Амулет синигами

Скромная комната, выделенная для меня повелителем Сорю, разительно отличалась от шикарных апартаментов в замке леди Лилиан. Впрочем, я не удивился. Целью Эшфорд-сан было внушить трепет и благоговение перед её могуществом. Повелитель Генсокай намеревался расследовать загадочное появление двух людей на вверенной ему территории. Не имело смысла поражать нас роскошью. Я сбросил ботинки на пол и растянулся на кровати, закинув руки за голову. В комнате не было ничего, кроме металлической вешалки в углу, деревянного стула и круглого стола. Последний располагался возле окна с видом на пустынную равнину. С невольной тоской я подумал о том, что в этом унылом месте мне, возможно, предстоит провести несколько часов или даже дней. Если, конечно, не попробую договориться с амулетом. Я прижал руку к карману, где находился рубин, и мысленно обратился к нему: «А не пора ли отсюда телепортироваться, приятель?» Внутри послышался знакомый голос, с достоинством лорда заявивший: «Я бы вам не советовал этого делать, хозяин. Из Генсокай существует четыре выхода, пройти через которые возможно только с помощью стражей врат. А телепортация здесь запрещена в связи с появлением около пятнадцати лет тому назад чёрных дыр или «червоточин», куда можно провалиться и не вернуться обратно. Считается, что использование телепортации, вызывает возникновение «червоточин». Мир нестабилен. Ваше с Каэдэ-сан появление через запечатанный портал, о котором знали только Сорю-сама и его ближайшие помощники, ещё больше усилило панику. Я бы вам рекомендовал сидеть тихо и пока ничего не предпринимать. Разумеется, вы всегда можете рассчитывать на мою защиту». «Что ж ты меня не защитил, когда мы сюда попали?» «На вас никто не нападал». «А как насчёт женщины в красном платье, едва не проткнувшей меня мечом?» «Сузаку-сан не опасна. Она беспокоится о Цузуки-сан. Посчитав вас причастным к его исчезновению, она немного рассердилась». «Немного? Представляю, что она натворит, если рассвирепеет не на шутку». «Она сожжёт всё вокруг, превратившись в гигантскую красную птицу». «Благодарю за разъяснения. А теперь скажи мне, почему все эти существа называют Асато-сан своим хозяином?» «Задолго до того, как Цузуки Асато стал вашим духом-хранителем, он подчинил себе двенадцать шикигами из Генсокай. Бьякко, Тода, Сорю, Сузаку и многие другие в их числе. Они будут служить своему хозяину до конца времён». «Хочешь сказать, эти существа подчиняются Асато-сан?» «Безусловно. И они никогда не причинят вам вред, поскольку ваш дух-хранитель этого не позволит. Следовательно, хозяин, вы здесь находитесь в полной безопасности, как на курорте. Наслаждайтесь отдыхом». «У тебя совесть есть? В моей клинике на шестое января назначены семнадцать операций! Три из них по расписанию у меня! Мне нужно немедленно выбираться отсюда!» «Пока Сорю-сама не решит выпустить вас, ничего не могу поделать. Я не позволю вам провалиться в чёрную дыру, а это весьма вероятно, если мы попробуем куда-нибудь переместиться прямо сейчас. Нет и ещё раз нет, хозяин!» «Я требую, чтобы ты позволил мне поговорить с духом-хранителем!» «Духа-хранителя нельзя вызывать по собственной прихоти, когда вам вздумается. Он появится, если возникнет критическая, безвыходная ситуация». «И какие происшествия, например, ты относишь к критическим?» — мягко полюбопытствовал я. «Да почти никакие… У меня всё под контролем. Такие ситуации бывают редко, а то и не случаются никогда. Если вспомнить, ведь даже из замка Эшфорд-сан вы выбрались самостоятельно». «Я с удовольствием позволю Тацуми-сан аннигилировать тебя», — откровенно признался я. «Обязательно, но не раньше дня Апокалипсиса». «Так тебе известна дата этого события?» «Лилиан Эшфорд была в курсе, я — нет». «Твоя поразительная информированность по наиболее важным вопросам восхищает меня всё больше. А как ты работаешь с текстом, напечатанным на бумаге?» «Что вы имеете в виду?» «Меня интересует, способен ли ты быстро и, главное, предельно точно скопировать книгу?» «Авторства О-кунинуси-сама?» — догадался хитрый амулет. «Её самую». «Вам нужно будет обнаружить местонахождение книги, а затем хотя бы на несколько секунд прикоснуться к ней. Я впитаю в себя её магические эманации и изготовлю точную копию». «Ты способен указать место, где сейчас находится книга?» «Простите, хозяин. В этом дворце повсюду расставлены очень сложные защитные барьеры, а моя сила всё ещё не пробуждена полностью». «Как её пробудить?» «Необходимы эмоции. Много эмоций! Ослепительных, терзающих душу, балансирующих на грани жизни и смерти и даже соскальзывающих в смерть! Подарите их мне, и весь мир будет у ваших…» «Тема закрыта. Ты сейчас поможешь мне пробраться незамеченным в комнату Каэдэ-сан и сделаешь всё, чтобы нашу беседу не подслушали». «Да, хозяин! В данном случае моя помощь вам просто необходима. Ведь дворец Тэнку живой. Он обязательно вас подслушает и донесёт о разговоре Сорю-сама, однако, хозяин, будьте уверены: я окружу вас с Микако-сан очень плотным барьером. Ваши слова останутся только между вами!» «Так ты сделаешь это?» «Даже не сомневайтесь!» — Хоть какая-то от тебя польза, — невольно сорвалось с языка. *** Комната Каэдэ-сан была похожа, как две капли воды, на мою. Та же узкая кровать с жёстким матрацем, вешалка, стул и стол. Правда, окно выходило на площадь перед дворцом, и Каэдэ-сан могла бы при желании любоваться центральным фонтаном. Разумеется, она этого не делала. Когда я вошёл, Микако лежала на кровати, свернувшись калачиком, но не спала. На моё приветствие, молодая женщина печально ответила, не отрывая головы от подушки: — Не могу сейчас вообще ничего стоящего придумать. Я — бесполезный балласт! — Вы чрезмерно самокритичны. — Знаете, — продолжала Микако, — здесь недавно была какая-то женщина. Она сказала, что её попросил зайти ко мне Сорю-сама. Она долго играла на сямисене, пела песни и, похоже, пыталась меня усыпить. Но я не хочу спать! Я должна скорее вернуться домой, хоть и не представляю даже приблизительно, как это сделать! Я взял стул и сел возле неё. — Для начала не отчаивайтесь и не опускайте руки. — Я должна вернуть книгу, но, боюсь, во второй раз у меня ничего не выйдет. — Вы однажды сумели её найти. Почему бы снова не попытаться? — Тогда мне помогал Рэн-кун. Если бы не он, вряд ли мне удалось бы разгадать хоть половину тайн госпожи. — Сейчас