Амулет синигами

Последняя купюра в тысячу йен нырнула в глубины хамбаики, и я забрал из автомата своё долгожданное сакэ. Следом высыпалась скромная горстка сдачи. С удовольствием купил бы ещё пару литров виски, если бы остались деньги. Ничего, для разминки сгодится. Сейчас половина шестого утра. К восьми я буду пьян в стельку. Впрочем, к сожалению, чем хреновее у меня на душе, тем труднее напиться. Был бы я смертным, в данной ситуации, без сомнения, лучше всего помог бы цианистый калий или стрихнин. Но смерть для синигами — чересчур большая роскошь. Вернувшись обратно, я заперся, откупорил первую бутылку и, не утруждаясь поисками стакана, приступил к приведению в нерабочее состояние своего бессмертного организма. В четверть девятого в дверь кто-то постучал. Мой посетитель явно выбрал неудачный день и неудачное время. Даже не спросив, кто это, я просто рявкнул: — Проваливайте! Я занят. В ответ послышался удивлённый голос Тацуми: — Цузуки, почему вы с Куросаки-кун не явились на работу? Что случилось? — У нас выходной. Моё лаконичное объяснение явно не понравилось Сейитиро. Ничего удивительного, мне на его месте оно бы тоже не пришлось по душе. — Цузуки, открой! — ответственный секретарь громко замолотил кулаком в дверь. — Отвали, Тацуми, — меланхолично отозвался я. — Иди, работай. — Открывай! — в голосе Сейитиро прорезались металлические нотки. — Впусти по-хорошему, а то я ведь могу войти и сам! — Вокруг комнаты тройной защитный барьер. — Не беспокойся, я справлюсь. — Тогда я вызову шикигами. Всех. И что ты тогда станешь делать? — Прекрати паясничать! Это приказ. — Чей? — Шефа. Я холодно рассмеялся. — С каких пор босса так сильно волнуют мои опоздания, что он прислал тебя?! Оскорблённое молчание, после которого послышалось следующее: — Коноэ-сан предупреждал, что ты сегодня не в себе, но я и не подозревал, что настолько. Выходи немедленно. Я жадно отхлебнул сакэ, ничего не ответив. Тацуми продолжал увещевать. — Цузуки, дело не в работе. Я волнуюсь за тебя. И Коноэ-сан тоже. Бутылка выпала из моей руки на пол и покатилась к стене, расплёскивая жалкие остатки содержимого. Я несколько секунд мрачно наблюдал за ней, потом встал и, шатаясь, приблизился к двери. Долго ковырялся с замком. Наконец, раздался сухой щелчок, и дверь открылась. Тацуми в своём неизменном костюме стоял в коридоре и осуждающе смотрел на меня. Когда я появился в проёме со всклокоченными волосами, в мятой рубашке, кое-как заправленной в брюки, в его глазах мелькнул ужас. — Что ты творишь?! — вопрошал Сейитиро. — Сегодня не праздник, да и вроде не умер никто. В чём дело? — Для меня умерли все, хотя лучше б умер я сам. — Ты способен внятно объяснить, что с тобой происходит? Я молчал. — Хотя куда там, — вздохнул Сейитиро. — На ногах едва держишься. Сколько выпил? — Не важно. — Сколько?! — Пропил всю зарплату. Что дальше? — Где Куросаки-кун? Через моё плечо Тацуми попытался заглянуть в комнату. Я повернулся и встал так, чтобы ему ничего не было видно. — Уходи и передай шефу… Впрочем, не надо, я сам. — Какой ты идиот! — сорвался вдруг Тацуми, хватая меня за руку. — Неужели тебе действительно наплевать на всех?! Хоть бы о Хисоке подумал! — Именно о нём я и думаю, — произнёс я, отцепляя от себя пальцы Сейитиро. — Не похоже. Ведёшь себя, как капризный ребёнок! — А твоей опеки никто не просит! Я справлюсь со своими проблемами сам, просто дай мне время! — и, подумав, что бы ещё такого обидного сказать, чтобы заставить Тацуми уйти, я добавил. — Мы ведь больше не напарники. Сейитиро вздрогнул и отступил на шаг. — Да, разумеется, — он нервно поправил очки. — Но я здесь по просьбе шефа и не уйду, пока ты не впустишь меня, — он сделал ещё одну попытку проникнуть в мою комнату, но наткнулся на тот самый барьер, о котором я честно предупреждал. Его отшвырнуло в дальний конец коридора. Тацуми встал и снова приблизился ко мне. — Ты совершаешь ошибку. Я не желаю тебе зла, но ведь ты сам… — Могу я побыть один? — резко прервал я его. — Я оставлю тебя в покое не раньше, чем узнаю, что происходит! — Да пустяки! Я внезапно осознал одну нехитрую истину: мне теперь даже черти из ада не помогут сдохнуть, а лучше бы помогли! — При чём тут черти?! — изумлённо воззрился на меня Сейитиро. — Их деятельность явно эффективнее работы Сёкан, как показала практика. И, воспользовавшись растерянностью Тацуми, я захлопнул дверь перед его носом. — Цузуки, прекрати заниматься самоедством! — продолжал кричать Сейитиро, перемежая слова отчаянным стуком в дверь. — Хочешь, я позову Ватари? Или поговори со мной! Будь мужчиной, хватит прятаться от проблем! Я просто игнорировал его. Через сорок минут, исчерпав запас разумных доводов, Тацуми ушёл. Я уселся на пол и прислонился затылком к притолоке. Пить не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Только исчезнуть. А ещё лучше — никогда не