Амулет синигами

Я долго разглядывал её, не произнося ни слова, и Эшфорд-сан неожиданно смутилась. — Даже не поинтересуешься, зачем я позвала тебя? — Вы всё равно солжёте, — заметил я, продолжая смотреть ей прямо в глаза. — Не скажете ни слова правды ни о вашем происхождении, ни о том, как вам удалось заставить всех в Сёкан забыть о вас. — От тебя зависит, буду ли я правдива, — отозвалась она с некоторой долей лукавства. — Спрашивай, а я постараюсь ответить честно, только учти — я тоже имею право задавать вопросы тебе. — Вы и без того осведомлены о каждом моём шаге. — Ты преувеличиваешь, — усмехнулась она. — Хотя я, безусловно, знаю многое. — Значит, информация за информацию? Что ж, я не против. А кстати, где Мураки? — я огляделся по сторонам. — Разве он не должен присутствовать здесь? — Кадзу-кун нет, — сухо произнесла Лилиан. — Он тебе зачем-то нужен? — Я был уверен, что сообщение пришло от него, и весьма удивился вашему появлению. — Нет, я просто догадалась, кому он оставил свой мобильный. Как вижу, не ошиблась. — Тогда первый вопрос, и, надеюсь, ответ будет честным: недавние убийства в Европе — его рук дело? — Асато-сан, — Лилиан Эшфорд вдруг недовольно поморщилась и потёрла лоб кончиками пальцев, — если судьба этого смертного тебя так сильно волнует, мы ещё вернёмся к её обсуждению, но я пригласила тебя за другим. Что ты ответишь, если я предложу сотрудничество? — C вами? — опешил я. — И в чём, интересно, оно будет заключаться? — Если мы объединим силы, то сумеем перестроить мир так, как нам будет угодно. Тебе нравится идея? Наверное, любой другой на моём месте рассмеялся бы ей в лицо, развернулся и ушёл, только вот мне почему-то было совершенно не до смеха. Неужели эта женщина действительно верит в то, что владеет силой, способной изменить Землю? И ради этого строит козни? Убивает? Да она безумнее Мураки! — И какой же мир вы собираетесь создать? — я даже не пытался скрыть скепсиса в голосе. — Там, где вы будете править всеми смертными, да и бессмертными тоже с помощью тёмной магии? — Нет. Я всего лишь хочу создать мир, где моя мать будет жива и никто больше не посмеет совершить то, что с ней сделали. Это было произнесено серьёзно, без малейшего намёка на шутку. Я нервно сглотнул. — А что… случилось? — Пятнадцатого августа одна тысяча девятисотого года мою мать убили. Мне тогда было пять с половиной месяцев. О да, Асато-сан, — добавила Лилиан, увидев мое потрясённое лицо, — ты удивлён? А тем не менее мы с тобой почти ровесники. Я прожила столько же лет, сколько и ты, хотя я не Бог Смерти, не демон, а просто человек, наделённый с рождения необычными способностями. Но в моей крови, как и в твоей, есть нечто, называемое окружающими «демонической силой» или «ДНК демона», как говорят светила медицины. Именно из-за этого каждый суеверный болван, воспитанный в религиозном духе, сочтёт нас исчадиями ада. Мою мать добропорядочные христиане закололи в её собственной спальне, потому что она пыталась защитить меня. Отца в тот вечер не было дома. Он вернулся значительно позже, и ему удалось спасти мою жизнь лишь благодаря тому, что эти трусливые негодяи перессорились друг с другом. Не могли решить, что эффективнее: проткнуть мне сердце, выстрелить серебряной пулей, вбить осиновый кол или бросить в костёр заживо. Отец вернулся и уничтожил их всех. Никого не пощадил. Я мгновенно растерял остальные вопросы, которые собирался задать. Очень вероятно, Лилиан на то и рассчитывала: ошеломить меня, смутить… Но неужели можно выдумать такое о своей семье только ради того, чтобы произвести впечатление? — Почему они сделали это? — хрипло прошептал я. Глаза Лилиан были абсолютно сухими, но блестели подозрительно ярко. — Стоило мне родиться, и соседи решили, будто болезни, внезапно распространившиеся в городе и окрестностях, — наказание небес за то, что моя мать родила ребёнка от демона. Началось лето, а в городе не было видно солнца. И днём, и ночью беспрерывно лили дожди. Посевы смывало, разрушались дома. В водах реки, затопившей округу, гибли люди. Ни я, ни мои родители, естественно, не насылали эти несчастья. Однако надо же было отыскать виновного! Люди всегда так поступают. И тут кто-то надоумил соседей, сказав им, что Дарем постигло проклятие из-за рождения младенца со странными глазами. С досужей сплетней распространилась идея: «Надо убить дитя тьмы». Отлично, правда? Убить — и всё исправится. Но люди поверили, потому что они смертельно боятся всего незнакомого. Считают то, чего не могут понять, априори опасным. Знакомая ситуация, не так ли? Я понял, куда она клонит. Дрожь начала сотрясать моё тело. — С тобой ведь случилось то же самое! — с напором добавила Лилиан. — Будешь отрицать? Мне точно известно, что твоя мать и сестра погибли двадцатого марта одна тысяча девятьсот восемнадцатого года. А через час Коива выгорел дотла. Никто не ушёл от возмездия. Ты сжёг этих мерзких убийц и правильно сделал! Ты помнишь? — Нет! — поспешно воскликнул я, вжимая голову в плечи, пытаясь скрыться от её слов. — Не лги! Ты всё ещё помнишь, как сладка месть. Но забыл другое… Ровно за неделю до пожара мы встретились, и я предложила тебе то же, что сейчас, но получила отказ. Я была молода и глупа, не скрывала от тебя ничего, показала свою истинную мощь. И каков итог? Ты отшатнулся, словно я была чудовищем, побежал прочь, зажимая уши и повторяя, чтобы я оставила тебя в покое! И ещё ты сказал, чтобы я прекратила лгать, хотя в тот день ни слова лжи не сорвалось с моих уст. Знаешь, как больно, когда единственный человек на всей Земле, способный понять