Амулет синигами

Цузуки телепортировался ко мне спустя сутки после того, как Лилиан забрала его с собой из дома Мураки, и выпалил скороговоркой очередную новость: шеф Коноэ оказался их с сестрой прадедом по отцовской линии. Я думал, что после вчерашнего признания Эшфорд-сан меня уже ничем не удивить. Я ошибался. — Прости, сам не соображаю, как надо правильно реагировать и что делать дальше, — продолжал Цузуки со вздохом, пока я в молчании осмысливал информацию. — Сбежал от них и рванул к тебе. Сегодняшняя беседа с Коноэ-сан окончательно выбила меня из колеи. Кажется, будто мой мозг вынули и заспиртовали, а в голову напихали сахарной ваты. — Пройдёт время, и ты привыкнешь ощущать себя частью их семьи, — спокойно произнёс я, хотя у самого внутри царил хаос. — Но о чём ещё шеф говорил с тобой? Неужели сообщил о ваших родственных связях, и на этом дело закончилось? — Позже расскажу, — отвёл глаза в сторону Цузуки. — Там длинная история, а мне нужно скорее возвращаться. Я задержался в здешнем Мэйфу дольше, чем планировал. Кадзу-кун будет беспокоиться. «Кадзу-кун»? Быстро же развиваются события! Я с печалью подумал о Хисоке. Девяносто девять шансов из ста, что мальчику тоже придётся смириться, как и мне. Впрочем, никому не дано видеть будущее. В последние дни я всё чаще задумывался о том, что случится с мирами после их объединения. Кому суждено выжить: моему Цузуки, или другому, подарившему мне счастье? Перейду ли я рубеж или в новом мире поселится второй Тацуми, способный думать только о материальном благополучии? А Мураки? Останется ли он таким, как сейчас, или Асато вынужден будет всю жизнь рвать себе сердце, испытывая чувства к маньяку? А, может, сумасшедший доктор продолжит преследовать двойника Цузуки? Любой из вариантов выглядел нелепо, поэтому я решил надеяться на то, что ни один из них не осуществится, а случится нечто гораздо лучшее для всех. Пока я сидел, пытаясь сообразить, чем бы заняться в ближайшие несколько часов, в комнате бесшумно возник Ватари. — Ещё дуешься? — виновато спросил он, присаживаясь рядом и по-дружески толкая меня в бок. — Вчерашний сюрприз от Эшфорд-сан тебя не порадовал? — Мог бы и заранее предупредить, — заметил я. — От таких сюрпризов в прах рассыпаться можно. — Я считаю, что неэтично выдавать чужие тайны, — со значением изрёк Ютака. — Кроме того, ты сам видел, какие меры предосторожности пришлось предпринимать, чтобы информация не просочилась дальше. На нас лежит огромная ответственность. Мысли Мураки-сан и Цузуки-сан защитит рубин, Лилиан-химэ оберегает Око, а нам придётся позаботиться о себе самим. Будь осторожен, Сейитиро! — Полагаю, демоны давно в курсе. — Откуда им знать? Око отлично прячет важные сведения или умело фальсифицирует их. Я прекрасно понимаю Лилиан-химэ: чем меньше осведомлённых, тем в меньшей опасности Цузуки-сан! Её нежелание признаваться имело под собой серьёзные основания. В данном случае я на её стороне, кем бы она там ни являлась: человеком или демоном. — Даже думать боюсь, что испытывал вчера Цузуки, слушая её откровения. — Он выдержит, — Ютака похлопал меня по руке. — Он сильный. — У каждого имеется свой предел выносливости. Учитывая, сколько всего свалилось на Асато, боюсь, он вышел уже за все мыслимые пределы. — Настройся на победу! Через год всё решится. Мы справимся. — Мне бы твой оптимизм! Скажи, как тебе удалось заставить Лилиан признаться? Она ведь не собиралась говорить. Выкручивалась, лгала, даже себе память стёрла, лишь бы никто не узнал правду. Ватари широко ухмыльнулся. — Не собиралась. И никогда не сказала бы. Но когда Цузуки-сан признался насчёт своих воспоминаний о женщине с рисунка, я связался с Ютакой-кун