рождаться. Стереть себя полностью из истории мира. Я знал, что шеф сам прийти не решится и больше никого не пришлёт. Ватари сейчас занят — пытается помочь Хисоке. А остальным шеф, полагаю, не доверит беседу со мной. Я вспомнил события прошлой ночи, и мои кулаки невольно сжались. Я загнан в угол и бессилен что-то изменить… Но если бы я ничего не знал, было бы хуже? Да, так и есть. Значит, я должен благодарить Эшфорд-сан? Благодарить?! Ни за что! Она ничем не отличается от Энмы-Дай-О-сама, солгавшего мне о своих намерениях. Небогатый у меня выбор: стать пешкой в играх повелителя Мэйфу или добровольно сдаться на милость англичанки, возомнившей себя спасительницей мира. А ведь должен быть третий вариант. Должен. Но я его не вижу! И посоветоваться не с кем, поскольку Демоническое Око не позволит никому рассказать о происходящем. А что если попытаться поговорить с шефом? Нет, бессмысленно. Случившееся прошлой ночью он наверняка забыл. Хотя зачем тогда прислал Тацуми? Значит, помнит?! Глупая, ничтожная надежда. Но что если это всё-таки мой последний шанс? Я вскочил на ноги, пошатнулся и чуть не рухнул обратно на пол. Нет, не стоит спешить. Надо умыться, привести себя в порядок и только потом идти в кабинет начальства. Наспех такие дела не решаются. *** Стоило мне прошлой ночью согласиться помочь Лилиан, как она немедленно сунула мне в ладонь пробирку, наполненную фосфоресцирующей розовой жидкостью, и лист бумаги с какой-то бессмыслицей, записанной катаканой. — Не ошибись, когда будешь читать, — усмехнулась леди Эшфорд. — Я не гений, но и не настолько глуп, как тебе кажется. — Перестраховка не повредит. — И что мне с этим делать? — я недоумённо разглядывал лист с непонятными словами и пробирку. — Я уже предприняла ряд действий, чтобы Энмы сегодня ночью не оказалось в его покоях, но твоя задача от этого не стала проще. Тебе необходимо пройти в его спальню незамеченным через весь дворец. Комната расположена на двенадцатом этаже, девятая дверь налево по коридору. Телепортироваться в неё нельзя, потому что вокруг спальни стоит семь сложных защитных барьеров. Не смотри так удивлённо — да, я там однажды побывала и знаю, чего можно ждать. Чар невидимого облика и заклинания, которое записано на листе бумаги, достаточно для перемещения на первый этаж дворца, но, по мере того, как ты начнёшь подниматься по лестнице, опасность того, что тебя обнаружат, будет возрастать. Чтобы этого не случилось, между вторым и третьим этажами раздави пробирку и, учти, жидкость из неё должна вытекать так медленно, чтобы тебе хватило до комнаты Энмы. Только в этом случае ты спокойно пройдёшь мимо Сироку и Тёмного Стража. — Кто это? — Ближайшие слуги повелителя. Могут принимать невидимый облик и шпионить за всеми тайно. Жидкость усыпит их на полчаса. Не переживай. Делай, как я сказала, и у нас всё получится. «У нас… Неплохо, — невольно подумал я. — Только вот нет никакого «нас». Мне приходится действовать так по принуждению, не по доброй воле!» — Не беспокойся, скоро ты убедишься, что тебе лучше быть на моей стороне, — с усмешкой заметила Лилиан. — Но если мы будем медлить — всё сорвётся. Внезапность — наше оружие. Телепортируйся прямо сейчас. Быстрее же, Асато-кун! Дорога каждая секунда! Не задавая больше вопросов, я принял невидимый облик, прочел заклинание и переместился во дворец Энмы, подумав о том, что терять мне, наверное, уже нечего. *** Замок повелителя Мэйфу встретил меня гробовой тишиной. Вокруг не видно было ни души. На первом этаже в огромных золотых люстрах горели сотни электрических ламп, отражаясь в отполированном паркетном полу и зеркалах, висящих на стенах. Чутко прислушиваясь к каждому движению и внимательно оглядываясь по сторонам, я начал подниматься наверх по лестнице, устланной дорогими коврами. На втором этаже царил полумрак, в котором я сумел различить только чёрные лакированные двери комнат, уходящие в обе стороны коридора. Но и здесь я не наткнулся ни на кого из стражей. Правда, мне показалось, будто из-под перил лестницы в мою сторону метнулась бесформенная тень. Она проскочила сквозь меня и исчезла за одной из чёрных дверей. Боли я, конечно, не ощутил, но сразу стало как-то не по себе. Я нервно сглотнул и спешно двинулся в сторону третьего этажа, напрочь забыв о ценной рекомендации Лилиан насчёт пробирки. Вскоре пришлось вспомнить… Не успел я одолеть трёх ступенек, как сверху на лестницу мешком свалилось существо, похожее на гигантскую летучую мышь. Увидев это странное создание, я сразу вспомнил совет Эшфорд-сан и быстро раздавил в пальцах пробирку. Летучая мышь взлетела в воздух, взмахивая перепончатыми крыльями. На её морде отразилось явное недоумение. Повисев ещё немного перед моим лицом, существо развернулось и взмыло под потолок. Я продолжил свой путь. Больше я не медлил и не любопытствовал по поводу того, что находится вокруг