Амулет синигами

— Я понятия не имею о том, что такое семья, поскольку давно забыл о ней. — И не пытался вспомнить? — Шеф советовал не ворошить прошлое, но спустя несколько месяцев я разыскал в архиве своё досье. Там содержалась скупая информация, буквально в несколько строк. Впрочем, мне хватило, чтобы понять, каким образом я стал Богом Смерти. — И каким? А она любопытна. Правда, на её месте я вёл бы себя точно так же. — Для меня это был единственный путь избежать ада. — Что же ты натворил?! Зря старается, изображая сочувствие. Откровений не будет. — Имеют ли значение подробности поступка, совершённого более ста лет назад? — Иначе я бы не спрашивала. Семья предполагает доверие, Сейитиро-кун. Напоминаю, если ты забыл. — Иногда искренность — просто очередная карта, которая помогает сделать ход одному из участников партии, а другому игроку приносит поражение, — заметил я. — Ты по-прежнему воспринимаешь мои действия, как игру? — в голосе её прозвучала обида. — Учти, я давно могла бы узнать всё интересующее меня с помощью Ока, однако не сделала ничего подобного. И почему я не сообразил раньше? Фатальная ошибка! — Поговорим позже, — Лилиан собралась покинуть мою квартиру, но я остановил её. — Ваше предложение ещё в силе? — Через полминуты можешь забыть о нём, — сухо отозвалась она. Оскорбилась, конечно. Неудивительно. — Значит, я пока не опоздал принять его? — Осталось семь секунд. — Тогда с удовольствием принимаю. На губах Эшфорд-сан промелькнула улыбка. — Быстро сориентировался. За что я восхищаюсь тобой, Сейитиро-кун, так это за твоё умение мгновенно выкручиваться из двусмысленных ситуаций. — Ты обладаешь той же способностью, прекрасная Ририка-тян. Лилиан недоумённо покосилась на меня. — Японское произношение имени? К чему вдруг? — Это и есть твоё настоящее имя — Коноэ Ририка. Помнишь? Она запретила рассказывать другим, но не себе же самой! Формально я соблюдаю правило. — Ничего подобного не было. — Ошибаешься. Ты назвала мне это имя в прошлое полнолуние, когда Тени вернули твои украденные детские воспоминания. Попробуй вспомнить. Очередной изумлённый взгляд в мою сторону. — Знаешь, Сейитиро, — наконец, произнесла Лилиан, — тебе надо хорошенько выспаться, а завтра мы разберёмся, как ко мне следует обращаться, договорились? И, не дождавшись, пока я начну возражать или задавать вопросы, она исчезла. Мне так и не удалось понять, действительно ли она забыла своё имя, или просто не пожелала признавать истину. *** В ту ночь тоска навалилась на меня особенно остро. Я размышлял о том, что случится, если Мураки из этого мира так и не обнаружится, а мне не удастся перенести амулет в точку соединения пяти стихий в августе следующего года, и я стану косвенным виновником гибели двух вселенных… Я вставал, пил остывший чай — подогревать воду не хотелось — бессмысленно смотрел в окно, опять ложился с гудящей головой. Под утро я уснул, но сон был поверхностным и тревожным. Вскочил я от пронзительного сигнала мобильного. Пришло сообщение с номера, состоящего из одних нулей. Оно гласило: «Фудзивара Моэка в опасности». «Нулевой абонент», как тогда в Камакуре. Но почему Око стало вдруг помогать мне? В любом случае, размышлять некогда. Я торопливо оделся, и только натянув рубашку и брюки, осознал, что понятия не имею, куда надо отправляться. Проблема решилась сама собой: стоило подумать о перемещении, и вихрь телепортации подхватил меня. *** Через мгновение я очутился в огромном подземелье, освещённом фосфоресцирующими зелёными огнями. В нескольких шагах от меня на каменной плите лежали двое: женщина и младенец. В несчастной жертве с разбитым в кровь лицом я узнал Фудзивара-сан. Асахина открывала рот, но у неё не получалось издать ни звука. То же самое происходило с Моэкой. Ребёнок плакал, но ничего не было слышно. Все крики словно поглощала невидимая стена, окружавшая этих двоих. Седовласый человек в чёрном плаще с откинутым на плечи капюшоном чертил на земляном полу непонятные символы лезвием ножа, бормоча под нос: — Когда господин дарует мне вечную молодость, я прекращу охоту за этими смертными ничтожествами и стану правой рукой Его Светлости! Хотя могло быть намного лучше! Я сам получил бы власть над миром! Ну чего орёшь?! — с неожиданной злобой крикнул он Асахине. — Кто тебя просил спать с преступником и убегать с тщедушным мальчишкой, не способным никого защитить?! Только я мог скрыть тебя от глаз хозяина! А ты? Сама выдала вас обеих! Зачем отреклась от Дара в пользу этой соплячки? — он трясущимся пальцем указал на Моэку. — И не говори, будто не знала о происходящем! Теперь ты умрёшь, ибо господину нужно, чтобы сила следующего носителя быстрее раскрылась, — и, поудобнее перехватив нож, старик сделал шаг вперёд. Тени были наготове, собираясь обезоружить мага, если он сделает попытку напасть. Фудзивара-сан изо всех сил тянулась к дочери, пытаясь закрыть её от возможного удара. Внезапно старик застыл на месте. — Нет, ещё не поздно, — сказал он и поспешно нацарапал на краю плиты новые неразборчивые каракули, напоминающие древние пиктограммы. — Я поверну процесс вспять! Девчонка создаст для меня сильнейший амулет и уничтожит остальные, которые могут помешать! А ничтожный бастард умрёт ради нашего общего будущего. Да, я так решил! — и он захохотал, запрокинув голову. Медлить было нельзя. — Никто сегодня не умрёт, — спокойно вымолвил я, становясь видимым. Маг обернулся, и в мою сторону полетел шквал чёрных молний. Тени нейтрализовали атаку, ухватили старика поперёк туловища и туго спеленали его конечности. Маг в бессильном гневе выкрикнул заклинание, но я был настороже. Заклятие отскочило от окружавшего меня барьера. Шеф Коноэ всегда учил: как бы низок ни был противник, нельзя при