Амулет синигами

В половине одиннадцатого утра пришло сообщение от Ватари. Он написал, что ночью в Мэйфу прибыла душа убитого мужчины, забывшая о себе всё, включая имя. В прессе никаких сведений по поводу преступления пока не появлялось. Отличное настроение, с которым я явился в офис, мгновенно испортилось. Принимая во внимание факт утраты жертвой памяти, единственной подозреваемой, по моему мнению, могла являться лишь Эшфорд-сан. Странным казалось другое: насколько я знал, леди предпочитала массовые убийства, устраивая пожары в общественных местах, а в этом конкретном случае погиб один человек. Впрочем, Эшфорд-сан иногда применяла Око и для избавления смертельно раненых от мучений. Взять, к примеру, Фудзивара Орито. Значит, и последнее преступление — её рук дело? Если спросить напрямую, она не признается, конечно. Неожиданно вспомнилось, что в первом мире вскоре после исчезновения Мураки по Европе прокатилась волна убийств, жертвы которых тоже теряли память. Цузуки тогда подозревал доктора и пытался организовать собственное расследование, пока ему не запретили этим заниматься. Возможно, Асато был недалёк от истины? А вдруг этот маньяк тоже нашёл способ стирать память и, пробравшись сюда, продолжил своё дело? Не исключено. К тому же Мураки в течение целого месяца пытался совершить убийство, а я ему мешал. До вчерашней ночи. «Интересно, понимает ли доктор, где сейчас находится? — задумался вдруг я. — Осознаёт ли, что Шидо Саки не имеет смысла воскрешать, так как здесь чужой мир? Его новые убийства совершенно бессмысленны и потому ещё более отвратительны, чем раньше, когда у него была цель, пусть и извращённая до безобразия». С другой стороны, если подумать, Мураки ничуть не удивился во время нашей встречи в Сибуйя тому, что его дом расположен в другом районе Токио. Получается, он отлично понимает, куда попал? Видимо, да. И всё же убивает. Верно говорят: психические болезни, если их не лечить, имеют свойство прогрессировать… Тем не менее, на данный момент Мураки вполне хватает на то, чтобы продолжать успешно оперировать пациентов и выдавать себя за другого человека. Чего он хочет? Неужели собирается снова найти Асато, привлекая внимание здешних синигами? Вряд ли. В таком случае он бы попытался выяснить местонахождение Цузуки, в первую очередь, у меня, но не сделал этого. Значит, причина в другом? В чём? Ни единой правдоподобной версии… Опять на руках никаких фактов, одни умозаключения. Печально это признавать, но следователь из меня получился никудышный. Когда сотрудники офиса разошлись, я выждал некоторое время и покинул здание «ТЕРСО», переместившись в Асакуса. Неплохая экономия на транспортных расходах. Хорошо, что, оказавшись в другом мире, я не лишился способностей Бога Смерти. Я рассчитывал скромно поужинать мисо и тофу и пораньше лечь спать, однако в квартире меня ждал новый сюрприз. Ещё от дверей я ощутил аромат чая с бергамотом, а, войдя на кухню, узрел и того, кто беспардонно угощался моими запасами. Леди Эшфорд в ярко-лиловом атласном платье восседала за столом, вызывающе закинув ногу на ногу и демонстрируя серебристые туфли на внушительной шпильке. Увидев меня, незваная гостья изящным жестом отставила в сторону чашку с чаем и, лукаво улыбнувшись, склонила голову набок. — Добрый вечер, Тацуми-сенсей! — Вы?! — возмущённо воскликнул я, ставя кейс на ближайший стул. — Опять?! Других слов в качестве приветствия у меня не нашлось. — Не желаете отужинать? — вежливо поинтересовалась Лилиан, снимая крышку с огромного блюда, внезапно появившегося на столе. Внутри обнаружились: дымящийся томатный суп-пюре, великолепно прожаренный бифштекс и шоколадный пудинг. В животе призывно заурчало. — Тоже… из Сохо? — уточнил я, не сводя глаз с еды, которая, определённо, стоила целую кучу денег, судя по запаху и способу сервировки. — Обижаете. «12 Temple Place» — один из лучших ресторанов Ковент-Гарден. Приготовлено и телепортировано мгновение назад, сами видели! — Не стоило так стараться. Я не стану это есть. — Жаль, — с разочарованным вздохом заметила Лилиан. — В любом случае, оставлю тут. Не забирать же с собой? Но я бы порекомендовала вам насладиться ужином, Тацуми-сан. Ваша жизнь в последнее время полна стрессов, вам нужно хорошо питаться. Что за неожиданная забота о моём здоровье? — Лучше ответьте, с какой целью вы пробрались сюда? Я вас не приглашал. — А я предупреждала: не хотите видеть посторонних, закрывайте комнату барьером. Хотя какие мы теперь посторонние? — фамильярно подмигнула она. — Скорее, одна дружная семья. Вот я и заглянула на огонёк, решив, что сегодня моя очередь пить с вами чай. Горло будто перехватило невидимой рукой. — Ох-ох, — усмехнулась Лилиан, заметив мою реакцию. — Не надо бледнеть, словно викторианская барышня. Помните разговор в Камакуре? Я сказала, что дух-хранитель не в состоянии ничего скрыть от меня, — она поднялась из-за стола, приблизилась и встала рядом, едва не