я на вашей стороне, — обнадёжил я Микако-сан, — и не собираюсь сдаваться, равно как и торчать тут до скончания времён. Следовательно, нам с вами надо всё очень тщательно обдумать, а потом воплотить план в жизнь. — План? — Микако, заметно оживившись, приподняла голову. — Если бы мы выяснили, где находится книга, пробрались в тайник Сорю-сама на несколько секунд… — И что? — в глазах Каэдэ-сан засветилась надежда. — Тогда мой амулет сделал бы копию книги. Вы бы помогли мне вернуться в Токио, а сами вернулись в Дарем и вылечили сына. — Это возможно?! — Да. Если мы будем осторожны, то всё получится. Весь вопрос в том, как разыскать книгу. Щёки Каэдэ-сан порозовели. — На самом деле, — скромно проговорила она, — я уже предприняла кое-какие шаги. Не знаю, правда, принесут ли они плоды? — Что вы сделали? Не бойтесь, говорите открыто, нас защищает рубин. Никто ничего не услышит. — Певица, приходившая сюда, даже не подозревает, что пока она играла, я наложила на неё следящее заклинание, а потом добавила скрывающие чары, чтобы мою магию не заметили остальные жители дворца. Вот, — Микако разжала левую ладонь и показала круглое зеркальце. — Через него я могу наблюдать за её перемещениями. Если кто-то заговорит с ней о книге, я буду в курсе. Если она увидит тайник Сорю-сама, я тоже узнаю, где он. — Вы молодец, — похвалил я Каэдэ-сан. — Это самое малое, что я могла сделать. Ради Рэн-кун я пойду на всё. — Расскажите о сыне. Если, конечно, можете доверить мне вашу историю. Каэдэ-сан задумалась на секунду, потом кивнула. — Я расскажу, но только потому, что вы решили помочь. Никому другому я бы не сказала ни слова. Она уселась на кровати, нервно вцепившись пальцами в край матраца, и заговорила. — До недавних пор я вообще не помнила своего прошлого. Первое моё воспоминание на том отрезке жизни — роскошный дом, в одной из комнат которого я очнулась однажды утром. Возле меня сидела красивая леди. Она представилась как Лилиан Эшфорд-сама. Рядом с ней я увидела ослепительного мужчину с аристократическими чертами лица: темноглазого, черноволосого в дорогом белом костюме. Позже мне довелось увидеть настоящий облик этого демона, окутавшего себя магией и скрывавшего настоящее лицо, но в тот момент… Я восхищалась ими обоими! И госпожа, и господин были очень добры ко мне. Эшфорд-сама рассказала душещипательную историю о том, как ровно день назад забрала меня из клиники для бедных, куда приезжала с целью пожертвовать денег на благотворительность. Якобы я была сиротой, недавно пережившей какой-то несчастный случай и вследствие этого потерявшей память. Госпожа сжалилась надо мной и решила взять к себе, потому что у меня совсем никого из родных не осталось. И я верила госпоже, старалась делать всё, чтобы заслужить её одобрение. Я стала работать горничной в её доме. У леди Эшфорд подрастал малыш Рэндзи Саки или просто Рэн-кун. Госпожа Лилиан говорила, что это её ребёнок, но я с самого первого дня заметила, что мальчик совсем не был похож ни на неё, ни на лорда Артура, кроме того, они оба вели себя поразительно равнодушно по отношению к нему. Рэн-кун с рождения страдал от ужасной болезни. У него ежедневно случались приступы сильных судорог, удушья и кровотечений. Подчас он терял зрение и слух, его кожа покрывалась язвами, которые через несколько дней бесследно пропадали, но затем возникали вновь. После особенно сильных судорог малыш иногда на сутки или двое впадал в кому. Его увозили в клинику, а потом возвращали обратно, так и не выяснив причину болезни. Я всегда спрашивала госпожу, почему бы ей не показать сына хорошему доктору за рубежом и не поставить ему точный диагноз, на что госпожа отвечала, что её супруг — лучший врач на свете, и никто другой не сравнится с ним. Кроме того, многие уже пытались вылечить её мальчика, но не преуспели. Однако я видела: лорд Артур не старался помочь сыну совершенно. Он практически не бывал дома, постоянно где-то путешествовал и возвращался к госпоже лишь в редкие дни, в основном по новолуниям. А Рэн-кун рос в одиночестве, предоставленный самому себе. Вскоре этот малыш стал мне ближе всех на свете. Я тогда думала: «Наверное, это потому, что мы оба затворники». Госпожа не позволяла ни ему, ни мне покидать пределы дома. Конечно, я много раз пыталась выйти на улицу без её разрешения, но почему-то при приближении к воротам теряла сознание. Госпожа объясняла моё состояние сильным стрессом, берущим истоки в моём прошлом. И я верила! Я была так глупа, что верила каждому её слову! Лишь иногда мы с Рэн-кун выходили в сад. Игры нам запрещались. Госпожа утверждала, что Рэндзи очень слаб, и любое неверное движение может стать для него роковым. Я не имела права шутить с ребёнком, пытаться рассмешить его, потому что, по словам госпожи, шутки усиливали приступы боли. Но однажды я всё-таки усомнилась в словах Эшфорд-сама. Мы с Рэн-кун выучили игру в жесты и слова. В итоге через неделю пятилетний мальчик, практически не разговаривавший до того времени, поскольку его и не пытались научить, стал показывать, где находится дом, скамейка, дерево, дорога. А потом он начал произносить целые предложения. Мы с ним стали общаться. Иногда мне удавалось вызвать улыбку на его лице. Идиллия продлилось недолго. Госпожа однажды увидела нашу игру и жестоко наказала меня. Она сказала, что я превысила свои полномочия, и она наймёт кого-нибудь другого для ухода за сыном. Запрет видеться с мальчиком оказался для меня невероятно болезненным. Для Рэн-кун наняли пожилую няньку, и я пришла в отчаяние. Я умоляла госпожу, чтобы она позволила мне снова ухаживать за Рэном, но Эшфорд-сама жёстко заметила, что если я не прекращу свои нелепые требования, она вышвырнет меня прочь. Пришлось проглотить обиду. Через месяц случилось непредвиденное. Госпожа вынуждена была куда-то отлучиться, и во время её отсутствия у Рэндзи случился очередной приступ судорог. Нянька пыталась удержать ребёнка, но не справилась. Мальчик нечаянно ударил её по лицу и поцарапал щёку. Со мной такое часто бывало, да и с госпожой иногда, но наши раны всегда быстро заживали. Каково же было моё удивление, когда я увидела, что рана этой женщины продолжает кровоточить. Нянька держалась за щёку и кричала на весь дом, что семейство Эшфордов — демоны, и она больше ни минуты не останется здесь. Эта женщина действительно куда-то бесследно пропала