задержании опускаться до его уровня. И я вежливо спросил: — Аки Вада, если не ошибаюсь? В ответ раздался поток брани на неизвестном языке. Судя по звучанию, альвеолярных сибилянтов* — на позднем среднекитайском, хотя, конечно, я мог и ошибиться. — Зря стараетесь, — из его пламенной тирады я не разобрал ни слова. — Настоятельно рекомендую сдаться, это потом зачтётся. Но он не думал сдаваться, а зашипел что-то совсем маловразумительное. Я вдруг ощутил сильный жар в теле. Три Тени отделились от остальных и метнулись ко мне. Неприятные ощущения пропали. — Если сдадитесь добровольно, суд Мэйфу будет к вам благосклонен, — продолжал я. — А теперь в ваших интересах честно ответить на мои вопросы. Для начала объясните, с какой целью вы похитили Фудзивара-сан и её дочь? Тишина. — Каким образом вам удалось на протяжении многих лет выдавать себя за молодого мужчину? Нет ответа. — Когда вы родились? Молчание. — Подозреваю, что вы намного старше, чем кажетесь. Кровь людей, приносимых в жертву, помогала вам скрывать истинный облик, но это было неэффективное средство. Проходило время, и требовалось всё большее количество жертв для поддержания фальшивого внешнего вида, а вы не хотели превращаться в старика даже на мгновение? Я угадал? Омерзительное шипение пронеслось под сводами подземелья, будто я наступил на клубок змей. — Похоже, попал в точку. Последний вопрос: кто ваш хозя… Тени внезапно распались, рассыпались, уничтоженные каким-то мощным заклятьем. Вада прыжком рванул к Асахине, вероятно, чтобы схватить её и скрыться, но опоздал. Изящная женская рука, обладавшая невероятной силой, сомкнулась на его шее. Я вздрогнул от неожиданности. Полагаю, маг тоже не сразу осознал, что случилось. Впервые я видел Лилиан такой. Её лицо выглядело бесстрастным, только фиалковые глаза сверкали, словно в них буйствовал демонический огонь. Она приподняла мага над полом, затем швырнула вниз, как тряпичную куклу, одновременно выбив нож из его руки. — Значит, герцог Астарот — твой хозяин, — металлическим тоном заговорила она, констатируя непреложный факт. — У меня плохие новости: Его Светлость никогда не держит слово в отношении ничтожеств, нарушивших его волю. Ты покойник. Неожиданно старик с удивительной прытью подскочил и кинулся на Лилиан. Та увернулась. Маг не сдавался, продолжая атаковать её. Зелёные огни подземелья начали бледнеть и меркнуть. Тени не откликались, хотя я изо всех сил призывал их. Поняв, что Лилиан скоро выдохнется, я ринулся на помощь. Меня отшвырнуло к стене и припечатало к камням так, что на несколько секунд я потерял сознание, несмотря на защищавший меня магический барьер. Очнувшись, я обнаружил, что расстановка сил изменилась. Теперь Лилиан была прижата к полу и практически обездвижена, а её противник сдавливал ей горло. — И кто из нас покойник?! — едко вопрошал он. — Я служил Его Светлости тысячу лет! А откуда ты взялась? Тебе ли тягаться со мной, бездарная глупая девчонка?! Лилиан пыталась оторвать от себя запястье старика, но у неё ничего не выходило. Я ощущал вокруг мага сильнейший барьер и понимал, что без Теней его не преодолею. Лицо Эшфорд-сан побагровело, вены на шее опасно набухли. Она задыхалась. Передо мной ни с того ни с сего снова пронеслись видения о женщине, перерезающей мне горло. Но теперь я услышал её отчаянный крик: «Я не хотела!!! Не умирай, пожалуйста!!!» Рука сама собой потянулась к Оку. Я сорвал с шеи кинжал и, не целясь, швырнул его в противника. Хрустнули позвонки, послышалось громкое хлюпанье и отвратительный звук хлынувшей крови. Вада, разжав пальцы, мешком рухнул на пол. Дёрнулся и застыл. Без единого вскрика. Подземелье заполнил истошный детский плач. Из укромных углов к моим ногам поползли ослабленные схваткой Тени. Кажется, они чувствовали себя виноватыми. Судорожно хватая ртом воздух, Лилиан уселась на пол, усиленно растирая шею, на которой всё ещё виднелись чёрно-синие отпечатки пальцев поверженного врага. — Отличный бросок, Сейитиро-кун, — одобрила она, когда её дыхание восстановилось. — Сама бы лучше не справилась. Я перевёл взгляд на мёртвого Ваду, на растекающуюся вокруг кровь. — Почему Око не защитило тебя? — Как — не защитило? — Лилиан потянулась к убитому, вытащила амулет из раны, вытерла испачканное лезвие и рукоять о плащ покойного. — А что, по-твоему, сейчас случилось? — Но это я бросил … — Само собой. Больше некому. Только вспомни, что перед этим пришло тебе в голову. — Бессмыслица. Почти ничего. А потом рука сама… То есть, я был уверен, что поступаю единственно правильным способом. Так это Око?! — вдруг осознал я. — И да, и нет, — вздохнула Лилиан. — Некоторое время тому назад я приказала амулету прислать на твой мобильный сообщение с предупреждением об опасности, в случае если Фудзивара-сан и её дочь подвергнутся нападению или их похитят. Око выполнило приказ. Но я же предупреждала, что заплатить придётся. Око не действовало напрямую твоей рукой, лишив тебя воли, но подтолкнуло к выбору. И теперь мы с тобой — сообщники в одном преступлении. Привыкай. Так действует амулет. Я с этим живу, и ты будешь, пока мы все не освободимся. А теперь помоги осмотреть ребёнка. Кажется, она не ранена, но лучше в этом убедиться. За её мать я не беспокоюсь. Похоже, с некоторых пор она без сознания, и это хорошо. Не люблю истерики и лишние вопросы. Сейчас я её подлечу. Лилиан приложила рукоять кинжала к груди Асахины, и я увидел, как раны Фудзивара-сан мгновенно затянулись. — Пусть спит. Незачем ей пока приходить в себя. — Моэка не ранена, — сообщил я, осмотрев девочку. — Но она всё равно почему-то плачет! — Потому что замёрзла и испугалась! «Неужели ты сам не понял?» — явственно прозвучало в тоне её голоса. Фиолетовое сияние коснулось лица Моэки, и