задевая моё плечо своим. — Думала, вы не забудете. От неё исходил пряно-сладкий аромат духов, чем-то отдалённо похожий на запах его тела … Почему-то стало тяжело дышать, и я отступил на шаг назад. — Зачем вы здесь? — Собираюсь получить ответы на важные вопросы. — О том, как я посмел перейти вам дорогу? Услышав эту реплику, Лилиан удивлённо вздёрнула брови и звонко рассмеялась. — А вы забавный! — голос её был спокоен и подчёркнуто равнодушен. — Полагаете, если бы мои отношения с Асато-кун развивались в подобной плоскости, он бы взглянул на кого-то ещё? Уверяю вас, он был бы только моим. Готов поклясться, она испытывала досаду и ревность. — Цузуки и так в вашей власти, но вам неприятно осознавать, что в его жизни появился кто-то ещё. Я не прав? — Не надо делать вид, будто вам есть дело до моих чувств! — вскинулась она. — Я пришла не для того, чтобы изливать душу. Мне любопытно другое. Где-то, кажется, есть мир, в котором живёт некто, похожий на Асато-кун. Вы любили того человека, а теперь, встретив моего хранителя, начали испытывать чувства к нему? Это так? А она потратила достаточно времени на откровенную беседу с Асато. — Отчасти верно. И что дальше? — Получается, Асато-кун — просто временная замена тому человеку? — глаза Лилиан сузились и потемнели. — Вам было одиноко, и вы решили, будто имеете право … — Вы так же скверно разбираетесь в моих чувствах, как и я в ваших, — стараясь не выдать овладевшего мной гнева, перебил я. — Кто тогда Асато-кун для вас? Я мог бы не отвечать, но поступил прямо противоположным образом, словно ощутив, что именно так будет правильно. — Он тот, кому я мечтаю подарить свободу. Тот, кого никогда не предам, даже если мир полетит к чертям. Да, я был настолько глуп, что полюбил их обоих. Мои чувства, с вашей точки зрения, конечно, выглядят нелепо, но меня не беспокоит ваше мнение. Она долго молчала, внимательно разглядывая меня, потом её лицо смягчилось. — Вы были искренни. Спасибо. — Наконец-то, — с облегчением выдохнул я. — А то меня словно допрашивали с пристрастием, определяя, соответствую ли я неким неведомым критериям. — Вы недалеки от истины. Я вас испытывала. — С какой целью? — снова насторожился я. Лилиан аккуратно расправила складку на лифе платья. — Видите ли, я прежде многое слышала от Асато-кун о людях, оставивших след в его сердце. Он награждал их щедрыми эпитетами, долго говорил об их качествах и характере. Вас же он описал всего одним словом, и это определение заставило меня всерьёз задуматься о его истинном отношении к вам. Я заволновался. — Что сказал Цузуки? Я могу узнать? Эшфорд-сан выдержала значительную паузу, словно нарочно испытывая моё терпение. — Он сказал, что вы — необыкновенный. Не знаю, почему. Наверное, у него богатое воображение. Впрочем, справедливости ради добавлю: раньше Асато-кун ни о ком так не отзывался. Насколько я могу помнить, разумеется. Пока я пытался совладать с собой и не обнаружить внезапно нахлынувшего счастья, Лилиан сняла с шеи Око и протянула мне. — Берите, — и, видя моё замешательство, прибавила. — Скорее! Чем дольше вы медлите, тем труднее мне следовать принятому решению. — Вы отдаёте амулет? — опешил я. Руки дрожали. Я едва не выронил кинжал, когда она передавала его. — Вот ещё! — сердито фыркнула Эшфорд-сан. — Не обольщайтесь. Оставляю на хранение до тех пор, пока не научусь защищать своё сознание от чужого влияния. Вы не станете хозяином талисмана, не сможете пользоваться его силой и приказывать Асато-кун. Однако, прошу, берегите Око до того момента, когда я снова приду за ним. Больше никому я не могу позволить прикасаться к нему. Учитывая, насколько Око дорого ей, это акт высочайшего доверия, хотя не похоже, чтобы она доброжелательно относилась ко мне. Всё дело в Асато-кун, конечно, иначе Лилиан никогда бы не позволила мне и пальцем тронуть амулет. Я взял кинжал и осторожно коснулся аметиста на его рукояти. — Тёплый, словно… — В нём заключено чьё-то сердце? — грустно улыбнулась Лилиан, заканчивая мою фразу. — Сами знаете, насколько это верно. Теперь слушайте: если мне будет угрожать опасность, камень станет нестерпимо горячим. Если внезапно похолодеет, значит, кто-то, обладающий огромной силой, пытается воззвать к душе хранителя или проникнуть в сознание амулета. Носите Око всегда при себе, закрыв барьером из Теней. Не снимайте ни при каких обстоятельствах! И не забывайте защищать себя от его влияния. Неизвестно, как пребывание Ока в такой опасной близости от вас скажется на вашем собственном состоянии. Если что-то пойдёт не так, немедленно свяжитесь со мной! — Но как вы обойдётесь без защиты? — Пока Ока не будет рядом, никто не попытается атаковать меня. А если и нападут, амулет защитит мою жизнь, вне зависимости от его местонахождения. К тому же, меня непросто прикончить. Ткани моего тела регенерируют в несколько тысяч раз быстрее, чем у обычных людей. Впрочем, если даже я погибну, — неожиданно добавила