твои чувства, отворачивается от тебя, да ещё обвиняет во лжи?! Увы, ты уже тогда бредил своей нелепой мечтой стать обычным парнем. Отрицал свою силу, ненавидел себя. Не хотел быть особенным или… боялся? А ведь, если подумать, согласись ты на моё предложение, и всё бы пошло иначе. Твоя мать с сестрой не погибли бы. Я бы не позволила ни единому смертному даже пальцем к ним прикоснуться! Коива остался бы цел. Ты не попал бы в Мэйфу, — пауза, после которой я услышал то, от чего сердце моё остановилось, а потом заколотилось, словно сумасшедшее. — Разум Кадзу-кун не был бы искалечен. Что она сейчас сказала?! — Как мой отказ сотрудничать с вами мог отразиться на судьбе Мураки?! — Бедный, бедный Асато-сан! — Эшфорд-сан злорадно хихикнула, проведя рукой по моей щеке, отошла в сторону, обернулась и вызывающе посмотрела на меня. — Ничего-то ты не знаешь… Впрочем, зачем думать о том, что могло бы быть, но не случилось? — Я требую, чтобы вы рассказали, какая связь существует между мной и Мураки! — Ох-ох, — издевательски рассмеялась Лилиан. — Требуешь? А зачем? Чтобы биться лбом о стены, будучи не в силах что-то изменить? — Я должен знать правду. — Понятно. Будешь биться лбом. Смотри — это твой выбор. Я ведь скажу… Знаешь, просто поразительно! Твоё чувство вины всегда было парадоксальным. Мне, например, и в голову не пришло бы пожалеть убийц матери. Ни секунды, ни мгновения! А ты после пожара в Коива, наказав тех, кто полностью заслужил это, внезапно решил умереть. Пусть даже тебе основательно помогли прийти к такому решению, и всё же… Это непозволительная слабость для такого существа, как ты! В итоге ты забыл всё, что должен помнить. А я ведь забрала лишь малую толику твоей памяти. Голова кружилась. Во рту пересохло. — Зачем вы это сделали? — Ты отказался следовать за мной, поэтому не имел права помнить о моём существовании, иначе в дальнейшем стал бы препятствием на моём пути. Этого я не могла допустить. Но сейчас обстоятельства изменились, и я снова пришла к тебе с тем же предложением — встань на мою сторону, пока ещё не поздно, и мир, о котором ты всегда мечтал, возродится. Мы воссоздадим землю, где твоя мама и Рука-сан будут живы, где никто не будет умирать. Хочешь увидеть сестру живой снова? Мы изменим прошлое, спасём наших родных. Я клянусь! «Ру-тян будет жива? Это возможно? — толкнулась робкая детская надежда, и тут же её сменила взрослая разумная мысль. — Нельзя верить этой женщине! Она водит меня за нос. Ру-тян умерла, её нельзя воскресить! И моя жизнь вовсе не связана с судьбой Мураки. Это всё выдумки!» — Полагаю, вы собираетесь возродить наших близких ценой жизни других людей? — я старался сохранять видимость спокойствия, но это удавалось с трудом. — Равно как и построите новый мир благодаря чьей-то гибели? — А почему нет? Разве люди не принесли в жертву наших родных? Зачем тогда их самих жалеть? — Среди них были невиновные! Я не имел права наказывать никого! В конце концов, если подумать, мама и Ру-тян погибли по моей вине, потому что я с детства не умел сдерживать свою силу! Из-за меня умирали люди, даже когда я был маленьким! — Ты жил по закону крови. Тебе причиняли боль — ты отвечал силой. Разве волк и коршун ответственны за то, что природа сделала их хищниками? Считай себя волком. Но если ты один до восемнадцати лет платил за прегрешения подобных тебе, всеми преследуемый, одинокий, никогда не имевший близких друзей, то почему бы целому городу не заплатить за убийство твоей семьи? Подумай сам. Даже идеальный мир нельзя построить, ничего не заплатив! — Однако такой мир не будет ни светлым, ни справедливым! Я бы отказался жить в нём! Сдавленный, горький смешок. — Надо же. Во второй раз ты пытаешься убежать от судьбы… Придётся поведать тебе остальное. Хочешь — верь, хочешь — нет, но ты испытываешь ненависть не к тем, к кому надо. Не видишь своего истинного врага. — И кто это? Мураки? — Ничего не может быть дальше от истины. Неужели ты никогда не замечал творящегося у тебя под носом? Кадзу-кун никогда не являлся твоим врагом. Сказать, что я застыл в ступоре, значит очень сильно приуменьшить случившееся. Отдышавшись, я вымолвил: — Мураки убивал людей с маниакальной одержимостью! Он проклял Хисоку-кун! Фактически объявил войну Сёкан, задерживая души людей на полпути до царства смерти! Он собирался вырвать мне сердце, отрезать голову и вселить в моё тело душу покойного брата! И после этого он не был моим врагом?! Правда, я до сих пор не представляю, как он намеревался пересаживать мне чужие органы. Боюсь, с этим у него возникли бы проблемы. — На самом деле Кадзу-кун не стал бы тебе ничего пересаживать, он не настолько глуп, — спокойно заметила Лилиан. — Твоя сила в твоей крови, Асато-сан, только в ней. В остальном ты самый обычный смертный. С помощью подходящего заклинания и эффективного химического средства, изобретённого им, Кадзу-кун выкачал бы твою кровь до капли за очень короткий промежуток времени. Попав в сердце и мозг Саки, твоя кровь восстановила бы тело Шидо-сан в точности таким, каким оно было прежде, причём способность к быстрой регенерации тоже перешла бы к воскресшему. Представляешь, что это значит? Мой любимый доктор мог бы продолжать мучить этого мерзкого ублюдка хоть целую вечность! Но в итоге, как мы видим, Кадзутака не тронул тебя и избрал более длинный путь для осуществления своего плана. — Не тронул, потому что я воткнул ему под рёбра нож, а потом вызвал Тоду, — напомнил я. — А почему ты, кстати, это сделал? — заинтересовалась Лилиан. Я смешался. Случившееся в лаборатории Киото до сих пор