Амулет синигами

Тем вечером леди Эшфорд появилась передо мной на пороге номера в длинном алом платье с глубоким декольте. Струящиеся до талии волосы украшала бриллиантовая заколка в форме цветка камелии. Самое поразительное, цвет глаз молодой женщины изменился. Радужка стала чёрного цвета. Я бы мог сказать Лилиан, что она потрясающе выглядит, но, кажется, это было излишним. По нахально-дерзкому взгляду, направленному на меня, я понял: Эшфорд-химэ вполне осознаёт производимый ею эффект. Не удержавшись, сразу после приветствия я спросил: — Скажите, зачем вы решили воспользоваться линзами? — Не хочется выделяться из толпы, особенно после ваших рассказов. — Успокойтесь. Рассказы — лишь старые предрассудки, а выделяться из толпы вы будете всегда. С вашей внешностью подобное неизбежно. — Это комплимент? Или сейчас вы снова скажете, будто я похожа на дитя демонов? — Даже если так, между демоническим и божественным разницы намного меньше, чем люди полагают. — Вы философ? — Скорее, скептик и циник. Ещё не передумали ужинать со мной? Она усмехнулась и посмотрела на меня из-под полуопущенных ресниц. Что-то странное мелькнуло на секунду в её взгляде… Тревога, сожаление? Вина? Но Лилиан тут же отвернулась, показывая всем своим видом, что нам пора уходить. Я помог ей накинуть плащ на плечи и раскрыл перед ней дверь номера, пропуская вперёд. Мы спустились на улицу, сели в мою машину и отправились в ресторан, расположенный на Чиёда-кю. Посетив это заведение месяц назад, я не разочаровался ни в качестве блюд, ни в обслуживании, ни в подаваемых напитках. Бесспорно, сюда можно было пригласить красивую даму, замыслившую что-то занимательное. Пенять не на кого. Я сам недавно посоветовал ей выбрать козырную карту, с которой можно сделать следующий ход и, кажется, она остановила выбор на мне. Только вот что ей нужно? Денег у неё предостаточно, да и социальный статус выше моего на порядок. Не думаю также, что она когда-либо страдала от нехватки мужского внимания. Что есть у меня такого, недостающего ей? Мелькнула мысль об амулете, но я тут же прогнал её. В конце концов, не Эшфорд-химэ следила за мной в течение пяти лет. Да она и не может ничего знать о камне, учитывая, что последнее её воспоминание относится к той злополучной ночи, когда я сам впервые взял рубин в руки. Чёрт. Не складывается картина! Администратор ресторана, миловидная брюнетка лет тридцати в строгом сером костюме, представившаяся как Анэко Ивасаки, проводила нас к заказанному столику и пожелала приятного вечера. Я без особого удивления отметил тот факт, что головы большинства посетителей невольно повернулись в нашу сторону, когда мы проходили мимо. Я и до этого ни разу не появлялся на людях в обществе непривлекательных женщин, но леди Эшфорд была просто ослепительна. С компанией в новогоднюю ночь мне повезло. Усевшись за столик, мы выбрали из меню по одному горячему блюду и по десерту. Вместо коньяка я попросил себе безалкогольный коктейль, памятуя о том, что мне ещё предстоит вести автомобиль. Лилиан тоже решила отказаться от вина и заказала чашку «Оранж Пеко». В ожидании заказа мы начали беседовать о разных мелочах: о стиле жизни и привычках японцев, о новинках, пришедших в нашу жизнь за последние шестнадцать лет, о политических изменениях в мире. Целью затеянного мной разговора было не получить некую информацию от Лилиан, а понаблюдать за поведением моей собеседницы. Посмотреть, будет ли она избегать каких-либо тем? Или, возможно, засобирается раньше времени обратно в отель? Ничего подобного не происходило. Лилиан вела себя вполне естественно. Казалось, она свыклась с мыслью, что очутилась не в своём времени среди чужих людей. И всё-таки на секунду она забеспокоилась. Это случилось, когда парень за одним из