Лилиан, — следующим владельцем Ока станете вы. — Я?! Каким образом?! — Самым естественным. У меня нет ребёнка, значит, прямое наследование исключено. Однако вы первым прикоснётесь к амулету в случае моей смерти. Асато-кун с радостью поклянётся вам в верности, а вы будете оберегать его, как это раньше делала я. Не о чем переживать. Последние её слова заставили мои глаза открыться. Какой я эгоист! Единственное, о чём мог думать — не является ли Лилиан моим врагом или соперницей. Всё, о чём думала она — как обезопасить Асато в том случае, если погибнет, так и не став Повелителем Теней. Она искала того, кто пожелает освободить Цузуки, а не будет пользоваться его силой в корыстных целях. — Вы обещаете хранить Око, Тацуми-сан? — Даю слово. — Расскажите о себе. Я прошу вас! Возможно, мне не стоило доверять ей до конца даже теперь, но мы отныне стали не просто напарниками на время расследования. Нас связали узы мастера и ученика. И судьба Асато-кун. Поужинав едой из английского ресторана, оказавшейся, к слову сказать, восхитительной, я пересказал леди Эшфорд историю своей жизни. Я уделил много внимания тому периоду, когда мы с Цузуки стали партнёрами, потом расстались и, наконец, вместе с Хисокой и Ватари расследовали преступления Мураки. При упоминании о докторе я заметил, как Лилиан задумалась и начала тереть лоб кончиками пальцев. — Странное чувство, — заговорила она, — словно я некогда встречала этого человека и общалась с ним. Почему мне так кажется? Я напрягся. А если она и Мураки, правда, общались? — Попытайтесь вспомнить. Это важно. Она старалась, даже попросила Око предоставить ей информацию о докторе и её предполагаемой встрече с ним, но ничего не вышло. — Наверное, ложное дежа-вю… Не стоит обращать внимания. Я продолжал рассказ, изредка поглядывая на неё и ожидая, что она вот-вот вспомнит, но ничего подобного не случилось. Когда я закончил, Лилиан подытожила: — Значит, существует мир, где живут наши двойники? Трое из них — вы, Мураки и Цузуки-сан — переместились из будущего одного мира в прошлое другого с помощью машины времени? — Почти так. Насчёт того, пользовался ли Мураки изобретением Ватари, мне ничего не известно. И по мнению здешнего Ютаки, был ещё один путешественник, из-за которого миры разделились раньше, чем сюда прибыл Цузуки. Правда, доказательств этому предположению нет. — И где же, по мнению Ватари-сан, находится точка разделения миров? Точнее — «когда»? — заинтересовалась Лилиан. — Он считает, что в 1918 году. За восемь лет до физической смерти Цузуки. По крайней мере, с этого момента события в двух мирах точно пошли разными путями. Лилиан задумалась. — Позвольте мне быть в курсе всей поступающей к вам информации, Тацуми-сан! — наконец, вымолвила она. — В свою очередь я буду делать то же самое для вас. — Согласен, мы должны сотрудничать. Сегодня ночью, кстати, произошло убийство, — я пристально вглядывался в её лицо, надеясь увидеть какую-то реакцию. — Погибший забыл всё о себе, даже имя. Вам подобное ничего не напоминает? Леди Эшфорд вздрогнула. — Похоже на воздействие Ока. Но я не делала этого, — она помотала головой, будто избавляясь от наваждения. — Я всё помню о вчерашнем дне! — внезапно выражение её лица изменилось. — Однако… Если у моего альтернативного «я» есть другой хранитель, не Асато-кун, то этот «кто-то» вполне мог бы сотворить такое: убить и отнять память. Либо это сделала вторая Эшфорд-сан. Как думаете, Тацуми-сенсей, доктор, заменивший в этом мире своего двойника, мог бы стать духом-хранителем альтернативного Ока? Как мне самому подобное не пришло в голову? Если допустить, что Мураки — хранитель другой Эшфорд-сан, ему ничего не стоило убивать людей в Европе, стирая им память. — Теперь становится понятным, кто влиял на мой разум и мой амулет, заставляя совершать убийства, — Лилиан нервно рассмеялась. — Она говорила, что мы ближе, чем сёстры! Всё знала обо мне до мелочей, включая самые глубокие и потаённые чувства! Я могла бы и догадаться! Ничего, став Повелителем Теней, я верну свои воспоминания! Впрочем… Кое-что я не забыла. Утром тридцать первого декабря я находилась в Акасаке, но собиралась с кем-то встретиться, и я звонила тому человеку, — она потянулась к сумочке и достала мобильный. — Его номер должен был сохраниться, — Эшфорд-сан нетерпеливо листала список контактов. — Ну, где же? Где?! Впервые я видел эту решительную леди в затруднении. — Я могу чем-то помочь? — Сомневаюсь. Я забыла события новогодней ночи, исключая гибель демона и вашу попытку спасти меня, но это мелочи в сравнении с остальным. Я совершенно не помню, чем занималась в последние шестнадцать лет. Более или менее отчётливо всплывают детство, юность, отрезок времени, относящийся к жизни в Дареме до апреля восемьдесят первого года. Дальше — туманные, ускользающие отрывки. Я понятия не имею, зачем приехала в Токио и почему оказалась накануне Нового года в отеле «Гранд Принс». Следующее воспоминание