потом. Рэн-кун поручили воспитывать дворецкому. Это было похоже на то, как осиротевшего котёнка подпихивают под бок старой дворняге в надежде, что она сжалится и выкормит подкидыша. Дворецкому, конечно, до хозяйского сына не было решительно никакого дела, и он спускал свои новые обязанности на тормозах. Впрочем, госпожа его за это совершенно не ругала. Спустя полгода для Рэн-кун наняли домашнего учителя, чтобы он преподал мальчику основы необходимых знаний. Об обучении в обычной школе и общении с другими детьми речи идти не могло. Госпожа слышать ни о чём подобном не хотела. И чем взрослее становился мой мальчик, тем сильнее он страдал и тем более замкнутым и нелюдимым становился. А так называемая мать заботилась о нём всё меньше. Слуги делали вид, будто ничего не происходит. Я плакала по ночам, но понимала, что не имею права вмешиваться. Это ведь сын хозяйки! Как я могла давать ей советы по поводу воспитания ребёнка? Однако к тому времени я уже заподозрила, что не только с Рэн-кун, но и со всей семьёй Эшфордов дело нечисто. Слишком уж уединённый образ жизни они вели, причём болезнь ребёнка была лишь удобной ширмой для оправдания подобного поведения. Эшфорды никогда не приглашали гостей, не устраивали вечеринок, к ним не приезжали родственники. Тогда я стала внимательно присматриваться к остальным обитателям поместья. Все слуги, как на подбор, тоже были угрюмыми и неразговорчивыми. Похоже, никто из них не имел семьи, так как они никогда не уходили из дома ни на праздники, ни на выходные. Иногда кто-нибудь из слуг вдруг незаметно пропадал, а на его месте тут же оказывался новый. Попытавшись завести дружбу хоть с кем-то из них, я наткнулась на ледяную стену молчания. А когда я откровенно спросила по очереди у всех, не кажутся ли господа странными кому-то ещё, кроме меня, в мою сторону перестали даже смотреть. Только садовник мрачно буркнул однажды, что ему безразлично, демоны его господа или нет, лишь бы деньги вовремя платили. Когда же я поинтересовалась, быстро ли у него заживают порезы, садовник вдруг отшатнулся от меня, перекрестился и пошёл прочь. Тогда я и осознала: меня тоже не считают человеком, равно как и наших господ. Страдая от одиночества, я стала искать утешения в чтении книг, хранящихся в домашней библиотеке. Я знала, что плохо читаю, потому что однажды я попыталась прочесть одну из книг госпожи и больше половины предложений не поняла, но теперь, когда тоска, страх и сомнения стали ежедневно грызть мою душу, я решила вернуться к своему занятию. Однажды ночью я забралась в библиотеку и долго копалась на стеллажах, пока не нашла книгу, текст в которой выглядел на первый взгляд необычно. Но я быстро догадалась, как надо читать такие сложные и непонятные с виду знаки. Это был исторический роман, в нём рассказывалось о войнах, самураях, о любви и предательстве. Я плакала и смеялась до утра, а когда стало светать, вернулась к себе и задумалась о случившемся. Я вдруг заподозрила, что, наверное, родилась не в этих местах, а где-то ещё, если так плохо знаю местное наречие, зато мне кажутся родными иностранные символы в изданных Бог весть где книгах. Кроме того, другие слуги часто не понимали мой акцент, особенно в самом начале, когда я только очутилась в особняке. А вот госпожа одинаково легко говорила на обоих языках — на том, который я понимала с трудом, и на том, который был мне близок. Я стала подозревать, что Эшфорд-сама тоже долгое время прожила в той стране, откуда я родом. И, скорее всего, именно там она познакомилась с лордом Артуром. Впрочем, у меня не было доказательств, а спрашивать у хозяйки напрямую, не лгала ли она мне всё это время, я опасалась. Зато с тех пор, как нянька пропала, дворецкий устранился от воспитания Рэн-кун, а мальчик стал заниматься с домашним преподавателем, я начала изыскивать различные способы снова наладить контакт с ребёнком. Вечерами я пробиралась в его комнату, садилась на край кровати и шёпотом рассказывала Рэндзи разные истории. Я пыталась поднять ему настроение и вселить надежду на то, что для него ещё не всё потеряно. Он мечтал избавиться от своей болезни, стать самым обычным мальчиком и подружиться с другими детьми… А ещё он говорил, что боится отца. Он был уверен, что лорд Артур его ненавидит. И, как я впоследствии узнала, это было небезосновательное подозрение. Как-то Рэндзи поделился со мной своим открытием. Он сказал, что кинжал с белым камнем на рукояти, который его мать практически постоянно носит на шее — волшебный. «Мама редко расстаётся с ним, — доверительно сообщил Рэн-кун, —, но иногда уходит в гости и запирает кинжал в маленьком ящичке в спальне, а ключ прячет на дне шкатулки с драгоценностями. Я однажды взял ключ, открыл ящичек, а камень на рукояти кинжала засверкал так ярко, будто в нём спрятано целое солнце! Я очень испугался и убежал. Наверное, если бы я не побоялся потрогать камень, то вылечился бы! Однажды я обязательно решусь, правда, Каэдэ-сан!» Я задумалась. Либо Рэн-кун преувеличивал, либо он действительно видел нечто необычное в спальне матери. Впрочем, я уже готова была поверить любой мистике, поскольку примерно за месяц до этой беседы я случайно отыскала в библиотеке Эшфорд-сама потайную полку с древними предметами. Среди них я увидела глиняные амфоры, клочки старинной одежды, потемневшие от времени монеты, медальоны и кресты, а рядом стояли две книги в потрясающе красивых старинных переплётах. В одной из них я нашла подробное описание магических ритуалов и заклятий. Это была книга О-кунинуси. Из второй я почерпнула информацию об абсолютных амулетах. Похоже, Эшфорд-сан действительно имела отношение к магии. И я, наслушавшись рассказов Рэн-кун о кинжале, спустя несколько недель, когда госпожа ушла из дома, улучила момент, осторожно пробралась к ней в спальню, отперла сейф и увидела то же самое, что и мой мальчик. Но в отличие от него я собралась с духом и прикоснулась к рукояти кинжала, хотя мне и было очень страшно. В ту же секунду моя утраченная много лет назад память вернулась. Я вспомнила, как жила в Японии, училась в университете, а потом лорд Артур и его супруга похитили меня и привезли в Дарем, заперев в подвале особняка. Меня постоянно держали в полусонном состоянии, вводя какие-то лекарства через капельницу. А потом я родила Рэндзи, даже толком не осознавая, что со мной происходит. Сразу после