соседних столиков громко воскликнул: — Ну и проказница эта Коноэ! Натворила-таки дел! При этих словах вилка в пальцах Лилиан слегка дрогнула, слабо звякнув о край тарелки. Совпадение? Я решил проверить. — Эшфорд-химэ, у вас в Японии есть родственники? — Им неоткуда взяться. — Вы прекрасно говорите на японском. — А ещё — на французском, немецком и португальском. В детстве для меня нанимали лучших репетиторов, я обучалась в престижной школе. Закончила Оксфордский университет. Отец позаботился о моём образовании. — Вам повезло. — Госпожа Эшфорд? — внезапно раздался женский голос рядом с нами. Мы подняли глаза и увидели рядом смущённо улыбающуюся Ивасаки-сан. — Извините за беспокойство, но вам просили передать срочное сообщение. Этот человек не пожелал представиться. Он сказал, что вы отлично его знаете, — и она положила на стол перед Лилиан записку, поспешно начерканную на вырванном из блокнота листке. Я лишь успел разглядеть, что кандзи в той записке было совсем немного. Леди Эшфорд прочла её и сильно побледнела. — Простите, — сказала она, обращаясь ко мне. — Я вынуждена отлучиться. Судорожно скомкав записку, она сунула её в сумочку. — Вас проводить? — спросил я, уже понимая, что получу отказ. — Нет. Я скоро вернусь. Это ненадолго. Встав из-за столика, она направилась в соседний зал ресторана. Я мог бы, конечно, попытаться вопреки её просьбе последовать за ней, однако слишком велик был риск оказаться замеченным. Кроме того, даже если я увижу человека, передавшего Эшфорд-химэ записку, этого мало. Нужно точно знать, о чём они будут разговаривать, ибо их беседа может многое разъяснить в происходящем. Исполнит ли амулет моё желание сейчас? По крайней мере, я ничего не теряю, попытавшись. Я прикрыл глаза и, мысленно обращаясь к рубину, шёпотом произнёс: «Мне необходимо услышать разговор Эшфорд-химэ с тем, кто вызвал её запиской. Ты можешь помочь?» Я не надеялся, что из моей затеи выйдет толк, однако, стоило загадать желание, и внезапно что-то случилось со звуками в зале. Голоса людей, стук вилок и ножей, плавная музыка, лившаяся из динамиков, стали глухими и отдалёнными, словно уши мои заложили ватой. Тут же послышался странный нарастающий гул в голове, похожий на приближающийся шум океана. Гул усиливался, заглушая остатки звуков из реального мира и, наконец, распался на отдельные голоса. Первым я услышал нервное восклицание Эшфорд-химэ. — Зачем вы здесь?! — Вам известна причина. Ответивший леди Эшфорд голос был жёстким, холодным, лишённым эмоций, но тембр его почему-то вызывал ощущение чего-то знакомого. Пока я судорожно пытался припомнить, откуда могу знать этого мужчину, собеседник Лилиан продолжал: — Вы не подчинились приказу, да ещё отключили телефон, чтобы с вами невозможно было связаться. При всём моём уважении к вам, должен заметить, что вы ведёте себя неподобающе, Эшфорд-сама. — Не вам делать мне замечания по поводу моих поступков. Кроме того, я устала от этого маскарада. Снимите очки. — Я, пожалуй, сниму также парик и усы. Вы правы, этот маскарад нелеп. Небольшая пауза, в течение которой, казалось, кто-то судорожно хватает ртом воздух. — О Господи, — выдавила, наконец, Лилиан. Я попытался попросить амулет показать мне, что происходит в соседнем зале, но внезапно ощутил пронзающий холод в груди. Ясно. Увидеть ничего не получится. Будем полагаться на звук. — Надеюсь, вы не собираетесь закатывать истерику в общественном месте? — продолжал тем временем мужчина. — Но вы… вы… — похоже, леди Эшфорд никак не могла прийти в себя от шока. — Между нами нет ничего общего. — Тогда – как, почему? — Генетическая ошибка. По теории вероятностей любой генетической код может однажды полностью повториться. Следовательно, когда-нибудь родится и ваш полный двойник. Должно