из другого мира и надиктовал ему в зашифрованном виде недавний результат анализа ДНК Лилиан, запросив у него информацию о ДНК Цузуки-сан. По теории вероятностей наши шансы преуспеть возрастали, если проводить исследования сразу в двух мирах. Незнакомый шифр, известный лишь мне и моему двойнику, поставил Око в тупик, на что я и рассчитывал. Результаты анализов не были фальсифицированы. Мы оба узнали правду через двадцать четыре часа. Незадолго перед этим Ютака-кун поделился со мной формулой средства, улучшающего память, а на деле — частично блокирующего магию Ока. Вооружившись результатами анализов, я попросил у тебя номер телефона Лилиан, договорился о встрече и предъявил неоспоримые доказательства. Я сказал, что она, конечно, может попытаться стереть мне память, но хуже этим сделает лишь Цузуки-сан. К тому же, в другом мире существует мой двойник, который опять напомнит мне. Я убедил леди Эшфорд, что миры, по сути, едины и должны стать одним целым вновь, иначе мы погибнем. А чтобы этого не случилось, нам надо научиться сотрудничать и в качестве первого шага — перестать лгать друг другу. — Умеешь ты убеждать коварных женщин, владеющих демонической силой! Ватари довольно рассмеялся. — Пришлось импровизировать. Ладно, мне пора. Не могу долго торчать здесь. Другой Тацуми-сан всё ещё возится с расследованием смерти мага в Камакуре. Я периодически путаю ему карты и направляю по ложному следу, но он в последнее время стал очень подозрительным … Да и новую работёнку начальство подкинуло. В общем, не скучай, Сейитиро! И он пропал. Легко говорить — «не скучай». Оставшись в одиночестве, я вспомнил о том, что до 23 июля ещё целая неделя. Сердце невольно сжалось от тоски. Я каждый день скучал по здешнему Асато-кун! Никогда бы не подумал, что случится такое — я нашёл своего Цузуки, но теперь не мог жить и без того, другого. — Надо бы сварить кофе покрепче, — сделал вывод я, и тут же за моей спиной раздался виноватый выдох. — На двоих. Я обернулся. Лилиан Эшфорд стояла позади, пристально разглядывая меня. Она не тот человек, который приходит, чтобы вести бесцельные беседы. Значит, опять что-то произошло? — В Токио великое множество кафе и ресторанов, — невольно сорвалось с языка. — Звучит не слишком дружелюбно. — Сейчас объясню, почему мне трудно реагировать иначе. Недавно я принял великодушное предложение стать частью твоей семьи. Под подобным шагом подразумевается полное доверие с обеих сторон. Однако, овладев магией Теней, ты продолжала делать вид, будто тебе нечего скрывать. Неужели ты не понимала, что та информация важна, в первую очередь, для Цузуки? Благодаря Ватари мы узнали правду, но где гарантия, что в будущем ты не поступишь так же? Вдруг ты и сейчас утаиваешь нечто существенное? — Я не собираюсь оправдываться, Сейитиро. Я поступала так, как считала нужным, чтобы обезопасить его. Но ты прав: мне до сих пор есть, что скрывать. Существует кое-кто другой, кроме Цузуки-сан, кому я не сказала всей правды. Эта информация хранится внутри Ока. Она всё ещё там. — Что за информация? Я пытался делать вид, будто не слишком заинтересован, но у меня плохо получалось разыгрывать равнодушие. — Несколько лет тому назад я забрала память у одного мужчины и сама забыла об этом, а став Повелителем Теней, вспомнила. Едва вернув свою память, я малодушно сбежала, так как находиться рядом, смотреть тому мужчине в глаза и продолжать лгать было невыносимо. Спустя месяц я снова начала общаться с ним, но всё равно не рискнула вернуть воспоминания. Он до сих пор ничего не знает, — пальцы Лилиан сжались вокруг рукояти кинжала. — Наверное, я должна была преодолеть свои страхи и отдать ему то, что