Амулет синигами

Шестнадцатого февраля в клинике я застал Хисоку бледным и измученным. Медсестра, дежурившая на этаже, попросила не утомлять пациента и не задерживаться в палате дольше четверти часа. Это предупреждение заставило меня насторожиться. На мои расспросы, не чувствует ли он ухудшения состояния, Хисока отводил взгляд в сторону и отвечал, что с ним всё в порядке. Под благовидным предлогом я ненадолго покинул его, вышел в коридор и, отыскав медсестру, узнал, в чём дело. Новость едва не свалила меня с ног. Два дня назад по неизвестной причине у Хисоки произошла остановка сердца. Парня едва спасли. Очнувшись в реанимации, он попросил вернуть его обратно в палату. Никаких осложнений и внутренних повреждений у юноши не обнаружили, но теперь к нему пускают посетителей с большой осторожностью и ненадолго. Я вернулся и с упрёком посмотрел на Хисоку. Он всё понял по выражению моего лица и отвернулся к стене. — И как долго ты собирался молчать? По-твоему, я до сих пор не заслуживаю доверия? — Не в этом дело. — А в чём? — я подвинул стул к кровати и уселся рядом. — Объяснишь? — Всё закончилось. Неужели нельзя забыть об этом? Вошла медсестра с лекарствами и свежей водой. — Зачем вы ему сказали? — возмущённо обратился к ней Хисока, когда девушка остановилась возле изголовья постели. — Разве мало, что из-за меня Асахина извелась? Я же просил вас! Метнув на Хисоку обиженный взгляд, моя незадачливая информаторша выпалила: — По крайней мере, господину Тацуми не всё равно, что с вами происходит, в отличие от … Лучше бы господин Тацуми был вашим отцом! — и, экспрессивно стукнув дном графина о поднос, она удалилась. — Пытаешься доказать всем вокруг свою независимость? Почему-то захотелось взять его руку и осторожно погладить, но я не знал, как Хисока это воспримет. — Ты можешь молчать о том, что тебя волнует, переваривать свои страхи в себе. Но это не выход, малыш. — Я не маленький! — вспыхнул Хисока. — Шестнадцать лет уже! Давно пора начинать справляться с проблемами самому! А, получается, за меня постоянно всё делают другие: в детстве — родители, теперь Асахина-тян и вы! Я получаю от вас еду и подарки, моя кузина оплачивает лечение! Я бы и Асахине ничего не сказал, но ей позвонил Оймикадо-сенсей, и она примчалась вместе с Моэкой, потому что посреди ночи оставить малышку было не с кем. В итоге девочка не выспалась, да и Асахина издёргалась! Для чего это? Лучше бы ей не знать о случившемся! Я просто обуза для вас! Он отчаянно жестикулировал здоровой рукой, той, которая не пострадала при аварии, и я не выдержал. Перехватил его запястье в воздухе и крепко сжал. Наверное, чересчур крепко. — Не смей больше так говорить! Мне это не нравится, и, думаю, такие слова вряд ли придутся по душе Фудзивара-сан. У тебя просто временные трудности. Когда ты поправишься, то пойдёшь учиться и работать, как планировал, и вернёшь долг. И запомни: любящим тебя людям не нужно твоё чувство вины. Они хотят видеть тебя счастливым. Именно ради этого они стараются, неужели ты не понимаешь таких элементарных вещей? А ведь тебе уже шестнадцать! Хисока долго и удивлённо смотрел на меня, словно впервые видел. Потом перевёл взгляд на мои пальцы, удерживавшие его руку, но не сделал попытки высвободиться. — Извините, если обидел вас. — Нет, не обидел, — я отпустил его. — Просто попытайся чуть больше доверять тем, кому ты небезразличен, хотя, знаю, иногда это бывает трудно сделать. Ладно, не стану утомлять тебя. Приду лучше завтра. Отдыхай. — Благодарю, Тацуми-сан, — его взгляд, обращённый ко мне, по-прежнему был изумлённым. Я встал с места и вдруг ни с того ни с сего ощутил, что мне не хватает воздуха. Волна тёмной энергии накатила, спеленала ауру в тесный кокон, едва не задушив, и тут же отпустила. Я покачнулся, но устоял на ногах. — Вам нехорошо? — перепугался