быть, в этот миг собеседник Лилиан отодвинул стул, предлагая молодой женщине сесть. Раздался лёгкий скрип ножек по полу, шорох ткани платья, а затем мужчина снова заговорил. — Выйдя из этого зала, вы забудете о нашем разговоре, будете помнить только о том, что вам предстоит совершить. — Я больше не собираюсь участвовать в ваших играх! С меня довольно! — К сожалению, вам придётся подчиниться, — мягко произнёс незнакомец, но от его ледяной нежности даже мне захотелось зарыться поглубже под землю и никогда не высовываться на поверхность. — Возьмите, — добавил он, вероятно, протягивая некий предмет Эшфорд-химэ. — Нет! — Это не я вам приказываю, вы же понимаете. Я просто посредник, не более. — Я больше не позволю никому распоряжаться своей жизнью! — Значит, вам всё равно, что случится с ним? Вам безразлично? Молчание. Тяжёлое, срывающееся дыхание. Тихое постукивание пальцев по столу. — Запомните, — чеканя слова, заговорил мужчина, — пока у человека есть, что терять, он слаб и не может сопротивляться. В данную минуту вы слабы. Это истина. Горькая или нет, решать вам. Выбирайте: или вы навсегда откажетесь от него и освободитесь, или оставите его при себе, но тогда вы будете делать то, что вам говорят. У вас не тот случай, когда есть больше двух вариантов. Итак? — Вы прекрасно знаете, я не могу бросить его! Мужчина многозначительно хмыкнул. — Пагубная сентиментальность. — Вы — чудовище! — Для меня подобное заявление не новость. — Лучше бы я никогда не видела вашего лица. — А я, наоборот, рад был увидеть вас. Ваша личность давно интриговала меня. Жаль только, вы применили магию к глазам. Теперь они стали не такими прекрасными. Короткая пауза, затем голос Лилиан. — А что… случилось с вами? — Несчастный случай. Наказание за попытку предательства. Возьмите себе на заметку и не повторяйте моих ошибок. — Расскажите мне всю правду, прошу вас! Ведь вы знаете гораздо больше, чем я! — Знаю, но не вижу смысла говорить. Мне были даны чёткие инструкции: передать вам артефакт и забрать часть вашей памяти. Ради вашей безопасности. Как только вы выйдете за порог зала, вы тотчас всё забудете, кроме порученного вам задания. — Пусть, но мне нужно знать хотя бы сейчас! Зачем она вмешалась в нашу жизнь?! — А вы до сих пор не поняли? Вы расплачиваетесь за помощь, некогда оказанную вам. Вы просили, чтобы тот, кто вам дорог, всегда был рядом. Ваше желание исполнилось. Всё справедливо, как мне кажется. — Нет. С того дня наша жизнь превратилась в кошмар. Мы оба стали орудиями зла! — Ну, не всем же нести свет в этот мир. Ваша плата — быть источником чужой смерти. И прекратите мучить себя. Вы слишком много общались с вашим духом-хранителем. Полагаю, именно он заразил вас своей болезненной любовью к людям. — Как вы можете?! Вы сами испытали столько боли, почему же вы не способны сочувствовать никому?! — Я, возможно, мог бы посочувствовать, но мне запретили что-либо ощущать. Это моя плата. Кроме того, вы совершаете величайшую глупость. Вы сейчас пытаетесь отрицать очевидное. Тот, кого вы любите, больше не свободен, вследствие выбора, сделанного вами много лет назад. Теперь ничего не изменить. Учтите, если силой не пользуетесь вы, ею с неизбежностью начнёт пользоваться кто-то другой. Или сила обернётся против вас. Подумайте, что для вас хуже? — Неужели вы сами не пытались освободиться? — прошептала Лилиан. — Вам пора возвращаться, не то ваш спутник забеспокоится и придёт сюда вас искать, — уклонился мужчина от прямого ответа. — Нам это ни к чему. — Вы пытались! И она наказала вас! Ей плевать на человеческие жизни! Мне жаль, что я так долго подчинялась ей! — Остыньте. После этого приказа, отданного сухим, металлическим голосом, наступила тишина. Эшфорд-химэ, казалось, даже перестала дышать. — Слушайте