забрала? — Разве я советчик в таких вопросах? Я даже не знаю, о ком ты говоришь и что вас связывало с тем человеком. — Он не был человеком. — А кем? — дурное предчувствие усилилось. — Богом Смерти. Он пришёл из другого мира за своим бывшим напарником по имени Цузуки Асато. — Какую игру ты снова затеяла? — холодно спросил я, выдержав паузу. — Это ведь очередная ложь, не более того! Во что ещё ты хочешь заставить меня поверить? — Тебе выбирать, — спокойно проговорила Лилиан. — Если ты всё вспомнишь, то снова возненавидишь меня, даже сильнее, чем раньше. Но, тем не менее, я разрешу Оку вернуть тебе память, если ты сейчас коснёшься кинжала. И ты узнаешь, что с нами случилось с июля по сентябрь восемьдесят первого года. — Я не попал в этот временной отрезок. Машина времени переместила меня в 1992 год. — О нет, Сейитиро-кун. Ты попал в первое июля восемьдесят первого, как и собирался, но сразу после перемещения встретил меня. Мой разум находился под контролем Ока. Другая Ририка приказала нейтрализовать Асато. Она заставила меня ждать его в районе Минато, и я покорно выполняла приказ, но неожиданно встретила тебя. Ты появился на том же месте немного раньше. В итоге наши судьбы переплелись теснее, чем мы оба хотели бы. — Этого не было, — непонятный липкий страх овладел всем моим существом. — Не было! — Нет смысла спорить. Одно прикосновение к Оку, и ты вернёшь память. И я снова стану твоим злейшим врагом. Мне больно осознавать это, но я готова терпеть даже твою ненависть. Сегодня я решилась, Сейитиро. А ты? Я снова вспомнил о том, как подобные трудности решал Цузуки: прыгал, не раздумывая, навстречу неизвестности. Отбросив сомнения, я прижал ладонь к засиявшему кристаллу. *** Я слишком хорошо помнил, что творилось в Сёкан после исчезновения Цузуки. С утра на следующий день шеф Коноэ и остальные не могли понять, куда пропал Асато. Сначала решили, будто он опять отправился пить в одиночестве, наплевав на свои прямые обязанности, но к обеду Ватари нашёл чип от сгоревшей машины времени и признался во всём. Естественно, обвинили в случившемся именно его. Последовавшие нагоняи от шефа, Хакушаку-сама и Энмы-Дай-О-сама ввергли Ютаку в неподдельное отчаяние. Пребывая в ярости, я тоже собирался высказать Ватари всё, что думаю о нём и его опытах. С этой целью я явился к нему и даже вызвал Тени. Однако увидев несчастного учёного, уснувшего на клавиатуре за включенным компьютером в обнимку с верной 003, я отказался от мыслей о мести. В последующие недели Ютака был сам на себя не похож. Он признался, что не догадывался о намерениях Асато. Думал, приятель расспрашивает его о работе машины времени из любопытства. Если бы Ватари что-то заподозрил, то непременно перепрятал бы устройство. Ведь даже он сам не рискнул воспользоваться столь ненадёжной конструкцией. И он сказал, что предупреждал Цузуки о последствиях. Конечно, никто не мог знать, до какой степени отчаяния дошёл Асато и о чём думал, отправляясь в прошлое? Об этом оставалось лишь гадать. По нашим предположениям, Асато решил изменить некие события, чтобы спасти Хисоку от проклятия, а раз он выбрал лето 1981 года, то это свидетельствовало об одном: судьба Мураки и его родителей тоже подвергнется изменениям. Наскоро состряпанный приказ Энмы-Дай-О-сама для Ватари был однозначным: в минимально короткие сроки построить ещё одну машину времени и вернуть Цузуки обратно. Новый прибор Ютака создал в течение месяца, но машина не функционировала, постоянно выдавая сообщение о том, что коэффициент вмешательства в пространственно-временной континуум превышен. В последующие пару лет с Ютакой отказались общаться практически все, кроме меня, Теразумы и Вакабы. Остальные