казалось тяжёлым наркотическим сном. — Подумай, — вкрадчиво продолжала Эшфорд-сан. — Ты был напичкан снотворным, находился практически без сознания, а потом тебя что-то словно толкнуло? Ты встал, взял нож … Что тобой руководило? Сейчас Лилиан походила на заправского психолога, вроде того, с коротко стриженой бородкой, к которому меня в феврале тридцать девятого года занесло на огонёк. Пьян был, что с меня взять! Я молчал, и, кажется, в данном случае это её обрадовало. — Хорошо, тогда постарайся ответить, как тебе удалось в своё время победить Саргатанаса? Тоже не помнишь? — Я увидел душу одного знакомого, который сказал, что нуждается во мне, и я решил выжить любой ценой. Ничего страшного, если я скажу не всю правду. Лилиан Эшфорд не обязательно знать, что именно я услышал от Минасе Хидзири. — Там, где имеется ряд случайностей, ищи закономерность. Это правило. Ту душу ты увидел, конечно, не случайно и не просто так погиб Саргатанас. — К чему вы клоните? — похолодел я. — Объяснитесь. Мне надоели загадки и недомолвки! — Сядь, — Лилиан вдруг указала на скамью, казавшуюся в призрачном ночном свете, проникающем сквозь витражи, серебристо-алой. — Я расскажу тебе всё, ради чего позвала. Повторяя себе, что надо быть начеку, я уселся на скамью и нервно сцепил пальцы на коленях, невольно вспоминая прошлогоднее посещение «Момидзи-ган» с Мураки. Вдруг в памяти всплыло, как доктор предупредил меня, что Эшфорд-сан придёт снова в тот день, когда он исчезнет. И вот Лилиан здесь. Почему Мураки не сказал, с какой целью явится эта женщина? Мне бы сейчас эта информация очень пригодилась! Я мысленно застонал. В любом случае я ничего не пойму, не выслушав Эшфорд-сан до конца. — Тебе кто-нибудь раньше говорил об абсолютных амулетах, Асато-сан? Я отрицательно покачал головой. — Не возражаешь, если я начну с них? Это необходимо, чтобы ты понял остальное. — Как вам будет угодно. Какая разница, с чего она начнёт, главное, чтобы до меня дошло, наконец, что за игру она затеяла! Её намерения ещё туманнее, чем у Мураки. И ещё опаснее! — Это старая легенда. На Земле её никто не знает, кроме нескольких избранных душ. Некогда во Вселенной существовала раса богов, из чьих тел рождались талисманы, способные изменять звёздные системы. Эти амулеты называли абсолютными. Они рождались в мир парами, чтобы баланс сил света и тьмы сохранялся. Они носили разные названия, однако один всегда был связан с миром материи, а другой — с несотворённой стороной вещей. Тьма в те времена не считалась злом, а свет добром. Обе стороны мира были равноправными, и во Вселенной царила гармония. Древние боги считали, что законы времени, пространства, причин и следствия в созданном ими мире должны иметь право менять не только они сами, но и существа, живущие в этом мире. Однако лишь достойные могли воспользоваться абсолютными талисманами. Породив парные амулеты, боги оставляли их среди живых существ в произвольно взятом месте планеты. Спустя века каждый из амулетов находил хозяина — так называемую «сильную душу». Сознание амулета и разум хозяина объединялись. Они развивались и росли вместе в течение последующих лет, подпитывая друг друга. Обретя бессмертие и молодость, душа хозяина в нужный день могла получить возможность изменить мир, согласно собственному плану. Поскольку душ, способных повлиять на будущее, всегда было две, то в назначенный день они могли либо объединиться и действовать заодно, либо разделиться и устроить битву за право изменить мир. В конечном счёте, после нескольких серьёзных сражений пути проявленной и непроявленной стороны мира разошлись. Тьма стала считаться злом, а свет — добром, потому что талисманы проявленной стороны побеждали чаще. Мир утратил гармонию. Между владельцами талисманов Власти и Хаоса, Сознания и Материи, Сияния и Тьмы постоянно происходили кровопролитные стычки. После того, как однажды несколько звёздных систем оказались втянуты в длительную войну и разрушены до основания, боги изменили условие существования амулетов. Сила абсолютного талисмана стала раскрываться полностью лишь в случае, если хозяин успевал до назначенного дня найти душу-хранителя. Ею становилась избранная талисманом душа, подчинившая себя владельцу амулета и отдавшая ему свою жизненную силу. Дух-хранитель мог усилить или ограничить энергию хозяина. Действовать с ним заодно или препятствовать его планам. Задачей хозяина было направить силу амулета в нужное русло и с его помощью осуществлять свои замыслы. Дух-хранитель подпитывал талисман своей энергией, хозяину же приходилось учитывать сознание и желания другого живого существа. Спустя ещё несколько тысячелетий, и это перестало быть сдерживающим фактором. Некоторые духи-хранители восставали против своих хозяев, так как последние зачастую превращались в деспотов и тиранов, мечтавших лишь о власти. В итоге от избранных душ-хранителей на свет появилась новая раса богов, решившая, что все абсолютные талисманы должны исчезнуть, ибо они порождают ненависть и разрушение. Началась война между двумя расами богов — древней и новой — в которой победили новые боги. Древняя раса творцов Вселенной была уничтожена. Абсолютные талисманы прекратили существование. — Какое отношение эта история имеет непосредственно к нам? — поинтересовался я, гадая, зачем Лилиан потребовалось делать такое длинное вступление. Она указала на свой кинжал, украшенный лунным камнем. — Видишь? — Конечно. — На данный момент это единственный уцелевший абсолютный амулет. Он родился из тела Кагуцути-сама. Старшие боги, следящие за порядком в Солнечной системе, нарекли