внимательно, — продолжал незнакомец. — Изначально в этой игре вы единственная не были пешкой, но вы выбрали стать ею. Кого теперь обвиняете? Моя госпожа доверяла вам, а вы попытались нарушить договор и с некоторых пор идёте против неё. От вас она меньше всего ожидала такого. Неужели вы не понимаете, что она — не враг вам? А теперь — вставайте и возвращайтесь назад. — Я не… — Это приказ. Смотрите на меня. — Нет! — Смотрите, не отвлекайтесь. Сдавленный всхлип. — Хорошая девочка. Давайте записку. Шорох бумаги. — Сейчас вы встанете, покинете этот зал, вернётесь к вашему спутнику и скажете, что вас навестил друг из Англии. Вы говорили с ним о возвращении на родину. Дальше вы будете действовать сообразно обстоятельствам, но по плану, о котором моя госпожа сообщила вам два дня назад. Поняли? — Да, — голос Лилиан стал бесцветным. — Выполняйте. Я слышал звук задвигаемого стула и удаляющиеся шаги, а потом вдруг мой мозг пронзила нестерпимая боль, и я услышал, как голос, беседовавший до сих пор с Эшфорд-химэ, едко произнёс, обращаясь ко мне: — А ты осмелел, Кадзутака. Имей в виду, тяжело играть в игру, правил которой не знаешь. Прощаю тебе сегодняшнюю слежку, но в следующий раз, имей в виду, я не буду столь милосердным. Мир перед глазами взорвался ослепительными искрами, а затем я снова услышал голоса посетителей, звон бокалов, смех и поздравления. Голова немного кружилась. Через несколько секунд к моему столику подошла Лилиан. Судя по всему, она чувствовала себя лучше, чем десять минут назад. Румянец вернулся на её щёки, хотя взгляд оставался немного встревоженным. Мы пробыли в ресторане ещё около четверти часа. За это время Лилиан рассказала мне придуманную тем незнакомцем версию про друга, приехавшего из Англии, и видно было, что она сама в это верит. Я дал понять, будто тоже не усомнился в истинности этой истории. Потом я предложил, пока осталось время, добраться до Сиба-коэн и встретить Новый год возле храма Дзодзёдзи. Эшфорд-химэ согласилась, и мы покинули ресторан. *** Когда мы добрались в Сиба, вся площадь от ворот и до входных ступеней храма была уже занята толпой празднующих. Мы остановились за воротами, даже не предпринимая попыток пробраться дальше. Не знаю, было ли Эшфорд-химэ интересно выслушать историю периодического уничтожения и восстановления Дзодзёдзи в течение долгих шести веков его существования, которую я рассказывал исключительно ради того, чтобы заполнить внезапно повисшую тревожную паузу. Наблюдая за выражением лица Лилиан, я говорил о том, что по японским поверьям каждый из ста восьми ударов колокола в новогоднюю ночь прогоняет одну из терзающих человека страстей, и предложил ей посетить храм О-Фудосан и уникальный ботанический сад в Тиба, если она в январе всё ещё будет в Токио. Лилиан рассеянно слушала и кивала головой, иногда поглядывая в сторону освещённой тысячами огней Токийской телебашни, а потом, когда начал бить колокол, она вдруг крепко ухватилась за мой локоть, и я ощутил, что тело её дрожит. — Вам холодно? — Нет. Тем не менее, она не отпускала мою руку, а у меня не возникло желания её отнять. Так мы стояли до тех пор, пока в ночном воздухе не замер последний удар. Толпа людей, собиравшихся ожидать прибытия семи богов счастья*, начала выкрикивать поздравления, люди вокруг шумели и радовались, а у меня что-то ухнуло и оборвалось внутри. Почему-то создалось тягостное впечатление, будто мы остались с ней в парке совсем одни, отрезанные от моих ликующих соотечественников. Внезапно я занервничал, словно её состояние передалось мне, пока мы находились рядом. — Как вы думаете, нам стоит встречать восход? — поинтересовался я и шутливо добавил. — По традиции так положено, чтобы в следующем году нам сопутствовали удача, дружелюбие и