рождения лорд Артур забрал моего ребёнка и что-то сотворил с ним. Рэн-кун был здоров, когда родился, это я точно знаю! Но я также помню, как этот страшный человек сказал, обращаясь к Лилиан-сама: «Я прокляну младенца. Он будет мучиться, но умереть не сможет. Я свяжу его тем самым заклятьем. Не думаю, что ему когда-либо удастся отыскать средство избавиться от него. Но ты всё же спрячь книгу О-кунинуси. Это моя последняя просьба. Дальше приказывать будешь ты». После этого разговора лорд Артур попытался убить меня, но ничего не вышло. На меня не действовали яды. Все порезы и ожоги заживали мгновенно. И тогда, продержав меня в подвале ещё некоторое время, эти двое, посовещавшись, решили стереть мне память. Но теперь, прикоснувшись к их магическому кинжалу, я всё вспомнила! Разумеется, я не собиралась рассказывать о своём открытии никому. Я поклялась себе, что буду и дальше притворяться, будто ничего не знаю, до тех пор, пока не найду средство вылечить Рэн-кун. В ту же ночь я немедленно отправилась в библиотеку госпожи и долго искала в тех двух магических книгах, но так и не нашла ответа на вопрос, какое именно проклятие было наложено на моего сына. Зато я обнаружила информацию о том, как становиться невидимой, ставить защитные барьеры, атаковать противника с помощью стихии воздуха, телепортироваться, накладывать следящие заклинания… Когда настало утро, я ушла из библиотеки и решила вернуться к своим поискам на другой день. Однако госпожа вскоре вызвала меня к себе и сказала, что она в курсе моих вчерашних похождений. «Я знаю, ты прикоснулась к Оку и вернула себе память, — говорила Эшфорд-сан. — Что ж, если ты была настолько глупа, так и быть — мучайся на здоровье, наблюдая за страданиями мальчишки. Но я надеюсь, тебе хватит ума понять хотя бы одно: на самом деле этот ребёнок тебе чужой». «Вы лжёте! Я отлично помню, как выносила и родила его!» «Тогда скажи, кто его отец?» — ехидно уточнила Эшфорд-сама. «Вы стёрли мою память, поэтому я ничего не знаю об отце ребёнка». «Правда заключается в том, что ты и не можешь помнить, поскольку не было никакого отца! Оплодотворённую яйцеклетку тебе пересадили под наркозом. Ты всего лишь пустышка, инкубатор, живой контейнер! Суррогатная мать. Ты не имеешь на Рэндзи Саки ни малейшего права!» «Даже если так, — закричала я, — для меня Рэн-кун всё равно не чужой! Он мой сын, которого вы прокляли! А теперь отвечайте: зачем вам это понадобилось?! Что плохого вам сделал невинный младенец?!» «Он отнюдь не невинен, — с презрением заметила Лилиан-сама. — Но я не собираюсь ничего тебе объяснять. Кто ты такая? Обычная прислуга! От тебя требовалось выносить Рэндзи Саки, родить его, передав ему в момент родов часть своей крови. Ради этого лорд Артур сделал тебя бессмертной. Ты выполнила свою задачу. И ты должна быть благодарна нам. Мы сделали тебе огромное одолжение: забрали память, чтобы ты не страдала, вспоминая прошлое. Однако ты решила докопаться до правды … Теперь пеняй на себя. Живи и мучайся. Он бессмертен, ты тоже. И вам двоим отсюда не выбраться. За пределами дома вы не сможете жить. При любой попытке сбежать, вы будете терять сознание. Таково действие одного из наложенных на вас заклятий. Думаю, ты это на себе уже испытала. И да, кстати, я забрала из библиотеки свои книги. Больше ты не посмеешь в них копаться!» Я слушала эту женщину, мечтая лишь об одном: когда-нибудь с лихвой отплатить ей за всё, что она сотворила с моим сыном и со мной! С той поры моей целью стало найти книгу О-кунинуси. Чего я только не перепробовала! Сколько раз пыталась поговорить с лордом Артуром и воззвать к его чувствам, но он только смеялся или бессовестно лгал. Зато я увидела его настоящую личину, без магической маскировки. Простите, Мураки-сан, но этот человек в своём истинном обличье как две капли воды похож на вас! Только у вас целы оба глаза, а у него вместо правого — протез. Он называл Рэна жалкой куклой, копией некогда жившего человека и уверял меня, что тот юноша был трусом, предателем и убийцей, поэтому полностью заслужил свои нынешние страдания. Разумеется, я не поверила ни единому его слову. С огромным трудом мне удалось кое-что узнать об этой супружеской чете… То, о чём я сегодня рассказала Сорю-сама. Но есть ещё одна любопытная деталь … Не знаю, важная ли… Однажды лорд Артур, оговорившись, назвал мою госпожу «Рири-тян». Эшфорд-сан сильно рассердилась и закричала, чтобы он больше никогда не смел называть её этим именем. Мне тот случай почему-то врезался в память. «Рири» — это ведь то же самое, что «Лили», только в японском варианте произношения. Не понимаю, почему Эшфорд-сан разгневалась? «В самом деле, — задумался я, — муж, коренной японец, назвал жену уменьшительным именем. Что тут особенного? Но, наверное, с этим вариантом имени у госпожи Эшфорд связаны какие-то неприятные воспоминания. Надо будет запомнить на будущее…» — Целых восемь лет я старалась напрасно, — продолжала Микако-сан, — но когда Рэн-кун исполнилось пятнадцать, случилось невероятное. Однажды во время нашей прогулки в саду он взял меня за руку и назвал мамой. А когда я замерла на месте, Рэн-кун признался, что с недавних пор, прикасаясь ко мне, он может видеть то, о чём я думаю, слышит мои эмоции и видит образы, преследующие меня. И ещё он начал вспоминать события, которые с ним происходили давно, словно в иной жизни. Но пока все эти воспоминания настолько перепутаны, что он сам толком не понимает, было ли это на самом деле, или просто приснилось ему. Впрочем, в тех воспоминаниях нет ничего хорошего. Только страх, ненависть и смерть. Я расплакалась и пообещала моему мальчику обязательно разыскать книгу О-кунинуси, где бы она ни находилась, а потом отомстить чете Эшфордов за наши страдания. Но Рэн-кун неожиданно сказал: «Не надо мести. Кажется, давным-давно я кому-то жестоко отомстил, но это плохо закончилось. Не становись злой, мама! Пожалуйста». А потом мой мальчик добавил: «Знаешь, а леди Эшфорд на самом деле очень несчастная женщина. Она давно ненавидит кого-то. Она старается о нём не думать, но думает всё время. Как я понял, её ненависть выросла из отвергнутого доверия и любви. Если бы она могла простить того человека или хотя бы поговорить с ним откровенно, но, увы. Её сердце переполнено гневом и обидой. Но, как бы то ни было, и мы с тобой не заслуживаем страданий, поэтому я постараюсь