плач девочки перешёл в тихое сопение. — Пусть согреется и уснёт, — пояснила Лилиан. — А теперь надо стереть у них воспоминания последних часов… Проклятие! — неожиданно выругалась она. — Око не способно лишить их памяти из-за древней магии, которая защищает обеих. Остаётся лишь надеяться, что Фудзивара-сан сочтёт происшедшее сном. А теперь давай убираться! Если душа этого мерзавца уже попала в Мэйфу, мы глазом моргнуть не успеем, как твои коллеги телепортируются сюда. Амнезию у синигами я вызывать не собираюсь. Мы переместили Асахину и Моэку в Харадзюку, а сами вернулись в Асакуса. — Никогда столь бездарно не прокалывалась, — призналась Лилиан. — Мало того, что старик меня точно вспомнит, оказавшись в Мэйфу, так ещё и девчонка сохранила память! Что за неудачная ночь! — Думаешь, покойный вспомнит о нас? — напрягся я. — Не сомневаюсь. Мы с тобой напоролись на очень древнего мага, который служил высшим демонам на протяжении тысячи лет. Ему так просто память не сотрёшь. — Твой амулет что-то узнал о нём, ведь так? — О да. Судя по собранной Оком информации, пока это ископаемое ещё дышало, около сотни лет тому назад герцог Астарот дал ему задание отыскать человека, обладающего Даром созидать и разрушать любые амулеты. За это верному слуге демонов обещали вечную молодость без необходимости приносить кого-то в жертву, власть, неисчислимое богатство и прочие привилегии. Вада пытался выполнить поручение, но каждый раз терпел фиаско. И вдруг ему повезло — несколько лет тому назад он нашёл женщину, владеющую Даром. Одна проблема: дамочка оказалась упёртой. Никак её уболтать не получалось. В конечном итоге Вада заманил женщину в ловушку и провёл некий ритуал. Возможно, он ошибся, а, может, именно того и добивался, но в результате воздействия его магии несчастная погибла, а её четырёхлетняя дочь получила силу, которой при жизни обладала мать. — О ком ты рассказываешь? — О Фудзивара Касанэ, конечно. Её муж умер в ту же ночь, поскольку стал нежелательным свидетелем убийства. Он пытался спасти жену и уничтожить Ваду. Естественно, для обычного человека подобное было невозможно. Асахина забыла случившееся из-за обрушившихся на неё паники и боли. Вместе с тем ослабело и проявление её Дара. Фудзивара-сан дожила до двадцати лет, не подозревая о своих способностях, лишь иногда бессознательно пользуясь ими в критические моменты жизни. Когда же на свет появилась Моэка, Асахина, всем своим существом отвергая Дар, ставший причиной смерти родителей, невольно заставила его перейти к собственной дочери. Но древняя магия не могла быть воспринята полностью новорождённой девочкой, ибо такая огромная сила попросту сожгла бы её душу. Дар «повис» в воздухе между прежней и новой носительницей. Необходим был ритуал, чтобы заставить энергию, либо вернуться к Асахине, либо слиться с душой Моэки. Именно этим пытался сегодня заняться Вада. Правда, он долго не мог решить, выполнять ли приказ Его Светлости или извлечь выгоды для себя. Судя по всему, изначально он не собирался отдавать Фудзивара-сан демонам, а рассчитывал, женившись на ней, в удобный момент заставить её уснувшую силу раскрыться. Фудзивара-сан нарушила его планы, сбежав из Камакуры. Вада не мог разыскать молодую женщину, так как Дар служил ей и Куросаки-кун лучше любого прикрытия. Потом магу стало известно, что Хисока находится в клинике Дайго. Чтобы вычислить местонахождение Асахины, а Вада не сомневался, что эти двое общаются, старик проник в палату к Хисоке и применил смертоносное заклинание, рассчитывая убить двух зайцев разом — избавиться от эмпата, способного помешать его дальнейшим намерениям, и выследить Асахину. Куросаки-кун умер бы, но амулет, подаренный двоюродной сестрой, защитил его. Впрочем, Вада, дежуривший в клинике, успел выяснить, где поселилась Асахина, проследив за ней, когда она возвращалась в Харадзюку. Но к тому времени молодую женщину выследили и демоны. Герцог Астарот потребовал от Вады сдержать слово. Тому ничего не оставалось, как согласиться. Однако в конце концов, эгоизм и мания величия одержали верх, и он выбрал собственное благополучие, быстро сообразив, что если «приручить» Мастера Амулетов, никакие демоны ему станут не страшны. Правда, он сильно рисковал. Если бы ритуал не удался, он бы сам сгорел заживо. — Как же Вада умудрился справиться с Асахиной? — недоумевал я. — Ведь даже высшим демонам это было не под силу! — Один скользкий тип, чьего лица в воспоминаниях Вады Оку не удалось разглядеть, давным-давно поведал магу о слабом месте людей, обладающих Даром. Их можно одолеть лишь в то мгновение, когда они усомнятся в силе собственной любви и перестанут доверять любимому хотя бы на миг. Именно так Вада получил власть над Касанэ-сан, а вчера повторил аналогичный манёвр с Асахиной. Он подсунул Фудзивара-сан умело сфабрикованные доказательства того, что отец Моэки будто бы давно оправдан судом и живёт в Осаке с женщиной, которая беременна от него. Всего на секунду Фудзивара-сан засомневалась в любимом, и Вада воспользовался этим. — И всё это он творил лишь ради власти над миром? — Само собой. Более того, он превратил Фудзивара Орито-кун в свою послушную марионетку ещё в детстве, воспользовавшись некоторыми слабостями мальчишки. Возможно, парень был бы жив, если бы не попал под влияние Вады! Этой мрази нет оправдания! Чтобы жить веками и казаться молодым, он убил стольких детей… Боюсь, даже мой двойник из другого мира не смогла бы с ним соперничать! — Он убивал детей? — мой голос осип. — А ты как думал? — отрывисто бросила Лилиан. — Говорю же — мразь. — Почему его не забрали в Мэйфу? Почему синигами за столько веков не положили этим преступлениям конец?! — её злость и негодование передались мне. — А почему ваш