долголетие. Она задумчиво посмотрела на меня, и в отблесках горевших праздничных огней я вдруг с удивлением увидел, что глаза её почему-то снова стали аметистовыми. — Скажите, Мураки-сан, здесь есть какое-нибудь тихое место? От шума у меня разболелась голова. Я бы просто хотела побыть там, где никого нет. Рубин в моём кармане стал заметно теплеть. Опасность? Что ж, после всего услышанного в ресторане, я и не сомневался. Поглядим, что она задумала. Я проводил леди Эшфорд вглубь парка, на то самое место, где весной проходит праздник любования цветами о-ханами. Сейчас здесь не было ни души. Лилиан приблизилась к одной из низкорослых сакур и, отвернувшись к ней лицом, погладила рукой тёмный ствол. — Иногда я думаю, — сказала вдруг она, и слова её отдались странным эхом в пустом уголке парка, — что мы все заперты здесь, на этой планете, как в тесной коробке. И даже если мы делаем нечто, полагая причиной свою свободную волю, на самом деле нами управляют силы, намного превосходящие нас. Я вот, например, с юности обречена предавать тех, кто доверился мне… Всегда, всегда одно и то же! Я обрекаю тех, кто верит мне, на ужасную судьбу. И вы не исключение. Не успел я открыть рот и что-то возразить, как Лилиан вдруг обернулась, и я увидел в её руках тот самый кинжал, который она показывала мне в номере отеля. Крупный камень на рукояти сверкал, словно звезда в ночном небе, из его сердцевины лился ледяной, пугающий свет. — Место, скрывающее в утробе изначальную суть вещей, явись гостю званному! — громко произнесла Лилиан, вонзая кинжал в землю между нами. В следующий миг я очутился в кольце света. Вдоль края сияющей окружности вспыхнули незнакомые ярко-фиолетовые символы. Я не мог пошевелиться, и у меня с трудом получалось дышать. Я догадывался с самого начала, что это ловушка, но всё равно попался, как глупый мальчишка. Не ожидал, что леди Эшфорд владеет настолько сильной магией. — Простите, Мураки-сан! — в отчаянии выкрикнула Лилиан, падая на колени по ту сторону круга и закрывая лицо руками. — Я не в силах избежать своей платы! Я сопротивлялась долго, но больше не могу! В следующее мгновение всё исчезло. Меня окутала непроглядная тьма. Я мог слышать лишь биение своего сердца. Страха больше не было, возникла лишь мысль о том, что Укё, наверное, будет сильно переживать, если я пропаду без вести. Кроме того, некому теперь защитить её от нежеланного брака с каким-нибудь идиотом, которого непременно навяжут ей родители. Хоть бы она догадалась попросить помощи у Ории! Ведь что бы Ория ни говорил, Укё всегда была дорога ему. О чём я думаю? Наверняка, мне осталось жить считанные секунды, после чего мне не будет никакого дела до этого мира! Впереди мигнул красный огонёк. Ничего другого не было видно, и я пошёл к этому единственному источнику света. Огонёк рос, превращаясь из мерцающей точки в линию, и, наконец, я увидел перед собой огромную дверь, из-под которой пробивалось кроваво-красное сияние. Я нащупал ручку и потянул дверь на себя. Свет ударил в лицо. Я невольно зажмурился, а когда решился снова взглянуть перед собой, то не смог сдержать восхищённого возгласа. Я находился посреди летнего парка, заросшего тысячами самых разнообразных цветов. Чуть поодаль стоял дворец, окружённый высокой оградой, перед входом в который рассыпался мириадами брызг фонтан. Оглядевшись по сторонам и увидев позади себя озеро, сосновый лес и луг, я поймал себя на мысли о том, что это место похоже на рай, каким я его представлял себе в далёком детстве, если не считать странности моего появления здесь. Вроде бы я пока ещё жив. Однако горячий толчок амулета под тканью дал понять, что я по-прежнему в опасности, расслабляться не стоит. Попытка упросить амулет вернуть меня обратно в Токио ни к чему не