стать поближе к Эшфорд-сан и выяснить, куда она спрятала книгу». Рэн-кун так и поступил. Эшфорд-сама не опасалась измождённого болезнью подростка и не защищала от него свой разум. В итоге Рэн-кун, подслушав её мысли, выяснил много любопытного о существовании другого измерения, в которое можно попасть из особняка Эшфордов, о замке Несотворённой Тьмы, о душах людей, похищенных и принесённых в жертву ради пробуждения Демонического Ока. Он узнал о том, что обе магические книги теперь превращены в серебряный и золотой диски и хранятся в другом измерении. И ещё ему удалось услышать, как однажды лорд Артур сказал супруге: «Я бы на твоём месте был осторожнее. Этот мальчишка при желании снимет удерживающее заклятие с тела твоей горничной, просто смыв его собственной кровью. Неужели ты не чувствуешь, как его магическая сила растёт день ото дня?» Лилиан ответила: «Даже если они сбегут, что маловероятно, им не удастся нарушить мои планы, поэтому не беспокойся!» Лорд Артур сам не подозревал, как помог нам с Рэндзи, затеяв с Эшфорд-сама ту беседу. Через пару дней Рэн-кун снял с меня сдерживающее заклятье, смыв его каплями своей крови. Я получила возможность принять невидимый облик, выбраться за пределы особняка, проникнуть следом за госпожой в замок Несотворённой Тьмы, где и пробыла до того времени, пока не нашла книгу и не встретила вас. Остальное вы знаете. Да, я, безусловно, знал. Но полученную информацию следовало всесторонне обдумать. Я попросил Микако известить меня, если ей удастся выяснить, где находится книга, посоветовал ей немного отдохнуть, после чего отправился по коридору назад в свою комнату. *** Непросто мне далось осознание того, что мой бесценный братец Саки успешно реинкарнировал, благодаря усилиям лорда Артура. Выражаясь точнее, я испытывал амбивалентные чувства в отношении случившегося. Выходит, мой двойник добился своего? Отомстил? Впрочем, что это за месть, если тот, кому мстят, даже не понимает причины своих мучений? Хотя, возможно, у Рэндзи Саки Эшфорда младшего ещё всё впереди. Мой двойник на достигнутом явно не остановится. Как только Рэн-кун вспомнит, кем являлся раньше, лорд Артур наверняка придумает что-нибудь, чтобы превратить его жизнь в настоящий ад, хуже нынешнего. Если мальчишка не сбежит, конечно. Но ещё больше после рассказа Микако меня насторожил тот факт, что лорд Артур, похоже, затеял с собственной женой двойную игру. Конечно, напрямую обвинить его в этом было невозможно, он умело маскировал свои истинные намерения, но многие ранее замеченные мною детали указывали на то, что нечестная игра имела место. Во-первых, Артур Эшфорд позволил мне подслушать его беседу с Лилиан-химэ в ресторане в Акасаке, хотя наверняка знал с самого начала, что я внимательно отслеживаю их разговор. Во-вторых, он наглядно продемонстрировал, как рубин реагирует на ложь, а это являлось весьма ценной информацией. В-третьих, он сообщил, что амулет синигами можно подпитать не только эмоциями умирающих людей и энергией духа-хранителя. И, наконец, покидая мою комнату, предупредил о грядущей опасности, сказав: «Обычно то, что спасает людей, впоследствии их же и губит, поэтому будьте осторожны. Не заходите чересчур далеко». Спустя несколько часов я едва не попал в ловушку леди Эшфорд. Образ моего прекрасного спасителя мог бы погубить меня, если бы я зашёл в игре, спланированной леди Эшфорд, дальше определённой черты. Я действительно был в шаге от того, чтобы отдать ей амулет, ничего не прося взамен и искренне полагая, будто дарю рубин собственному духу-хранителю и освобождаю его от необходимости служить мне. Как вспомню, до сих пор внутри всё переворачивается. Я целовал эту лживую стерву, будучи абсолютно уверенным, что держу в объятиях другого человека! Как я мог заблуждаться хоть на секунду? Где был мой разум? Ведь наверняка настоящий Асато-сан никогда бы не… Хотя, если вспомнить ненавидящий взгляд Тацуми-сан, направленный на меня, то возможно… Довольно! Дальнейшие предположения в данной области смысла не имеют. Есть много других вопросов, о которых следует побеспокоиться. Например, о том, что лорд Артур зачем-то выдал много интересной информации, как мне, так и Рэндзи, и Микако-сан. Он делал это весьма осторожно и будто случайно, но целенаправленно. Так на чьей он стороне? Непонятно. Пока ясно лишь одно: он — моё альтернативное «я» из другого мира, и я для него такая же загадка, как и он для меня, потому-то лорд Артур и пришёл поиграть со мной в покер. Из любопытства. *** Я толкнул дверь в комнату и вошёл внутрь. Однако там меня ждал новый сюрприз. Тода быстро встал со стула и выпрямился в полный рост, стоило только мне перешагнуть порог: — Прошу прощения за вторжение, но у меня к вам срочный разговор. Надо же, пару часов тому назад он не был столь любезен. Ладно, по крайней мере, сейчас он ведёт себя цивилизованно и не пытается сломать мне шею или задушить. И на том спасибо. — Чего вы хотите? К последовавшей затем реплике я оказался не готов. — Скажите честно, кто вы? — Доктор Мураки Кадзутака, — я недоумённо пожал плечами. Тода бросил на меня сумрачный взгляд исподлобья. — Вы не Мураки или я сумасшедший. — Любопытное умозаключение. И почему, по-вашему, я не могу быть самим собой? Тода опустился на стул. Я устроился на кровати, закинув ногу на ногу. — Пока все остальные увлеклись рассказом вашей милой спутницы и её магической книгой, я присмотрелся к вам внимательнее и заметил то, что от меня ускользнуло в первые секунды, когда вы только очутились в Генсокай. У настоящего Мураки вместо правого глаза был искусственный имплантант. У вас его нет. Конечно, вы могли восстановить утраченный орган с помощью магии или как-то иначе, но… Есть ещё кое-что. От вас не исходит эманаций ненависти. Совершенно. Вы не пытаетесь использовать магию, чтобы выбраться отсюда, а ведь даже Каэдэ-сан попыталась. Настоящий Мураки обязательно вызвал бы пару-тройку чудовищ, чтобы сразиться с нами. А вы ведёте себя так, словно впервые узнали о существовании шикигами и Генсокай. Мне кажется, вы до сих пор толком не понимаете, куда попали. Следовательно, вы не Мураки. Однако я не понимаю, почему вы так на него похожи? — Потому что я Мураки. Тода встряхнул головой. — Стало быть, я сумасшедший. — Вы явно преувеличиваете, — успокоил я его. Внезапно какая-то новая мысль посетила Тоду. Лицо шикигами просветлело. — Если