считали его едва ли не предателем или того хуже — убийцей. Только мы трое верили, что однажды наш друг изыщет способ вернуть Цузуки в наше время. *** Прошло два года. К тому времени отчаялись даже мы с Вакабой, перестав верить, что вторая машина времени, похожая на списанный в утиль пылесос, вдруг заработает. Ватари становился всё мрачнее. Он похудел, осунулся, перестал улыбаться. Подобные превращения мне очень не нравились. Всё чаще нас с Ютакой отправляли на совместные задания. Приходилось отыскивать не пропавшие души, а исчезнувших в «чёрных дырах» людей. К сожалению, никого не удалось найти или хотя бы понять, куда те несчастные могли деться. «Чёрные дыры» стали новой загадкой нашего мира … Ватари много времени проводил возле Хисоки. Помню, как мучительно было мне наблюдать за страданиями юноши. Куросаки-кун по-прежнему находился в коме, и никакие лекарства, процедуры или магические манипуляции ему не помогали. Хисока невольно напоминал мне о прежних днях, которые уже не вернутся, и я ничего не мог поделать с собой. Я стал часто приходить к нему ночью, когда не спалось. Рассказывал то, в чём не решился бы признаться никому другому, а подчас и себе. Юноша, разумеется, не отвечал, но мне от этого было даже легче. Говорят, пребывающие в коме могут понимать, о чём говорят им близкие люди… Был ли я родственной душой для Куросаки-кун? Сомневаюсь. Но Хисока, не обменявшись со мной и словом, стал мне очень близок. Я постоянно спрашивал у Ватари, не нашёлся ли ещё способ спасти его, не могу ли я помочь чем-то, например, отдав Хисоке свою кровь, но Ютака лишь печально качал головой. — Никто не знает способа избавить бон от проклятия. Даже демоны и шикигами. Его не смыть ни твоей, ни моей кровью. Тацуми, я понимаю, почему ты страдаешь. Хисока напоминает тебе о … — Не надо! — Извини. Обещаю, что приложу все силы и однажды отыщу способ снять проклятие и задействовать машину времени. — Как только заработает, обещай, что в первую очередь позовёшь меня и никого другого! — я крепко ухватил за руку Ватари. — Не медли ни минуты, ни мгновения! И никому слова не говори! Я сам хочу отправиться искать Асато! — Ох, Сейитиро, — глаза Ватари за стёклами очков испуганно расширились. — По заданию Энмы-Дай-О-сама именно я должен вернуть Цузуки, ведь по моей вине он попал в прошлое. Ну, или в другой мир. — Другой мир? — удивился я. — О чём ты? Ватари замялся, потом заговорил снова: — «Чёрные дыры» и будущее, оставшееся неизменным, навели меня на мысль, что побочным действием использования машины, видимо, стало образование второго мира, параллельного нашему. Именно там Цузуки изменил будущее, а здесь всё осталось по-прежнему, как видишь. Фантастические домыслы Ватари меня не впечатлили. Впрочем, я и не поверил в них. Меня интересовало не количество миров, а нечто другое. — Не важно, два мира образовалось или двести два, но если твой древний пылесос заработает… — Это не пылесос, а прибор, отвечающий за перемещения в пространственно-временном континууме! — возмутился Ватари, но я его снова перебил. — Мне безразлично, как называется этот образец бытовой техники прошлого века. Я хочу найти Цузуки сам. Понимаешь? — Прекрасно понимаю, — криво усмехнулся Ватари. — Я ж не слепой. — Тогда обещай! Ютака поклялся, что никому, кроме меня, не позволит пойти в прошлое за Цузуки, и он сдержал слово. Рискуя быть наказанным за неподчинение приказу Энмы-Дай-О-сама, Ватари тайно сообщил о том, что машина достигла максимального заряда и готова к использованию. Он честно предупредил, что для меня это путешествие тоже может оказаться дорогой в один конец, ибо совершенства конструкции ему добиться так и не