Хисока, приподнимаясь на постели. — Вы едва не упали! — Голова закружилась. Ничего, всё уже прошло. Не беспокойся. — Правда? — Да, малыш. До завтра. Пошатываясь, я двинулся по коридору, лихорадочно размышляя, что бы это могло быть. Наконец, вспомнил давние уроки Коноэ-сан. Судя по всем признакам, я напоролся на довольно редкое явление — поражение остаточной магией. Иногда такое случалось: после завершения тёмного ритуала рядом с местом его проведения в воздухе оставалось нечто вроде лёгкой намагниченности, и эта энергия могла ударить, как молния, в кого-то совершенно случайного. Итак, в палате Хисоки недавно побывал тёмный маг. И если я сейчас испытал на себе слабый отзвук его недавних манипуляций, то, представляю, какова была полная сила ритуала. Наверняка она могла бы вызвать асфиксию, потерю сознания или … Я замер, холодея. «А ведь у Хисоки два дня назад остановилось сердце. Выходит, кто-то собирался убить его?! Неужели опять Мураки?!» По спине скатились несколько струек липкого пота. Если этот маньяк был здесь, почему прибор Ватари не показал его перемещения в клинику? Безусловно, устройство могло не сработать, но, с другой стороны, если бы Мураки действительно решил посетить Дайго, Куросаки-кун, как ни страшно это осознавать, уже был бы мёртв. Тогда кто? Возможно ли, что маг ещё в больнице, маскируется под одного из врачей? Войдя в лифт и став невидимым за захлопнувшимися дверями, я переместился в коридор и тщательно прошерстил здание сверху донизу. Даже спустился в подвал, но нигде не обнаружилось ничего подозрительного. Значит, преступник улизнул. Воспользовавшись лифтом, чтобы вернуть свой повседневный облик, я отправился на первый этаж, опросил сотрудницу регистратуры и медсестёр, работавших на этаже Хисоки, на предмет того, не навещал ли Куросаки-кун в ближайшие дни кто-нибудь знакомый или чужой. Все медсёстры единогласно подтвердили, что кроме меня и Фудзивара-сан с Моэкой-тян не приходил никто. Дождавшись Оймикадо-сенсея, я задал тот же вопрос ему. Доктор удивился моим расспросам, но подтвердил слова коллег. — Нет, никто не приходил. А разве что-то случилось? — Видите ли, — вывернулся я. — Нагарэ-сан обещал приехать на днях. Хисоке сейчас так нужна его поддержка! Я надеялся, он сдержит слово, но — увы… Оймикадо-сан снял очки и начал вертеть их в руках. — Я тоже, знаете ли, беспокоюсь за Куросаки-сан. Он замкнутый, необщительный, ранимый … Ему особенно нужна поддержка родителей, впрочем, как и любому подростку. Безусловно, у господина Куросаки есть веские причины, по которым он ограничивается лишь телефонными звонками, однако происходящее… весьма печально. Он осторожно выбирал слова, боясь показаться бестактным. Я поблагодарил его за заботу о пациенте, но не стал развивать тему взаимоотношений родителей и детей. Затем откланялся, но не ушёл сразу, а вернулся на этаж к Хисоке и создал вокруг его палаты барьер из Теней. По крайней мере, если кто-то с недобрыми намерениями сунется, Тени меня предупредят, да и преступник будет знать, что юношу охраняют. Другой вопрос, как долго мне удастся поддерживать барьер? Переместившись к себе в комнату, я набрал номер Лилиан-сан. Судя по звукам, донесшимся из трубки, моя прекрасная ученица нежилась в джакузи. — О, Тацуми-сенсей, я так рада, что вы не забыли меня, — бархатным голоском проворковала леди Эшфорд. — Может, заскочите в гости? Вам, наверное, тоже безумно тоскливо в ожидании следующего новолуния? Она издевается или флиртует? С этими женщинами ни в чём нельзя быть уверенным. В любом случае состязаться с ней в остроумии нет времени. — Мне необходима ваша помощь. — Помощь? — послышалось лёгкое шипение лопающихся пузырьков, всплеск воды. — А что случилось? — Это не телефонный разговор. — Вы столь таинственны, сенсей… Кстати, вам нравится аромат нероли? Мне — да. — Где мы можем