вы действительно Мураки, — вдруг проговорил он с подвохом в голосе, — тогда напомните мне, что произошло между нами осенью одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года в Киото? «Позвольте, какая осень, если сейчас январь?» А через секунду меня накрыло волной понимания. Я круглый идиот, слепец! С того мгновения, как я попал сюда, следовало догадаться: это не мой мир! Неким немыслимым образом с помощью книги О-кунинуси, амулета или магии леди Эшфорд я загремел в будущее альтернативного мира. Того самого, откуда родом Асато-сан! И, похоже, здесь до сих пор живёт и здравствует мой двойник-убийца. Надо успокоиться и не позволять эмоциям овладеть собой. Если уж я попал сюда, нельзя уходить, пока я не найду ответы на все вопросы. Какой здесь год? Наверное, две тысячи седьмой, учитывая признание Тацуми-сан о том, что он следил за мной, начиная с одна тысяча девятьсот девяносто второго. Или прошло гораздо больше времени? Как мне выяснить всё об этом мире, не выдав никому свою подлинную личность и наличие у меня уникального амулета? Конечно, долго скрывать правду не удастся, но я изо всех сил буду оттягивать момент признания. А пока… Я с невозмутимым видом озвучил следующее: — Я не обязан помнить всё, что происходило со мной столько лет назад. Тем более, вспоминать о наиболее неприятных эпизодах жизни. Чистой воды блеф. Сработает? — И всё-таки вы не Мураки, — заметил Тода. — Я думаю, надо сообщить об этом Сорю-сама, чтобы он пригласил в Генсокай хорошего специалиста. Пусть компетентный и талантливый учёный разберётся, что к чему. Перемещения во времени, загадочные исчезновения, о которых поговаривают в Энма-Тё, начиная с одна тысяча девятьсот девяносто девятого года — всё это неспроста. А теперь, когда я увидел вас, то окончательно убедился: с миром творится неладное. Он, наверное, ждёт, что я испугаюсь и признаюсь в чём-то? А мне не в чем сознаваться, кроме того, что я — хозяин амулета синигами. Но этого признания ему из меня не вытянуть, ибо я не стремлюсь увеличить количество желающих отобрать рубин. — Как пожелаете. А теперь, с вашего разрешения, я бы хотел отдохнуть. Он покинул комнату, на прощание кинув на меня уничтожающий взгляд. *** Не знаю, сколько часов я проспал. Меня разбудил робкий стук в дверь. Я открыл и увидел взволнованную Микако-сан. Она со счастливой улыбкой сообщила, что ей удалось отследить местонахождение книги. Проблема заключалась в одном: фолиант хранился в личных покоях Сорю-сама, где последний проводил большую часть своего времени, следовательно, правителя Генсокай надо было ненадолго выманить оттуда. По моей просьбе с этой задачей прекрасно справился амулет, умело разыгравший на верхних этажах дворца Тэнку какое-то иллюзорное представление. Сути его я не увидел, зато отлично расслышал громкие возгласы: — Это Курикара!!! Он вернулся!!! Атакуйте!!! Не дайте ему уйти!!! Затем сверху донёсся топот многих пар ног, звон скрещивающихся клинков, звук льющейся воды, грохот и неистовые проклятия, и я, искренне порадовавшись тому, что энтузиазм шикигами нашёл себе достойное применение, подождал несколько минут, а затем поспешил в спальню Сорю-сама, где без труда обнаружил книгу О-кунинуси. Она лежала на прикроватной тумбочке. И я прикоснулся к ней. *** Спустя час копия фолианта была торжественно вручена Микако-сан. Молодая женщина, полистав книгу, нашла в ней маскирующее заклинание и превратила свою вновь обретённую ценность в изящный серебряный браслет. Едва она успела надеть его себе на запястье, как в дверь моей комнаты опять постучали. На сей раз на пороге возникло эффектное трио: невозмутимый Сорю-сама в сопровождении двух незнакомых мне людей — молодого мужчины в круглых очках с вьющимися золотистыми волосами, перевязанными сзади ленточкой, и симпатичной девушки лет восемнадцати с глазами разного цвета, причём правый её глаз был, как ни странно, оранжевым. «Креативное решение», — оценил я, подумав, что девушка пользуется линзами, и не догадываясь, что причина в другом. Передо мной стояла одна из четырёх стражей врат мира Генсокай. Об этом я узнал чуть позже. — Вот, — Сорю-сама кивком указал на меня. — Знакомьтесь. Этот человек уверяет, будто он доктор Мураки Кадзутака из Токио. — Действительно похож, — с широкой улыбкой заметил светловолосый мужчина. Протянув мне руку, он представился. — Ватари Ютака, врач и учёный отдела Сёкан в Мэйфу. — Каннуки Вакаба, сотрудник отдела Сёкан, — в свою очередь назвалась девушка. — Очень приятно, — я пожал руку Ватари-сан и быстро коснулся губами тонких пальчиков Вакабы. Девушка смутилась. Кажется, она не ожидала от меня подобного поступка. — Видите! — торжествующе заметил Сорю-сама. — Нетипичное поведение. Тода прав, перед нами самозванец. Надо ли говорить, как сильно повелитель Генсокай ошибался? Правда, долго ему заблуждаться на мой счёт не пришлось. *** Ватари-сан с моего разрешения взял у меня образец волос, провёл тщательный анализ ДНК, после чего перед собранием шикигами в тронном зале торжественно сообщил: — Этот человек не самозванец. Мобильный анализатор утверждает, что перед нами действительно доктор Мураки. Тот самый. Вероятность ошибки — ноль процентов. — Не может быть! — вскочил на ноги Тода. — Он не ответил на мои элементарные вопросы о его прошлом! — Да он клонировал себя! — вдруг звонко воскликнул мальчик со светящимися глазами, которого, кажется, звали Кидзин. — Нет, — мягко возразил Ватари. — Длина цепочки ДНК соответствует возрасту. У клона она была бы намного короче. Другое дело, что с возрастом проблемы… Этому человеку, как мы все видим, тридцать с небольшим. На самом деле ему должно быть около пятидесяти. — Возможно, это клон, созданный из сохранённых в криогенной камере клеток молодого доктора, потому его цепочка ДНК ещё не укоротилась, — не хотел отказываться от своей первоначальной версии Кидзин. — Интересная мысль, — мягко улыбнулся Ватари, — но нет. Здесь замешано что-то другое, не связанное с клонированием и магией. — И что это? — в лоб спросил повелитель Генсокай. — Надо подумать, — Ватари-сан обернулся ко мне. — Вы утверждаете, что жили самой обычной жизнью до тех пор, пока не попали в замок к неизвестной женщине, а оттуда с помощью волшебной книги вам с Каэдэ-сан удалось выбраться в мир Генсокай? Счастье-то какое. Наконец я могу официально заявить, что я не клон и не