после огромного провала в памяти — приснившийся мне кошмар о том, как я кому-то перерезала горло… — Всем порой снятся дурные сны, — попытался я успокоить Лилиан, хотя мне стало не по себе оттого, что наши кошмары совпали. — Боюсь, это могло случиться и наяву, — сдавленно произнесла она. — Ведь мне также «снилось», что я отдала Асато приказ уничтожить торговый центр в Такаданобаба и забрать у людей память. Тот сон оказался правдой. К счастью, Асато-кун удалось на несколько секунд освободить сознание от власти Ока и защитить некоторых людей с помощью офуда, а потом явились вы … Цузуки прочёл тогда часть ваших воспоминаний и рассказал мне о вашем участии в тех событиях. Если бы не вы, Тацуми-сан, в том пожаре погибло бы гораздо больше людей! Благодарю вас! Не знаю, верите вы или нет, но я не хотела никого убивать! Я коснулся её руки, пытаясь успокоить. — Когда вы овладеете магией Теней, никто не сумеет влиять на ваше сознание. — Я очень рассчитываю на это! Не хочу, чтобы снова повторилось нечто подобное. Тем более, я до сих пор опасаюсь, что стала причиной смерти того мужчины… Тревога вернулась с новой силой. — Мужчины? — Да. Жертвой в моём кошмаре был мужчина, но я почти не помню его лица. — Возможно, вы увидели во сне будущие события? То, что случилось с Фудзивара-сан? — Мальчишка тут ни при чём. Человек из моего сна не был похож на юношу или подростка. — Вы бы вспомнили его, если бы встретили наяву? — Не знаю… Не уверена, — растерялась она. — Посмотрите, — я снял очки, — возможно ли, что я похож на мужчину, которого вы ударили кинжалом в вашем сне? Лилиан побледнела. — Простите, уже поздно, — заторопилась вдруг она. — Я оставлю вам номер телефона, чтобы поддерживать связь! Я внёс её номер в список контактов, размышляя о том, что же такого мелькнуло в памяти моей собеседницы, отчего она перепугалась и срочно засобиралась к себе? Понимая наивность попытки, я попросил Око озвучить последние мысли его хозяйки. Разумеется, с нулевым эффектом. Амулет не принадлежал мне и не выполнял моих приказов. Та ночь стала одной из самых длинных за последние месяцы. Я лежал в темноте, судорожно стискивая рукоять Ока и пытаясь заново осмыслить случившееся. *** — И ты вот так запросто согласился взять у неё малоизученный магический артефакт и носить его при себе?! Рассказал о своём прошлом, о Мэйфу, о Цузуки-сан и даже о раздвоении миров?! — ужаснулся Ватари, выслушав на следующий день мои откровения. — Ты совершенно забыл о технике безопасности и об элементарном здравом смысле, друг мой! — Трудно было отказаться или отрицать истину, учитывая обстоятельства, — вздохнул я. — Внутри аметиста — душа Цузуки! Я не могу позволить, чтобы ему причинили вред. А благодаря способностям Асато, не осталось практически ничего нового, что я мог бы сообщить Лилиан, за исключением информации о Мураки. — Ого, опасная леди, которой нельзя верить, внезапно превратилась в милую-милую Лилиан? — шутливо поддразнил Ватари. — Наверное, чудесная метаморфоза произошла потому, что одному синеглазому Казанове взбрело в голову приударить за чужим духом-хранителем? Давай, признавайся, приятель, строгая леди уже благословила вас? Я мрачно взглянул на Ютаку, ожидая, когда ему наскучит язвить, но тот, как нарочно, не затыкался. Наоборот, молитвенно сложив руки, возвёл очи горе. — Сейитиро-кун нашёл свою истинную любовь! Как это прекрасно! Бедному Графу ничего, совсем ничего не светит! Какая трагедия, какой ужасный удар по его самолюбию! — и прибавил, широко ухмыляясь. — Клянусь Акашей, я бы скорее аннигилировался, чем позволил себе влюбиться в таких проблемных парней, как твои Цузуки-сан! Однако мне до жути любопытно встретиться хоть с одним из них прежде, чем миры воссоединятся, и мы начисто забудем об этих событиях. Настроение шутить пропало. — Почему забудем? — насторожился я. — Ну, — Ютака почесал затылок. — Ты, надеюсь, не думаешь, что ошибка Вселенной с дублирующимися мирами останется в чьей-либо памяти после того, как будет исправлена? Это всё равно, что заново переписать программный код. Старая программа исчезнет, оставшись лишь в воспоминаниях программиста. Боги, наверное, будут знать о том, как некогда миры раздвоились. Возможно, некоторые демоны, господин Хакушаку, герцог Астарот и Энма-Дай-О-сама тоже вспомнят, но остальные точно забудут. Во избежание парадоксов. — Выходит, существующее ныне просто исчезнет без следа? Словно его никогда не было?! — в моей душе всё переворачивалось от его слов. «Нет. Не верю. Неправда. Я не хочу забывать!» — Смирись, — Ватари развёл руками. — Правда, полагаю, сколько бы программа ни переписывалась, есть некое ядро, которое невозможно стереть, — и вдруг воскликнул неестественно бодрым голосом. — Столько работы, столько работы! Взбодрись! Попытайся договориться с Оком! Глядишь, научишься воздействовать на него и получишь какую-нибудь информацию о пропавшем амулете синигами. Око ведь живое? — Насколько