встретиться? — Приходите сюда. Прямо сейчас. — Я понятия не имею, где вы! — А вы поразмыслите, — хихикнула она. — Это нетрудно. Точно испытывает моё терпение. — Объясните, куда приезжать! — Воспользуйтесь вашим магическим путеводителем, — новый коварный смешок. — Он у вас под одеждой. Такой волшебный… Совершенно уникальный. Можно сказать, единственный в мире, — обольстительно выдохнула Лилиан. В первые несколько секунд я растерял все слова и даже сразу не сообразил, что она намекает на Око. — Так вы уже поняли, как меня найти, Тацуми-сан? Бросив отрывистое «да», я нажал «отбой». Ну и женщина. Даже простое общение с ней напоминает прогулку по минному полю. Успокоившись, я мысленно обратился к Оку, прося проводить меня к его хозяйке. Впервые телепортация ощущалась так, словно меня вывернули наизнанку и засыпали под кожу изрядное количество песка, смешанного с колотым льдом. Пообещав себе никогда больше не связываться ни с сомнительными амулетами, ни с их владельцами, я постучал в дверь номера пятизвёздочного отеля, перед которой внезапно очутился. *** Леди Эшфорд встретила меня в ажурном чёрном пеньюаре, поверх которого был небрежно накинут алый халат. От её тела распространялся одуряющий аромат, сбивающий с приличных мыслей. Наверное, это и был упомянутый ею нероли. Нет, он мне совсем не понравился! — Что же вы застыли? Проходите, — соблазнительно протянула Лилиан. Мысленно воззвав к помощи всех существующих в мире богов, я шагнул внутрь. Просторная гостиная с окнами от потолка до пола, с телевизором новейшей модели и мебелью из чёрного дерева плавно перетекала в спальню, где между зеркалами горели разноцветные ночники, создававшие при плотно задёрнутых шторах эффект озёрной воды, заполнившей комнату. Над кроватью, способной послужить ложем для многодетной семьи, висела сверкающая люстра, за которую отель явно отвалил кучу денег. — Вижу, в средствах вы не ограничены. — В других номерах невыносимо тесно. Узкие клетки. Я не привыкла к такому. Пришлось взять люкс на две персоны, — она уселась в кресло, небрежным кивком указав на место напротив. — Итак, Тацуми-сан, какого рода помощь вам нужна? От её флирта не осталось и следа, и я с облегчением выдохнул. Правда, к этому облегчению, как ни странно, примешивалась крупица разочарования. Я рассказал Лилиан о происшедшем в клинике Дайго и спросил, может ли Око, сообщить, кем был маг, пытавшийся убить Хисоку. И, главное, можно ли заставить амулет защищать жизнь юноши? — Око естественным образом защищает только жизнь хозяина, но и за это взимает плату, — ответила Лилиан. — Представляете, чем заплатите вы или ваш друг, если Око начнёт оберегать его? Я бы не советовала так рисковать. Что касается информации о личности мага, боюсь, в данном случае мы имеем дело с кем-то весьма могущественным, способным прятать своё присутствие даже от Ока. — И кто это, по-вашему? — Око говорит, некто, владеющий секретами древней магии или связанный с высшими демонами. — Получается, его нельзя выследить? Эшфорд-сан пожала плечами. — Вы всё сделали правильно. Тени, окружающие палату Куросаки-сан, сообщат о новом нападении. Оставьте барьер на месте, и вскоре личность мага станет вам известна. Её равнодушие по отношению к Хисоке задело меня. — Вы могли бы помочь, — сухо бросил я, поднимаясь с места, — но не хотите связываться. И, правда, к чему? Ведь как только завершится ваше обучение, я сам стану для вас бесполезен. — Поразительная смекалка, — съязвила Лилиан. — Да, вы правы, сенсей! В этом мире для меня имеют значение только несколько близких людей. За них я буду драться, если понадобится, до последнего вздоха, но Куросаки Хисока не в их числе. К тому же для него я и так сделала достаточно. — Дальнейший разговор не имеет смысла. Прощайте. Я уже собрался переместиться в Асакуса, как вдруг сзади донеслось