удалось. Скорее всего, прибор не выдержит максимального напряжения и сразу после моего перемещения будет разрушен, а я останусь в прошлом навсегда. Я был согласен на всё, лишь бы снова увидеть Цузуки. Это случилось 11 октября 2007 года. В два часа ночи Ватари набрал на странном пульте управления, напоминающем хрустальный шар гадалки, дату «1 июля 1981 года», и ослепительной вспышкой света меня выбросило в октябрь 1992 года в Макухари к воротам дома родителей Мураки… Нет! Всё было иначе. Внутри сознания неожиданно распахнулась некая запертая дверь, и я шагнул в неё. *** Я очнулся на газоне, заросшем крупными мальвами. Надо мной шумели листья гинкго. Молодая женщина с ярко-фиолетовыми глазами, в точности такими, как у Цузуки, занесла надо мной серебряный кинжал, целя в горло. Я быстро вызвал Тени, и они, обвив её пальцы, не позволили ей ударить меня. Но в следующую секунду произошло непредвиденное: Тени с надрывно-болезненным всхлипом вытянулись, расширились, превратившись в непроглядную тьму, заслонившую мир и поглотившую нас обоих. *** Красивая девушка стояла бок о бок со мной, прижавшись спиной к стене подземелья, из центра её груди сочился ярко-фиолетовый свет, позволяя увидеть происходящее в нескольких дзё от нас. Из чёрного провала напротив неторопливо выбирались чудища, от облика которых кровь стыла в жилах. Я не помнил своего имени и не соображал, почему очутился тут. Для меня существовала лишь холодная стена, девушка и уродливые монстры с длиннющими клювами, увенчанными костяными наростами. Кожистые крылья существ подпирали потолок подземелья, когти скребли по полу. Бежать было некуда. С трёх сторон нас окружали стены, с четвёртой подбиралась смерть. — Не шевелись, — тихо произнесла незнакомка. — Я пытаюсь открыть проход. Я защищу тебя. Не бойся. Семь мерзких созданий выстроились перед нами полукругом, отрезая последнюю надежду сбежать. — Я и не боюсь. Прячься за моей спиной! Девушка удивлённо покосилась на меня и схватилась за источник света на своей груди — трёхгранный кинжал с аметистом на рукояти. Стена позади нас мгновенно исчезла. — Беги первым! — крикнула незнакомка. — Я тебя прикрою! — Только вместе! Она с силой впихнула меня в открывшийся тоннель: — Беги, иначе орнитохейры проглотят тебя! Эти семеро точно не питаются рыбой! А меня они не тронут. Без лишних слов я схватил её за руку и потащил за собой. Сзади слышался противный клёкот. Чудища ломились следом, обрушивая потолок и стены тоннеля. Сверху на наши головы беспрерывно сыпались комья земли, мох и камни. — Отпусти! — вырывалась девушка. — Я могу сама передвигаться! — Учитывая, кто нас догоняет, мы оба можем вскоре лишиться этой способности! — Не могу бежать так быстро! Оставь меня, я тебя потом догоню! — И не мечтай! Спасаться — так вместе. Я подхватил упрямицу на руки. Она не была слишком тяжёлой. — Говорю же, я вне опасности! — уверяла меня незнакомка, но тем не менее сразу успокоилась и доверчиво прильнула ко мне, обняв за шею. Впереди посветлело, тоннель расширился, и я выскочил в семиугольный зал, посреди которого стоял невысокий постамент с обвившейся вокруг него фигуркой дракона. Я опустил девушку на пол. За спиной было тихо. Кажется, мы оторвались. — Наконец-то! — обрадовалась моя спутница. — Отсюда можно выбраться наружу. — Что это за место? — заинтересовался я, рассматривая фрески с изображениями богов и демонов на стенах и потолке зала. — Замок Несотворённой Тьмы. Безразмерная точка, расположенная вне пространства и времени. Мы попали сюда случайно, так что просто закрой глаза или отвернись, и я вытащу тебя в привычный мир. — Ты колдунья? — Вроде того. Расслабься и не смотри, а то у меня ничего не