Амулет синигами

За ужином госпожа Куросаки была сама любезность. В праздничном кимоно с изображением водяных лилий, расцветших под полной луной, она разливала сакэ и время от времени предлагала попробовать тушёные шиитаке с орехами, приготовленные по старинному семейному рецепту. Однако я ещё с сороковых годов, прожитых в другом мире, твёрдо вознамерился к грибам, осьминогам и устрицам больше не прикасаться. Впрочем, остальные блюда тоже не лезли в горло, включая рис с копчёным угрём и такояки. После ужина госпожа Куросаки позвала слуг и приказала проводить «господ полицейских в лучшие спальни». Нашему решению ночевать в гостинице хозяйка решительно воспротивилась. — К чему уезжать? — удивилась она. — В моём доме места достаточно. Оставайтесь! — Засуетилась, — шепнула мне на ухо изрядно повеселевшая после сакэ леди Эшфорд. — Пытается быть услужливой, а сама до смерти боится, что мы каких-нибудь противозаконных фактов накопаем! Ну и семейка. С последним утверждением я не мог не согласиться. С другой стороны, кто бы говорил… Но вслух я ничего не произнёс. *** Посреди ночи я проснулся от ощущения, что кто-то в упор разглядывает меня. Я открыл глаза. Лилиан стояла рядом, уперев руку в бок, и с явным неодобрением изучала моё лицо. — Позор, — ледяным тоном вымолвила она. — Вы сюда расслабляться приехали или работать, Тацуми-сан? Впервые за всю жизнь я услышал подобную фразу, обращённую ко мне. Должно быть, настигло кармическое воздаяние за давешнее отношение к Цузуки. Надев очки, я поспешно вскочил с футона. — Что случилось? Эшфорд-сан презрительно повела плечом. — Хрупкая дама, в отличие от некоторых, бодрствовала, не смыкая очей и ожидая, когда зашевелится потревоженное осиное гнездо! Сейчас, приняв невидимый облик, защитив себя от чужой магии всеми известными способами, вы выйдете из комнаты. Свернув направо, пройдёте по коридору до конца, спуститесь на первый этаж. Никакой телепортации! Шагайте осторожно, так как полы старые и могут вас выдать. Я уже позаботилась, чтобы все двери на вашем пути оказались не заперты. В саду за глициниями увидите пруд. Через двести ярдов обнаружите калитку, за которой начинается дорога к городскому кладбищу. Ваша задача добраться туда быстро и незаметно. — Зачем?! — По сведениям Ока, две минуты назад в том направлении двинулся наш незабываемый Орито-кун после того, как ему кто-то позвонил на мобильный. Соблюдайте дистанцию. Кто знает, какие способности у мальчишки! Увы, помочь не могу. Буду занята другим делом. Ясно? «С каких пор я позволяю ей разговаривать со мной таким тоном? Пусть она трижды демон и по «легенде» моя начальница! — возмутился я про себя. — Но сейчас нет времени спорить». И, окружив себя Тенями, я вышел из комнаты. *** Догнать Орито-кун удалось лишь потому, что юноша постоянно останавливался и озирался по сторонам. Видимо, подозревал преследование. И правильно. Уже в течение четверти часа я шёл позади, отставая примерно на двадцать дзё. Парень вздрагивал от малейшего движения ветра, от любого шороха, от незначительного колыхания ветвей клёнов и ароний. Свернув с дороги, пройдя между могилами, он остановился возле поросшего мхом надгробия и произнёс в пустоту: — Я здесь. От ствола ближайшего дерева отделилась фигура в плаще с капюшоном. Защищённый Тенями, я подобрался ближе, но разобрать лица человека так и не сумел. Неизвестный подошёл к Орито и вместо приветствия злобно прошипел: — Как долго ты собираешься испытывать моё терпение? Тембр голоса, по моим предположениям, мог принадлежать мужчине в возрасте около шестидесяти лет. — Я делаю всё, что … Орито-кун не договорил. Из-под плаща взметнулось алое облако, и в следующую секунду парень уже лежал на земле. Я наблюдал. Человек в плаще тоже. Через несколько секунд Фудзивара-сан выпрямился, отряхнулся. Провёл рукой по лицу, проверяя, целы ли кости. Челюсть и переносица, судя по всему, не пострадали, однако носом у него пошла кровь. — За что?! — в голосе Орито звучал скорее гнев, чем испуг. — Учу. Тебе полезно. — Но Вад… Новый удар. Теперь без использования магии. Я успел заметить, что на безымянном пальце правой руки незнакомца был надет золотой перстень с массивным чёрным камнем. На сей раз юноша удержался на ногах, но у него оказалась рассечена нижняя губа. — Когда это я разрешал тебе обращаться ко мне иначе, чем со словами «господин» или «хозяин»? — Прошу прощения… Господин. Заметно было, что Орито-кун стоит немалых усилий не выказывать всё нарастающую ярость. — Отвечай, почему я должен от посторонних людей узнавать о приезде полиции в ваш дом? И с какой стати вынужден вызывать тебя сюда, чтобы задать единственный интересующий меня вопрос, — он сделал паузу и вдруг мёртвой хваткой вцепился в горло собеседника. — Где Асахина?! — Она в Токио, — сдавленно прохрипел Орито. — Я сам только вчера узнал… Думаю, моя сестра вам больше не нужна. Она опорочила семью. Родила внебрачного ребёнка. Девочку. Это случилось на прошлой неделе. Наступившая тишина была воистину мёртвой. Я слышал тяжёлое дыхание незнакомца и сбившееся, поверхностное Фудзивара-сан. Наконец, мужчина тяжело обронил: — Ты допустил это. — Я не имел возможности следить за ней круглыми сутками! — Должен был. Мы заключили договор, а ты нарушил условия. Позволил девчонке бежать, морочил мне голову, уверяя, будто ищёшь её, а сам пальцем о палец не ударил. И ты знал, что она беременна! — Нет! — Знал, гадёныш. Итак, даю тебе сорок восемь часов на то, чтобы вернуть её в Камакуру. Ребёнок должен приехать с ней. Это обязательное условие. — Но зачем вам чужой младенец? — Удочерю, — он произнёс это таким убийственным тоном, что я сразу сообразил: ничего хорошего ребёнка не ждёт. Видимо, Орито-кун пришло в голову то же предположение. — А моя сестра? — не выдержал он. — Вы говорили, будто любите её, и она ни в чём не будет знать нужды, но я теперь вижу, что это неправда! Асахина для вас просто инструмент… С какой же целью вы собираетесь её использовать?! — Не твоё дело, сопляк. Делай то, что тебе приказано, иначе одна симпатичная горничная неожиданно вспомнит, кто сообщил ей код от сейфа и прочёл стирающее память заклинание. Поверь, эта куколка в два счёта сдаст