усталое: — Какой гордый. Даже дослушать не хочет… Я остановился: — Говорите. — А это важно? — Для меня — да. — В схватке с противником, чьи силы намного превосходят ваши, не надо героически жертвовать собой или пытаться явить миру чудо, овладев Оком на свой страх и риск. Просто позовите меня. Обернувшись, я встретился с ней глазами. Лилиан сидела в кресле, откинувшись на спинку, и лениво поигрывала прядью волос. — Очень немногим я давала подобное обещание, Тацуми-сан. Надеюсь, вы оцените. Прежде чем я успел собраться с мыслями и ответить, она махнула рукой. — А вообще от вас одни проблемы: то Куросаки спасать рвётесь, то с Асато побеседовать хотите… Уж разобрались бы, что вам нужно. Ладно, отправляйтесь обратно! Ко мне скоро придёт мужчина, и я не хочу, чтобы, столкнувшись с вами, он что-то неверно воспринял. — Мужчина?! Какой мужчина?! — невольно вырвалось у меня. — Ревнуете? — Лилиан кокетливо подмигнула. — Не стоит, это деловой визит. В следующий раз я предоставлю вам шанс доказать всё, что вы не успели сегодня. — А разве я собирался что-то … Око с его отвратительной телепортацией грубо оборвало меня на середине реплики. Опять возникло ощущение вывернутого наизнанку тела, и буквально через миг я уже сидел в своей комнате, где на одной из стен красовалась записка от Ватари, наспех пришпиленная к обоям: «Ты куда-то делся, а мне некогда ждать! Новый эксперимент предполагает круглосуточное дежурство возле автоклава, иначе разнесёт не только мою лабораторию. Удачи нам!» Далее была пририсована стрелка, указующая на пол, где у меня ничего, кроме потёртого ковра, не наблюдалось. Приподняв его за край, я обнаружил внизу ксерокопию рукописной страницы. Надо же, Ватари что-то оставил для меня… Любопытно! Я поднял листок и начал читать: «Маленькая Богиня бесстрашно заговорила: «Ты мудр, так предскажи нам будущее». Дракон ответил: «Другие для меня ничего не сделали. Ты исцелила мою рану, поэтому только тебе поведаю грядущее, но, учти, ты можешь не обрадоваться своей судьбе, поэтому подумай снова и попроси что-то иное». «Я уже решила, — не сдавалась Маленькая Богиня. — Моя просьба не изменится». «Тогда наклонись ближе, чтобы даже Древо Вечности не услышало нас». Маленькая Богиня склонилась, и Дракон прошептал ей на ухо: «Жизнь твоя вспыхнет и погаснет, как сгорающая звезда, а потом возродится и воссияет сквозь пространство и время, но до этого пройдёт вечность, правда, она уложится в сотню лет, однако никто не вспомнит об этих прожитых годах, кроме тебя и твоих ближайших спутников». «Что же это за предсказание? — удивилась Богиня. — Оно сулит великую беду». «Да, — кивнул Дракон. — Ты потеряешь друзей. Им тоже будет недоставать тебя. Впрочем, вы часто будете встречаться, но не узнаете один другого». «И это нельзя изменить?» «Предопределённая судьба сохраняет целостность мира. Нельзя». «А мои друзья будут скучать по мне?» «Конечно. Их сердца, как и твоё, будут глубоко ранены». «Кроме сердца Бога Звёзд». «И его тоже. Больше, чем ты думаешь». «Он меня недолюбливает, — призналась Маленькая Богиня, — а я боюсь его. Душа Бога Звёзд холоднее вечной пустоты». «Он такой. Ничего не поделать. Зато душа того, кто дорог тебе, горячее пламени». «Да», — улыбнулась Маленькая Богиня. «Однако его пламя смертельно». «Знаю. И всё равно люблю его». «Тем не менее, однажды Бог Пламени тебя предаст, сам того не желая. И даже не будет знать, кто ты для него». «Не верю! — ахнула Маленькая Богиня. — В это — не верю!» «Он будет казнить себя долгие годы, не видя способа искупить вину… Он будет думать, что ты умерла. Видишь, знание причиняет боль! Ты всё ещё хочешь знать будущее полностью?» «Хочу!» «Тогда смотри, — Дракон указал хвостом на Зеркало, где отражались все события от начала до конца Вселенной, — вот твоя судьба от нынешнего дня и до бесконечности, в которую