доктор-маньяк до сих пор по свету бродит? — задала Лилиан встречный вопрос. — Есть ли разница, ловить преступника несколько лет или несколько веков? Значит, кому-то выгодно, чтобы подобные выродки оставались здесь? Не верю, что поймать их и отправить в ад невозможно. Я скрипнул зубами. — Стоит задуматься над такими вопросами, и я сам начинаю всех подряд ненавидеть. — Не надо, — она вдруг тихо коснулась моей руки. — Асато меня всегда останавливает в такие моменты. Он говорит, я слишком импульсивная и могу натворить разного … — Лилиан запнулась на секунду. — В той, другой жизни его не было рядом, и она ожесточилась. Я тоже могла бы, наверное, если бы не Асато-кун. Он пытается всех оправдать. Даже тех, кого оправдать невозможно. И спасти хочет всех, кроме себя. Только свои поступки он не желает прощать и забывать, несмотря на то, что совершил их, находясь под влиянием Ока. Береги его, Сейитиро! — воскликнула вдруг она. — Я никогда не буду препятствовать вашим отношениям, но попробуй только предать, — глаза Лилиан сверкнули, а потом выражение лица опять стало мирным. — Прости, знаю, в отношении него ты не способен на предательство. Её ладонь, лёгшая поверх моих пальцев, была тёплой и нежной, и я ненадолго поверил в иллюзию того, что мы, действительно, семья. *** Утром меня разбудил Ватари. Он с грохотом переместился в гостиную, сбив по пути журнальный столик, и с интересом стал наблюдать за моими дальнейшими действиями. Я в панике подскочил на диване, толком не понимая, что произошло, а, догадавшись, начал быстро натягивать одежду, повернувшись к нему спиной. — Ну и чего дёргаешься? По-твоему, я голых мужиков не видал? — с достойной уважения прямолинейностью поинтересовался Ватари. Потом приблизился и с размаху огрел меня кулаком по макушке. — За что?! — опешил я. — Чуть не спалились оба по твоей вине! — сердито заметил Ютака. Я сразу понял, о чём пойдёт речь. — Погоди, сейчас объясню … — Не утруждайся. Я всё знаю, — прервал меня Ватари. — В Мэйфу на данный момент именно я занимаюсь ведением архива воспоминаний прибывших душ. Но, представь, если бы это был кто-то другой, и он не затёр бы пару предсмертных фрагментов из памяти убитого? Представляешь, какой скандал бы поднялся? Убивать тёмных магов, Сейитиро-кун, надо аккуратно, оставаясь невидимым. Мне ли тебя учить? Или делать так, чтобы память покойного была стёрта, как у жертв, которые к нам стали поступать недавно. Куда смотрела твоя демоническая леди с мрачным послужным списком длиной в пару ри**? Почему новопреставленный Аки Вада, или иначе говоря, Луань Ионгруи 1001 года рождения, полностью оправдавший свою фамилию***, но нифига не оправдавший имя****, едва не сдал вас с потрохами? — Око не подействовало против него и Асахины, — признался я. — Фудзивара-сан тоже помнит?! — ужаснулся Ватари. — Мы надеемся, что она примет происшедшее ночью за сон, — не слишком уверенно произнёс я. — Сомневаюсь, — обрубил последние ростки надежды Ютака. — Если она умна, а, боюсь, так и есть, то непременно найдёт доказательства, что это не являлось сном. А тогда и ты, и Эшфорд-сан окажетесь в большой опасности. — Но что она может нам сделать? Асахина — обычный человек. Ватари криво усмехнулся. — Сам в это веришь? За ней охотится герцог тьмы, её дочь обладает легендарной силой Мастера Амулетов… Кто-нибудь из демонов покопается в её памяти — и приплыли! Вы оба как на ладони. А что будет, если она расскажет Куросаки-кун? Я похолодел. — Подумай, как оправдаешься, если подобное случится! — Я сумею переубедить Хисоку. — Он эмпат. — Поверь, я смогу. — Ладно, — махнул Ватари рукой. — Главное сделано. Я стёр ваши с Эшфорд-сан лица из воспоминаний Вады, а информацию о похищении Асахины и Моэки не тронул. О безопасности малышки обещал позаботиться сам Энма-Дай-О-сама! Он сказал шефу Коноэ, что девочка с такими способностями ни в коем случае не должна попасться демонам. Проблема частично решена, если не считать того, что Тацуми-сан поручено найти убийцу … — Что?! — А ты как думал? Тёмный маг умер, но не синигами призвали его душу в загробный мир. Непорядок! Я очень надеюсь, что дело в итоге замнут за недостатком улик, иначе мы с тобой пропали. В будущем будь осторожнее! Тебе ещё обоих Цузуки-сан предстоит спасать. Не забывай! И закончив своё строгое внушение, Ватари хлопнул меня по плечу и, коротко попрощавшись, растворился в воздухе. *** То, о чём предупреждал Ютака, стало моей тяжкой реальностью спустя пять дней. — Тацуми-сан, — задумчиво обратился ко мне Хисока, когда я в очередной раз появился в его палате, — я хочу вам кое-что рассказать. — Слушаю внимательно, — по тону голоса Куросаки-кун я понял, что грядёт нечто неприятное. Так и оказалось. — Вчера мне позвонил отец и сказал, что Вада-сан исчез. Он покинул Токио, а в Камакуру не вернулся. Слуги заявили в полицию. Поиски продолжаются уже три дня, пока безрезультатно. Но не это главное, — ярко-зелёные глаза пристально всматривались в моё лицо. — За день до его исчезновения Асахине приснился кошмар. Рассказать, какой? — Если хочешь. Надеюсь, я удачно разыграл спокойное внимание. — Будто бы Вада-сан признался Асахине, что она обладает магическим даром, и из-за этого ею заинтересовались демоны. Если бы моя кузина вышла за него замуж раньше, он бы спрятал её и Моэку, и никто бы не догадался, где их искать. Но поскольку Асахина уехала за пределы Камакуры, куда сила Вады-сан не распространялась, он не сумел их защитить. Теперь единственный способ спасти обеих — провести какой-то ритуал, но для этого надо покинуть Токио. Асахина испугалась и попыталась убежать. Вада-сан её догнал, сильно избил, а потом притащил в страшное холодное подземелье, а сам вдруг превратился в седого старика. — В