! А ты… В кого ты её превратил?! — В лучшую куклу на свете, — последовал циничный ответ. В нём так и не пробудилось ни крохи сострадания. — Значит, не передумаешь? — Разумеется, нет. Материализовав несколько офуда с заклинанием защиты, я разбросал их по помещению, чтобы закрыть людей магическим барьером. Затем соединил пальцы рук и произнёс заклятье, призывающее Сорю. К Сузаку в связи с недавними событиями в Киото я обращаться опасался. Неизвестно, способен ли я её контролировать снова. — Собираешься разнести в пух и прах секретный бункер японского правительства? — ядовито поинтересовался Мураки, увидев явившегося на мой зов шикигами. — Вперёд, не стесняйся. Будет весело. А я тебе помогу. На стене помещения вспыхнула фиолетовым светом пентаграмма, из центра которой выпрыгнул огромный чёрный волк с горящими глазами и оскаленной пастью. Как только лапы чудища коснулись пола, я увидел сверкнувшую рядом молнию. Как бы я паршиво ни учил физику в школе, я тут же сообразил, чем появление этой твари грозит Сорю, когда он начнёт сражаться силой водной стихии. Не медля ни секунды, я приказал хранителю Востока отступить и поспешно призвал Бьякко. Мураки зловеще усмехнулся, и я увидел, как волк тоже изменился, став рыжевато-коричневым с белыми подпалинами. С языка твари стали срываться всполохи огня. Неужели этот монстр способен подстраиваться под противника? Похоже, так и есть. Бьякко и чудище ринулись навстречу друг другу и сцепились в воздухе над нашими головами. С того мгновения невозможно стало различить, где ветер, где — огонь. Атаки двух магических существ слились в сплошной чёрно-синий вихрь. Я ощущал сминающую сознание энергию, стремившуюся прорвать барьер и разрушить всё вокруг. В какой-то миг я испугался утратить контроль над действиями Бьякко, но, похоже, то же самое случилось и с Мураки. Он позволил своей твари делать то, что ей вздумается, лишь бы одолеть меня, но теперь процесс сражения и с его стороны стал практически неконтролируемым. — Это глупо! — услышал я вдруг крик доктора. — Ты тратишь силы на удержание барьера! Ещё пара таких же существ, вызванных сюда, и тебе придётся сдаться! — И не надейся! — заорал я в ответ, пытаясь восстановить мысленный контакт с Бьякко. — Бесполезно, — усмехнулся Мураки. — Ты проиграл. Посмотри, — и он указал мне на что-то, расположенное за моей спиной. Я не удержался и оглянулся, хотя это могла быть его уловка. Но то, что я увидел, заставило меня забыть обо всём и беспомощно застыть на месте. На краю пустой капсулы с физраствором, где некоторое время назад находилась Микако-сан, сидела молодая женщина лет двадцати двух. Огромные глаза цвета муската изучали меня с выражением откровенного превосходства и нахального бесстыдства. Каштановые волосы струились по тёмному шелку дорогого платья. Одна прядь, перевитая по всей длине золотистой лентой, спадала через полуобнажённое плечо, остальные были аккуратно зачёсаны за спину. На шее незваной гостьи висел остро заточенный кинжал с треугольным лезвием. От его кончика по белоснежной коже вниз змеился кровавый след. Левая рука женщины тоже была испачкана кровью. Внезапно сражение наверху прекратилось. Мой Бьякко и чудище Мураки одновременно прыгнули вниз и стали тереться о ноги этой женщины, словно котята, жаждущие ласки. А она трепала их по загривку, гладила шерсть с такой нежностью, будто перед ней находились два её любимых питомца. Не успел я открыть рот, чтобы спросить у доктора, что вообще происходит, как неизвестная перестала ласкать моего шикигами, сняла с шеи кинжал и бросила его в сторону висящих в воздухе офуда. Лезвие рассекло каждую записку с заклятьем пополам. Магический барьер лопнул, словно мыльный пузырь. Волк Мураки бросился к кинжалу, подхватил его в зубы и принёс женщине. Она как ни в чём не бывало снова прикрепила его на цепочку, которую носила на шее. Потом незнакомка поприветствовала Мураки коротким кивком, а он ответил ей поклоном, после чего женщина снова обернулась ко мне. Не отводя своих глубоких, гипнотизирующих глаз от моего лица, медленно подошла и остановилась рядом. Так близко, что я мог слышать её дыхание, ощущать аромат её духов… Сердце вдруг пропустило удар. Что происходит? — А ты не