меня, а быстро двигался вперёд, перепрыгивая через несколько ступенек, подгоняемый желанием скорее узнать правду и опасаясь, что магическая жидкость закончится раньше, чем я доберусь до нужного этажа. Крепко сжимая пальцы, чтобы драгоценные капли не утекали чересчур быстро, я в конце концов оказался возле спальни Энмы. На дне пробирки сверкала последняя крохотная росинка влаги. Вдохнув поглубже, я мысленно пожелал себе удачи и толкнул дверь вперёд, одновременно вытряхивая остатки жидкости на порог. Высокая массивная дверь удивительно легко подалась под моими пальцами, и я шагнул в кромешную тьму. Я был готов к чему угодно. Например, к тому, что сейчас откуда-нибудь выскочат монстры, гораздо страшнее той летучей мыши, и будут меня пытать, спрашивая, зачем я забрался сюда. Или к тому, что, зловеще улыбаясь, мне навстречу выйдет сам повелитель Мэйфу и сладким голосом прикажет слугам убивать меня долго и мучительно, чтобы растянуть удовольствие на много тысяч лет. Но ничего подобного не произошло. Даже двое охранников, о которых упомянула Лилиан, почему-то не появились. Либо они легкомысленно игнорировали свои обязанности, либо магия Эшфорд-сан действительно их усыпила где-то посреди коридора, и я даже не успел заметить, в какой момент они были нейтрализованы. Я двинулся по комнате, отметив про себя, что видимость внезапно стала лучше. Откуда-то из глубины спальни струился мягкий серебристый свет. Я двинулся навстречу этому источнику свечения, обогнул широкую кровать, завешенную балдахином из китайского шёлка, и вдруг увидел в проёме между шкафом и домашним террариумом прозрачный шар размером со школьный глобус, покоившийся на золотой подставке. Он притягивал взгляд, искрился и переливался всеми цветами радуги. Наверное, это именно то, ради чего я рисковал? В любом случае больше ничего, похожего под определение Лилиан, вокруг не наблюдалось. И что делать дальше? «Эшфорд-сан просила заглянуть в Хрустальный Шар», — напомнил я себе. Хорошо, так и сделаю. Я приблизился к этому загадочному предмету и стал внимательно смотреть. Внутри шара мелькали причудливые блики света и полупрозрачные тени. Ни тайн вселенной, ни какой-либо другой секретной информации разглядеть мне не удалось. Я простоял так около двух минут, пытаясь что-то высмотреть внутри, потом вздохнул, протянул руку и осторожно коснулся поверхности шара. — Ладно, отдыхай с миром. И прости за вторжение. Я собрался возвращаться, но в это мгновение за моей спиной раздался негромкий хруст, будто кто-то переломил пополам сухую ветку. Обернувшись, я узрел следующее: шар разделился на две полусферы, над каждой из которых возникло по маленькой серебристой колибри. Обе птички замерли над поверхностью шара, часто-часто взмахивая сверкающими крылышками. — Какое изящество! У этого кукловода, оказывается, есть вкус, — услышал я совсем близко знакомый голос, и Лилиан собственной персоной материализовалась в шаге от меня. Я в изумлении разинул рот, собираясь задать ей вопрос о том, что она, собственно, тут делает, но Эшфорд-сан меня опередила: — Держи их, Асато-кун, пока они снова не исчезли, — кивнув на колибри, сказала она. — Это информационные капсулы. Только ты и Энма можете вскрыть их. Одна из них является соглашением, заключённым некогда между вами — контрактом, который впоследствии стёрли из твоей памяти. Во второй — информация о планах Энмы. По крайней мере, если меня не обманывает Око. «Обманывает или нет, но мне в любом случае намылят шею за незаконное проникновение в покои Повелителя. Что ж, пойду до конца», — подумал я, протягивая руки к «птичкам» и схватывая их. Они обе покорно ткнулись мне в ладони и затихли. На ощупь их хрупкие тельца казались прохладными и почти невесомыми. — Воспользуйся этим, — Лилиан Эшфорд сняла с шеи свой кинжал и протянула мне. — Зачем? — Надо подарить каплю своей крови. Не забывай, тёмная магия — кровавая магия. У тебя самая чистая и сильная кровь. В чём-то ты превосходишь даже герцога Астарота. Информационные капсулы запечатаны кодом твоей ДНК. Она же и вскроет их. Действуй. Никогда раньше я не отличался способностью придумывать на ходу коварные планы, но в данный момент сразу принял решение: похитить капсулы и амулет, принести их на исследование Ватари, а потом вместе с ним разобраться, что к чему. Схватив кинжал Лилиан и обеих колибри, я сделал попытку переместиться на первый этаж дворца, но в ту же секунду моё тело застряло в невидимой ловушке. Я попробовал вызвать шикигами, но эта попытка также ни к чему не привела. — Одурачить меня вздумал? — нехорошо усмехнулась Эшфорд-сан, наблюдая за моими потугами вырваться из её плена. — И не мечтай. Я потому и следила за тобой — знала, что ты решишь выкинуть нечто подобное. Делай то, что я говорю, иначе информация не достанется никому. Будешь вести себя прилично? — Буду, — обречённо отозвался я и в тот же