старика?! — Это же сон. Слушайте дальше. Асахина не могла ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Вада-сан вдруг достал нож и собрался напасть на Моэку, но в этот миг откуда-то появились вы. Боги, дайте мне сил выдержать это! — Вы попытались остановить Ваду-сан магией, напоминавшей колышущуюся в воздухе тьму … Вдруг Вада освободился и бросился к Моэке. Однако на его пути возникла красивая женщина. И она безо всякой магии, голыми руками остановила Ваду-сан. «Да-да, конечно. Голыми руками», — невольно пронеслось в голове. — Вада-сан и с ней справился и едва не убил её. Тогда вы выхватили кинжал, кинули в Ваду-сан, и он умер. — Действительно, кошмар. Наконец-то, можно выдохнуть и расслабиться. — А почему вы нервничаете? — Всё так ясно представилось! Надеюсь, твоя кузина в порядке? Я бы после такого сна не скоро в себя пришёл. — Её уже лучше, спасибо, но странно другое: в квартире Асахины наутро обнаружились настоящие следы крови. Откуда, как вы считаете? — Даже не догадываюсь, — я пожал плечами. — Кровь обнаружилась именно в том месте, где Асахину ударил Вада-сан. Во сне, — выразительно прибавил Хисока. — Но если бы это случилось на самом деле, на лице твоей кузины остались бы следы побоев, разве нет? Лучше бы я помолчал. — Откуда вам известно, что Вада ударил её по лицу? — подозрительно спросил Хисока. Поняв, что прокололся, я стал лихорадочно соображать, как вывернуться. — Я сразу почему-то представил это! Сам удивляюсь. Неужели угадал? — Как ни странно, да. Возможно, вы видели тот же сон, что и Асахина? Точно меня подозревает. Ему бы в полиции работать… А я? Неужели за столько лет не выучился убедительно лгать? Правда, надо отметить, будь кто другой на его месте, мне было бы проще притворяться. «А, собственно, почему? — спросил я сам у себя. — Ведь это не тот юноша, которого я знал. Я ничем с ним не связан! Какая мне разница, лгу я ему или нет?» — Сам посуди, как я мог видеть тот же сон? — уверенно заговорил я. — Это совершенно невозможно. Я не ясновидящий. Да и всему происходящему можно найти разумное объяснение. Надо просто подумать. — Я подумал, — хмуро проговорил Хисока, — и вспомнил, что вы недавно интересовались отношениями Асахины и Вады-сан. Почему? — Обычное любопытство. Да и лишний предлог позвонить тебе. — Вы … серьёзно?! Он так обрадовался, что я почувствовал себя законченным подлецом. Парню явно не хватает отцовской любви. Господин Нагарэ, вы эгоист! «А я лжец и покойник. Прекрасная компания для юного мальчика!» — Дайте руку, — внезапно попросил Хисока. Я вздрогнул. Отказ был бы равнозначен признанию вины. Волнуясь, я выполнил его просьбу, представив себе чистый лист бумаги и молясь, чтобы это сработало. Хисока поспешно схватил мои пальцы и сразу впился в меня встревоженным взглядом. — Вам сейчас очень больно. Вы сильно страдаете. Почему? «Потому что вынужден лгать тебе, малыш…» — Неприятности на работе. — Неправда. — Это очень личное. Его хватка стала крепче. — Скажите. Я ведь никому… Честно! В худший переплёт я ещё не попадал. — Тацуми-сан… Я, правда, никому! Даже под пытками, даже если это действительно были вы, мне не важно! Клянусь! Я осторожно высвободил руку. — Довольно. Прекрати выдумывать чепуху. — Почему вы мне не доверяете?! Обманывать и притворяться — так до победного, носить маску — так целую вечность. Я наклонился и ласково обнял его. — Поверь, мне нечего скрывать! Неожиданно Хисока обвил меня за шею здоровой рукой и тесно прижался к моей щеке. Я слышал, как колотится его сердце. — Только не пропадайте, — зашептал вдруг он мне на ухо. — Можете ничего не рассказывать о вашей жизни и о вашем прошлом, только не пропадайте совсем. Пожалуйста! Что-то ёкнуло внутри от того, каким тоном были сказаны эти слова. Кто знает, что случится через полтора года. Вполне возможно, я именно «исчезну совсем» ради того, чтобы подарить Цузуки свободу. — Не пропаду. Я ощутил, как Хисока тяжело вздохнул, уткнувшись в моё плечо. *** — Ты пришёл?! Невероятное счастье. Оно есть, а в следующий миг, возможно, исчезнет. И я даже боюсь просить у судьбы чего-то большего. Вдруг она заберёт его совсем? — Не ждал? Он ещё спрашивает! Да весь предыдущий день я падал в бездну отчаяния и возносился на небеса надежды миллионы раз. И проклинал себя за слабость. — Я постоянно тебя жду. Хочу целовать его жадно, исступлённо. Но вдруг он отстранится и сделает вид, будто ничего не было? Вдруг больше не захочет таких отношений? Или не вспомнит, что они вообще имели место? — Ты не против, если мы зайдём сегодня в бар? Непривычно. Раньше он боялся находиться среди людей. — Ничуть. Но как же магия Ока? — Лилиан-сама сказала, что ты помогаешь ей контролировать амулет, пока она учится управлять Тенями. Наверное, если мы проведём несколько минут в спокойном месте, ничего не случится? Ты сумеешь остановить тьму, если она захочет завладеть моим сознанием? — Приложу все силы! — клятвенно пообещал я. — Позволишь взглянуть на Око? — Ты разве его никогда не видел? — На тебе — ни разу. Не знаю, как я не оборвал все пуговицы, расстёгивая рубашку. Асато провёл ладонью по рукояти кинжала, медленно коснулся каждой грани лезвия, обвёл указательным пальцем вокруг замерцавшего аметиста, задевая мою кожу. Я закусил губу, чтобы не застонать. Цузуки разглядывал амулет, а мне казалось, что он смотрит исключительно на меня, и часть тела, неподвластная воле, постепенно наливалась предательской тяжестью. Ещё немного, и я не смогу выйти из дома и появиться в приличном обществе. Словно подслушав эту последнюю мысль, Асато начал медленно приводить мою одежду в порядок. Я разочарованно выдохнул. Что ж, бар — так бар. Всё равно мы отправимся туда вместе. Кинжал снова был надёжно скрыт от чужих глаз, а