мне известно, да. — Видишь! А любое живое существо способно испытывать эмоции. Не косней в узких рамках предубеждений! Экспериментируй. Но при этом, умоляю, не доверяй безоговорочно тем, кто сам себя плохо знает. Учти: здешний Цузуки-сан никогда не являлся твоим напарником. Не позволяй чувствам ослепить тебя. Ютака был, безусловно, прав. Но, увы, мудрые советы всегда запаздывают минимум на полстолетия. Я давно ослепил себя всеми возможными способами. Одно успокаивало: пока я отдавал себе в этом отчёт. *** Седьмого февраля в палате Хисоки я застал симпатичную девушку в светло-зелёном костюме, черноглазую и стройную, с длинными вьющимися волосами, завязанными сзади в пышный «хвост». Юная посетительница обернулась, и я увидел на её руках спящего младенца. Я сразу понял, что гостья Хисоки — Фудзивара Асахина-сан. Так и оказалось. Я спросил, можно ли мне остаться или стоит зайти позже, однако Хисока поспешно уверил, что я не помешаю. Тогда я взял свободный стул и уселся рядом с молодыми людьми, заняв себя выгрузкой йогуртов, овощных и фруктовых соков из пакета на прикроватную тумбочку. Фудзивара-сан и Хисока переговаривались вполголоса, боясь разбудить Моэку. Мне не хотелось мешать их беседе, поэтому, закончив размещать принесённое в непосредственной близости от больного, я начал рассматривать девочку. Она была круглолицей и розовощёкой и уже сейчас удивительно напоминала мать, словно её крошечная копия. Я невольно залюбовался милым детским личиком, как вдруг по непонятной причине меня охватило смутное беспокойство. Оно с каждой секундой росло и укреплялось, превращаясь в ничем не обоснованное желание схватить ребёнка и переместиться куда-нибудь в безопасное место. Такого прежде со мной никогда не происходило. Когда я попытался проанализировать, в чём причина столь странных ощущений, Хисока и Асахина обратились ко мне, и я отвлёкся от своих необъяснимых страхов. Мы некоторое время беседовали о бытовых мелочах, и Фудзивара-сан вела себя со мной вежливо и корректно, но лишь до тех пор, пока Хисока случайно не упомянул о выдуманных мной родственных связях с семьёй Куросаки. В тот же миг взгляд Асахины стал холодным и колючим. — Получается, вы наш родственник? — неприязненно бросила она. — Дальний, — пояснил я, кивнув. — Наши с Хисокой-кун прадеды по отцовской линии были двоюродными братьями. — Действительно, очень дальнее родство… И с чего бы вам интересоваться судьбой моего кузена, спустя столько лет, учитывая, что наши семьи долгое время не общались? «Она точно в чём-то подозревает меня», — мелькнуло в голове. — Я узнал от своего хорошего знакомого, что Хисока-кун серьёзно болен и решил зайти. К тому же, у меня нет в живых никого из близких. Я одинок. Любые родственные связи для меня сейчас не обуза, а радость. — Асахина, перестань! Тацуми-сан не сделал ровным счётом ничего дурного. В чём ты его подозреваешь? — встрял в диалог Хисока. — Ни в чём, братик. Но, согласись, в наши дни это весьма необычно — вспоминать о своих настолько дальних родственниках! Слово «настолько» Фудзивара-сан особенно выделила. — Что ж, возможно, это нелепо, но я не мог не поинтересоваться, — откликнулся я, делая вид, будто её сомнения меня нисколько не задели. Переведя взгляд на Моэку-тян, я с удивлением отметил, что девочка уже не спит, а с интересом, широко распахнув тёмные глаза, разглядывает меня. Невольно я тоже начал вглядываться в её лицо и вдруг заметил нечто совершенно невероятное: на лбу и щеках Моэки сквозь тонкую кожу проступала вязь сияющих символов. Я не мог прочесть загадочных знаков, но успел разглядеть силуэт чёрного дракона, глотающего меч, на левой щеке малышки, а на правой — звёздное небо. «Что это? — испугался я. — Проклятие?!» Однако символы быстро пропали, а Моэка-тян зажмурилась и чуть слышно почмокала губами, как самый обычный младенец. — Просыпаешься? — переключилась Асахина на дочь. — Значит, нам пора возвращаться! — Скажите, — не утерпел я, — ваша девочка в последнее время хорошо себя чувствует? — Отлично, — Фудзивара-сан метнула на меня враждебный взгляд и крепче прижала Моэку к себе. — Сестрёнка, за что ты так ополчилась на Тацуми-сан? — Хисока, явно стараясь перевести всё в шутку, потянулся к двоюродной сестре и погладил её по волосам здоровой рукой. И тут я снова остолбенел, заметив на запястье юноши браслет, сделанный из чередующихся кусочков агата и горного хрусталя, нанизанных на шнурок с особым плетением. «Змеиный узел» и «лотос», непостижимым образом соединённые вместе. Если бы не это плетение, возможно, у меня не возникло бы и мысли о том, что два совершенно разных амулета мог изготовить один мастер. — В чём дело? — улыбнулся Хисока, заметив мой взгляд, направленный на его талисман. — А, это? Подарок Асахины, — пояснил он. — Моя сестрёнка своими руками его сделала. Она считает, что я быстро поправлюсь, если буду носить его. — В марте выпишешься, — подтвердила Фудзивара-сан. — Мои