миг ощутил, как невидимая сила отпустила меня. Я приблизил острое лезвие кинжала к своему указательному пальцу и надсёк кожу. Кровь упала на первую колибри, и она ожила. Глаза птицы загорелись рубиновым светом, а передо мной в воздухе развернулось длинное полупрозрачное полотно, на котором было выведено крупными золотыми кандзи: «Соглашение между Повелителем Мэйфу и смертным человеком по имени Цузуки Асато-сан. Настоящим контрактом удостоверяю, что я, Владыка Мейфу, обязуюсь запечатать таинственную силу, которой вследствие невыясненных причин стал обладать смертный человек по имени Цузуки Асато, до последних дней мира, чтобы вышеозначенная сила не причинила вреда никому из живущих. Также, по волеизъявлению Цузуки Асато-сан, я запечатываю его память о следующих событиях: раннее детство, школьные годы, взаимоотношения с семьёй и другими людьми, смерть Цузуки Хикару-сан, Цузуки Акеми-сан, Цузуки Рука-сан, пожар в городе Коива, первая попытка суицида, нахождение в клинике Мураки Юкитаки-сан, многочисленные попытки суицида, физическая смерть. Вместе с этим смертный Цузуки Асато-сан по собственному желанию лишается памяти о подробностях своего попадания в Мэйфу, а также о содержании настоящего контракта. Взамен Цузуки Асато-сан, становясь Богом Смерти, даёт исключительно мне одному, Повелителю Мэйфу, клятву в случае крайней надобности использовать его силу по моему усмотрению. В это обязательство включается необходимость защищать Землю от захвата демонами или другими магическими существами. В том случае, если моему существованию будет угрожать опасность, Цузуки Асато-сан также даёт согласие на использование его силы по моему усмотрению». — Убедился? — спросила Лилиан, когда выполнившая свою функцию капсула порхнула обратно внутрь Хрустального Шара. Странно, превосходства в голосе Эшфорд-сан я в это мгновение не услышал. Скорее, сочувствие. Я стоял, пригвожденный к полу стыдом и отчаянием. — Не понимаю, как я мог согласиться на такое? — наконец, вымолвил я. — Тебя поймали, когда ты был слаб и искал смерти. Ты поверил Энме, а он связал тебя контрактом. Обычная ловушка, даже не магическая. Действует безотказно. — То же самое сделала ты в отношении Мураки! — обвиняющим тоном произнёс я. — Если подумать, вы с Энмой ничем не отличаетесь друг от друга! Оба стремитесь манипулировать всеми вокруг, а в итоге ваша цель — Земля! Я не прав? — О да, — рассмеялась Лилиан. — Тайный проект называется «Цузуки, или Весь мир будет в моих руках». — Что?! — Активируй другую капсулу и увидишь. Я сжал вторую серебристую колибри в руках и проделал с ней ту же операцию, что и с первой. В результате в моих пальцах крохотная птичка превратилась в лист старой, пожелтевшей от времени бумаги. «Проект Цузуки, или Весь мир будет в моих руках», — гласил заголовок. Меня заколотило, словно в лихорадке, хотя в комнате было тепло. Кандзи прыгали перед глазами и не желали складываться в слова. На листе бумаги кто-то тщательно вычертил схему, смысла которой я сразу осознать не смог или просто не способен был понять из-за сильного волнения. На самом верху я разглядел своё имя, а рядом ещё одно, начисто вымаранное чернилами. Дальше располагался сложный чертёж с переплетением многочисленных линий и стрелок, среди которых я успел выхватить странные названия: Акаша, Пять Генералов, Кин-У, следом перечислялись имена моих шикигами, упоминался Золотой Император и… — Дай сюда! — Лилиан выхватила план Энмы из моих рук, а следом забрала Око. Камень на рукояти её кинжала вдруг засиял ослепительным светом. — Надо делать копию и убираться! Время на исходе! — Но я ничего не понял! — воскликнул я, пытаясь отобрать у неё схему, чтобы получше рассмотреть её. — Нет времени! — Лилиан ощутимо шлёпнула меня по пальцам, как мать иногда бьёт непослушного ребёнка, который за обеденным столом, не съев супа, тянется за сладостями. — Уходим! — она швырнула подлинник плана Энмы в сторону Хрустального Шара, и лист бумаги, снова став серебристой колибри, влетел внутрь. Полусферы соединились, и шар стал целым. — Отлично. Быстро на первый этаж! Однако стоило нам приблизиться к выходу, как дверь в спальню владыки Мэйфу распахнулась, комнату залил яркий свет, от которого я невольно зажмурился, а открыв глаза, увидел, что на пороге помещения возник… — Шеф Коноэ! — не удержавшись, воскликнул я. На несколько секунд мы трое, застыв на месте, каждый в своей уникальной позе, являли собой, должно быть, неповторимое зрелище. Если бы я был лишь сторонним зрителем этого спектакля, меня бы он, наверное, позабавил. Но сейчас мне было не до веселья. — Что вы тут делаете? — Коноэ-сан сделал несколько шагов по направлению к нам. — Асато… И вы, госпожа… Взгляд шефа быстро метнулся от меня к Эшфорд-сан и обратно. Поскольку Коноэ-сан стоял довольно близко, я заметил, как на его лбу вдруг выступила испарина. — Кто вы