погрузится искра твоей души. Ты станешь бабочкой, перелетающей от очага к очагу, крохотным мотыльком, забывшим себя. Бог Пламени не узнает тебя, пока не пройдут долгие годы, а потом вспомнит, но, сама видишь, для тебя будет поздно». Маленькая Богиня закрыла лицо руками и расплакалась. «Так вот какова моя судьба! — воскликнула она. — Как же это выдержать?!» «Ты выдержишь. Кроха моего пламени будет гореть внутри тебя. Я подарил тебе свою силу ещё раньше, когда временная линия не началась». Тогда Маленькая Богиня вытерла слёзы. «Он будет счастлив. Я вижу, что, в конце концов, он будет счастлив. А, значит, и я тоже». С этими словами она ушла, но ни Богу Всесжигающего Пламени, ни Богу, Уничтожавшему Звёзды, ничего не сказала. Прошли тысячелетия. Война между Древними и Юными шла к завершению. Юные победили. Они изгнали Древних на необитаемые планеты и запечатали их там навеки. Но остались пятеро — те, кого нельзя было изгнать, потому что их сила была чрезмерной. Они касались ветвей Древа Вечности, внутри их душ горел Драконий Огонь, принесённый из сердцевины небытия. И Юные решились на хитрость. Они заманили Бога Пламени в ловушку. Тайком от других пригласив его на пир и обещая примирение, вместо бокала вина дали ему испить из Чаши Забвения, где яд, убивающий Богов, был смешан с водой из Родника Иллюзий. Так первый из пяти забыл о том, кто он. Его тело умерло, а душу отправили на далёкую планету, и она затерялась там. Маленькая Богиня, узнав о случившемся, отправилась следом. Но если бы она спустилась на землю, оставаясь собой, мир, где оказался её любимый, рассыпался бы на части. Сила Богини была слишком велика для такой крошечной планеты. И Маленькая Богиня решила попрощаться со своей истинной сутью. Она разбила свою душу на миллионы частей, веря в то, что хоть одна крошечная искорка доживёт до дня встречи с тем, кого она искала. Говорят, в небесах в ту ночь взорвалась звезда, и некоторые люди, поймав в ладони прекрасные золотые брызги, сгорели дотла, потому что их души были слабы и лживы. Лишь одна девушка выжила. Она и стала первым Мастером Амулетов, получив способность Маленькой Богини сплетать защитные и исцеляющие талисманы, по силе равные абсолютным, а в минуты душевных потрясений видеть будущее. Она умела скрывать себя и близких от магии, даже демоны боялись её, ибо их сила тут была бесполезна. И эта девушка, овладей она своим даром полностью, могла бы уничтожить любой амулет, каким бы могущественным тот ни являлся. Но она вскоре трагически погибла, а искра её дара, как неприкаянный мотылёк, полетела кочевать от одного смертного к другому, возрождаясь в чужих телах, пока не затерялась где-то, забытая, почти угасшая. Символом людей, отмеченных искрой Маленькой Богини, был дракон, глотающий меч, звёздное небо и пламя, сияющее в глубине глаз. Увы, никому-то пламя не принесло счастья. Все демоны и тёмные маги, владевшие Древним Знанием, из десятилетия в десятилетие пытались найти следующую носительницу искры, чтобы подчинить её себе или уничтожить. И каждый раз их попытки присвоить себе крупицу души Маленькой Богини, заканчивались трагедией, а сила опять уходила прочь…» Страница закончилась. С обратной стороны было пусто. Я положил лист на стол. «Детская сказка, — решил я про себя. — Часть разбитой души древней богини, кочующая от человека к человеку? И где только Ватари выкопал это!» Однако чем больше я размышлял о прочитанном, тем больше понимал, что в сказке есть доля истины. Ведь нельзя отрицать очевидное: я заметил странные символы на личике Моэки-тян задолго до того, как мне попал в руки этот текст. Значит, дочь Асахины — следующая носительница дара? Сто лет страданий и забвения предсказал Богине Дракон… Если предположить, что всё это правда… Просто предположить… Тогда, наверное, почти сто лет назад легендарной