сны всегда сбываются. Забыл? — Помню, — рассмеялся Хисока. — Буду носить, не переживай! Это же твой подарок! Не сниму ни за что. — Вот и правильно. Пока они разговаривали, я украдкой снова взглянул на Моэку. Девочка не сводила с моего лица внимательных глаз, внутри которых мерцало едва приметное золотистое пламя. «Драконий огонь», — вспомнилось вдруг название, которого я прежде не знал. «Боги, что происходит?!» Разумеется, ни Хисока, ни Асахина не сумели бы мне объяснить, в чём дело. *** — Значит, с ребёнком неладное творится? — уточнил Ватари, дослушав меня. — И что, по-твоему, это означает? Моэка-тян полукровка? Проклята? Продана по магическому договору? — Нет, Ватари, чует моё сердце, всё намного сложнее. Фудзивара-сан, по её собственному признанию, способна видеть сбывающиеся сны, а шнурок под амулет, подаренный Хисоке, сплетён в точности так же, как тот, который носит Цузуки. И ещё — на щеках Моэки наряду с другими символами на секунду проступили звёздное небо и чёрный дракон, глотающий меч. — Меч и дракон? — заинтересовался Ватари. — Сдаётся мне, где-то я видел подобный символ … — Вспомни, где?! Моэка — явно не обычная девочка! Наверняка потому за ней тот маг и охотится! А заодно — за её матерью, способной видеть вещие сны! — Погоди-погоди… Амулеты ручной работы… Драконы, мечи и плетёные шнурки… О! — Ютака подпрыгнул на месте. — Это же… — Говори! — Не могу утверждать точно, но… Встречалась мне лет пять назад среди отправленных в утиль бредовых текстов библиотеки Сёкан одна легенда, но я думал, что это вымысел, а, похоже, нет. Если та сказка является правдой, то Фудзивара-сан, и Моэка действительно в опасности. Приглядывай за ними. — Мне хватает Мураки с его убийствами! — возмутился я. — И за доктором наблюдай, — не смутился мой приятель. — Когда я всё успею?! — Запомни, на тебя возложена великая миссия по спасению миров. Ты никак не можешь налажать, Тацуми-семпай! — Легко тебе говорить, — тяжело вздохнул я. — Не ворчи, как столетний дед. — Но я и есть… такой, — пробурчал я вполголоса, но Ютака, наверное, не расслышал. — Если текст найдётся, я сумею тебе популярно объяснить, почему Асахина-тян и её дочь так привлекательны для тёмных магов, но в то же время, по какой причине их так трудно поймать с помощью магии! Ладно, увидимся! — и он исчез, а я опять остался один, не зная, что и думать о происходящем. *** В последующие четыре дня ничего ужасного или загадочного не произошло. Ватари написал, что получил срочное задание от шефа Коноэ и не может приступить к обещанным поискам легенды. С Оком договориться не получалось. На все мои обращения к нему амулет отвечал мёртвой тишиной. Мураки тоже подозрительно затих и не предпринимал никаких противоправных действий. Я периодически читал объявления в газетах о пропавших без вести людях, надеясь обнаружить среди них того, чья душа попала в Мэйфу и чья память была утрачена, но безуспешно. Проще, конечно, было поинтересоваться о личности погибшего у Графа, однако стоило вспомнить, чем закончилась наша предыдущая встреча, и желание пообщаться с Хакушаку-сама пропадало. Одиннадцатого февраля Лилиан-химэ явилась ко мне за час до наступления полнолуния. В ту ночь ей следовало позвать тень, убедить её раскрыться и впустить внутрь будущую хозяйку. Я предварительно сообщил Эшфорд-сан, чтобы она была очень осторожна. Её душа готовилась подвергнуться испытанию собственным мраком. Никто не мог знать, насколько он глубок. Хорошо помню, как Лилиан без малейших колебаний шагнула в расступившуюся тьму, и я в очередной раз подумал о том, что не ошибся в ней. Моя ученица достойна носить звание Повелителя Теней. Я отправил следом связующую наши сознания нить, чтобы немного контролировать происходящее и попытаться помочь ей в случае опасности. Наверняка Лилиан была бы против этой меры предосторожности, если бы узнала. Я не имел права слышать её внутреннюю борьбу. Однако, благодаря случившемуся в ту ночь, я впервые взглянул на неё другими глазами. Она не была демоном. Просто женщиной со своей тьмой внутри, как у меня. Как у Цузуки. Как у всех нас. Первое, с чем Лилиан соприкоснулась, войдя внутрь Теней — своё детство. Тьма соткала для неё образ отца, который, как выяснилось, и не думал скрывать от малышки свою ненависть к людям и трагическую гибель возлюбленной. Поначалу я прекрасно слышал всё то же, что и Эшфорд-сан, но, к сожалению, не мог видеть. «Они убили твою мать. Подлые, трусливые шакалы! — с гневом рассказывал дочери лорд Эшфорд. — Знаю, тебе всего пять лет, но я хочу, чтобы ты уже сейчас училась не убегать от боли. Истина ранит, однако она целительна… Запомни: человеческие дети слабы. Ты — нет. Я сделал тебя вечно молодой и бессмертной, чтобы ты выросла смелой и не склоняла ни перед кем головы! Ничтожества, которых ты каждый день видишь вокруг, недостойны называться людьми. Это просто мыльные пузыри. Ткни в них, и ничего, кроме мокрого пятна, не