его Сердцем Миров. Младшие, наблюдающие за порядком на Земле, назвали Ключом Миров. Жители низшего измерения — Демоническим Оком, но на самом деле это один и тот же талисман непроявленной стороны — амулет Тьмы. У него нет пары. Противостоящий ему амулет Сияния не родился, поскольку последнего представителя древней расы богов уничтожил Идзанаги-сама вскоре после его появления на свет. Идзанаги испугался, что его младший сын Кагуцути станет причиной гибели Земли. Представляешь, Асато-сан, какая в этом талисмане заключена сила? Наверное, по мнению Эшфорд-сан, я должен был вдохновиться открывающимися передо мной возможностями и немедленно стать её союзником. Однако меня в тот миг посетила всего одна мысль: куда смотрят боги, и почему они не способны вернуть кинжал обратно во тьму? Лилиан Эшфорд, похоже, читала мои мысли, потому что я сразу услышал: — Разумеется, амулет следовало уничтожить сразу, как только он появился, однако, видишь ли, абсолютные амулеты — не обычные талисманы. Они обладают сознанием и собственным жизненным циклом. Однажды родившись, они могут быть уничтожены только в день, когда мир переходит в следующую фазу существования. Это так называемые «дни Апокалипсиса». Они вычисляются по астрологическим картам старших богов. Но, представь, если, например, некто вошёл бы в доверие к одному из таких богов и получил знание о том, когда именно наступит нужный день и как надо действовать, а потом завладел бы абсолютным амулетом. Понимаешь, что тогда произошло бы? — Такой человек сумел бы изменить мир, — вынужден был признать я, — только вот мне не верится в подобное. Боги охраняют от людей свои секреты, равно как и амулеты, способные переделать судьбу Земли. — Согласна, — кивнула Лилиан. — Но что если бы к богу пришёл не смертный человек, а некто, равный ему? И сумел бы хитростью выкрасть важную информацию? — Некто равный богу, но не бог? — удивился я. — Демон? — Не совсем, — быстро отозвалась Лилиан. — Скажем так, нейтральная, на первый взгляд, не заинтересованная во власти над Землёй сторона, равная по силе богам и демонам. Я задумался. Определённо, логические выводы из нагромождения противоречивых фактов — не мой конёк. — Ладно, я опять ничего не понял, но всё равно продолжайте. Лилиан довольно хмыкнула. — Итак, амулет, который можно уничтожить только в определённый день и ни минутой раньше, волей старших богов был запечатан в таком месте, о котором не знали ни младшие боги, ни демоны, чтобы он не достался никому. Однако О-кунинуси-сама, богу магии и медицины, секрет местонахождения талисмана доверили. По велению старших богов О-кунинуси-сама вычислил дату дня Апокалипсиса. Он записал это знание в одну из своих книг, которые оберегал так же тщательно, как и секрет того, где спрятан амулет. В той книге было сказано, как талисман можно извлечь на свет раньше назначенного дня, пробудить его сознание и стать владельцем. Тот, кто украл секрет амулета и ухитрился скопировать записи О-кунинуси-сама, спустя несколько лет нашёл способ пробудить амулет, пожертвовав Демоническому Оку, которое на тот момент имело вид крупного алмаза, семь невинных душ. Однако неожиданно Око потребовало в дар от того, кто намеревался стать его хозяином, ещё одну, восьмую душу, причём поставило условие — это не должна быть душа, пожертвованная ему, а только та, которую Око выберет само. Амулет попросил оставить его в определённом месте Земли, скрыв в тайнике, и потенциальный хозяин согласился, но талисман обманул его. Спустя несколько сотен лет Око выбрало своим хозяином ту самую восьмую душу. Коснувшись руки молодого археолога при раскопках, магический алмаз изменил свой внешний облик и стал вот таким кинжалом, — Лилиан указала на свой амулет. — И он предложил обычному смертному контракт: могущество, бессмертие и вечная молодость будут принадлежать наследнику и первенцу того мужчины, но за это он отдаст Оку свою душу в день смерти. И тот археолог согласился. Это был мой отец. Кажется, не стоило реагировать столь сильными эмоциями на слова Лилиан, неизвестно ещё, правдивые или нет, но я почему-то вздрогнул и со сверхъестественным ужасом уставился на эту женщину. — Выходит, ваш отец заключил контракт с талисманом Тьмы? — Вечно ты всё упрощаешь, — Лилиан подпёрла подбородок обеими руками. — Ну да, можно сказать и так. Теперь она была похожа на самую обыкновенную девушку. Ничего зловещего или пугающего. Никакого пафоса и самоуверенности. — Только вот тот, кто собирался стать хозяином амулета и ради этого проделал титаническую работу, естественно, не мог смириться с тем, что его отодвинули на второй план. Ему срочно нужно было вернуть Око себе. Кроме того, демоны и некоторые другие подобные им существа, пронюхав о том, что Око пробудилось раньше срока, решили принять собственные меры. Их не удовлетворило то, что старшие боги постановили: «Если владельцем амулета стал человек, это не нарушит баланс тьмы и света, ибо люди есть совокупность добра и зла. Пусть всё идёт как идёт». Подобный ответ, само собой, никого не успокоил, и, к примеру, демоны начали собирать у себя большое количество душ с необычными способностями, надеясь в последний день противопоставить силу этих душ силе амулета. Что касается потенциального хозяина, не получившего Око в собственность, то он пошёл иным путём. С помощью копий книг О-кунинуси-сама, украденных столетия назад, он вычислил дату рождения самой сильной души, потенциально способной стать хранителем амулета. Догадайся, кто это был? — Не знаю. — Это был ты. — Я?! — Ты бы попал в Мэйфу гораздо