девушкой, поймавшей искру звезды, стала Цузуки-сан, благодаря чему она сумела создать защитный амулет для брата, сдерживавший его демоническую силу. А потом Рука погибла. Интересно только, как можно уничтожить Мастера Амулетов, если ему или ей даже магия демонов не страшна? Или у получивших дар тоже есть слабое место? Если так, мне надо успеть выявить его, чтобы защитить Моэку и Асахину! После смерти Руки, судя по всему, божественная искра перебралась неким извилистым путём в семью Фудзивара, и следующим Мастером Амулетов стала Асахина-сан. Она могла не подозревать о своём даре, либо всё это время умело прятала его. А теперь сила начала постепенно перетекать к Моэке… Либо магические знаки на лице девочки — просто отражение творящегося с её матерью? Тот, кто их ищет, не имея возможности разобраться, к кому перешёл дар, будет преследовать обеих. И наверняка захочет избавиться от Хисоки, поскольку Куросаки-кун — эмпат, способный раскрыть его истинные намерения! Тем более это становится актуальным, если маг, покушающийся на Асахину и Моэку, вхож в семью Куросаки и пытается завоевать их доверие. Кем бы он ни являлся, я пока могу припомнить лишь одного человека, который интересовался Асахиной настолько, что заставил её собственного брата шпионить за ней и требовал привезти молодую женщину к нему вместе с дочерью даже против воли. Это был маг, встреченный мной на кладбище в Камакуре. Орито-кун, помню, пытался тогда назвать его имя, но ему не позволили. «Вад…», конечно, могло означать кого угодно, но, если не ошибаюсь, фамилия тридцатишестилетнего жениха Асахины, навязанного ей волей Нагарэ-сан, была Вада? Я набрал номер Хисоки. — Не спишь? — Нет, — кажется, он обрадовался. — И вы ещё не ложились. А ведь уже поздно! — Верно, поздно. Могу я у тебя спросить кое-что? — Конечно, спрашивайте! — Как звали мужчину, за которого твой отец хотел выдать Асахину? — Аки Вада. А что? — Да так. Беспокоюсь за твою кузину. Всё-таки она тоже моя родственница. И у неё трудности. Наверняка твой отец опять подсовывает ей этого жениха? Главное, увести разговор в сторону, а потом Хисока забудет и не станет дальше выяснять, зачем я задал свой вопрос. Манёвр удался. Хисока рассмеялся. — Да не волнуйтесь вы насчёт Асахины. Она всё равно не станет связываться с Вадой, даже если он останется последним мужчиной на планете. Он, кстати, откуда-то пронюхал, где она живёт. Приезжал вчера. Носился с Моэкой, будто родной отец. Подарками дорогими засыпал. Асахина сказала, всё бы ничего, даже можно было поверить в его чувства, если бы он через слово не напоминал, что готов простить ей незаконнорожденного ребёнка и жениться. Будто ей нужно его прощение и этот брак! Обещал удочерить Моэку, купить для всех троих новый дом в Токио, а когда малышка подрастёт, отправить её учиться в престижную школу. Асахина вежливо отказалась. Тогда Вада-сан стал напирать, расспрашивая, зачем ей преступник, побывавший под следствием? Даже, говорит, если его оправдают, всё равно останется пятно на репутации. Нужен ли девочке такой отец? В конце концов, упал перед Асахиной на колени и стал уверять, что любит её больше жизни и умрёт, если она ему откажет. Вёл себя, как помешанный. Может, сакэ перебрал? Хотя он, вроде, непьющий. — Вчера приезжал? — Ага. И как только выследил? Асахина ведь даже моему отцу не говорила, где остановилась. — Может, этот Вада любит её? — Насколько я его знаю, он любит только себя. Скорее бы Нобору-сан оправдали! Невыносимая ситуация. Скоро год исполнится с момента начала следствия, но до сих пор постоянно всплывают новые свидетели и новые факты. Такое чувство, что кто-то нарочно запутывает участников разбирательства, чтобы процесс затянулся. «Не исключено, что так и есть», — подумал я. — А где сейчас отец Вады-сан? Сдаётся мне, лет десять тому назад, я встречал этого старика