такая? — спросил он, обращаясь к Лилиан. Нимало не смутившись, Эшфорд-сан вдруг потянулась к нему и осторожно коснулась пальцев шефа. Амулет на её груди замерцал, и я увидел, как глаза Коноэ-сан неожиданно расширились и наполнились слезами. Внезапно мой начальник нежно обнял Лилиан, крепко прижав к себе. А затем этот сильный и смелый мужчина вдруг разрыдался, как ребёнок, бесконечно повторяя: — Девочка, милая, как я рад, что с тобой всё в порядке! Ты жива! — Да-да, со мной всё хорошо, — проговорила Лилиан с совершенно фальшивой улыбкой, похлопав шефа по спине. — А теперь выведи нас, пожалуйста, в безопасное место и не говори господину Энме, что мы сегодня были у него в гостях. — Я не скажу, — шеф Коноэ схватил нас с Лилиан за руки и потащил за собой, доверительно рассказывая на ходу. — Энма-сама приказал мне следить за этими покоями, и если случится, что Сироку и Тёмный Страж не сумеют сберечь его секреты, я должен быть на подхвате. Сегодня ночью в моей комнате сработало тревожное заклинание. Я прибыл сюда и увидел вас. Но, клянусь, от меня никто ничего не узнает! Уходите, скорее, уходите! Ошалевшим взглядом я смотрел на шефа, который после того, как Эшфорд-сан применила к нему магию Ока, начал вести себя совершенно неадекватно. Я пытался что-то спросить, но каждый раз Лилиан подавала мне знак молчать. Когда мы трое очутились на первом этаже дворца, она притянула к себе шефа, ласково погладила его по щеке, одновременно коснувшись пальцами своего кинжала: — Спасибо, Коноэ-сан, — проникновенным голосом произнесла она. В тот же миг я увидел, как шеф встряхнулся и в недоумении уставился на меня и Лилиан, словно не понимая, как мы здесь оказались. Судя по его виду, он собирался поднять тревогу, но было поздно: Эшфорд-сан и я телепортировались в церковь Оура. *** — Что ты с ним сотворила? — вопрошал я, когда мы с Лилиан оказались в безопасности. — Шеф никогда не вёл себя так странно! Эшфорд-сан ехидно захихикала в кулачок. — Здорово получилось, да? Я внушила этому глупому старику мысль о том, что мы — его давно потерянная семья. Ничего, скоро он всё забудет, в том числе то, что видел нас в последнюю секунду перед перемещением! — Да как ты… Гнев вспыхнул на мгновение и тут же погас. После происшедшего моя ненависть к Лилиан почему-то утратила свою остроту и яркость, хотя, безусловно, не исчезла совсем. — Неужели нельзя было действовать по-другому? — Если б я могла! Но ещё секунда промедления, и разлюбезный шеф Коноэ сдал бы нас слугам Энмы. Ты бы этого хотел? — Нет. — То-то же. А из нас с тобой получилась отличная команда, тебе не кажется? — Отдай копию записей! — спохватился вдруг я, поняв, что она просто в очередной раз заговаривает мне зубы. — Я должен её увидеть! — Увидишь, когда моё Око расшифрует схему, — безапелляционно отозвалась Эшфорд-сан. — Гораздо быстрее информацию расшифрует Ватари-сан! Я отнесу ему! — Показывать третьему лицу секретный план Энмы?! Спятил? Ладно, до встречи! — и, взмахнув рукой, Лилиан быстро исчезла, прежде чем я успел хоть что-то предпринять. Я выхватил из кармана мобильный Мураки и попытался набрать её номер или отправить сообщение, но в ответ не получил ничего, кроме уведомления о том, что «данный номер не существует». Эта женщина опять обвела меня вокруг пальца, как в тот день, когда из-за моей невнимательности была похищена Микако-сан! Решив жизнь положить, но разыскать эту хитроумную стерву, где бы она ни находилась, я телепортировался к себе в комнату. *** Было ровно четыре утра. Я вошёл в спальню и к ужасу своему обнаружил Хисоку лежащим без сознания на полу. Все амулеты, заговоры и происки Эшфорд-сан разом вылетели у меня из головы. Я бросился к Хисоке и аккуратно перенёс его на кровать. Затем открыл окно, принёс холодной воды и нюхательных солей и попытался привести юношу в чувство. Ничего не получилось. Липкая волна страха захлестнула меня. Забыв обо всём, я подхватил Хисоку на руки и переместился в кабинет Ватари. Ютака спал в медицинском халате, уронив голову на лабораторный стол. Рядом с ним неподвижно застыла его верная 003, вытаращив на меня свои круглые любопытные глаза. — Ватари, проснись! — закричал я, ибо мне в данную минуту было не до церемоний. Ютака подскочил на месте, выхватил из футляра очки и кое-как нацепил их на переносицу. — Рассказывай, что произошло?! — разволновался Ватари, увидев меня с бесчувственным Хисокой на руках. — Бон ранен?! — Нет, но я не понимаю, почему он не приходит в себя! Меня не было рядом, когда это случилось! Путаясь и перебивая самого себя, я сплёл историю о том, что якобы около полуночи вышел прогуляться в парк, потому что мне не спалось, а когда вернулся, то нашёл Хисоку в таком состоянии. Пока я рассказывал, Ютака пытался прощупать Хисоке пульс, измерить давление, смотрел на реакцию его зрачков и, в конце концов, присев на краешек дивана, тяжело