тебя полиции. — Не сдаст, поскольку сама причастна, — усмехнулся Орито-кун. — Ошибаешься. Девчонка влюблена в своего бесценного «бо-тян» по уши. Как только она поймёт, что из неё сделали орудие преступления, навредившее любимому, она не колеблясь, сдастся полиции, лишь бы спасти его, утопив за компанию тебя. Проверим? Помнишь, что отменяющих заклинание офуда было две? И вторая — моя. — Кто из полицейских поверит в магию? — рассмеялся юноша, правда, смех вышел напряжённым. — В описание последствий гипноза и побочных симптомов приёма хлордиазепоксида поверят врачи. А полиция уверует, когда найдёт спрятанные Мийей-тян сто миллионов. И вот вам налицо мотив — опорочить брата в глазах отца, чтобы получить наследство. Если бы Хисока-кун действительно являлся вором, деньги давно бы уехали с ним и были потрачены, а если бы Мийя-тян похитила их для себя, то от украденного тоже немного осталось бы. Но всё цело, хотя купюры лежат немного не там, где находились изначально… И только мне и этой служанке известно их местонахождение. — Вы виновны не меньше, — смело заявил парень. — В чём? — расхохотался человек в капюшоне. — В том, что подсказал слова заклинания и правильную дозировку лекарства? Научил, как ввести девчонку в гипноз и управлять её поведением? Код от сейфа ты узнал самостоятельно, сам выяснил место, где твой отец хранит деньги. Ах, дорогой мальчик, я лишь направлял тебя, но план был твоим и исполнение тоже. Задумайся, стоит ли идти против меня? По-моему, выгоднее оставаться на моей стороне и получать от своего доброго господина уникальные подарки и ценную помощь. А на данный момент я требую лишь одного: доставь Асахину и её милую дочурку в Камакуру. Придумай что-нибудь. Солги, заставь пожалеть тебя, прикинься больным. Я даже могу поспособствовать, подсказав нужное заклинание, и у тебя в самом деле появятся симптомы серьёзной болезни сердца, мозга, желудка или почек. — Не надо, — отшатнулся от него Орито. — Тогда будь мужчиной. Съезди в Токио, свяжи эту девчонку, сунь кляп в рот и притащи сюда! У тебя два дня, больше я ждать не намерен. Разговор окончен. Незнакомец повернулся и исчез за деревом, из-за которого возник. Оставшись один, Орито-кун несколько раз пнул надгробие и ударил кулаком воздух, после чего зашагал в сторону дома, что-то бормоча под нос. Я не мог разобрать ни слова, просто шёл за ним, решив посмотреть, что он предпримет дальше. Вернувшись, Орито долго рылся в ящике стола в своей комнате, стоя спиной ко мне. Я видел, как он спрятал некий предмет во внутреннем кармане куртки, которую предпочёл не снимать, схватил со стола ручку и лист бумаги и двинулся на жилую половину слуг. Хориэ-сан мирно спала, когда молодой хозяин открыл замок своим ключом, вошёл, включил свет, запер дверь изнутри и грубо встряхнул служанку за плечо. Девушка вскочила, в немом ужасе взирая на Фудзивара-сан. — Что вам угодно? — пролепетала она, в страхе натягивая одеяло до самого подбородка. Орито-кун швырнул ей в лицо ручку и бумагу. — Пиши. «Я, Хориэ Мийя, признаюсь в том, что в прошлом году украла из дома моего хозяина сто миллионов йен…» — Не буду! — возмутилась девушка. — С какой стати? Я ничего не брала! Парень вытащил из-за пазухи револьвер и взвёл курок. — Повторять не стану. У меня мало времени. Девушка раскрыла рот, собираясь закричать, но Орито сделал левой рукой резкий жест, будто затягивая в воздухе невидимую петлю, и вместо крика из горла Мийи вырвались слабые всхлипы. — Ещё одна подобная выходка, и я не на шутку рассержусь, — предупредил Орито. Мийя попыталась подняться на ноги, но тут же рухнула обратно, как подкошенная. Похоже, у неё отняли не только голос, но и способность передвигаться. Я стоял возле двери, невидимый, лихорадочно размышляя, как лучше поступить. Позволить этому зарвавшемуся юнцу наломать ещё дров или остановить его? Конечно, он не выстрелит. Просто блефует, но для выдвижения серьёзных обвинений надо собрать побольше компрометирующих фактов. Возможно, он ещё о чём-то важном проболтается? Подожду. На глазах Мийи выступили слёзы. «Пожалуйста, — умоляла она, беззвучно открывая рот. — Не надо». — У меня нет выбора, — Орито ногой подтолкнул упавшие на пол ручку и лист бумаги. — Обещаю, после того, как ты напишешь признание, я помогу тебе бежать. Даже денег дам. Пятьсот тысяч йен. Согласна? Мийя отрицательно замотала головой. — Как ты меня достала! — парень приставил дуло револьвера к виску служанки. — Пиши! Лицо Хориэ-сан исказилось страданием, губы и руки затряслись, по щекам покатились крупные слёзы. Я дёрнулся и едва не выдал себя. Наблюдать за подобным и ничего не предпринимать было выше моих сил, но я заставил себя оставаться безмолвным наблюдателем. — Сама напросилась! Не брала, говоришь? Так вспомни! Он вытащил из кармана джинсов бумагу, подозрительно напоминающую офуда, и разорвал её зубами. Глаза Мийи расширились. Орито сверлил её выжидающим взглядом. Вдруг девушка сама потянулась к ручке и начала писать. Я подождал появления первой фразы «признания» и приказал Теням отобрать у юноши револьвер. В этот момент Орито обернулся, в упор уставившись на меня, хотя я всё ещё оставался невидимым, и выстрелил. От скрутившей тело боли я утратил самоконтроль и материализовался. Мийя отшатнулась к стене. Орито безумными глазами взирал на то, как хлынувшая из моего живота кровь, через несколько секунд превратилась в тонкий ручеёк, ритмично закапала и прекратилась, оставив лишь пятно на одежде. — Сдайте оружие, Фудзивара-сан, — устало проговорил я. — Вы арестованы по обвинению в краже, шантаже, в покушении на убийство, в нападении на сотрудника полиции при исполнении, в незаконном хранении и использовании оружия… Но он меня не слышал. Просто смотрел пустым, невидящим взором, направив в мою сторону револьвер, и повторял: — Демон, демон… Руки его ходили ходуном. — Хориэ-сан, — обратился я к горничной, не сводя взгляда с Орито-кун, — постарайтесь спрятаться за моей спиной. Я вас очень прошу. Девушка начала ползком пробираться к двери, возле которой я стоял. Идти она, похоже, всё ещё не могла. Я снова вызвал Тени и направил их к Фудзивара-сан. Окончательно обезумев, парень открыл беспорядочную