выйдет. Я послушно закрыл глаза и в следующую секунду ощутил, как сильный ветер срывает с тела одежду, а пальцы обеих рук сводит судорогой от немыслимого усилия. Глянув вниз, обомлел: я висел над широкой рекой, цепляясь за перекладину моста, второй рукой удерживая от падения бесчувственную девушку, с которой минуту назад убегал через тоннель от монстров. Несколько пешеходов на мосту метались взад и вперёд, кричали что-то на незнакомом языке, вероятно, не понимая, как нам помочь. Из последних сил я подтянулся и упёрся коленом в край галереи. Ещё одно маленькое движение вверх… Только бы не позволить упасть девушке! Двое мужчин, перегнувшись через ограждение, наклонились и подхватили мою живую ношу, затем втянули на мост меня. Я тяжело рухнул к ногам взволнованных свидетелей происшедшего. — Скажите, куда я попал? Что это за место? Люди удивлённо переглянулись. Потом заговорили наперебой, но я не понимал ни слова. Внезапно девушка пришла в себя, потянулась ко мне и ухватила за руку. Она что-то произносила, видимо, пытаясь успокоить, но её слова были так же непонятны, как и речь окружающих людей. Неожиданно из-за перил моста, из-под обуви стоявших рядом мужчин и женщин ко мне, извиваясь, поползли странные существа, похожие на змей, но при этом, кажется, они были бесплотны, и их, кроме меня, никто не замечал. Существа не издавали ни звука и просто двигались в мою сторону, неотвратимо приближаясь. Когда первая «змея» шустро нырнула под рукав рубашки, я закричал от ужаса, и сознание отключилось. Очнулся я в незнакомой спальне. Я лежал на постели под тремя шерстяными одеялами, а всё та же девушка сидела рядом и гладила меня по щеке: — Тебя сильно знобило, — пояснила она. — Пришлось укутать. Согрелся? Я кивнул, хотя тело всё ещё дрожало. — Я не поняла сразу, что ты японец, пыталась говорить с тобой на английском, а ты либо не знаешь этого языка, либо забыл. Помнишь своё имя? Голова взорвалась пронзительной болью. Я помнил подземелье и гнавшихся за нами чудовищ, мост и людей, говорящих на непонятном языке, но не был уверен, что мне всё это не приснилось. Больше не вспоминалось ничего. — Даже имя забыл? — сочувственно спросила незнакомка. Я не отвечал. Не видел смысла. Со мной и так всё было ясно. — Плохо, — констатировала она. — Где я? — В Дареме, в моём доме. Меня зовут Лилиан Эшфорд. Я дочь лорда Уильяма Эшфорда. — А что это было за подземелье и чудовища?! Тоннель и огромный зал с фресками и золотым постаментом? — Тебе, наверное, что-то жуткое привиделось, пока ты находился без сознания. Доктор сказал, тебе необходим покой. — Это был не сон! Я помню, как повредил руку в тоннеле! — я выпростал ладонь из-под одеяла. И не обнаружил даже следа царапин. Меня снова стало знобить, словно я замерзал на снегу или страдал от лихорадки. — Выпей чаю, — Лилиан поднесла мне кружку, и я машинально глотнул, приподняв голову над подушкой. — Тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Обещаю, мы разыщем твою семью. Я оповестила полицию. Как только они найдут информацию о тебе, ты вернёшься домой. — Как мы с тобой встретились? Почему ты заботишься обо мне? Лилиан смутилась. — Видишь ли… Я с подросткового возраста страдаю ретроградной амнезией. Периодически забываю отдельные события собственной жизни. Как нарочно из моей памяти выпали именно те эпизоды, которые случились недавно. Я помню, как собиралась лететь в Японию в марте, но всё дальнейшее забыла. А сегодня второе июля. Я сама не знаю, каким образом вернулась домой, если, конечно, куда-то уезжала, и откуда рядом со мной появился ты? — Тоже не помнишь?! — Увы. — Мы ведь едва не сорвались с какого-то моста? Или это мне тоже приснилось? — продолжал