изменился, Асато-кун, — сказала она. Голос её был мягким, вкрадчивым, но в нём откуда-то прорывались резкие ноты, которые портили общее впечатление. Она казалась кошкой, ланью и змеёй одновременно. Это сочетание пугало, но видимо именно благодаря подобным несовместимым качествам неизвестная сумела найти общий язык с Мураки. — Кто ты? — спросил я, стараясь сохранять хладнокровие. — Короткая у тебя память! — усмехнулась незваная гостья. — А я не намерена подсказывать. Думай, вдруг вспомнишь? — Как тебе удалось нейтрализовать моего шикигами? — А я со всеми с обитателями Генсокай справиться могу. Жаль, в своё время ты отказался сотрудничать со мной. — Когда?! — Давно. Она обошла вокруг меня, проведя по моей щеке рукой, из которой минуту назад сочилась кровь. Я инстинктивно вытерся, посмотрел на свои пальцы и обмер. Крови не было. — Ты не человек, — бухнул я напрямую, а потом добавил. — И не синигами, иначе ты бы работала в Энма-Тё. — Кто знает? Может, я — вечно отлынивающий от работы синигами, — хихикнула женщина. — Но — тсс! Пусть я останусь для тебя загадкой. — Где Микако-сан? — Я забрала её, пока вы тут развлекались. Ты ничего не заметил? А, понимаю, увлёкся битвой! Что ж, — она презрительно оглядела тела людей, всё ещё не способных пошевелиться. — Оставляю тебе этих жалких ничтожеств. Возись с ними хоть до скончания времён. Прощай. И не переставая улыбаться, женщина растворилась в воздухе. — Стой!!! Я бросился к тому месту, где только что стояла неизвестная, но было поздно. Бьякко и волк Мураки вдруг встряхнули головами, поднялись с пола и начали потерянно озираться по сторонам. Доктор неодобрительно покачал головой, пробормотав себе под нос что-то вроде: «Хоть бы кто-нибудь сумел устоять перед ней», — после чего дважды щёлкнул пальцами. Чёрный волк жалобно взвыл, потом его шерсть заискрилась, вспыхнула фиолетовым пламенем, а затем он осыпался на пол кучкой пепла. «Хозяин, прости, — услышал я внутри себя голос Бьякко, — я был уверен, что это ты позвал меня. Выходит, я ошибся?» «Да. Это была чужая магия. Ты не виноват». «Но как же? Мне казалось, будто я снова стал маленьким, а ты налил мне вкусного молока, и сказал, что хочешь поиграть», — Бьякко прищурил глаза, вспоминая свой гипнотический сон. — Понятно, — я перевёл взгляд на ухмыляющегося Мураки. — Ты, конечно, ничего не расскажешь? — Леди не пожелала открыть свой секрет. Кто я такой, чтобы нарушать её планы? — Мураки, я не знаю, во что ты ввязался, но эта женщина похожа на демона. — Наверное, ты прав. — Она — демон?! — Понятия не имею. О таких интимных подробностях своей жизни она мне не докладывала. С этими словами доктор достал из внутреннего кармана своего пиджака какой-то самодельный амулет — кусок алого янтаря на потёртом чёрном шнурке. Мураки задумался на мгновение, глядя на камень, а потом решительно надел талисман на своё запястье. Выражение лица моего врага внезапно изменилось. Смягчились черты, левый глаз утратил параноидальный блеск. Приблизившись ко мне, Мураки положил руки на мои плечи таким движением, словно мы никогда не враждовали друг с другом. — Отзови своего защитника. Почему-то я на сей раз подчинился его просьбе. Бьякко исчез. — Скажи, кто эта женщина?! — настаивал я. — Оставь свои вопросы, Цузуки-сан. Поверь, ответы нисколько не помогут тебе. Давай лучше попрощаемся, как следует. У нас осталось несколько минут. Этого слишком мало, не находишь? Впервые я не ощутил никакого желания оттолкнуть его, хотя и подозревал, что сейчас случится. Доктор провёл рукой по моим волосам, зачем-то откидывая их назад, хотя у меня короткая стрижка, и эти пряди никак не могли ему помешать. Потом обхватил ладонями моё лицо и осторожно, словно спрашивая разрешения, приник к моим губам. Он целовал меня, почти избегая касаться. Я ощущал его дыхание, щекотавшее кожу и почти невесомые прикосновения. Невозможно поверить. Такая нежность — от него? Словно это совершенно другой человек… Пока я раздумывал над этим странным фактом, Мураки точно такими же неспешными поцелуями покрыл мои веки, виски, лоб. Вдруг его руки быстро скользнули вниз по моим плечам, и я уже решил, что сейчас он снова попытается подобраться ко мне окольным путём, но он лишь нащупал мою правую ладонь и вложил