стрельбу, почти не целясь, в потолок, в стену, в дверь, пока не попал в бронзовую статуэтку Будды, стоявшую в углу. Неожиданно пуля срикошетила и пробила несчастному горло. Он рухнул на пол, выронил револьвер и задёргался. Вокруг медленно растекалась кровавая лужа. Я бросился вперёд, подхватил Орито под затылок и зажал рану на его шее, пытаясь остановить кровотечение. В это мгновение рядом возникла Лилиан. — Отпустите, — скомандовала она. — Бросьте его. — Нет! Позовите врача! — чувство вины разрывало мою душу. Если бы я вмешался раньше… Зачем я медлил?! — У него сонная артерия порвана. Ему не помочь, — тихо вымолвила леди Эшфорд. — Я спасу его! — Говорю же вам, бесполезно! Отойдите. — Открой, Мийя! — вдруг донёсся из коридора взволнованный женский голос. — Что происходит?! Кто стрелял?! Орито хрипел. Глаза его закатились. Мийя стояла на коленях возле выхода из своей спальни, вцепившись в дверную ручку. Кажется, она была близка к обмороку. Эшфорд-сан грубо оттолкнула меня, и я поразился тому, насколько эта женщина сильна. Лилиан сорвала с цепочки кинжал и с бесстрастным лицом погрузила его умирающему в горло. Я застыл в ужасе. Что она творит? И вот так хладнокровно? Аметист в рукояти кинжала засиял опасным, холодным огнём. — Считай это платой, — пояснила моя напарница, вытаскивая из упокоившегося навеки тела клинок. — Больше ты Оку ничего не должен. Радуйся, что легко отделался. А если рассчитывал выйти без потерь, знай: не получилось бы. Я освободила душу Фудзивары Орито. В новый мир он придёт очищенным и забывшим всё, а сейчас я помогу девушке избавиться от последствий заклятья. И Лилиан, приблизившись к Мийе, поднесла кинжал к её лицу. — Забудь пережитое в последние четверть часа, но помни совершённое полгода назад. — Открывайте!!! Или мы выбьем дверь!!! — раздавалось из коридора на разные голоса. Я продолжал смотреть на остывающее тело юноши. На шее его, как ни странно, не осталось следа от удара кинжалом. Только отверстие от пули. Впрочем, стоило ли ждать другого от Демонического Ока? И всё-таки какая нелепая смерть… Орито по-своему пытался защитить сестру, пусть и предавая других. Леди Эшфорд могла бы его спасти, но предпочла принести в жертву, да ещё от моего имени. — Идём, — услышал я спокойный голос и увидел, как Лилиан накинула на плечи Мийи юката, помогла девушке встать, открыла дверь ключом, видимо, найденным в кармане покойного, и позволила любопытствующим заглянуть в комнату. — Пустите! — потребовала она, решительно проходя вместе с Хориэ-сан между рядами умолкнувших слуг. — Девушке нужно прийти в себя. И не вздумайте прикасаться к телу вашего господина до приезда местной полиции. Мори-сан, — обернулась она ко мне. — Да, — в моём голосе полностью отсутствовали какие-либо эмоции. — Охраняйте вход и не впускайте никого, кроме полицейских. По коридору торопливо бежали остальные слуги. Около двадцати человек сгрудились на некотором расстоянии от меня, переговариваясь между собой и украдкой поглядывая в мою сторону. Наверное, ждали объяснений. Поскольку я молчал, самый старший из мужчин решился спросить: — Что произошло в комнате, господин? — Несчастный случай. Неосторожное обращение с оружием. Я соболезную. Женщины зарыдали. Кто-то побежал докладывать о случившемся хозяйке. Я продолжал стоять у порога, невольно вспоминая кошмар, снова всплывший из глубин памяти, о том, как Эшфорд-сан ударила меня ножом… — Господин Мори, у вас одежда порвана. И вся в крови! Вы ранены? — одна из служанок приблизилась, указывая на мою окровавленную форму. Я прикрыл отверстие от пули ладонью. — Нет. Зацепился вчера за ветку в саду. И кровь не моя, а Фудзивара-сан. Служанка недоверчиво покосилась на мою руку, зажимавшую место ранения, но ничего не сказала. *** Руй-сан, одетая в кимоно цвета спелой сливы, спустя десять минут подошла к комнате лишь для того, чтобы бесстрастно констатировать: — Бедный парень, удержу ведь не знал и границ не видел, — и покачала головой. Вскоре приехали полиция и «скорая». Двое молодых сотрудников проверили наши с Лилиан документы, осмотрели место происшествия, опросили по очереди всех, в том числе перепуганную, плачущую Хориэ-сан. Потерю памяти списали на сильный шок. Тело покойного врач забрал в морг. — Надо сообщить Нагарэ о случившемся, — заметила вслед отъезжающим машинам Руй. — Пора ему возвращаться. Я поразился самообладанию этой женщины, либо её абсолютному бессердечию. Лилиан, стоя неподалёку, успокаивала Мийю, говоря с ней вполголоса, а затем вдруг подвела горничную к Руй-сан. — Госпожа Куросаки, Хориэ-сан готова сделать неофициальное признание. Будем считать, что не для протокола. — Какое признание? — высокомерно спросила хозяйка, глядя на несчастную служанку сверху вниз. Давясь слезами, Мийя заговорила о том, что по приказу Фудзивара Орито забрала сто миллионов йен из сейфа, спрятала их и забыла о случившемся. — Я согласна понести любое наказание, но… Я долгое время не помнила совсем ничего! Простите, госпожа! Руй-сан удивлённо воззрилась на Мийю. — Ты просто выгораживаешь кого-то, — сделала вывод она. — Интересно, кого? — Я сказала правду, клянусь! — И ты не потратила деньги? — с подозрением уточнила Куросаки-сан. — Они по-прежнему лежат там, где ты их оставила? — Я к ним не прикасалась! — Каким образом Хисока причастен к происшедшему? — Он вообще ничего не знал! Господин Фудзивара сообщил мне код сейфа и приказал забрать деньги. Посоветовал воспользоваться носовым платком, чтобы не осталось отпечатков. Я была сама не своя. Не понимала, что творю. Даже не знаю, почему я подчинялась каждому его слову? — Наверное, потому что спала с ним, — едко поддела горничную Руй-сан. — Насколько мне известно, Орито-кун, мир его праху, не пропускал ни одной смазливой мордашки. Лицо Мийи вспыхнуло. — Между нами ничего не было! — Неужели? И что тогда повлияло на твои мыслительные способности столь неблагоприятным образом? — По всем признакам, длительный приём снотворного и гипнотическое внушение, — пояснила Лилиан, после чего взоры обеих женщин обратились к ней. — Похоже, ваш племянник, госпожа Куросаки, собирался подставить вашего сына. Другого объяснения я не нахожу, ведь похищенные деньги до сих