спрашивать я. — Нет, — поспешила уверить меня Лилиан, — не приснилось. Мы с тобой действительно оказались за оградой пешеходной галереи Тауэрского моста вчера. Почти сорвались, но очевидцы происшествия сказали, что ты меня вытащил. Спасибо! Если бы я сама знала, почему мы с тобой очутились там! Но я не понимаю, правда, не понимаю! Она не выглядела лгуньей. От нового усилия что-то вспомнить каждая клетка мозга наполнилась болью, и я едва удержался от вскрика. — Тебе плохо? — Лилиан осторожно коснулась моего пылающего лба прохладной ладонью. — Принести компресс? — Был бы благодарен. — Подожди. Сейчас пришлю горничную, — и она вышла из комнаты. Я закрыл глаза. Моя очень короткая жизнь состояла теперь из трёх эпизодов: подземелье, Тауэрский мост и разговор с Лилиан Эшфорд. Больше в моей памяти не содержалось ничего, кроме зловещей, уничтожающей разум тьмы. *** Лондонская и даремская полиция не сумели обнаружить никаких сведений обо мне. Неоднократно давались объявления в газетах, по радио и по телевидению, но никто из моих родственников так и не появился. По отпечаткам пальцев меня тоже не идентифицировали. Из Лондона и Дарема один за другим отправлялись запросы в полицейское отделение Токио с моей фотографией, анализами крови и отпечатками пальцев. Бесполезно. Я был призраком. Я не существовал. Лилиан возила меня в самые дорогие клиники Великобритании на обследование, но врачи разводили руками. Никаких повреждений головного мозга не фиксировалось. Все анализы были в норме. И в сознании, и под гипнозом я вёл себя одинаково. То есть, ничего не помнил. При обследовании у меня обнаружили только сильную близорукость и выписали очки. Английская речь по-прежнему казалась непривычной, но разговаривать и читать газеты я каким-то образом научился через десять дней пребывания в доме Лилиан, чем приятно удивил её. Леди Эшфорд сказала, что, наверное, скоро ко мне вернётся и остальная часть памяти, раз постепенно вспоминаются обретённые некогда навыки. К сожалению, я пока не мог назвать даже собственного имени. Наконец, не вынеся странности нашего положения, моя невольная покровительница окрестила меня Джорджем. Учитывая, что я не помнил и свою фамилию, она обращалась ко мне в шутку «сэр Эшфорд». Правда, меня подобное ничуть не забавляло. Через две недели внезапно всё закончилось — расследования, поиски, поездки по клиникам. Из газет пропали объявления с моей фотографией. На вопрос, в чём дело, Лилиан туманно отозвалась, что если поступит новая информация о родственниках или семье, меня оповестят, а поднимать шум на всю страну не имеет смысла. Я вспыхнул и заметил, что не согласен оставаться «человеком без имени». Кроме того, чем скорее я вернусь к нормальной жизни, тем быстрее выплачу долги за посещения врачей и проживание в её доме. Лилиан довольно резко сказала, что я ничего ей не должен. Я был не согласен, отлично догадываясь, какую сумму мисс Эшфорд пришлось заплатить в клиниках, а также представителям властей, чтобы мне было позволено жить у неё, а не прозябать в муниципальном заведении под наблюдением психиатров. Но при этом всём я почему-то не испытывал благодарности. Скорее, гнев на несправедливую судьбу, досаду на собственную беспомощность и бесконечное раздражение, словно именно Лилиан Эшфорд была виновна в том, что я лишился памяти. Я старался успокоиться, но получалось скверно. Я ощущал себя пленником, запертым в золотой клетке, где исполняются все мечты, кроме одной: получить свободу. Двадцатого июля, стремясь отвлечь нас обоих от взаимных упрёков и мрачных мыслей, леди Эшфорд взяла меня с собой в Глазго, где на Байрс-роуд находился принадлежащий ей ресторан «Белая