в неё какой-то предмет. Отступил на шаг. Я глядел на серебристый телефон в своей руке, не понимая, зачем Мураки дал мне его. — Не надо пытаться меня спасти. Не ломай крылья в заведомо проигрышной борьбе, — проговорил доктор. — Охранникам позвонишь в 13:45, ни секундой раньше и не позже. Встань сюда. На шаг правее. Лицом ко мне. Не сходи с места и не двигайся. Заклятье иллюзии, которое наложено на камеры, к 13:45 перестанет действовать. Именно тогда ты позвонишь военным и скажешь, что мне пришлось срочно забрать Микако-сан в Т-8 на обследование. Запомнил? В Т-8. Остальным подопытным сделают анализы в лаборатории, после чего развезут по домам. Я предупреждал Савамура о подобном раскладе, поэтому они сделают всё, как я просил. Прежде чем эти недоумки сообразят, что я никогда не вернусь, у тебя появится час форы при самом худшем раскладе. Когда завершишь свои дела, сломай SIM-карту, чтобы тебя не беспокоили люди из моего прошлого. В случае, если тебя задержат, телепортируйся. Я обещаю, через секунду эти болваны обо всём забудут, как если бы тебя тут никогда не было. Прощай. — Нет! — я крепко ухватил его за руку. — Подожди! Почему ты до сих пор вёл себя, как чудовище, если это не так? — Я чудовище. — Не верю. Ты… сейчас совершенно другой. Не такой, как всегда. Почему? Что за камень на твоей руке? Он имеет к этой перемене какое-то отношение? Мне кажется, я его уже где-то видел, но не могу вспомнить, где… Мураки рассмеялся. — Цузуки-сан, ты великолепен в своём стремлении докопаться до истины. Я повторюсь: не сломай свои прекрасные крылья в борьбе с тем, что не стоит ни йены. Продолжай считать меня лживым монстром, который постоянно морочил тебе голову, так будет проще, — потом склонился к моему уху и прошептал. — Леди с кинжалом остерегайся. Она обязательно вернётся за тобой в день, когда я навсегда исчезну. Не забывай об этом! — за секунду до того, как доктор пропал в вихре телепортации, мне почудилось, будто его ладонь ласково провела по моей щеке. Совершенно сбитый с толку, я откинул крышку телефона, оставшегося у меня в руке, и нажал на кнопку, чтобы просмотреть список контактов. Бесполезно. Единственная запись, которую Мураки не стёр, именовалась коротко: «Охрана». Я проверил папки входящих и исходящих SMS. Ни одного сообщения. Никаких записей в органайзере или фотографий. Отчаявшись, я взглянул на часы: 13:37. В голове воцарилась пугающая пустота, но надо было срочно что-то придумать. Однако что можно успеть сделать за восемь минут? Позвать на помощь Тацуми, Ватари или Хисоку? Скорее всего, теперь мне это удастся, ибо все защитные барьеры в комнате разрушены. Я вытащу людей, избежав для себя лишних проблем, однако проблемы потом появятся у спасённых. Ведь Савамура-сан непременно захочет узнать, каким образом десять человек сумели незаметно выбраться наружу из закрытого военного бункера? Никогда бы не подумал, что однажды придётся в безвыходной ситуации следовать советам Мураки! Последние секунды. Я набрал номер охраны. — Ито-сан, мы ожидаем ваших указаний, — ответил из трубки приятный мужской голос. Они видят меня? Ах, да. Мураки сказал, что наложенная на камеры иллюзия рассеется… Значит, теперь военные видят в точности то, что происходит? Даже не представляю, какую фальшивку Мураки мог подсунуть охранникам, и с помощью какой магии её создал, но главное не это. Получается, он ещё вчера знал, чем именно закончится наша встреча. Знал, что к 13:45 я останусь в этом помещении с его мобильным телефоном в руках. Даже в определённом месте, как фигура на шахматной доске! Он просто прикрыл мной своё отступление, сделав вид, будто благородно помогает спасти людей. И фору во времени он создал отнюдь не для меня. Да что он за существо такое?! — Слушайте, — заговорил я. — Мураки-сенсей был вынужден забрать Микако-сан в Т-8 на обследование. Остальные подопытные, — я заставил себя называть этих несчастных людей безразлично, словно неодушевлённые предметы, — приходят в себя. Необходимо сделать им анализы в лаборатории. — Не вопрос, — проговорил военный. — Сейчас мы заберём их. Ждите. Я нажал кнопку «отбой» и подавил желание выдохнуть с облегчением. Ещё рано. За мной наблюдают. Крайне важно достойно отыграть пьесу до конца.