пор целы. — Мерзавец, — безразличным тоном обронила Руй. — А деньги где? — В дупле старой глицинии, — отозвалась Мийя. — В коробке из-под конфет. — Ничего другого от недалёкой девчонки вроде тебя и ожидать не приходилось! — рассердилась Руй. — Наверняка кто-нибудь уже вытащил их! Давай, показывай! Вопреки ожиданиям, жестяная коробка оказалась не пустой. Дупло было глубоким, туда не затекала дождевая вода, и, находясь внизу, никто бы не догадался, хранится там что-то или нет. Хориэ-сан, переодевшись в свитер, джинсы и кроссовки, ловко забралась по веткам и достала драгоценную пропажу. Руй отвинтила крышку, тщательно пересчитала купюры. — И, правда, всё цело. Неожиданно, размахнувшись, влепила служанке пощёчину. Мийя молча прижала ладонь к покрасневшей щеке. — Зря вы так, — сумрачно произнесла Лилиан. — Вы сами видели, какую записку нашли полицейские в комнате: ваш племянник пытался заставить Мийю оклеветать себя, хотя кража денег была исключительно его затеей. — Орито-кун умер и не сумеет ответить за свои деяния, а я волновалась за сына, — пафосно изрекла Руй-сан. Развернулась и, как ни в чём не бывало, с коробкой в руках двинулась по направлению к дому. — Теперь она меня упрячет в тюрьму, — запричитала Мийя. — Ведь сейф открыла и деньги забрала именно я! Из-за меня бо-тян едва не оказался за решёткой! — Не бойся, — ответила ей Лилиан. — Никто тебя никуда не упрячет. Отделение Камакуры вплотную займётся расследованием смерти Фудзивара-сан, будут проверять, где и у кого он купил револьвер, искать лиц, причастных к незаконной торговле оружием. А тем временем записка с твоим «признанием» из рапорта и из памяти полицейских пропадёт, да и госпожа Руй забудет о том, кто указал ей дорогу к деньгам. Будет помнить, что нашла где-то в доме сто миллионов йен, которые, оказывается, никуда не пропадали. Мийя перевела шокированный взгляд на мою напарницу. — Яо-сан, откуда вы можете знать такие вещи? — Знаю. Не забивай голову. Я увидел, как аметист в рукояти кинжала снова замерцал, разгораясь всё ярче. Зловещий фиолетовый свет, видимый лишь мне и Лилиан, окутал фигурку Хориэ-сан, распространился по саду, устремился к дому Куросаки. Леди Эшфорд ласково гладила служанку по голове и шептала: — Спи, девочка, а когда проснёшься, забудь обо мне и господине Мори. И о том, что сама натворила полгода назад. Ноги Мийи подкосились, и она мягко упала на сухую траву под старой глицинией. — Уходим, — Лилиан схватила меня за руку и, прежде чем я успел хоть что-то возразить, увлекла за собой. *** Когда телепортационный канал закрылся за моей спиной, я доковылял до дивана в гостиной и некоторое время сидел, пытаясь собраться с мыслями. — С чего такая кислая мина? — прервала мои размышления Эшфорд-сан, устраиваясь рядом. — Всё получилось, как мы хотели. Деньги найдены, виновный наказан, Хисоку-кун оправдают. — Вам совсем не жаль погибшего парня? — Низкого подлеца, подставившего невинную девушку? — сухо уточнила Лилиан. — Да, он совершил много отвратительного, но … Вы не знаете остального. Орито влип в какие-то крупные неприятности, и он пытался защитить сестру и племянницу! Я считаю, расследование не завершено, и мы должны вернуться в Камакуру. — Что за нелепая затея? — насмешливо поинтересовалась Лилиан. — Зачем? — Разыскать того, с кем Орито встречался ночью на кладбище. — Мне безразлично, с кем он встречался. — Вы не понимаете, — заговорил я. — Тот тип требовал, чтобы Фудзивара-сан во что бы то ни стало привёз в Камакуру Асахину с дочерью. Они ему зачем-то нужны, но явно не для добрых дел. Это он обучил Орито-кун заклинаниям, стирающим память, и посоветовал использовать снотворное и гипноз, чтобы подавить волю Мийи. Вот кто должен сидеть на скамье подсудимых! Наверняка этот человек виновен и в других преступлениях. Он сильный тёмный маг. Леди Эшфорд не двигалась с места. — По-вашему, теперь я должна мчаться, очертя голову, спасать незнакомую девчонку, на которую положил глаз некий таинственный колдун? Или пытаться узнать, не убил ли он кого-то? Тацуми-сан, давайте начистоту. Я обещала помочь с расследованием дела Куросаки. Деньги найдены, преступник мёртв. Меня не касается, что дальше случится с членами этой семьи, кем им приходится человек в плаще и зачем он ищет Фудзивара Асахину. Настала ваша очередь исполнять обещанное. Лилиан сказала всё это таким тоном, что я понял: она не будет больше мне помогать. — Так вы собираетесь обучать меня управлению Тенями? — в голосе леди Эшфорд зазвучала скрытая угроза. Прямой отказ был равносилен объявлению войны очень опасному противнику. — Я сделаю всё от меня зависящее, но не ручаюсь за результат. Не каждому дано стать Повелителем Теней. — Отлично. Я принимаю такие условия. Но перед тем, как мы приступим, позвольте облегчить вашу участь, — она соскользнула с дивана и очутилась напротив меня. Её рука легла мне на живот. — Что вы делаете? — опешил я. — Внутри вас находится милый подарочек от Фудзивара-сан. Надо его вынуть. — Ватари поможет, не беспокойтесь. Я не доверял ей, учитывая последние события. — Зачем же ждать? — хищно усмехнулась она и, сорвав кинжал с шеи, с размаху вонзила клинок в мой живот. Свет погас перед глазами, и я потерял сознание. *** Очнувшись, я с изумлением обнаружил, что лежу на диване, а Лилиан сидит рядом и гладит меня по щеке. Если бы я сейчас увидел эту женщину впервые, то подумал бы, что передо мной находится невинный ангел, пекущийся о благополучии всех несчастных. — Вот и всё. И ничего не болит, правда? Я перевёл туманный взгляд на поверхность тумбочки и заметил блюдце с лежавшими в нём кусочками металла. Я опознал три сплющенные пули от револьверов разных калибров и с десяток мелких осколков от снарядов. Впечатляюще. Я и не подозревал, какие интересные предметы хранились в моём теле! — Ну и методы у вас, — произнёс я, медленно поднимаясь с дивана. Как ни странно, я чувствовал себя намного лучше, что казалось из ряда вон выходящим. — Зато Око извлекло то, чем вас нашпиговали добрые люди за прошедшие… Сколько вам, кстати, лет? — Не помню. — Вы не помните, когда родились?! — День своего рождения и прежнюю жизнь почти никто из синигами не помнит. Ни к чему нам