раньше, Асато-сан, поверь мне, только вот твоя сестра Рука была очень хорошей девочкой. Умной девочкой. Она с раннего детства поняла, что её брат нуждается в защите. Правда, толком не понимала от кого. Тем не менее, она сделала для тебя простенький защитный талисман из куска янтаря, и этот маленький камешек действительно защищал тебя, не давая никому обнаружить твоё точное местонахождение. Даже отдельные вспышки твоей силы — в шесть и в двенадцать лет — не были замечены. Но потом ты снял янтарь, чтобы покарать убийц своей семьи, и больше никогда не надел. Стены церкви закачались и поплыли перед глазами. Не может быть! Но я действительно вспоминаю: когда мне было три с половиной года, девятилетняя Рука сделала охранительный амулет «от злых духов». «Носи его на запястье, — говорила она, — и твои глаза ничем не будут отличаться от глаз других детей. Никогда не снимай его, и никто не назовёт тебя сыном демона. Никто не похитит тебя у нас». Я контролировал свою силу, пока носил янтарь. Мои глаза были чёрными, как у обычного ребёнка! Недолгая иллюзия… Никто не догадывался о моей смешанной крови, пока не произошло несколько жутких случаев … Нет! Не хочу думать об этом! Я сорвал янтарь с запястья в день, когда моё тело до последней клетки превратилось в яростный огонь, сметающий всё на своём пути. А потом я потерял подарок Ру-тян. Непростительно. Как я мог? Это же была последняя память о ней! Нет, я не потерял его! Мураки Юкитака признался однажды, что нашёл мой янтарь. Он обещал вернуть талисман после завершения каких-то исследований, но так и не вернул. Правильно. Я же потом умер. — Вспоминаешь понемногу? — криво усмехнулась Лилиан. — Давай, смелее! Иногда это больно, но весьма полезно. — Я хочу знать всё. Не мой голос — чужой, сиплый. Требовательный. Бескомпромиссный. — Ладно, сам напросился, — Лилиан скрестила руки на груди. — Предположим, в Мэйфу есть некто, способный внушать мысли на расстоянии. Допустим, этот некто, пользуясь твоим состоянием после пожара в Коива, постоянно внедрял в твоё сознание мысли о грехе и вине, о желании смерти до тех пор, пока ты не решил покончить с собой, после чего тебя забрали в Мэйфу. — И с какой целью воображаемый злодей мог делать такое? — недоверчиво хмыкнул я. — Не воображаемый, а настоящий. Когда ты попал в мир Богов Смерти, твою истинную силу заперли вместе с воспоминаниями до того дня, когда ты понадобишься. Только тебе не сказали, что однажды ты превратишься в оружие, которое будет использовано против меня и демонов, покушающихся на Око. За неимением парного амулета, способного противостоять мне, наш с тобой общий враг превратит тебя в некое подобие талисмана Сияния. Представь: сила потенциального, хотя и несостоявшегося духа-хранителя и мощь двенадцати шикигами. Мне нужно будет очень постараться, чтобы справиться с тобой! И если я сейчас пришла и честно предлагаю сотрудничать, то тот, кто уже владеет твоей душой и сознанием, не будет спрашивать. В нужный день он вскроет блок в твоём сознании с помощью известного только ему кода, и ты послушно убьёшь всех, на кого он укажет пальцем. — Этого не будет! Я вполне владею собой и не стану убивать! — Да неужели? А кто заставил тебя уничтожить Саргатанаса именно в тот момент, когда демон, впав в грех гордыни, едва не выболтал окружающим тайны, хранящиеся в твоём подсознании? Саргатанас собирался выдать того, кто желал оставаться в тени. А кто не позволил герцогу Астароту заполучить тебя, когда твою душу потребовали взамен уничтоженного демона? Страх ледяной змейкой скользнул в душу. — Ты до сих пор не понял? Это единственный, чью память я не могу стереть. Тот, кто владеет двумя первыми копиями книг О-кунинуси-сама, в то время как мой отец владел лишь двумя вторыми. Тот, кто отправил своих магических помощников собирать души людей в Европе и запретил тебе искать виновного. Тот, кто не хотел, чтобы мы встретились, и запросто мог помешать тебе прийти сюда, если бы я не была очень осторожна. Тот, кто всегда лояльно относился к тебе и никогда не наказывал за безделье и просчёты, несмотря на то, что шеф Коноэ честно докладывал о них. Это, наконец, тот, кто заставил тебя ранить Кадзу-кун, потому что испугался, как бы доктор не передумал и не осуществил свой план по возрождению Саки, убив тебя. Этого закулисного манипулятора вполне устраивало такое положение вещей, когда ты вечно оказывался без вины виноватым в трагическом окончании битв с доктором. Страх и вина — два очень удобных рычага управления чужим сознанием. В дополнение к тёмной магии, конечно. Всё ещё не догадался, Асато-сан, кого я имею в виду? — Энма-Дай-О-сама… — Угадал. И, заметь, стоило Кадзу-кун всерьёз попытаться устранить тебя, как настоящий враг подсуетился, и ты сам едва не стал убийцей. Правда, при всём желании ты не сумел бы уничтожить Мураки. — Почему? — голова начинала болеть. Я потёр виски. Стало немного легче. — Нельзя раньше времени убить душу, заключившую контракт с владельцем абсолютного талисмана. — Мураки заключил контракт с вами?! Мой крик эхом отразился от купола церкви. — Поразительная догадливость. Немного запоздавшая, правда. Кадзу-кун нужна была сила, чтобы возродить брата. Он пользовался ею, сколько хотел. Но теперь всё в порядке. Ребёнок уже появился на свет… — Какой ребёнок? — я невольно вспомнил недавний кошмар Хисоки и поёжился. — Мальчик, — продолжала говорить Лилиан. — Вчера у Микако-сан. Пришлось ускорить течение беременности в шесть раз, но девчонка оказалась выносливая. Знаешь, получился очаровательный малыш. Точная копия Саки. Когда ему исполнится