привела. Вопрос о том, где я нахожусь, тоже остался без ответа. Приказав себе быть осторожнее, я двинулся вперёд и замер перед закрытыми воротами, ведущими во дворец. Подёргал замок. Нет, бесполезно. Пытался стучать, но никто мне не ответил. — Есть здесь кто-нибудь? — крикнул я в пустое пространство, не выдержав этой неопределённости. Тихий смех за спиной заставил меня обернуться. Я замер от неожиданности. Передо мной стояла леди Эшфорд. И всё же это была не она. Не знаю, каким шестым чувством я сразу догадался, что рядом со мной сейчас другой человек. Глаза, волосы, рост и телосложение, — всё на первый взгляд осталось точно таким, как в том мире, откуда я пришёл, однако… Лилиан смотрела на меня иначе. Холодно. Отрешённо. Безжалостно. Это была не та манящая дерзость, смелость и вызов, к которым я привык за короткое время общения с Эшфорд-химэ. Женщина, стоявшая сейчас передо мной, являла собой смертельную силу, существующую не ради кого-то, а исключительно ради себя. Бесполезно было пытаться её смутить или взывать к состраданию. Я невольно остановил взгляд на кинжале с трёхгранным лезвием, висевшем на её груди, точно таком, как у Лилиан, заманившей меня в ловушку. С одним небольшим исключением: камень у этой леди был молочно-белым и непрозрачным. — Не удивляйся, — низким голосом произнесла Лилиан. — Я сейчас всё объясню. В человеческом мире ты видел мою тень, ничтожную куклу, жалкую марионетку. Я — настоящая леди Эшфорд, и я сейчас предлагаю тебе то, что никто больше предложить не сумеет: ни демоны, ни боги, ни синигами. Следуй за мной, ведь этот дворец не только мой, он также в равной степени твой. И ты убедишься в этом. Прикоснись к замку, не сомневаясь в том, что он откроется. Веди себя, как хозяин. Смелее. Что-то в её голосе заставляло повиноваться. Я протянул руку, перестав сомневаться, что замок откроется, и он действительно распался на части, пропуская меня. Ворота распахнулись. Лилиан одобрительно улыбнулась и потрепала меня рукой по плечу. — Хороший мальчик. До меня донёсся знакомый аромат духов, в точности такой, как в ту ночь возле моей постели, когда мне снились странные сны, и я слышал, как она говорила… — «Мы должны держаться вместе до последних дней этого порочного мира, Кадзу-кун». Да, я говорила это и не устану повторять. Ты прожил другую жизнь и не помнишь прежнюю, но в этом камне, — она показала на рукоять кинжала, — заключены твои старые воспоминания. Я знаю тебя лучше, чем ты сам, Кадзутака. — Чего ты хочешь? — Чтобы ты помог осуществить мою мечту. В одиночку ни у одного из нас ничего не выйдет. Идём, и я расскажу тебе историю о том, как демоны восстали против богов, лишивших их права участвовать в судьбе Земли, как возник мир синигами в качестве срединного звена между спорящими сторонами… С тех пор человечество, небеса и адский мрак уже никогда не станут прежними. У нас с тобой в руках оказалось по половинке Ключа, за которым охотятся многие. Наши враги ждут, когда мы совершим ошибку, чтобы заполучить его. Поодиночке мы точно проиграем, но если будем держаться вместе, у нас есть шанс. Всё это время я была одна. Теперь я хочу, чтобы ты стал моим партнёром. И не считай меня исчадием ада. Ты сам сказал недавно, что между демоническим и божественным разницы меньше, чем люди полагают. — Откуда тебе известно, что я говорил? Снисходительная улыбка была мне ответом. — В той, другой жизни мы любили друг друга. Ты был мне ближе всех. Клянусь. Так ты последуешь за мной, чтобы выслушать мою… Нет, нашу историю? Кажется, я ответил согласием, даже не задумавшись. Её губы искривились в победной улыбке. Воздух вокруг нас был пропитан ароматом тысяч полураспустившихся цветов, вот только мне казалось даже тогда, что нежные бутоны изнутри сочатся кровью.