выдохнул. — Боюсь, это действие всё того же проклятия. Я не могу быть уверен, кто виноват, но возможно опять Мура… — Нет! — поспешно возразил я. — Теперь доктор ничего не решает. Всем управляет другой человек. — Откуда ты можешь знать? — с подозрением спросил Ватари. — Просто знаю. — Ладно. И кто, по-твоему, играет с нами? Я сделал ещё одну попытку поведать об интригах нашего нового врага: — Лилиан Эшфорд. — Что это за птица? — насторожился Ватари. Я рассказал всё, что знал об этой даме, но когда заканчивал рассказ, то снова убедился: я даром потерял время. Ютака уже не слушал меня, а осматривал Хисоку, игнорируя любые мои попытки выдать дополнительную информацию о Лилиан. Наконец, доктор произнёс: — Оставь Куросаки-кун здесь. Я обязательно разберусь, в чём дело. Бог Смерти не может умереть, так что не волнуйся. И пока никому не говори о случившемся. — Хорошо. Ничего хорошего, конечно, не было. Наоборот, события с каждым часом принимали всё более скверный оборот. Молясь о том, чтобы Ватари удалось вылечить Хисоку, уже напрочь забыв о происшедшем в покоях Энмы, я отправился к себе. Однако стоило мне переступить порог комнаты и закрыть за собой дверь, как из ниоткуда на мой стол в гостиной шлёпнулся запечатанный конверт. Я поспешно вскрыл его, развернув вложенный внутрь лист бумаги. «Око расшифровало то, что нас обоих интересует, — было написано в письме. — Если излагать кратко: жил-был один господин, которого звали Золотой Император. Он получил от богов на хранение очень ценный камень под названием Ключ Миров, но однажды император пропал, и никто до сих пор не знает, куда он делся. На самом деле бывший повелитель Генсокай вместо того, чтобы сидеть тихо, беречь Ключ Миров, доверенный ему богами, и ни во что не вмешиваться, пытался не допустить пробуждения амулета. После того, как талисману были пожертвованы семь душ, Око ожило. Золотой Император пожелал упокоить талисман во мраке небытия раньше, чем произойдёт конец света, за что и поплатился. Амулет поглотил его сознание вместе с физической оболочкой. Тода сделал попытку освободить хозяина самым радикальным способом: расплавив Око. Самодеятельности Тоды другие шикигами не оценили. Его поступок выглядел как покушение на убийство душ, заточённых внутри амулета. Впрочем, говорят, Золотой Император и Тода не очень-то ладили друг с другом, поэтому, возможно, это действительно было покушением. Так или иначе, Тоду сочли опасным преступником и заперли в подземелье Тэнку, надев на него ограничители. Это случилось несколько столетий назад. Что было потом, ты знаешь, кроме, наверное, одного: все души, проходящие тем или иным образом через Мэйфу, а также души существ из Генсокай имеют свой мемо-отпечаток в Акаше. Это нечто вроде сгустка воспоминаний, который функционирует сам по себе, генерирует энергию, продолжает мыслить, словно живое существо, хотя, по сути, он пуст. Вживляясь в чью-то душу, конгломерат памяти может действовать так, словно произошла реинкарнация умершего. Разумеется, не в каждую душу и далеко не любые воспоминания можно вживить. Но в твою, как я поняла, удалось вживить мемо-отпечаток Золотого Императора, правда, он пока заблокирован… “ — О нет, — слабо застонал я, вспоминая, как Курикара назвал меня Золотым Императором и как Тода «ошибся», приняв меня за бывшего хозяина. — Только не это… «Прекрати ныть! — прочитал я дальше и вздрогнул, ужаснувшись тому, что текст Лилиан ведёт себя, словно живое существо, способное предугадывать мои реакции. — Оставим в стороне вопрос о том, согласовал ли повелитель Мэйфу с кем-то из богов использование Акаши таким вот образом. Важно другое: целью его эксперимента с наложением чужой памяти на твоё сознание было одно — в нужный день активировать одновременно твою силу и мощь Золотого Императора. В этом случае ты станешь действительно непобедимым. Твоя разрушительная энергия превзойдёт все вообразимые пределы. Ты один теоретически сумеешь сжечь Землю. Энма именно этого и добивается. Он уничтожит всё с твоей помощью. А когда я погибну, повелитель Мэйфу станет владельцем амулета, а ты — его духом-хранителем. И тогда Энма воссоздаст свой собственный мир. Только вот вопрос: каким тот мир будет? И согласен ли ты быть на стороне Энмы ценой гибели Земли?» Я отложил письмо Лилиан в сторону, постарался успокоиться и только после этого стал читать дальше. «Твоя сила и сознание Золотого Императора пробудятся в день, когда сработает ключ. По словам Ока, этим ключом является энергия Хрустального Шара и два взаимодополняющих сгустка воспоминаний, дремлющих сейчас в глубинах Акаши, но на данный момент медленно пробуждающихся. Один из них, как я поняла, связан с сознанием твоего друга Ватари, условно называемого «Кин У». Другой — в субъекта, обозначенного как «Нулевой» или «Гёку-То». Око так и не сумело определить, кто это. Но суть в том, что