Цузуки коснулся моего плеча. — Сегодня моя очередь удивлять тебя. *** Мы открыли белую тяжёлую дверь и вошли. Золотистый полумрак скрадывал фигуры немногочисленных посетителей. Стены и потолок помещения были оклеены постерами, вдоль и поперёк исчерканными автографами знаменитых исполнителей: Билли Джоэла, Рэя Чарльза, «Роллинг Стоунз». Из динамиков тихо и неторопливо лилась джазовая мелодия. — Где мы? Если Асато собирался меня удивить, ему это удалось. — Неужели ты здесь никогда не бывал? — Нет. — Это «Джордж», знаменитый с 1964 года мини-бар в Роппонги. Впрочем, не такой уж маленький… — Привет, красавчик! — громко окликнула Цузуки пожилая барменша, выходя из-за стойки и оглядывая моего спутника с головы до ног. — С ума сойти, Асато!!! — возопила она вдруг, кидаясь ему на шею и порывисто стискивая в объятиях. — Не чаяла тебя снова увидеть! Ну, рассказывай, куда сгинул, полуночный бродяга?! Я ж переживала до смерти! Хоть бы предупредил, прежде чем бесследно исчезать! — Каюсь, Окада-доно. Виноват. — Ещё и забыл, как ко мне следует обращаться? — осуждающе покачала она головой. — «Окада-доно». С каких пор? Нобуко-тян, и точка. Проходи же скорее! Что будете пить? — тут она задержала оценивающий взгляд на моём лице. — Я — как обычно. А моему другу принеси, пожалуйста, карту вин. — Нет-нет! Не пью, — поспешно отказался я. — Так нельзя. Прийти в бар и не выпить? Вы смеётесь, молодой человек? — Тогда … содовую. — Хм, Асато, что за товарищ у тебя? Убеждённый трезвенник? Не доверяй тем, кто не пьёт, — глубокомысленно изрекла она и ушла выполнять заказ. Через пару минут вернулась с содовой и порцией виски для Асато. — Всё не стареешь, — заметила она, обращаясь к Цузуки. — В чём твой секрет? Тот заулыбался. — В детстве сглазили. Я выпал из потока времени. — Да у тебя такие глазищи, кого захочешь — сам сглазишь обратно! Как жил все эти годы? И где? — Много где, сразу не вспомнить. Можно сказать, везде понемногу, — уклончиво ответил Асато. — Но в Японии было лучше всего. Честно! — Ладно. Вижу, вам с другом нужно поговорить. А мне пора удалиться. — Не сердись, — Асато осторожно поймал её за руку. — Я скучал по тебе, потому и зашёл. — Скучал! — фыркнула Нобуко. — Семнадцать лет не появлялся! — Я не мог. Разные обстоятельства… — Ага, знаю, я ваши обстоятельства, молодой человек. Мотался по миру, собирал приключения на свою… м-мм… шею? — Можно сказать и так, — засмеялся Цузуки. — Собрал достаточно? — Угу. — Доволен? — Счастье выпадает тому, кто его не ждёт, — он глазами указал на меня. Я начал медленно пить содовую, делая вид, будто речь идёт о ком-то постороннем. — Уж точно, — подмигнула ему Нобуко. — Но не забывай старых друзей посреди своего счастья. — Разве можно? Я так рад, что ты меня ещё помнишь! — Тебя забудешь, ага! После всего, что было, — и, потрепав Цузуки по волосам, она удалилась. Любопытство не давало мне покоя. — Кто это? — спросил я, стоило Нобуко отойти подальше. — Хозяйка «Джорджа». Она открыла этот бар и сама работает тут с тех пор, как была совсем юной девушкой. — Прости, странный вопрос, конечно… Ты забыл всех своих родных, а её — нет? — На самом деле тоже забыл. Начисто. — Что?! — я закашлялся, закрывая рот рукой. Асато залпом проглотил виски. — Ничего не помню, в том числе, когда и зачем бывал здесь. — Как же ты нашёл этот бар? Откуда узнал её имя? Почему вёл себя так, будто прекрасно знаешь эту женщину? Он помрачнел. — Привилегия духа-хранителя. Я вижу воспоминания тех, кого Око лишило жизни. В памяти одного из них появилась Окада-доно. Откуда-то я понял, что она серьёзно больна и скоро умрёт. И мне неудержимо захотелось прийти и поговорить с ней, пока ещё не поздно. Сам не знаю, почему… Словно я интуитивно чувствовал, будто мы с ней чем-то были связаны в прошлом… Прости, что потащил тебя с собой! — Да я не против, успокойся, — я крепко сжал его ладонь. — Оказывается, мы действительно с ней общались, и я пил здесь «Johnnie Walker Black», и мы беседовали о путешествиях и счастье. Нобуко знает крохотный кусочек моей жизни, о котором я ничего не помню. Она знает обо мне чуть больше меня самого. А я не могу рассказать ей правду о себе даже сейчас, потому что тем самым всё испорчу! Пусть думает, будто, идя сюда, я вспоминал о ней. Асато посмотрел в её сторону, и Окада-сан солнечно улыбнулась ему в ответ. — Ты поступил правильно. — Я хотел бы быть твоим напарником, — вдруг выпалил Цузуки. Хорошо, что я не пил виски. И без него голова закружилась. — Я серьёзно, — продолжал Асато. — Если бы сейчас можно было изменить прошлое, я бы отправился в тот мир, где мы были напарниками. Да, знаю, если бы не Око, я бы повторил его судьбу, став в точности таким, как он, и между нами ничего не вышло бы. Но, плюя на доводы разума, я всё равно хочу быть с тобой там, в мире, где можно не бояться проснуться однажды и снова забыть всё безвозвратно. Я за тебя держусь, как за последнюю нить, связывающую меня с реальностью. Пытаюсь вернуть фрагменты прошлого, но это… всё равно, что охотиться за летящим в небе журавлём. Прости, я начинаю жаловаться, а это скверно. Всё оттого, что я пьян. — Не может быть! — Я напился. Конечно. Этот Цузуки никогда не пил много. Для него одной порции виски на пустой желудок — более, чем достаточно. — Я перенесу нас обоих обратно, не беспокойся. — Да, разумеется, но перед этим… я выболтаю тебе тайны. Любые, какие захочешь, — он игриво хихикнул. — Например, как зовут твою хозяйку? Шутка получилась неудачной. Асато разом протрезвел. — Что ты имеешь в виду? — напряжённо спросил он. Мне ничего не оставалось, как сказать ему то, что я узнал. — Настоящее имя Эшфорд-сан — Коноэ Ририка. Тебе об этом что-нибудь известно? Асато шумно отодвинул от себя пустой