замораживал свои клетки в криогенной камере. — Именно так, — подтвердил я. — Ну что ж… Мне остаётся только сделать вывод, от которого, честно говоря, мурашки по коже, несмотря на то, что я многое повидал на своём веку: этот доктор пришёл из мира, параллельного нашему. И он не должен отвечать за поступки своего двойника, так как между ними нет ничего общего. — Но откуда возник другой мир? Почему люди из него попали сюда, да ещё через запечатанный много веков назад портал? — сдвинул брови к переносице Сорю. — Такого быть не должно! Ватари вздохнул. — Я попытаюсь это выяснить, но вам придётся позволить Мураки-сан и Каэдэ-сан отправиться со мной в Мэйфу. Сорю-сама задумался ненадолго, а потом махнул рукой и вымолвил: — Согласен. Главное, разберитесь в происходящем, пока наш мир не рухнул из-за пространственно-временных парадоксов! Я заметил краем глаза, как напрягся Ватари, когда услышал про парадоксы и разрушение мира. Выходит, предположение Сорю-сама имеет под собой основание. Также я видел, как сильно нервничает Микако, опасавшаяся, что Сорю-сама распознает копию книги О-кунинуси даже в образе браслета и отберёт в последний момент перед перемещением. Правитель Генсокай, к счастью, не успел проследить за нашей самодеятельностью в суматохе, связанной с погоней за иллюзорным Курикарой. Мы с Микако-сан проследовали за новыми проводниками через весь дворец. Внушающие трепет существа, похожие на мифических тэнгу, открыли нам врата, расположенные между Генсокай и Мэйфу, и через мгновение мы с Каэдэ-сан ступили внутрь просторной медицинской лаборатории, принадлежащей, судя по всему, Ватари-сан. — Располагайтесь, — Ватари указал нам на два удобных мягких кресла с широкими подлокотниками. — Если вы устали, я могу предоставить вам комнату, принести еды… — Нет! — резко отозвалась Микако. — Я устала, но предпочитаю поскорее выяснить все вопросы и вернуться домой. — Увы, — вздохнул Ватари, — процесс не получится быстрым. Видите ли, я давно подозревал, по какой причине в Генсокай вдруг стали появляться чёрные дыры, но не был уверен. Оказывается, мир действительно расщепился. Что ж, давайте перейдём к конкретным событиям. Я бы хотел для начала спросить: Мураки-сан, неужели в вашей жизни прежде не происходило ничего необычного? До того, как вы оказались вчера в незнакомом дворце? Если вы ответите «нет», я не поверю. — Почему не поверите? — скептически хмыкнул я. — Потому что я знаю, как должна была сложиться ваша жизнь, если бы она текла своим чередом. И, думаю, вы тоже теперь это знаете. Притихшая Микако-сан переводила внимательный взгляд с меня на Ватари и ничего не говорила. Я продолжал делать вид, будто не вполне понимаю, куда клонит мой собеседник. — Давайте начистоту, — снова заговорил Ватари. — В девяносто девятом году, будучи гордым от сознания собственной находчивости, я вскрыл секретную базу данных Мэйфу, обнаружив там чертежи различных запретных изобретений, в том числе, машины времени. Часть наиболее важных деталей аппарата на чертежах отсутствовала. Потратив некоторое время, я сумел восстановить их, изготовил нужные детали на заказ и построил прибор. Что удивительно, он заработал! Я был счастлив. Прежде никакие мои изобретения не получались удачными. Я не собирался путешествовать на машине времени далеко, особенно в прошлое, чтобы не создать временных парадоксов. Однако по стечению обстоятельств моим аппаратом воспользовался мой коллега. Не предупредив никого, втайне от всех весной девяносто девятого года он отправился в одна тысяча девятьсот восемьдесят первый год. Что именно он там делал, я, конечно, понятия не имею. Но исходя из того факта, что вы сейчас здесь, и вы всё-таки другой, я могу предположить, что в результате действий Цузуки Асато произошло по крайней мере одно событие: ваши родители остались живы. — Да. Последовало несколько секунд нервного напряжения. — Хорошо, — видно было, что Ватари-сан волнуется. — А теперь, прошу вас, — голос его дрогнул, — Мураки-сан, расскажите, что случилось с Цузуки, после того, как он спас вашу семью! Вы знаете об этом, не так ли? Минуту назад я не собирался признаваться никому, ни за что на свете, однако… Этот Бог Смерти смотрел на меня с такой мольбой и отчаянием! Он волновался за судьбу Асато, а, значит, имел право знать. Я достал из кармана и продемонстрировал ему сияющий рубин, лежащий на раскрытой ладони. Ватари машинально потянулся вперёд, собираясь коснуться амулета. — Не стоит, — предупредил я. — Неизвестно, каковы будут последствия. Тацуми-сан уверял, будто к рубину, кроме меня, никто и пальцем прикоснуться не сможет. Что он имел в виду, я, к сожалению, выяснить не сумел. — Вы встретили Тацуми-сан в вашем мире?! — подскочил на месте Ватари. Потом успокоился и снова уселся в кресло. — Как он? — С ним всё в порядке. — Слава Всевышнему! — глаза учёного наполнились слезами, и он поспешно отвернулся, чтобы я не увидел его слабости, потом, быстро совладав с собой, обернулся ко мне. — О чём вы говорили с Тацуми-сан? Что это за рубин? Какое он имеет отношение к судьбе Цузуки? — Тацуми-сан уверял, будто душа Асато-сан заточена внутри камня. — О! — выдохнул Ватари. — Тогда это… амулет синигами? Я заметил, как вздрогнула Микако-сан. Она тоже во все глаза глядела на кристалл, словно видела его впервые. — Да, — отозвался я. — И мне предстоит найти способ освободить душу Асато-сан. Вот только возникло несколько серьёзных проблем. Во-первых, ваш друг Тацуми не верит в мои благие намерения и не говорит о дне, когда можно освободить духа-хранителя. Во-вторых, амулет мечтает о власти над миром, поскольку, видите ли, у него есть собственное сознание. В-третьих, я не имею возможности поговорить с душой Асато-сан и выяснить, чего бы хотел он сам. В-четвёртых, за мной охотится какая-то сумасшедшая дама из Дарема, которая уверяет, что собирается построить идеальный мир, и ей при этом наплевать, сколько сотен жизней будет принесено в жертву. У этой леди тоже есть амулет — старинный кинжал с камнем на рукояти. Она называет его Демоническим Оком. — Это моя госпожа Лилиан Эшфорд, — со вздохом призналась Микако. — Она владеет Оком. — Верно, Демоническое Око и есть парный амулет, пришедший из небытия и питающийся смертью! — Ватари хлопнул себя ладонью по лбу. — Но без него теперь никак. — Что значит — «никак»? — насторожился я. — Если верить источникам