когда чужие мемо-отпечатки активируются в сознании этих двоих, они тоже перестанут быть самими собой и вызовут к жизни Золотого Императора. После этого ты, Цузуки Асато, как человек, синигами или вообще мыслящее существо, исчезнешь и станешь, по сути, чужой реинкарнацией. Дубликатом, полностью подчинённым Энме. Подумай. У нас не так много выходов. Мы можем разрушить Акашу, но, учти, она прекрасно защищена, кроме того, вместе с Акашей рухнет Мэйфу, поскольку Акаша подпитывает мир мёртвых. Можно уничтожить разум Ватари, но, боюсь, ты будешь против такого выхода. Кроме того, есть вероятность, что Энма найдёт Ватари-сан замену. Я за следующий вариант — уничтожить Хрустальный Шар, ибо, похоже, именно там скрыт стартовый код, который подтолкнёт цепную реакцию: вызовет объединение Кин-У и Гёку-То и превратит тебя в Золотого Императора. Я даю тебе на размышление не более двенадцати дней, но я так щедра лишь потому, что мне самой нужно продумать план действий. И помни про Хисоку — чем скорее ты решишься, тем быстрее он выздоровеет». Когда я дочитал, письмо само собой вспыхнуло в моих руках и превратилось в пепел, который рассыпался по комнате. Почти угасший гнев всколыхнулся с новой силой. Эта женщина! Будь она проклята! Но, если подумать, разве она одна создала ситуацию, из которой нет приемлемого выхода? Я тоже виноват, что заключил договор с Энмой. На себя и пенять… А теперь чью бы сторону я ни выбрал, это будет ошибкой. Обезоружив Энму, я развяжу руки Лилиан. После того, как я стану не опасен, она с лёгкостью захватит мир. Отказавшись сотрудничать с Эшфорд-сан, я отдам Землю во власть Энмы, и это ничем не лучше. Правда, я могу уничтожить Хрустальный Шар и начать сражаться против Эшфорд-сан, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, сам по себе, никем не ведомый, но тогда мне придётся убить Мураки… Расколоть его душу вместе с Оком ради лучшего мира. Просто перешагнуть через него, как он ради своей цели перешагивал через других. Невозможно. Я не смогу. Внезапно я с ужасом осознал, что даже если ради нового мира мне придётся пожертвовать жизнью всего одного человека, причём человека, который сам, будучи смертным, не щадил никого, я не сумею так поступить. Именно на данном этапе размышлений я понял, что сейчас сойду с ума, если срочно не напьюсь. Поспешно собрав все свои оставшиеся сбережения, я отправился за спиртным. *** Как я и думал, Коноэ-сан не прибавил к той информации, которой я владел, решительно ничего нового. То, что он прислал Тацуми, шеф объяснил тем, что некое шестое чувство подсказало ему, будто мне сейчас плохо. Он якобы сам не понимает, почему так поступил. А я понял: очевидно, у магии Ока обнаружились некие погрешности, и одной из них была память Коноэ-сан, которая, вопреки всему, не стёрлась до конца. Шеф спросил о моём самочувствии. Я сдержанно отозвался, что у меня всё прекрасно. Выходя из кабинета, я споткнулся о Тацуми, тащившего кучу папок. Я пробормотал в сторону Сейитиро нечто маловразумительное и, сопровождаемый опасливым взглядом ответственного секретаря, переместился в лабораторию к Ватари. Там я узнал, что Хисока ненадолго очнулся, но у него мгновенно начались невыносимые боли. Не помогали ни таблетки, ни уколы. Юноша промучился полтора часа и снова впал в бессознательное состояние. Просидев возле Хисоки около часа, чувствуя себя законченным ничтожеством, не имея понятия, что ещё можно предпринять, я наудачу отправил новое сообщение Лилиан с просьбой встретиться и поговорить, но через минуту получил в ответ следующее: «Что касается твоего любовника: я пальцем о палец не ударю до тех пор, пока ты не уничтожишь Хрустальный Шар. Пустые разговоры меня не интересуют. Только от тебя зависит, как долго будет мучиться Хисока». Я зло стёр sms, пошёл к Ватари и попросил денег взаймы. Ютака сумрачно взглянул на меня, протянул три тысячи йен, но при этом предупредил, что я окончательно сопьюсь, если начну вот так ежедневно снимать стрессы. *** На следующий день о состоянии Хисоки узнали все, ибо скрывать это не было никакой возможности. Тацуми-сан, шеф Коноэ, Вакаба-сан и — неожиданно — даже Теразума пришли навестить моего напарника. Они долго меня утешали, уверяли, что всё образуется. Я бы и рад был в это поверить, но Хисока в течение дня то приходил в себя, то снова терял сознание. И даже когда открывал глаза, не узнавал никого из нас. Сильнейшие лекарства не помогали уменьшить боль. А ещё через шесть дней сбылось предсказание Лилиан — Хисока впал в кому. *** Я был жалок и противен себе самому, но мало мне было жестокой реальности. С тех пор, как я поговорил с Эшфорд-сан в церкви Оура, почти каждую ночь мне навязчиво стало сниться, как на ночном лугу маленький Кадзутака, ещё не ведающий ненависти и душевной боли, смеётся и ловит цикад вместе со мной. А потом мы лежим, взявшись за руки, на влажной траве