бокал. Пошарил в кармане и положил деньги на столик. Кивнул на прощание Окада-сан. Потом вышел на улицу, утягивая меня за собой в первую попавшуюся тень. Миг телепортации, и мы снова оказались в моей гостиной. — Запомни, Сейитиро, — от его беспечного веселья не осталось следа, — даже если она призналась тебе в чём-то, забудь всё! — Почему? — Какой бы сильной Лилиан-сама ни казалась, ей, как и любой женщине, нужен кто-то, на кого можно опереться. Она поделилась с тобой самым сокровенным в минуту слабости, решив, что тебе можно доверять, но ты не должен никому говорить. И ей тоже. Она не помнит. Око опять забрало у неё эти воспоминания. — Но ты-то помнишь! — Чужая память доступна мне, в отличие от моей собственной. — Почему ты не расскажешь ей? Что-то другое можно забыть без сожалений, но не имя, данное при рождении! Я считаю, она имеет право знать! — с горячностью убеждал его я. — Что такое имя? — вздохнул Асато. — Одно, другое… По сути, никакой разницы. Если настоящее имя заставляло её страдать, я предпочту согласиться с амулетом. Пусть забудет. — Это трусость! Тени вернули ей память, чтобы она обрела себя. — А Око забрало то, что причиняло ей невыносимую боль. Амулет защищает её. Моя госпожа забывает то, о чём думать для неё непереносимо. И ей не нужно, чтобы кто-то напоминал. — Но это неправильно! Убегать от себя — неправильно! — А как подчас поступаешь ты? И все мы — маги, люди и синигами? — Не понимаю, — растерялся я. — Каждый из нас убегает от того, что мешает ему жить. Очень трудно не создавать тени. Внутри каждого из нас живёт тьма, отвергнутая нами, терзая своих создателей, но правда иногда терзает больше… У Лилиан-сама нет выбора. Она пытается сохранить в целости собственный рассудок. Я её хранитель. Если она решит вернуть эти воспоминания, я соглашусь с её выбором, но не раньше. А до тех пор буду защищать её. — Что ужасного в том, чтобы помнить своё настоящее имя? — не выдержал я. — Сейитиро-кун, я не могу сказать тебе. — Почему?! — Как ты думаешь, это хорошо, когда кто-то знает о тебе больше, чем ты сам? Осекшись, я смотрел на него и понимал, что возразить нечего. — Давай попробуем оставшуюся часть ночи не вспоминать ни о чьих секретах, — он с нежностью провёл кончиками пальцев по моей щеке, и я сразу сдался. — Закрой глаза, Сейитиро-кун, и доверься мне. Я покажу тебе кое-что необыкновенное. *** Свежий ветер бросил пригоршню снега в лицо, но холода я не ощутил. Мы стояли на краю покрытого льдом озера, окружённого пиками гор. Над нами простиралось небо, усыпанное звёздами, а над остроконечными вершинами и вдоль кромки замёрзшей воды сияли ярко-оранжевые огни. — Что это за место? — ахнул я, ибо более удивительного зрелища на земле, где магия отсутствует, я не встречал. — Хемкунд Сахиб, место поклонения паломников разных вероисповеданий, хотя чаще всего сюда приезжают сикхи. Правда, зимой все дороги засыпаны снегом, и подступа к знаменитым «семи пикам» нет. — Никогда не слышал о них. — Возможно, потому что они расположены в Гималаях. — Мы переместились в Индию? Ну, ты даёшь, Асато! — А разве тебя не возбуждает мысль о том, что вокруг нас на многие километры нет ни души? Тёмные маги и демоны сюда не сунутся, поскольку тут — намоленное место, а люди физически не смогут преодолеть снежные заносы. Мы абсолютно одни, Сейитиро-кун! Тебе нравится? Моё сердце учащённо забилось. — Ещё бы! Но, скажи, откуда в этих безлюдных горах возник свет явно не природного происхождения, и почему тут не холодно? Цузуки, лукаво улыбаясь, прижал палец к моим губам: — Мы же договорились не вспоминать о секретах. Внезапно ближайший к нам сугроб засиял изнутри, а потом разлился потоком воды, мгновенно застывшей в лёд. Нашему взору явилось одноэтажное строение с несколькими входами и крышей, состоящей из вогнутых ромбовидных кусков металла. — Это гурудвара, сикхская молельня, — пояснил Цузуки. — Кровля имитирует форму лотосовых лепестков. Согласись, будь у неё иная конструкция, она проломилась бы под тяжестью снега, которого здесь всегда выпадает огромное количество. — Но что за магия растопила снег? — продолжал допытываться я. Цузуки продолжал загадочно улыбаться, и я догадался. — Твой огонь? — Верно. — То пламя, которое ты не мог контролировать? — Именно. — Как же ты научился управляться с ним? — Перестал бояться, благодаря тебе. — Мне? — окончательно растерялся я. — Ты отлично знал с первого дня нашего знакомства, что я опасен, и ты можешь погибнуть от моей руки, но оставил свой страх позади. Я решил поступить так же. Огонь, живущий во мне, оказывается, только и ждал, когда его примут. Я по-прежнему могу разрушать, однако теперь у меня есть альтернатива. Сейчас мы войдём внутрь, и я обещаю, что пламя согреет нас и не причинит вреда, хотя будет находиться совсем рядом. Неужели? Мои греховные чувства, от которых я мечтал избавиться, считая их ошибкой, помогли ему! Боги милосердны. Мы вошли внутрь. Под потолком взметнулись оранжево-алые языки пламени. Как обещал Цузуки, они мгновенно осветили и прогрели комнату. Посреди помещения я увидел старинную книгу, лежащую на возвышении под балдахином, а на стене — портрет мужчины, мчащегося верхом на белом коне с мечом в руках. — Гуру Грантх Сахиб, священное писание, — пояснил Цузуки, —, а на картине изображён десятый сикхский гуру — Гобинд Сингх. Не смотри так! Чем, по-твоему, мне приходилось заниматься, пока я находился внутри амулета? Я просматривал чужие воспоминания, самые разные. Здесь мы должны были бы снять обувь, покрыть голову и поклониться до земли, но у меня другая цель, — Асато заглянул в деревянный ящик, стоявший поблизости от возвышения. — Знал, что на паломников всегда можно рассчитывать, — проговорил он, доставая что-то из ящика