это. Прошлое Богов Смерти таково, что о нём лучше забыть. А в Мэйфу я попал в 1895 году. Ещё вопросы есть? — Да я так, из любопытства спросила, — смутилась она и вдруг сменила тему. — Когда мы сможем приступить к обучению? Я до сих пор сомневался, что мне стоит ей помогать. Неизвестно, каких дел Эшфорд-сан натворит, став Повелителем Теней, однако я утешал себя мыслью о её провале. Мало лелеять тьму в душе, с ней надо уметь сотрудничать. У Лилиан может ничего не получиться. Успокоив себя подобным образом, я ответил: — Скоро. Но предупреждаю — стать мастером очень сложно. Есть несколько ступеней обучения. На первой вы поймёте, какова форма вашей Тени и начнёте общаться с ней, на второй — она впустит вас, и вы должны не сломаться, не сойти с ума от увиденного. На третьей — вы научитесь управлять Тенью, но и она попытается овладеть вашим разумом и сердцем. На четвёртой вы обязаны подчинить её полностью, проникнув через неё в сущность всех Теней. На каждом этапе вы рискуете жизнью. Не передумали? Она отрицательно покачала головой. — Я должна уметь защитить себя. — Тогда слушайте: смертоносная сила Теней ослабевает в полнолуния. В эти ночи Тень легче вызвать и подчинить себе. Приходите сюда двенадцатого января после захода солнца, и мы начнём первую ступень обучения. — Здесь? — глаза Лилиан просияли. — Да. Я окружу комнату непроницаемым барьером. — Спасибо, Тацуми-сан, — она чмокнула меня в щёку, словно близкого друга. — До встречи. Только после её ухода я заметил на своём мобильном пропущенный звонок от Ватари и новое сообщение, гласившее: «Обещанное готово. Звони, когда освободишься». Я набрал в ответ: «Свободен. Жду». Через полчаса в моей комнате очутился Ютака и с гордым видом вручил прибор, похожий на компас и настроенный на ауру Мураки. Прибор показывал не только направление, но и расстояние, на котором находится интересующий меня субъект. — Надеюсь, поможет, — философски изрёк Ватари, объяснив, как надо пользоваться изобретением. — Будь осторожен, не хочу тебя потерять. — Не убьёт же меня «добрый» доктор! — засмеялся я. — Но перебросить в другой мир сможет. И как я тебя искать буду, если, по сути, твоей души здесь никогда не существовало? Я прикусил язык. Ватари был прав: стоило поостеречься. *** С того дня моему покою пришёл конец. Мне приходилось и днём, и ночью отслеживать перемещения Мураки. Приближаться к нему, в самом деле, было опасно. Он бы сразу ощутил моё присутствие. Я следил за ним с ещё большей предосторожностью, чем за его пропавшим двойником. Поначалу Мураки вёл совершенно обычный образ жизни: работал в клинике, время от времени встречался с женщинами, ходил в клуб играть в покер. На первый взгляд, никаких отличий от здешнего доктора. Однако я знал, что скоро этот сумасшедший проявит свою истинную сущность. Так и случилось. Одиннадцатого января в полночь прибор издал предупреждающий сигнал, сообщая, что Мураки очутился на слишком большом расстоянии от Асакуса. Судя по тому, как скачкообразно выросла дистанция, я понял: доктор переместился в другой город. Я спешно оделся и телепортировался следом. Тревога не оказалась ложной. Я застал Мураки в тот момент, когда он пытался вонзить скальпель в шею женщины, прогуливавшейся по берегу в Симидзу. Я атаковал доктора, и тот на удивление быстро ретировался. Жертва нападения потеряла сознание, и я впервые пожалел, что у меня нет с собой Ока. Я был бы рад лишить испуганную бедняжку таких воспоминаний. Не имею понятия, каким образом, но память женщина всё равно потеряла, ибо никаких заявлений в полицию с описанием личности нападавшего не поступило. С тех пор между мной и Мураки завязалось нечто вроде соревнования. Кто первый успеет? Кто победит, а кто проиграет? До двадцать восьмого января я успевал. Мне везло. За две недели удалось предотвратить одиннадцать убийств. Мураки, я уверен, жаждал меня прикончить, но, вероятно, не знал, с какой стороны подступиться к проблеме. *** Двенадцатого января Лилиан-сан приступила к овладению искусством управления Тенями. Вопреки моим ожиданиям, она оказалась способной ученицей. Не испытывая ни малейшего трепета, произнесла заклинание вызова небытийной первоосновы, которая к рассвету должна была стать полноценной Тенью, либо утянуть в безликую пустоту смельчака, посягнувшего на её свободу. Я уже приготовился отражать возможную атаку Тени, без сомнения, пожелавшей бы отыграться и на мне, но бесформенный комок, застывший посреди комнаты, повинуясь мысленным командам Лилиан, три часа спустя превратился в желтоглазого дракона, покорно улегшегося у ног хозяйки. Этого было довольно. Тьма проявила форму и подчинилась будущему Повелителю. Следующий этап обучения следовало проводить не ранее следующего полнолуния. Лилиан поблагодарила меня и сказала, что уже сейчас чувствует себя намного увереннее, чем прежде, а я снова попросил разрешения увидеться с Цузуки. Леди Эшфорд заколебалась. Потом промолвила: — Я расскажу Асато-кун о вашей просьбе. Если он захочет, то придёт в ночь рождающейся луны. Только, умоляю, защитите комнату барьером, как сегодня, и ни в коем случае не позволяйте ему снимать янтарь с запястья! — Даю слово принять все меры предосторожности, — пообещал я. — Но что это за талисман, который нельзя снимать? — Его много лет назад сделала для Асато-кун одна девочка, обладавшая магической силой. Впрочем, я не уверена, а Цузуки забыл. Око отняло его память целиком, зато воспоминания других людей мой дух-хранитель видеть способен. — Неужели ничего нельзя исправить? — К сожалению, это его плата. Ещё увидимся. «Не сомневаюсь», — подумал я, глядя на то, как она исчезает в фиолетовом вихре. *** Пятого января я навестил Хисоку. Юноша заметно воспрянул духом. Он сообщил, что ему недавно звонил отец. Пропавшие деньги неожиданно нашлись, поэтому Нагарэ-сама забрал своё заявление из полиции и предложил сыну вернуться, даже извинился за свои прежние подозрения. Но Хисока всё равно наотрез отказался. Он решил жить с сестрой, помогать растить Моэку-тян, а, достигнув совершеннолетия и выучившись, пойти работать и снять собственное жильё. С печалью в голосе Хисока поведал о трагическом событии, происшедшим в их семье. — Никто не