данных, которые мне удалось изучить за прошедшие годы, в день Апокалипсиса, два ваших амулета должны столкнуться и объединиться либо столкнуться и аннигилироваться. Мир изменится и обновится наилучшим образом, только если в нужный день в нужном месте владельцы амулетов и их духи-хранители встретятся там, где сходятся пять стихий и сумеют как-то гармонизировать все эти стихии и собственные души… Что-то вроде. Я собирал информацию по крупицам из разных источников, поэтому мог неправильно понять. День Апокалипсиса в этом мире пропущен. Я предполагаю, он не состоялся из-за асинхронности течения времени в двух мирах и из-за того, что к моменту Апокалипсиса ни один из возможных претендентов на преобразование мира не владел полной информацией о происшедшем, следовательно, не сумел задействовать амулеты. Теперь вся надежда на ваш альтернативный мир, Мураки-сан. Какое там сейчас число? — В момент моего похищения и перемещения в другое измерение, наступило первое января одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года. — Стало быть, срок обновления Земли близок. Когда он наступит, в нужном месте в назначенный час соберутся все те, кто так или иначе способен повлиять на судьбу Земли. Если вы не договоритесь по-хорошему с владельцем Ока… Точнее, как я понял, с владелицей, то сражение между вами и вашими духами-хранителями неизбежно. В бой могут вступить и третьи стороны, если им удастся найти нечто, способное противостоять силе ваших амулетов. Учитывая, что миров два, к вам, скорее всего, присоединятся оба владельца Ока, герцог Астарот и младшие боги, жаждущие власти. Вы сумеете отстоять судьбу Земли в этой непростой битве, Мураки-сан? — Я сумею отстоять душу вашего друга, а мир пусть спасают боги. Это их непосредственная работа — следить за балансом света и тьмы и за всеми остальными глобальными вопросами. Ватари нахмурился. — Я уверен, Цузуки-сан на вашем месте гораздо внимательнее отнёсся бы к судьбе планеты. Во всяком случае он бы попытался… — Прошу прощения, — перебил я. — Когда ваш друг отправился в прошлое, он не думал о судьбе Земли. Он думал о конкретных людях. Он спас мою семью, и мир не рухнул, зато рухнула жизнь Асато-сан. Немаленькая цена. Поскольку я стал владельцем амулета, только я способен исправить сложившееся положение вещей. У меня есть некоторое обязательство перед Асато-сан. Я не люблю находиться в долгу, а если такое случается, то я свои долги возвращаю сполна. Данный случай не исключение. Длинная тревожная пауза, в течение которой Ватари-сан внимательно изучал меня, а потом солнечно улыбнулся: — Не думал, что я это скажу, особенно после вашего первого заявления, но, — он развёл руками, — я рад случайности, забросившей вас сюда. — Тогда, — с напором произнёс я, — вы должны сообщить мне точную дату Апокалипсиса. Полагаю, если Тацуми-сан она была известна, то вы тем более в курсе. — Хм-м, — Ватари-сан задумчиво разглядывал меня, покусывая фалангу большого пальца. — Если я скажу, у Тацуми уже не будет ни малейших шансов выторговать у вас камень. Он ведь просил продать ему амулет? — Ещё как, — усмехнулся я. — Предлагал любую сумму. Не представляю, откуда бы он её взял. Не иначе, ограбил бы несколько швейцарских банков. Я обещал отдать ему рубин бесплатно, но не раньше того самого дня. А вот сейчас думаю: в принципе, какая разница, кто из нас освободит душу Асато-сан? Важен результат. — И всё-таки у моего друга должно быть преимущество. — Это означает «нет»? — Вы мне нравитесь, но я вас слишком мало знаю. Не могу рисковать. Поймите, Тацуми-сан и Цузуки-сан очень мне дороги. Само собой, так просто он не сдастся. Неудивительно. Он знает меня всего несколько часов, а своих друзей — в течение многих лет. Естественно, он не позволит мне причинить зло кому-то из них. Особенно, учитывая прежний опыт общения с моим двойником. Сделаем обходной манёвр. — Давайте временно забудем про Апокалипсис, — я расслабленно откинулся на спинку кресла. — Есть множество других тем для беседы. Например, как поживает Куросаки-кун? Вопрос был внезапным, на то я и рассчитывал. Ватари отчаянно закашлялся и опасливо взглянул на меня. — Откуда вы знаете про Хисоку? — От Тацуми-сан. И также знаю, что с ним сотворил мой двойник. Я сожалею. — Почему вы вдруг решили поинтересоваться его жизнью? — с подозрением спросил Ватари. — Видите ли, в моём мире юноша недавно попал в серьёзную автокатастрофу. Я оперировал его. Куросаки-кун выжил. — Бон в вашем мире — человек?! — поразился Ватари. — Верно. — Хорошо… Ох, как же хорошо, — голос доктора едва уловимо задрожал. — Надеюсь, он счастлив? — Более или менее. Полгода тому назад он сбежал из дома вместе со своей кузиной Асахиной Фудзивара. И, похоже, возвращаться в лоно семьи не собирается. Ватари вздохнул и мрачно пробормотал: — Лучше уж так… Потому что здесь по милости этого изверга бон в коме. Из-за того проклятия. А прошло пятнадцать лет! Будь он человеком, давно бы умер! А так — только мучается, но живёт. — Боже! — воскликнула молчавшая до сих пор Микако. — Неужели кто-то, как и мой сын, тоже страдает из-за проклятия? — У вас есть ребёнок? — поспешно обернулся к ней Ватари. — Его зовут Рэн-кун. Ему пятнадцать лет. — Искусственно воссозданная реинкарнация Шидо-сан, — вполголоса пробормотал я. — Что? — не поняла Микако. — Этот маньяк воскресил-таки погибшего брата?! — остолбенел Ватари. — Судя по всему, да, но не в этом суть. Мы с Каэдэ-сан добыли копию магической книги. Надеюсь, она поможет снять проклятие с Куросаки-кун. — Мураки-сан, — возмущённо заговорила Микако, — вы обещали держать всё в тайне! Я не переживу, если снова потеряю книгу! — Вы её не потеряете, однако Куросаки-кун, как и вашему сыну, тоже требуется помощь. Ватари-сан, если мы попытаемся снять проклятие с вашего коллеги, вы сумеете поверить в мою искренность в отношении Асато-сан? — Возможно, — сдержанно отозвался Ватари. — Однако если вы усугубите положение бон… — Я давал клятву Гиппократа и никогда не стану вмешиваться в жизнь пациента, если пойму, что в данном случае некомпетентен. Правда, до недавнего времени мне не приходилось сталкиваться с болезнями, вызванными проклятием. — А теперь? — горько усмехнулся Ватари. — Пришлось начать знакомиться вплотную. Ватари долго думал. Потом вымолвил: — Идёмте, я провожу вас в палату. И буду надеяться от всей души, что вы ему поможете!