тринадцать, он вспомнит, за какие грехи расплачивается, но пока слишком мал, поэтому вынужден страдать безропотно. Кадзу-кун нанёс на него то же проклятие, что и на твоего напарника, заодно добавил заклинание, вызывающее приступы нестерпимой боли. Жить Саки Шидо теперь будет очень долго, но скоро начнёт мучиться так, что грешники в аду содрогнутся. Хочешь, телепортируемся в Дарем, и я покажу тебе младенца со следами двойного проклятия на теле? — Ушам не верю! Кем бы он ни являлся в прошлом, сейчас Саки Шидо — самый обычный малыш! Как можно быть настолько циничной?! — Это я цинична? Ошибаешься. По-настоящему циничен был мерзавец, ежедневно самым отвратительным образом издевавшийся над сводным братом, а потом отравивший собственного отца и мачеху! Циничен был тот, кто собрался овладеть бессмертием, используя тело сына, а поскольку с первой попытки ничего не вышло, сделал ставку на внука. Из-за его бесчеловечных опытов мать никогда не любила собственного ребёнка. Магические манипуляции свёкра повлияли на её рассудок, да и на здоровье, а мальчик с рождения жил, постоянно балансируя на грани безумия, пока в шестнадцать лет не соскользнул с этой грани. Да, Асато-сан, мне известны даже чужие семейные секреты! Око отлично работает с информацией разного рода. Оно способно добывать для меня практически любые данные. Есть свои ограничения, конечно… Но что касается Юкитаки Мураки, так и было. Он превратил собственного внука в подобие марионетки, правда, не успел подвязать на ниточку. У эксперимента, разумеется, изначально был заказчик и совершенно иная цель, но речь не шла о том, чтобы манипулировать родственниками! Затем исходный заказ пошёл побоку и дальнейшие исследования Юкитаки-сан велись исключительно ради личных целей. Кажется, они предполагали создание сверхинтеллекта в бессмертном теле. Однако эксперимент не заладился и вышел из-под контроля. Экспериментатор умер, а Кадзу-кун остался жить. В сознании мальчика образовалась своеобразная трещина, углублявшаяся с годами. Несотворённая сторона вещей получила доступ в его разум. Представляешь, каково это — жить, ежеминутно наблюдая бесконечную пропасть внутри себя? Однако, несмотря на всё это, из Кадзу-кун получилась душа, в принципе способная занять пустующее место духа-хранителя Ока. Мой амулет сообщил мне об этом в день, когда Кадзутака узнал, кто виновен в смерти его родителей. Такой мощный всплеск энергии не заметить было невозможно. У меня не осталось выбора. Нужно было иметь возможность защититься от Энмы, когда наступит день Апокалипсиса, а без духа-хранителя сила амулета полностью не пробудилась бы. Что касается Кадзу-кун, то он искал силу возродить брата. И мы заключили взаимовыгодную сделку. — С каким условием? — Зачем тебе знать? Всё равно ты теперь ничего не изменишь. — Попробую. — Ну-ну. Кадзу-кун как-то попытался и потерял глаз. А, заметь, доктор на порядок изобретательнее тебя! Удушье. Головокружение. С трудом сдерживаемый гнев, готовый полыхнуть в любую секунду. В данный миг я бы без колебаний вызвал Сузаку и Тоду одновременно, чтобы превратить её амулет в пепел. О, если бы она только сделала одолжение и напала первой! — Хм, — усмехнулась Лилиан, — Око только что сообщило мне о твоих планах уничтожить его. Неплохо. Мне нравится твоя злость. Good boy. Да она самым нахальным образом насмехается надо мной! — Только, — продолжала Эшфорд-сан, — готов ли ты уничтожить вместе с кинжалом заодно и душу Кадзу-кун? Я похолодел. — С какой стати душа Мураки должна погибнуть вместе с амулетом? — Потому что условием сделки было следующее: когда Саки возродится, и найдётся способ заставить этого мерзавца страдать вечно, душа Кадзу-кун станет моим хранителем, а его воля и чувства полностью подчинятся Оку, — Лилиан нежно погладила лунный камень, сверкавший на рукояти кинжала. — С недавних пор здесь заточена самая прекрасная на свете душа… Хочешь прикоснуться к ней? Или боишься обжечься? Я смотрел во все глаза на непрозрачный молочно-белый камень. Неужели там внутри — душа Мураки? Нет, Лилиан блефует! Она пытается мной манипулировать! — К сожалению, продемонстрировать прямо сейчас наличие души в амулете не могу, — словно услышав мои внутренние сомнения, произнесла Лилиан, — но вот доказательство, — и она вытащила из-за пазухи прозрачный целлофановый мешочек. Там лежали алые серьги и янтарный амулет на порванном чёрном шнурке. Янтарь был расколот на несколько частей, словно по нему изо всех сил ударили молотком. — Думаешь, Кадзу-кун позволил бы мне забрать всё это? Ладно, серьги ещё может быть, но вот этот детский талисман, — она покачала пакетиком перед моим лицом. — Кадзу-кун долгие годы ухитрялся скрывать его наличие даже от меня. Прятал среди своих личных вещей, представляешь? И зачем он ему сдался? Решительно не понимаю. Наш разговор всё больше начинал напоминать изощрённую пытку. Лучше бы я не приходил, не спрашивал и ничего не узнал! Сердце провалилось куда-то вглубь, а мир начал исчезать. Отдельные фрагменты, напоминающие уродливые осколки зеркал, выпадали из целостной картины бытия, а за ними зияли дыры бессловесной пустоты. Тянущая слабость разлилась по мышцам тела, а по изображениям окружающих предметов побежали огненные трещины. Они утолщались, с каждой секундой всё больше напоминая гигантские канаты. — Ого! Я вернулся в нормальное состояние сознания и увидел в глазах Лилиан восторг. — А ты, оказывается, способен сопротивляться печати, наложенной на твоё сознание, если сильно захочешь. Молодец! — Освободи Мураки, — неожиданно для себя я заговорил с ней безо всяких