знает, зачем мой кузен проник посреди ночи в комнату к одной из служанок и открыл там стрельбу. Полиция до сих пор пытается выяснить, где он достал оружие. К счастью, Мийя-сан, наша горничная, не пострадала, но от стресса лишилась памяти. Она сейчас проходит курс терапии. Все говорят, её показания очень важны для следствия, поскольку она являлась единственным свидетелем случившегося. «Мийя ничего не вспомнит, — подумал я. — С этой стороны волноваться не о чем. И всё-таки способ, выбранный леди Эшфорд, не идеален. Пусть Хориэ-сан не стала обвиняемой, зато её отправили на лечение…» — Отцу тяжело, — сочувствующе вздохнул Хисока. — Он являлся опекуном Орито, и теперь полиция не оставит его в покое. Удивительно, мальчик ещё был способен переживать за того, кто его в трудную минуту едва не отправил в тюрьму и ни единым словом не поддержал и не ободрил. «Эх, малыш, какой ты мягкосердечный…» Когда я собрался уходить, Хисока неожиданно спросил: — Вы больше не виделись с Мураки-сенсеем? Я вздрогнул: — Нет. Но я при случае обязательно передам то, что ты просил. «Только сам к нему не вздумай соваться!» Хисока задумчиво поглядел на меня и улыбнулся. — Вы хороший, Тацуми-сан. Спасибо, что заботитесь обо мне! «Не такой уж и хороший. Из-за меня твой двоюродный брат погиб, а мог бы выжить». Буду заходить в клинику, пока Хисока не выздоровеет и не переедет к сестре. Этому парнишке одиноко, что бы он там ни говорил. Мне ли, познавшему одиночество, не понять его чувств? *** Тринадцатого января я устроился в один из инвестиционных филиалов «TEPCO» делопроизводителем, рассчитывая восполнить изрядно оскудевшие денежные запасы и заодно отвлечься, но бегство в работу оказалось неэффективным. Чем меньше времени оставалось до желанной даты, тем более усиливался страх, что я никогда не увижу Цузуки. Я сам не понимал, откуда возникла эта фобия. Даже Ватари заметил моё странное состояние, навестив меня двадцать пятого. Я солгал, что нервничаю только из-за происходящего с Мураки и из-за пропажи амулета. На самом деле всё было гораздо хуже. Я в себе разобраться не мог, запутавшись окончательно в собственных чувствах. — Не переживай, Сейитиро, — успокаивал меня Ватари. — Продолжай наблюдать! Уверен, когда-нибудь этот маньяк приведёт нас к выходу в свой мир, и мы вернём двойника на место. — Ждать невыносимо. — Знаю, но что делать, если этот псих — единственная наша зацепка? Когда он соберётся проскочить в своё измерение, прибор обязательно просигнализирует об этом. И я не бездействую, а ищу точку связи между мирами. Она где-то существует, скорее всего, на территории Японии, просто её умело замаскировали. Дай мне ещё немного времени. — До августа девяносто девятого остаётся недолго. — И это удручает, спорить не буду. А если, — вдруг предложил Ватари, словно прочитав мои сокровенные мысли, — попробовать договориться с Эшфорд-сан, чтобы она позволила встретиться с её духом-хранителем? Вдруг вторая половина души Асато-сан догадается, как пробиться к первой? — Я уже думал об этом. — И? — с надеждой взглянул на меня мой друг. — Цузуки из этого мира потерял память. О чём может идти речь, если при первой нашей встрече он даже имени своего вспомнить не мог? — Память имеет свойство возвращаться. Ни с помощью химических препаратов, ни с помощью магии ещё не придумано способа стереть воспоминания навсегда. На физическом уровне повреждённые аксоны и дендриты при уцелевшем теле нейрона восстанавливаются. Синапсы возникают на прежних местах. Нет способа отнять память, не уничтожив весь головной мозг. — Но каким образом Око забирает чужие воспоминания? Я сам видел! — Предполагаю, если душа всё ещё находится в теле, амулет лишь затрудняет воспроизведение информации, оттягивая на себя значительную часть энергии людей и выполняя блокирующую роль. С посмертным изъятием дело обстоит сложнее. Я ещё не разобрался, что помогает духу, отлетевшему от тела, помнить себя и прошедшую жизнь. И каким образом этот процесс можно нарушить. — А если я обучу Лилиан-сан управлению Тенями, и она сумеет защитить себя и своего хранителя от влияния Ока, к ним вернётся память? Ватари даже подпрыгнул на месте. — Сам додумался?! — Подсказали, — неохотно признался я. — Идея интересная, — Ютака взъерошил свои волосы. — Если леди Эшфорд сумеет выстроить с помощью Теней щит между собственным сознанием и амулетом, то, вполне вероятно, они с Цузуки-сан всё вспомнят. Но кто с тобой говорил на такие темы? — Лилиан-сан, — признался я. Ватари задумчиво поскрёб щёку. — Смекалистая леди. Кстати, камакурский переполох с самоубийством племянника семьи Куросаки и массовой потерей памяти очевидцами происшествия не её ли рук дело? Пришлось сказать правду. — Мы вместе проводили расследование, чтобы спасти Хисоку от судебного разбирательства. Притворились полицейскими, создали легенду с помощью Ока. Найти пропавшие деньги удалось, но в процессе выяснения обстоятельств погиб Фудзивара-сан. Юноша находился на грани срыва, а я материализовался на его глазах, пытался пустить в ход Тени. Он принял меня за демона, начал палить из револьвера … Ничем хорошим это не закончилось. Ватари упал лицом на журнальный столик. — Если синигами и тёмный маг становятся напарниками, Апокалипсис не за горами. Рассказывай! Когда я закончил, Ютака усмехнулся. — Любопытно. И, правда, стоит присматривать за Асахиной-сан и её малышкой. Не ясно, зачем этот тип их разыскивал и почему не смог найти при его-то способностях. Зачем он вообще прибегал к помощи Фудзивара-кун? Очень странно. Видимо, дело в Асахине-сан. Надо понаблюдать за ней. Возможно, она тоже обладает некой силой, просто не знает об этом? — Ты что-то подозреваешь? — насторожился я. — Надо быть готовыми к любому повороту событий. Ладно, до связи! И Ватари вернулся в Мэйфу. А я остался в привычной обстановке: наедине с прибором, отмечающим передвижения Мураки, и со своими тягостными мыслями. *** Я предвкушал январское новолуние, как биржевой маклер процент от сделки или бедняк праздничное пиршество, опасаясь, что Лилиан-сан передумает, или Цузуки не пожелает приходить. С утра двадцать восьмого января за окном шумел ветер, словно намереваясь выдавить стёкла из рам, и