останется. Наверное, поэтому им так нравится убивать. Достойная презрения иллюзия бессмертия: «Если я могу предать смерти кого-то, значит, меня преисподняя не возьмёт», — так, должно быть, они рассуждают. Глупцы! Мы с тобой совсем из другого теста склеены. Только друг другу мы можем доверять. Верь только мне, дочка!» «Но, папочка, мир можно изменить! — отвечала отцу Лилиан. — Если наш с тобой амулет сильный, и мы сильные, то однажды сумеем сделать Землю лучше. И воскресить маму!» «Да, мы изменим эту планету, но только для нас с тобой. И вернём погибших… Но не сейчас, позже. Я скажу, когда придёт время, но до тех пор не верь никому. Люди будут охотиться на тебя, потому что твоя кровь и цвет глаз напоминают им о тьме и смерти, а они так трусливы, что тьма пугает их». «Папочка, кто я — человек или демон?» «Ты наследница великой силы. Даже верховным демонам не снилось подобное могущество. Ты королева Тьмы Несотворённой, моя Лилиан!» «Но эта сила приносит зло!» «Тьма и свет равноправны. Не надо бояться мрака. Он течёт в нашей крови. Люди сами виноваты в том, что тьма стала злом, ведь они забыли её язык — древний и вечный, сделали тьму своим врагом, поскольку их слабые сердца не сумели выдержать и крохи её прикосновения». «И всё же я не могу ненавидеть, — размышляла Лилиан. — Люди заблуждаются. Они изменят своё мнение о нас, когда я создам мир, где они больше не будут бояться и страдать». «Она хотела справедливости, — понял я. — Что же случилось потом?» Эшфорд-химэ продвигалась всё глубже внутрь собственной Тени и вспоминала. А тьма пыталась внушить ей через образ отца, что стремление к справедливости и свету бесполезно. Молодая женщина снова проходила свои давно минувшие этапы взросления, и, разочаровываясь в детских идеалах, постепенно отгораживалась от окружающих. Отец противопоставил их двоих всему миру. Он не поддерживал её добрые порывы, не одобрял попытки найти друзей и полюбить кого-то, зато каждую неудачу в отношениях с ровесниками приписывал тому, что их семью ненавидят и боятся. «Только мне ты можешь доверять, — повторял он снова и снова, — потому что нас связывают узы крови. Мы с тобой одинаковы». В конце концов, Лилиан стала именно такой, какой отец хотел её видеть. Но перед тем… Что-то случилось ещё, вне всяких сомнений. Я ждал, когда леди Эшфорд озвучит мне это. «Ты? — внезапно спросила Лилиан, увидев кого-то в своём воображении. — Страдаешь? Давай я расскажу, кто ты на самом деле, чтобы твои мучения прекратились. Ты такой же, как я». Ответа я не услышал и занервничал. Что за образ видела сейчас моя ученица? Насколько глубоко она увязла в Тени? Моя власть так далеко не распространялась. А если сейчас что-то пойдёт неверно, и она сломается? Нет, справится. Она сильная. «Доверяй только мне, и ты больше никогда не испытаешь одиночества, — уговаривала кого-то Лилиан. — Я буду любить тебя сильнее, чем все они, вместе взятые! Они разрушили твоё детство, почти уничтожили душу, запретили пользоваться силой, данной тебе от рождения! А я так долго искала тебя! Только я способна по-настоящему понять твои чувства! Хочешь, вместе построим новый мир? Там не будет ненависти и смерти. Но тебе придётся покинуть свою нынешнюю семью и уйти со мной. Мы уедем в другую страну. Нет? Отказываешься?! Почему? Неужели они для тебя важнее?! Ты выбираешь подделку?! Просто бежишь?! Тогда ты ничем не лучше! Такой же жалкий трус». Кого она видит? Точно не отца. Её душа разрывается на части. Я чувствую невероятную боль. Она любит того, с кем говорит, так сильно, что отказ следовать за ней воспринимает, как смерть, как окончательную тьму. «Тогда забудь, — закричала вдруг Лилиан, — моё лицо, имя, всё сказанное между нами до последнего слова! Живи с убийцами! В конце концов, они предадут тебя, а я больше не приду сюда! Ты этого хочешь? Или дело в том, что я тебе безразлична?» Ничего не чувствую. Почти не слышу происходящего. «Держись, девочка! Ты пережила нечто, смертельно ранившее тебя, а я почти не понимаю, что именно, не могу помочь! Мой учитель исследовал досконально мою тьму, прежде чем отправить меня в Тени. А я видел твой мир лишь мельком… Ты не помнила многого, да и то, что помнила, не рассказывала. Господи… Перед кем оправдываюсь? Это бессмысленно. Ватари был прав: не придумано способа стереть воспоминания. А я и не пытался помочь. Мог бы хоть предупредить, чего ей ждать… Если выйдет оттуда невредимой, всегда буду на её стороне, никогда не предам!» Лилиан продолжала упрямо двигаться дальше. До меня доносились только разрозненные отголоски, отрывки мыслей и чувств, словно затихающий пульс на электрокардиографе. «Умрёт, если я не … Забыть гордость… Не помнит… К лучшему … Ничего не скажу… Я — Лилиан Эшфорд … Упрямый идиот… Дурачок … Мою настоящую память забери в качестве платы… Спаси его, сделав моим хранителем!» О ком она? Об Асато? Но в таком случае, если всё услышанное не подстроено Тенями и не существует лишь в