вежливо-церемонных обращений. — Не могу, — Лилиан повела плечами. — Сделка есть сделка. Кадзу-кун заключил контракт, будучи в здравом уме и твёрдой памяти. Однако, когда Энма заставит тебя пойти против меня, тебе придётся уничтожить душу, заключённую внутри Ока! Учти, дух-хранитель будет защищать мою жизнь до последнего вздоха. В итоге, согласно плану Энмы, ты в процессе сражения либо превратишься в нечто, подобное амулету Сияния, либо, расколов на части душу Кадзу-кун, сам станешь духом-хранителем моего талисмана. Но владельцем амулета при любом раскладе будет Энма, потому что именно он управляет твоим сознанием сейчас. Как тебе его гениальный план? Сердце хаотично трепыхается, словно в предсмертных судорогах. Больно бьёт по рёбрам. — Отважишься проверить, не лгу ли я? Могу подсказать, как. С другой стороны, Ватсон ведь говорил о пропавшей душе. И тот последний разговор с Мураки… Доктор действительно прощался тогда, будто точно знал, что больше мы не увидимся. Хочется закричать, но не хватает воздуха в лёгких. Я недальновидный идиот! Всегда опаздываю! Никого не могу спасти, потому что слишком поздно понимаю, как надо было поступить! И даже сейчас я ничего не знаю! И посоветоваться не с кем! — Ну же, Асато-сан? Неужели тебе безразлично даже будущее твоего бесценного напарника? — А при чём тут Хисока? — внутри всё сжимается от новой волны дурных предчувствий. — Разве ему не снятся кошмары? — вкрадчиво спрашивает Лилиан. — Да что ты можешь знать! — выпаливаю с яростью и умолкаю. Откуда она, правда, знает? От Ока? — Всё просто, — торжествующе улыбается Эшфорд-сан. — Твой милый, невинный мальчик связан тем же проклятием, что и новая реинкарнация Саки, но, к несчастью, Куросаки-кун — эмпат. Ещё немного, и проклятие, наложенное на Шидо-сан, начнёт действовать в обе стороны. Твоему драгоценному Хисоке придётся несладко. Он будет чувствовать практически то же, что и Саки. А он не полукровка, у него нет стольких сил для восстановления тела. Его нервная система быстро истощится, и Куросаки-кун через пару недель впадёт в кому. — Ты!!! — кричу так, что сам содрогаюсь от звука собственного голоса. — Оставь Хисоку в покое!!! Хочешь мучить меня — твоя воля, но Хисоку трогать не смей!!! — Так помоги ему. Я не против. — Ясно, — голос мой непривычно холоден, давно я ни с кем не говорил таким тоном. — Не стоило тратить время, рассказывая мне старые легенды, если в итоге всё свелось к шантажу. Получается, в обмен на спасение Хисоки мне предлагается что-то сделать? И что? Отдать тебе свою душу? Разрушить Мэйфу? Сжечь Землю? — Наконец-то ты готов к конструктивному диалогу, — удовлетворённо заметила Лилиан, — а то я уж думала, зря целую ночь потрачу. Душу твою мне забирать нет смысла. У Ока не может быть двух хранителей. К тому же мне не нужна внутри Ока бомба замедленного действия в твоём лице. Сделай одну вещь — загляни в Хрустальный Шар Энмы и узнай, каким образом ему удаётся манипулировать твоим сознанием. Это должно быть нечто простое и понятное даже тебе. Я, как ни старалась узнать, так и не смогла. Энма ревностно оберегает свои секреты. Даже поглощение духа Ятоноками мне не помогло, а я так рассчитывала воспользоваться его энергией для проникновения в Хрустальный Шар… В итоге пришлось израсходовать силу змея на процесс возрождения Саки. Хоть какая-то польза! Заметив мой ошарашенный взгляд, Лилиан поняла, что сболтнула лишнее. — Не надо так смотреть. Ты не знаешь про Ятоноками? — Нет. — А, извини. Откуда ты мог узнать, если я почистила информацию, включая старые архивы Мэйфу и интернет-сайты. В общем, много лет назад в одном из водоёмов Камакуры жители приносили в жертву богу Ятоноками юных девушек. Потом местный смельчак Рэн прекратил это безобразие. Он убил Ятоноками, но душа змея вселилась в его тело. С тех пор каждый глава семьи наследовал проклятие: примерно к сорока годам он становился слепым инвалидом, а его тело покрывалось чешуёй. Несколько лет назад первая супруга нынешнего главы семьи утопилась в пруду, где раньше приносились жертвы. Разум женщины сломался, когда она потеряла свою новорождённую дочь, убитую, кстати, родственниками мужа по той причине, что первым ребёнком, согласно их диким традициям, должен быть мальчик. Безутешный вдовец вскоре женился на родной сестре погибшей — Руй-сан. И она стала матерью твоего напарника. — Ты говоришь о семье Хисоки?! — я вскочил на ноги. Потом снова сел на место. — И чего сразу вскакиваешь? — хладнокровно проговорила Лилиан. — По-моему, ничего ужасного не произошло. Наоборот, твоему напарнику крупно повезло, что он умер. Если бы он не погиб, то унаследовал бы проклятие. После смерти Хисоки род Куросаки должен был прерваться. Однако в таком случае некому было бы передать проклятие, и Ятоноками возродился бы. Собственно, древний бог-змей стремился именно к этому. Используя тело погибшей Касанэ-сан, как проводника из потустороннего мира, и тело её сестры-близнеца, как посредника в мире реальном, Ятоноками сделал так, что обезумевшая Руй-сан в своём чреве два года вынашивала для него новое тело. Он бы возродился, но от Ока я узнала о дне, когда это должно случиться. Такую мощную энергию грех было упустить. К тому же, если бы я ничего не предприняла, власть над сознанием Ятоноками захватили бы демоны или Энма. Впрочем, никто из них, очевидно, не успел догадаться, как можно навсегда нейтрализовать этого змея. В миг рождения любое существо очень слабо. С ним легко совладать. Когда у Руй-сан начались схватки, я с помощью Ока отняла память о Ятоноками у всех жителей Камакуры. Этого