сыпал мокрый снег. Правда, после наступления сумерек непогода слегка унялась. Именно тогда в мою дверь позвонили. Я открыл, и колени предательски ослабели. Я приказывал телу успокоиться, но мысленные команды физическая оболочка упрямо игнорировала. Сердце беспомощно трепыхалось под горлом. Ладони саднило от нестерпимого желания обнять, прижать его к себе, как можно крепче… — Здравствуй, Тацуми-сан. Лилиан-сама передала, что ты хотел меня видеть. Внутри всё похолодело. — Значит, если бы не её приказ, тебя бы тут не было? — Она не приказывала, лишь передала твою просьбу. Видишь ли, в ночи новолуния в отсутствие заданий мне позволено бродить, где вздумается, но я стараюсь держаться безлюдных мест. Сам знаешь, насколько я опасен. Однако информация о наличии магической защиты в корне меняет дело. Впрочем, если я явился не вовремя, то немедленно уйду. — Не вздумай! — я распахнул дверь шире. — Проходи. Оказавшись в прихожей, Асато восхищённо воскликнул: — Отлично справился! Я даже не ожидал, что ты настолько силён. — Ты видишь барьер? — поразился я. — Ощущаю. Он практически непробиваемый. Тьма? — Тени. Будешь чай? Он кивнул, оставляя плащ на вешалке. — Да, в прошлый раз было здорово. — Тебе с жасмином, с мятой или с бергамотом? — С корицей. Я заварил ему в отдельном чайнике, а себе налил с жасмином. Мы уселись за стол. Цузуки размешал сахар, сделал несколько глотков и вдруг протянул мне чашку: — Потрясающе! Хочешь попробовать? Я смутился, но взял предложенное. Он, улыбаясь, наблюдал за метаморфозами, происходящими с моим лицом. Совладав с волнением, я поднёс чашку ко рту, касаясь губами того края, откуда пил он. Его аромат, едва уловимый, вызывающий тревожные мысли и желания, смешался с запахом корицы. Будоражащая смесь. — А твой попробовать можно? — спросил Цузуки. Без долгих раздумий я протянул ему чашку и с замиранием сердца увидел, как он берёт её и поворачивает той стороной, где ободка касались мои губы. «Уймись, Сейитиро! Прекрати думать о том, почему он это сделал. Его поступок ровным счётом ничего не значит. Скорее всего, причина тому — любопытство. Асато провёл почти всю жизнь внутри амулета. Ему неизвестно об отношениях подобного рода. Он просто повторяет твои действия». — Кипяток совсем не помогает согреться, — промолвил вдруг Цузуки. — Я включу обогреватель. — Он расходует много электричества, а тебе приходится экономить. Ведь ты совсем недавно устроился на работу и ещё ничего не получил. «Откуда он знает?» — Читаю мысли и воспоминания, — неожиданно ответил Асато и рассмеялся тому, как я оторопел. — Я же дух-хранитель Ока, — пояснил он. — Тацуми-сан, я могу быть свободен от магии амулета лишь по новолуниям. До некоторых пор я тратил свободные часы на прогулки в одиночестве, а сегодня хотел бы провести ночь здесь. Я не уйду до рассвета, если, конечно, ты не попросишь. — Не попрошу, — хрипло прошептал я, в панике размышляя о том, что ещё прочёл Асато в моей душе. Он видел всё или нет? — Ты замечательный, — снова заговорил Цузуки. — Преданный, готовый пожертвовать собой ради друзей. Но почему ты закрываешь сердце и накапливаешь внутри тьму? Ты делаешь это, чтобы эффективнее управлять Тенями? — Нет, — растерялся я. — Тогда почему молчишь о самом важном? Ты рассказывал в прошлый раз о своих чувствах, испытывая стыд и вину. А я не хочу, чтобы хоть что-то подтачивало твою душу! Скажи, чего ты боишься? За что винишь себя? Но я не был способен заговорить о том, чего он ждал. За столько лет мои чувства превратились в тугой, тёмный комок страданий, спрятанный на самом дне сердца. Я не в силах был сказать больше того, что уже выразил. — Не выйдет, — я отвернулся. — Не получится. Прости. — Тогда я помогу. Он встал и приблизился ко мне. С минуту внимательно глядел в глаза, потом снял мои очки и положил их в центр стола. — Ты боишься утратить связь с Цузуки, которую ощущаешь через меня. Ты любишь его — далёкого, родного, и меня — непонятного, пугающего. И тебе страшно думать, что ты просто переносишь на другого человека чувства, испытываемые прежде к твоему Асато. Но ты не прав. Я встрепенулся. — Твои чувства к нему и ко мне отличаются. Тем не менее, о моём благополучии ты беспокоишься ничуть не меньше. И ты меня хочешь. Так же сильно, как его. Вот что тебя больше всего пугает, разве нет? Я готов был провалиться сквозь землю, несмотря на то, что он говорил очень мягко, не желая ранить меня. Этот Цузуки действительно видел мои мысли и понимал чувства. От него ничего невозможно было скрыть. И тогда я сдался, торопливо заговорил, выплёскивая давно наболевшее. — Не просто люблю, а высыхаю и превращаюсь в пыль от того, что мои самые сильные чувства бесполезны и не могут подарить вам свободу! Вы оба мне дороги, неразделимы для меня! А желание, иссушающее мою душу, просто убийственно. И неправильно… Не знаю, что делать. Асато погладил меня по затылку. — Хочешь, чтобы твои страдания закончились? Я не на шутку испугался: — Только не забирай память! — Ни в коем случае. Есть лучший путь. Он наклонился и нежно прикоснулся к моим губам. Я замер, перестав дышать. Не верю. Я сплю. Не может быть. — Жасмином пахнешь. Здорово, — прошептал Цузуки, снова нашёл мои губы, медленно проводя по ним языком, лаская и дразня, потом укоризненно добавил. — Неужели ты ничего не заметил? Твои чувства взаимны. Меня окатило жаром. — Прекрати, — волнуясь, заговорил я. — Если ты будешь продолжать в том же духе, я Бог весть что натворю! — Твори, — на удивление спокойно разрешил он. — Кто же тебя остановит? Только, пожалуйста, перестань подозревать, будто я сочувствую тебе. Мне обидно. Отбрось свою тьму. Она тебе больше не нужна. Самоконтролю пришёл конец. Дрожа всем телом, я привлёк его к себе, а через секунду целовал — страстно, безудержно. Его руки скользнули под мою рубашку, заставив выгнуться и застонать. Он гладил меня по спине, плечам, проводил пальцами по животу, пока всё нараставшее возбуждение не превратилось в изощрённую пытку. Не имея сил ждать, я поймал его ладонь и прижал к самой горячей и абсолютно неуправляемой части тела. Цузуки тихо засмеялся: — Какой нетерпеливый. Потянул «молнию» вниз, высвобождая отвердевшую, ноющую