и даже говорил с ним … «Чистой воды блеф. Стыдно, Сейитиро-кун! И это после задушевных бесед с мальчиком о доверии? Но рассказать ему правду совершенно невозможно». — Что вы! — отверг мою лже-версию Хисока. — Вада-сама умер от инфаркта, когда его сыну было четыре года, а мать без вести пропала тремя годами раньше. Вада-сан постоянно твердил Асахине: «Только я тебя по-настоящему понимаю, потому что мы оба не знали родительской любви». — Значит, я всё перепутал … Ну ладно! Ты уж извини, что я из-за всякой ерунды тебя беспокою. — А я не против ваших звонков, Тацуми-сан. Слышать это оказалось даже приятнее, чем я мог ожидать. Я пожелал ему спокойной ночи и положил трубку. Неужели Лилиан права, и я начинаю запутываться в собственных чувствах? Нет, Хисока почти ребёнок, учитывая, сколько лет прожил я и сколько он. Я воспринимаю его как друга … И вообще — нечего терять время, думая не о том, о чём следует! Сейчас важнее понять, кто враг Асахины и Хисоки. Отец Вады-сан умер, а человек, которого я видел на кладбище, был пожилым. Судя по голосу, ему никак не могло быть тридцать шесть лет! Значит, это не жених Асахины и не его отец. Кто тогда? Я снова остался наедине с тем же вопросом. *** На следующий день, связавшись с Ватари, я выслушал неутешительные известия по поводу надёжности источника легенды про Мастера Амулетов. Проще говоря, неизвестно, кто, когда и откуда выдрал ту страницу, которую Ютака скопировал для меня. — Ты берёшь на себя больше, чем можешь выдержать, — заметил мой друг, когда я поделился с ним историей про покушение на Хисоку и рассказал о своих выводах насчёт Асахины и Моэки. — Всех спасти невозможно, ты должен это понимать. Его слова я вспомнил через сутки, когда от руки Мураки погибла очередная жертва, а я, получив сигнал, почему-то не успел вовремя прибыть на место преступления, хотя телепортировался немедленно. Мужчина истёк кровью на моих глазах, а хохочущий безумец в белом плаще забрал тело с собой, вероятно, для каких-то своих зверских опытов. Я был ослаблен поддержанием барьера в Дайго и не смог остановить Мураки. Даже оцарапать не сумел. В совершенно отвратительном настроении я вернулся в Асакуса, рассчитывая в одиночестве переварить своё очередное поражение, однако мои ожидания не оправдались. Лилиан Эшфорд в длинном тёмно-зелёном платье восседала в моей кухне и царственными движениями разливала в чашки горячий шоколад. Когда я вошёл, она протянула мне порцию ароматного напитка. — Держите. — Даже не стану спрашивать, как вы сюда попали. И нет, спасибо, шоколад я не хочу. — Мучаешься чувством вины? — Я не просил никого становиться моим психоаналитиком! — Прекрати. Даже Всевышний сегодня не успел, как видишь. — А я мог! Эшфорд-сан усмехнулась. — Становишься как Асато… — Возвращайтесь к себе. — Знаешь, если бы Асато-кун жил здесь, поверь, я бы к тебе и не совалась. Но его нет, поэтому смирись с тем, что шоколад сегодня буду готовить я. На еженочные визиты, конечно, не рассчитывай. С удивлением взглянув в её сторону, я сел за стол и взял чашку. — Так-то лучше, — она насмешливо посмотрела на меня. — Пей, успокаивайся, принимай ванну и иди спать. — Я действительно не понимаю. Что вам нужно? — Ох, Сейитиро … Как же долго до тебя доходит. Если ты ещё не понял, объясню. Есть те, кого я считаю семьёй, и этих людей… В общем, их мало. Я долго решала насчёт тебя, но, наконец, выбор сделан. Теперь всё зависит от твоего решения. Что выберешь ты? Я едва не выронил чашку из рук. — Это шутка? Вы смеётесь надо мной? Она отрицательно покачала головой. Встала из-за стола, подошла и обняла за плечи. Искренне и тепло, без намёков и провокаций. — Дважды я такое не предлагаю. Моё доверие трудно заслужить, почти невозможно, но тебе это удалось. Поэтому сейчас я спрошу только одно: Тацуми Сейитиро, хочешь стать частью моей семьи?