оказалось достаточно. Змей существовал по тому же принципу, что и Око: питался энергией людей, оставаясь в их памяти. Стоило отнять память абсолютно у всех, и душа его осталась без необходимой подпитки. Око подчинило Ятоноками себе. Правда, меня немало удивило, что ритуальный пруд пересох, но это, наверное, оттого, что водоём некогда был создан Ятоноками с целью собирать человеческие жертвы. Змей исчез, а, следовательно, испарился и пруд. — И ты потом стёрла память о своём присутствии в Камакуре у Ватари-сан и Тацуми-сан? — Не буду отрицать, — улыбнулась Лилиан, кокетливо склонив голову набок. — А заодно подпитала амулет. Если этого не делать, Око начнёт покушаться на мои воспоминания, а я не хочу страдать амнезией. Единственный, чью память мне не удалось стереть — Энма. Думаю, он придумал какую-то защиту. Вполне возможно, ответ на мой вопрос в Хрустальном Шаре или в Акаше, но в оба эти источника мне не проникнуть. В Акашу даже Ватари проникнуть не сумел, хотя он-то, я полагала, сможет! Теперь твоя очередь пробовать. Только с Хрустальным Шаром. — После чего Энма-Дай-О-сама прикончит меня. Неплохой способ устранить «бомбу замедленного действия» со своего пути, да? — Если бы всё было так просто! — усмехнулась эта безжалостная дама. — Ты — правая рука Энмы, его оружие. Он тебя не тронет. — Я знаю это только с твоих слов. С тем же успехом оружием Энмы-Дай-О-сама мог стать, кто угодно. Например, Мураки. Ты сказала, душа доктора подходила для твоего Ока? Могла подойти и в качестве оружия для Энмы, — буркнул я, чем вызвал восхищённое: — Умнеешь на глазах. Энма собирался заполучить душу Кадзу-кун, но не успел. Я опередила. Думаешь, зачем он сталкивал тебя и доктора лбами? Надеялся с твоей помощью установить контроль над ним или, по меньшей мере, выявить его слабые места. К счастью, Кадзу-кун не так прост. Энма не преуспел ни в том, ни в другом. Так что повелителю Мэйфу теперь остался только его последний план — насчёт вашего финального сражения в назначенный день. Но если Энма победит, на Земле воцарится тьма. Он, в отличие от меня, не собирается создавать мир, где нет убийств и проклятий. Я чувствовал, что она опять чего-то недоговаривает. Боги, боги, куда вы смотрели? Уж лучше бы Оком завладела слабая, но добрая душа, чем сильная и ожесточившаяся на весь мир! Или вам свысока плевать на наши проблемы? Должно быть, так и есть. — Что скажешь, Асато-сан? Или хочешь ещё о чём-то спросить? — Лилиан внимательно смотрела на меня, и я, наконец, решился. А почему бы нет? Меня всю жизнь мучил этот вопрос. — Наша семья не владела никакими амулетами. Мать любила отца и не могла изменить ему ни с кем. Так почему я стал полукровкой? Лилиан вздохнула. — Увы, Асато-сан. Я говорила, у Ока есть свои ограничения. Оно не всеведуще. К тому же большая часть информации о тебе скрыта в тайниках Энмы. Но, обещаю, если ты поможешь мне, в новом мире мы все станем самыми обычными людьми. И твои мать, отец и сестра будут снова рядом. — Поздно для меня. — Почему? — Я преступник. Убийца. Впрочем, как и ты. Я не верю в справедливость мира, построенного на крови. И мне жаль, что ты веришь. Это заблуждение. — Вот только не надо проповедовать христианскую мораль! Меня тошнит от идей покаяния, милосердия и всепрощения! Я действую так, как считаю нужным. — И как ты считаешь нужным поступить, например, с Мураки? — прервал я её. — Где в новом мире окажется его душа? Она замялась на секунду, потом вымолвила. — Душа хранителя останется внутри амулета. Навсегда. До последних дней Вселенной. — И это справедливо?! — Кадзу-кун сам выбрал такое. Он знал, на что идёт. — Это было моё место, да? Ты изначально собиралась заполучить мою душу? Кажется, мне каким-то неведомым образом удалось задеть её за живое. — Хочешь знать правду?! — выкрикнула она вдруг. — Да! Если бы ты не попал в Мэйфу, мне не пришлось бы просить помощи Юкитаки Мураки как одного из лучших врачей того времени создать для меня подходящее по внутренним и внешним параметрам живое существо! Юкитака-сан не стал бы тёмным магом, соблазнившись знаниями, почёрпнутыми из книг О-кунинуси-сама, не сотворил бы ради обретения личного бессмертия со своим сыном тёмного ритуала, прежде даже, чем изуродовать душу внука. Кровь Саки не оказалась бы отравлена последствиями этого ритуала. Шидо-сан не спятил бы в пятнадцать лет и не довёл до сумасшествия Кадзу-кун. И твой напарник не был бы проклят. — Значит, если бы я согласился стать твоим хранителем, пострадал бы только я?! — Само собой. Учитывая твоё нелепое мягкосердечие, думаю, ты бы мне не позволил воспользоваться силой Ока для убийств. Твоей энергии было бы достаточно для амулета. Я бы не отнимала ничью память и не производила лишних манипуляций с похищением душ людей. Никто бы больше не пострадал. — Тогда забери меня! — потребовал я. — А взамен освободи Хисоку от проклятия, а Мураки — от контракта. Ты ведь можешь! — Теперь не могу. А даже если бы и могла, не сделала бы, потому что Энма всё равно придумает план, как столкнуть тебя и Мураки в день Апокалипсиса. Асато-сан, у тебя есть выбор всего из двух вариантов: или ты с Энмой, или со мной. Но в любом случае кого-то убить тебе придётся. Я всё ещё надеялся, что она лжёт. Надеялся опровергнуть её слова, поэтому, решившись, сказал: — Я согласен осуществить то, что ты предлагаешь. Теперь я сам хочу увидеть информацию, скрытую в Хрустальном Шаре. На губах Лилиан заиграла самая очаровательная улыбка, которую я когда-либо видел. — Знала ведь, что ты хороший мальчик, Асато-кун. А теперь слушай, что надо будет сделать…