воображении Эшфорд-сан, получается, Лилиан встретила Цузуки раньше, чем он попал в клинику Юкитаки Мураки? Почему же она солгала, рассказывая о своём прошлом? Или сама забыла многое из-за действия Ока? «Мы одинаковы, — услышал я решительный, окрепший голос Эшфорд-сан, обращённый к Тени. — Мы способны разрушать, но я не боюсь этой силы, а способна управлять ею. Служи мне. Подчиняйся!» Покров тьмы разорвался. Стены и пол задрожали, словно при пятибалльном землетрясении. Лилиан оказалась в комнате рядом со мной. Тени обвивались вокруг её плеч, запястий и щиколоток гигантскими змеями. Глаза молодой женщины были пусты, как два провала, ведущие в бесконечность. Правда, через минуту тьма, утратив форму, покинула её тело, чтобы не разрушить хрупкую физическую оболочку хозяйки, выбралась за пределы квартиры и исчезла в ночи. Леди Эшфорд подошла ближе и бесстрашно взглянула на меня. Что-то неуловимо изменилось в выражении её глаз. Интересно, о чём она помнит? — Я справилась? — ровно поинтересовалась Лилиан. — Да. Второй этап обучения успешно пройден. — Я рада. От сердца отлегло. Но то, как она смотрит на меня, начинает пугать. Неужели прочла мои мысли, пока была внутри Теней? — Тацуми-сан, вы способны предать? Я вздрогнул. Вопрос в лоб, что называется. Лучше сказать правду. — Способен. С одним исключением: никогда не предам тех, кого считаю друзьями или тех, кого люблю. Никогда — Цузуки, Ватари, Хисоку-кун или шефа Коноэ. Это исключено. А чужака, которому не доверяю, в принципе, могу. При определённых обстоятельствах. Она задумчиво помолчала. Усмехнулась. — Быстро сообразили, — и указала на кинжал, висящий на моей шее. — Разумеется, я слышала ваши мысли и тогда, и теперь. Вы раскаивались и сожалели. Что ж, я подобна вам. Бессмысленно таить зло или выплёскивать гнев. Я тоже лгу, предаю и могу убить ради тех, кого люблю. Это первое. Второе: я не стану лишать вас воспоминаний, но пока сама не разберусь в том, что узнала о себе сегодня, — молчите! Ни слова даже Ватари-сан. Если расскажете, памяти лишится и тот, кому вы сообщите обо мне, и вы сами. Не хочу угрожать, но вы также потеряете воспоминания об Асато-кун, поэтому вам лучше молчать. И если уж мы с вами дошли до такой степени откровенности, скажу кое-что ещё, пока этот чёртов амулет снова не фальсифицировал мои воспоминания, а он уже начал это делать… Моё настоящее имя Ририка. Я родилась на Хоккайдо. Моего отца звали Коноэ Кэндзиро. Но, Тацуми-сенсей, — и она обворожительно улыбнулась, — почему-то мне кажется, вы и это тоже сохраните в строжайшей тайне. *** Больше она не сказала ничего, проигнорировав мои вопросы о Цузуки, а я до рассвета ломал голову над тем, зачем она призналась. Неужели боялась, что опять забудет всё? И надеялась на мою помощь в случае надобности? Но в каком положении очутился я? Нельзя рассказать Ватари, невозможно продолжить расследование! Что за смысл владеть информацией, которую нельзя применить? Однако Лилиан сейчас тоже не позавидуешь. Она пытается переиграть Око и своего двойника, а они оба сильны и мстят ей. Леди Эшфорд боится потерять собственную личность среди ложных масок. Хочет, чтобы хоть кто-то ещё знал её настоящую? Наверное, дело в этом? И всё-таки, несмотря на её предупреждение, на следующий день я осторожно попросил Ватари поискать информацию о некогда проживавших на Хоккайдо Коноэ Ририке и Коноэ Кэндзиро. Результат поисков меня поразил. То, что отец Лилиан оказался пропавшей без вести душой, о которой полтора месяца назад упоминал Ютака, не удивило. В начале двадцатого века Коноэ Кэндзиро эмигрировал из Токио в Лондон и затерялся среди местного населения. Как теперь становилось понятно, он сменил имя для себя и дочери с помощью магии и, наверное, фальсифицировал многие данные о своём прошлом. По официальным документам он никогда не был женат и не имел детей. Другая часть информации, вернее, её полное отсутствие, оказалось гораздо любопытнее. Девушки по имени Коноэ Ририка, рождённой в начале двадцатого века на Хоккайдо, но до сих пор не значащейся в Кисеки, никогда не существовало. Нашлись полные однофамильцы, которые родились позже и жили в Японии. Нашлись умершие с таким же именем, и об этом имелись записи во Дворце Свечей, но единственной, искомой Коноэ-сан так нигде и не обнаружилось. Тем вечером я отправил сообщение на номер леди Эшфорд, желая выяснить, помнит ли она ещё своё настоящее имя? «Вам известно, кто такая Коноэ Ририка?» — спросил я. «Нет, — удивилась леди Эшфорд. — А вам нужна информация? Если да, могу приказать Оку поискать для вас сведения об этой женщине». «Прикажите. Коноэ-сан родилась на Хоккайдо примерно в начале этого века и до сих пор жива». Через десять минут я получил ответ: «Оку ничего не известно о ней. Сожалею». Бессмысленно. Пока Лилиан-химэ не станет Повелителем Теней и не восстановит свою искалеченную память, ничего путного из моих попыток выяснить правду не выйдет. Придётся подождать.