плоть. — Потрясающий, — восторженно ахнул он, беззастенчиво разглядывая меня. — Я и представить не мог, насколько! Первое движение желанных, долгожданных рук. И ещё, снова, опять… Кровь бросилась в голову. Я судорожно, бездумно начал толкаться ему в ладонь, пытаясь дотянуться до пряжки его ремня, чтобы подарить ответные ласки, но руки срывались, а Цузуки, будто нарочно, не желал помогать, только улыбался. Вдруг уселся на пол передо мной, подобрав под себя ноги, и жарко приник ко мне губами, вбирая до основания. Обжигающая истома затопила остатки разума. Цепляясь за край стола, напрягая мышцы, я пытался сдержаться, продлить наслаждение, но реальность таяла, исчезала. И тело взорвалось, растекаясь океаном блаженства… — Прости, — прошептал я, представляя, как сильно разочаровал его. — За что? — мой любимый удивлённо посмотрел на меня. — Ночь не закончилась, и я не собираюсь уходить. Сегодня всё будет так, как тебе хочется. Но я жаждал лишь одного: подарить ему безграничный океан, в волнах которого побывал сам. Мы вместе остановились перед зеркалом в ванной. — Здесь? — вполголоса спросил он. — Да. Я медленно стал раздевать его, разглядывая наше отражение. Рубашка соскользнула на пол, обнажая стройное тело. Я обвёл кончиками пальцев слегка выступающие рёбра и ключицы, тёмно-розовые ареолы сосков, впадинку пупка, коснулся алого янтаря на правом запястье. Мой, только мой… Я целовал его, исследуя каждый миллиметр кожи, то слегка прикасаясь языком, то прикусывая. Он часто задышал, прикрывая глаза. Щёки покрылись румянцем. Дорожка тёмных волос внизу живота исчезала под ремнём брюк, а дальше я угадывал очертания запретного, давно желанного… Замирая в предвкушении, скользнул рукой меж его бёдер и, ощутив налитую, упругую твёрдость, в два счёта избавил Асато от последнего мешающего предмета гардероба и с коротким выдохом прижался к его спине. Я гладил его бёдра, целовал шею, и, наконец, не выдержав, стал тереться о ягодицы. Сначала осторожно, потом нетерпеливо. Не имея сил оторваться, самозабвенно гладил, сжимал, ласкал нас обоих. Чувствуя неотвратимое приближение вершины, развернул его лицом к себе и опустился на колени, собирая губами капли сочащегося пряно-сладкого нектара. Цузуки запрокинул голову, ослабевший, не имеющий возможности скрыть подступающий экстаз. Услышав его крик, я продержался совсем недолго. И тоже закричал, забыв весь мир. Струи воды стекали по нашим разгорячённым телам. Я мог смотреть на него бесконечно, прикасаться, целовать… Готов был всю ночь продержать его здесь, мечтая о том, чтобы он никуда не уходил, навсегда оставшись со мной. Вернувшись в гостиную, мы улеглись на диван. Лицом к лицу, как в прошлый раз. Я спрашивал Цузуки обо всём, что приходило в голову, и он не останавливал меня. Мне хотелось узнать его страхи, гнев, боль, мечты, надежды. Он отвечал откровенно на все вопросы, к сожалению, не слушая предостережений о том, что его госпожа порой ведёт себя жестоко, и ей нельзя полностью доверять. Я пытался заставить Асато критически оценить поступки Эшфорд-сан, а он упрямо отвечал: — Я многого не помню, но, клянусь, Лилиан-сама не такая! Я никогда не предам её. Спорить было бесполезно. — Ты любишь её? — Лилиан-сама мне очень дорога. Я буду защищать её, даже освободившись от влияния Ока. Я пытался выяснить, почему он так предан женщине, обманом привязавшей его к амулету, но не услышал удовлетворившего меня объяснения. Тогда я спросил, был ли Асато влюблён в мужчину? Все замеченные мной признаки указывали на то, что последует утвердительный ответ. Цузуки грустно улыбнулся: — Полагаю, был кто-то, но я сейчас даже его лица не могу вызвать в памяти, не говоря об имени. Извини. Увы, однажды он скажет то же самое обо мне, и если сильно не повезёт, это может случиться уже в следующее новолуние. — Не печалься, — попытался успокоить меня Асато. — Даже обычные люди, не связанные магией Ока, забывают прошлое. Тебе ли не знать, что нет ничего вечного? Я знал, и от этого болело сердце. В конце концов, мы вернулись к моей истории, к подробностям того, как мы с Цузуки из моего мира перестали быть напарниками. — Ты нравился ему, — сделал Асато неожиданный вывод. — Думаешь? — встрепенулся я. — Лишь предполагаю. Я на тебя запал практически сразу. Наверное, он тоже. Я сбежать пытался, поскольку понимал: ни о каких отношениях не может идти речи. Я связан магией Ока и способен за доли секунды испепелить любое живое существо, а ты — Бог Смерти, явившийся непонятно откуда и влюблённый в моего двойника. Что может случиться хорошего между нами? Ясное дело, ничего. Вот я и молчал. А твой напарник испугался, скорее всего, по иной причине. Думаю, у него не было на тот момент никакого опыта отношений, и его охватила паника от твоего признания и собственных, подспудно всколыхнувшихся влечений, в которых он не успел разобраться. Будь ты чуть более терпелив и чуть менее категоричен, у вас бы всё сложилось. Я вздохнул, догадываясь, что Асато, возможно, прав. — Но почему ты сегодня решил признаться? Ведь ничего не изменилось: я по-прежнему неизвестно откуда взявшийся синигами, а ты связан магией. — В данный момент я защищён этим амулетом, — он указал на янтарь, — твоим барьером и сознанием моей госпожи. Лилиан-сама обещала прикрывать меня. Сегодня она будет сопротивляться воле Ока и не позволит тьме овладеть мной, хотя ей самой подобное причинит боль. — И это ради того, чтобы мы встретились?! — Ты же просил. А о моих чувствах она давно знает. Поэтому, Сейитиро-кун, не думай плохо о Лилиан-сама. Отчасти благодаря ей, я решил, что скажу тебе всю правду, и сколько нам будет позволено, столько времени мы и проведём вместе. С этими словами он снова потянулся ко мне. Я так боялся сорваться, совершить малейшую ошибку и одним махом перечеркнуть всё самое лучшее, случившееся между нами, но ничего подобного не произошло. В итоге я запомнил ту ночь пьянящей, восхитительной, не омрачённой ни единой мелочью. Правда, опять проспал мгновение, когда Цузуки покинул меня, и проклинал себя за то, что не догадался поставить будильник на пять утра. Однако теперь мои мысли, возвращаясь к нему, не причиняли боли, а дарили надежду и силы смотреть в будущее.