и глядим в небо, мечтая найти свою звезду и улететь туда вместе. Если раньше я просыпался от снов о Мураки в горячем поту, кусая в отчаянии подушку, то теперь мои наволочки были мокры от слёз. Я понимал, что даже этой невинной детской дружбы у нас никогда не будет. *** Следующие два дня прошли в каком-то забытьи. Сейитиро, Вакаба, шеф пытались говорить со мной, но я всех упорно игнорировал. А потом свершилось чудо: то, что для меня стало искомым «третьим вариантом». *** — Давай, ты будешь хоть иногда бриться и обедать, а не только пить, — увещевал меня Ютака спустя два дня после того, как Хисоку перевели в отделение интенсивной терапии. Мы сидели в кабинете Ватари. Вернее, доктор сидел, а я полулежал на его столе, мужественно встречая последствия вчерашней интоксикации. — Бон обязательно выкарабкается, — пытался вселить в меня надежду Ватари. — Даже люди впадают в кому, а потом выздоравливают и восстанавливаются! Не опускай руки. Борись за него! Ты же его любишь! Я любил. Но, видимо, недостаточно сильно, чтобы предотвратить случившееся… И даже недостаточно, чтобы мои объятия, слёзы и поцелуи облегчили его жуткие приступы боли. — От того, что ты будешь напиваться и мучиться с похмелья, Хисоке легче не станет. Ватари прав. Всё, на что я способен — страдать, но все мои вместе взятые страдания даже близко не сравнятся с тем, что чувствует сейчас мой бедный малыш… Если бы я мог поменяться с ним местами, я бы с радостью пошёл на это! Почему, почему это невозможно? — Кому и что ты пытался доказать, — продолжал Ватари, — когда вчера спьяну собирался телепортироваться в Англию, приняв невидимый облик? Шеф предупреждал — Европа для нас закрыта по распоряжению высшего руководства. Что ты собирался там искать? — Лекарство для Хисоки, — невнятно пробормотал я. — Все лекарства здесь. Я хороший врач. Или ты мне не веришь? — Верю. — Тогда в чём дело? — Если б мне можно было… в Дарем… ненадолго, просто поговорить с одним человеком, Хисока бы выздоровел. Ты бы мне помог, Ватари? Всего на час! — Что за бред! Цузуки, ты меня всерьёз беспокоишь. Давай я сделаю тебе чаю. Хочешь? — М-мм… — И принесу пирожные. Будешь? — Мне всё равно. Ватари печально покачал головой и вышел в соседнюю комнату. Оставшись один, я долго смотрел на его стол, заставленный приборами. Потом от нечего делать начал крутить в руках какие-то металлические детали непонятного назначения, высыпанные кучей в коробку. В итоге коробка перевернулась и упала на пол. Ругая свою неловкость на чём свет стоит, я полез собирать рассыпавшиеся детали, как вдруг увидел под столом Ватари странную серую кнопку. Естественно, я нажал на неё раньше, чем подумал, что, наверное, не стоило этого делать. *** Ютака вошёл в тот момент, когда я, в мгновение ока избавившись от похмелья, с немым изумлением изучал то, что внезапно возникло в открывшейся потайной нише за моей спиной. Это был электрический уличный фонарь начала XX века, украшенный причудливыми металлическими завитками. Я обошёл загадочную конструкцию вокруг, потом осторожно потрогал пальцем у основания столба. — Что это? — корректно спросил я, намеренно стараясь избегать крайних вариантов определений вроде: «культурная историческая ценность», «раритет» и «металлолом». Ответ Ватари сразил меня наповал. — Прибор, осуществляющий перемещения в пространственно-временном континууме. — Чего?! Я решил, что Ютака шутит. Ватари же, наверняка, подумал, что мой мозг атрофировался под воздействием спиртного. Он поставил чашку с горячим чаем на стол и пояснил проще: — Машина времени. — И как тебе удалось её втихаря построить?! — моему изумлению не было предела. — Не так уж и втихаря, — вздохнул Ватари. — Помнишь, как-то давно целую неделю электричество с перебоями работало? — Еще бы! Я столько интересного для себя в секретной базе департамента накопал за эти дни, — мрачно хмыкнул я. — Спасибо за невольное содействие. — Пожалуйста, — скромно потупился «изобретатель». — Только никому не говори, иначе шеф меня прибьёт. Он уже и так грешит на мою персону за те сбои в работе компьютеров, но точно не уверен. А узнает — мне хана. — Не скажу. А ты мне принцип действия объяснишь? — Объясню. И даже найду способ похвастаться перед остальными синигами, когда доведу её до ума. Пока моей малышки больше, чем на одно серьёзное путешествие не хватит. Энергии маловато. Она только запонки от рубашек и шариковые ручки туда-сюда переправляет, а если в неё чего покрупнее запихнуть, самоуничтожится. — И как долго её заряжать надо, чтобы хватило для многократного использования? — Лет пять. — Долго и неэффективно. — Да ладно, не придирайся! — обиделся на мою скоропалительную критику Ватари. — Лучше порадуйся за меня! Наконец-то я создал действительно нужную вещь! Я и порадовался. Только Ватари даже представить себе не мог, что любуется своей чудо-красавицей в последний раз.