и убирая в карман. При входе в зал для медитаций мы разулись. Пол был застелен плотными стёгаными одеялами, а сверху — чистыми покрывалами. Оранжевые огни приблизились вплотную. — Наконец-то, — хрипло вымолвил Асато, рывком притягивая меня к себе. — Прости, что делал вид, будто не замечаю ничего. Я так ждал, Сейитиро! Все тридцать дней. Чуть с ума не сошёл! Но я опасался утратить контроль там, где вокруг полно людей, а я лишь недавно овладел силой пламени. И вдруг я вспомнил про это место. Ты понимаешь? Я ощущал невероятный жар, исходящий от него, а потом моё дыхание сбилось и замерло, прерванное нетерпеливым поцелуем. Наши губы слились, и через мгновение я бездумно, страстно подавался ему навстречу, заклиная семью божествами, чтобы он не останавливался, не отпускал меня, искал его горячую кожу сквозь одежду, злился на бесполезные куски материала, мешающие мне! Пуговицы брызнули в разные стороны и раскатились по покрывалу. Я лёг на спину, и Асато развёл мои бёдра, склонившись надо мной. Он дарил ласки, о которых я мечтал каждую ночь на протяжении долгих лет в своих сумасшедших фантазиях. Он не сдерживал и не ограничивал меня, исполняя желания, которые я не посмел бы произнести вслух. Хорошо, что этого не требовалось. Я думал, что в прошлый раз получил всё. Я ошибался. Сейчас я получил во сто крат больше и не намеревался останавливаться. Правда, для меня существовал один запрет. Самый желанный. Я до смерти боялся спросить Асато, может ли он мне позволить это, а Цузуки молчал, хотя мог читать мысли. Немного отдохнув, мы поменялись местами. Я впитывал каждую часть его великолепного тела, наслаждаясь пряным запахом и солоноватым привкусом на языке. Удерживаться на грани было неимоверно тяжело. И в какой-то миг, забывшись, я яростно толкнулся вперёд, стискивая зубы и желая лишь одного — стать с ним единым целым. Боль отрезвила рассудок. Я отпрянул, заметив расширившиеся от удивления глаза Асато. Хмельное вожделение не отпускало, пульсируя в каждой клетке, заставляя трепетать каждый нерв. Я вдруг осознал, что секунду назад готов был взять его грубо, почти без подготовки, чтобы он, хоть и не был тому виной, ощутил на себе всю горечь долгих одиноких ночей, страдание охваченного нереализованным влечением тела. Но я не хотел причинять ему боль! Я лишь жаждал, чтобы, дойдя до кульминации, он разделил со мной наслаждение. Растворяясь во вспышке экстаза, хотел слышать, как он кричит моё имя, и тогда я бы признался ему, что мне не нужен никакой мир, если его там не окажется. — Прости, — прошептал я, перекатываясь на бок и усилием воли заставляя разум вернуться на место. — Я не собирался. Поверь, я не собирался вот так. Не знаю, что на меня нашло. Цузуки запустил руку в мои волосы, притягивая ближе. — Я бы позволил тебе сделать то, что ты хочешь, уже после второй нашей встречи. Просто ждал, когда ты попросишь. Хотел, чтобы ты сказал вслух. Но теперь я не могу делать вид, будто ничего не понимаю. Только давай не спешить. Поверь, это не отнимет много времени. Я почти готов. Держи. — Что это? — я удивлённо посмотрел на ёмкость необычной формы, которую он подтолкнул в мою сторону. — Гхи. Или шата дхаут грита, если нам повезло. Перетопленное и очищенное от примесей сливочное масло. Никогда не портится. Во втором случае степень очистки намного выше. Сказать, что я залился краской — это скромно промолчать. Моё лицо пылало. Асато приподнялся на локте. — Только не говори, что ты никогда не пользовался дарами паломников для столь прозаических целей. Именно это я и собирался сказать, но раз он предупредил, я умолк на первом звуке. Он прочёл мой мысленный ответ. — Великие гуру! — громко простонал Асато. — Чем ты занимался все свои унылые сто три года в загробном мире, если, конечно, то, о чём ты сейчас подумал, не злостная фальсификация собственных воспоминаний, чтобы удивить меня? — Не фальсификация. — Как же ты жил, а? — Ждал такого ненормального любовника, как ты, — отшутился я. — Неужели ты, правда, никогда… ни с кем? — После смерти и с мужчиной точно нет. А до того — не помню, — честно признался я. — Ого, а я-то надеялся услышать что-то вроде: «Расслабься, Асато-кун, моего векового опыта хватит на двоих», — широко заулыбался Цузуки. — Значит, историческая реплика за мной? Что ж, Сейитиро-кун, расслабься, а то сикхские гуру нас не простят. Если уж мы вторглись в их святыню, придётся экстерном освоить всю вигьян бхайрав тантру*****, чтобы не было обидно за бездарно потраченное время. Его глаза смеялись, и я тоже улыбнулся в ответ. — Иди сюда, — прошептал Асато. — Будем навёрстывать упущенное. Гхи на ощупь напоминало густой крем. Я осторожными движениями начал массировать его тело, и оно с благодарностью отозвалось. Асато не солгал. Его почти не пришлось подготавливать. Сняв янтарный амулет, Цузуки положил его рядом, сказав, что отныне не боится, поскольку счастлив. И я увидел его глаза в точности такими, какими полюбил их в другом мире. Маленькая молельня для паломников в Гималаях тем снежным февралём запомнились нам, как символ бескрайнего неба и сбывающихся желаний. Когда наши крики в очередной раз нарушили тишину священного места, аметист в рукояти кинжала засиял так, словно в нём родилось солнце. — Что это было? — удивлённо спросил я. Цузуки коснулся Ока. — Амулет живой. Он не мог не отозваться на чувства. А, может, просто впитывает наши воспоминания, как бы пугающе это ни звучало? — потом улёгся затылком на моё плечо и пробормотал, закрывая глаза. — Подумать только — опять ждать целый месяц, — и через секунду крепко спал, прижавшись ко мне. Я обнял Асато и тоже погрузился в сон, стараясь не думать о том, что очередные тридцать дней до следующего новолуния как-то придётся пережить.