орхидея». Она периодически приезжала туда проверять, как идут дела. Леди Эшфорд просматривала документы в офисе, а я сидел рядом и внимательно вглядывался в столбики цифр. Вдруг выпалил, неожиданно для себя самого: — Расходы по некоторым статьям завышены. — Почему ты так считаешь? — удивлённо обернулась ко мне Лилиан. — Уверен, их можно снизить. Без потери качества оказываемых услуг. — Что ж, попытайся, — усмехнулась она, передавая мне стопку бумаг. — Увидим, как ты справишься. В последующие дни я изучил список поставщиков ресторанов Глазго, посетил их всех лично, познакомился с управляющим «Белой орхидеи» и его помощником, изучил цены подрядных организаций, ответственных за вывоз и утилизацию мусора, и в конце недели положил перед леди Эшфорд отчёт, пояснив вслух: — Есть два поставщика мясных продуктов, у которых говядина и баранина более качественные, а цены едва ли не в полтора ниже, чем у нынешнего поставщика. Смени подрядчика, вывозящего мусор. Помощник управляющего соображает лучше своего шефа. Поменяй их местами. Если управляющий решит уволиться, не держи его. Помощник справится в одиночку за гораздо меньшую зарплату. Если считаешь, что я сужу поверхностно, можешь меня не слушать. По поводу ремонта и замены мебели в VIP-зале я свои предложения тоже оставил. Посмотри на досуге. — Смелые выводы для человека, который даже имени своего не помнит, — окинув меня оценивающим взглядом, заметила Лилиан. — Окончательное решение за тобой. Ты ведь хозяйка. — Я посмотрю, — и взяла отчёт. — В любом случае спасибо за помощь. Через два дня она сделала почти всё, как я предлагал, за исключением некоторых несущественных мелочей. Мы отправились в ресторан, чтобы отметить моё вступление в должность её личного консультанта. — Не знаю, кем ты был раньше, — проговорила Лилиан, задумчиво разглядывая меня, — но найти пути снижения расходов в незнакомом тебе бизнесе ты сумел быстро. У тебя талант. — Перехвалишь, — смутился я. — Всего одна удача. Первая и, возможно, случайная. — Вряд ли. Кажется, ты понемногу начинаешь вспоминать о прошлом. Мы продолжали говорить, но неожиданно я утратил нить беседы. Слушая голос Лилиан, наблюдая за ней, я снова вспомнил сон, приснившийся три дня назад. Она стояла на берегу Уир, а потом растворилась в наползшем со стороны реки тумане. Я искал её, звал, но Лилиан не откликалась. Отчаявшись, я вернулся в дом и увидел её сидящей на кровати в спальне. Обрадованный я шагнул ближе, притянул её к себе и, забыв обо всём, поцеловал в губы. Она отвечала горячо, умопомрачительно. Платье соскользнуло на пол, открывая взору безупречную фигуру, но вдруг под моими руками очертания женских форм стали таять, и леди Эшфорд превратилась в стройного мужчину с короткими каштановыми волосами и фиалковыми глазами. — Кто ты? — волнуясь и, вопреки странности происходящего, чувствуя всё нарастающее возбуждение, поинтересовался я. — Ты меня знаешь, — грустно промолвил мужчина. — Скажи, что узнал. Скажи, что помнишь меня! — Конечно. Ты нравишься мне в любом облике. Мужчина с глазами леди Эшфорд улыбнулся и потянулся ко мне. — Прошлое забыто, но мы сейчас вместе, а это главное. Неудержимая страсть и желание смешались воедино. Я шептал, что люблю его и никогда не оставлю. Сердце стремилось выскочить из груди от необъяснимого счастья. Я проснулся, достигнув вершины наслаждения. И устыдился, поняв, что часть сна отразилась наяву. С тех пор тот сон не выходил у меня из головы, заставляя краснеть при взгляде на Лилиан. Почему у меня такие странные фантазии о ней? Почему я представил её себе в облике мужчины? С того дня я начал мечтать о воплощении сна в реальность, разумеется, без столь странного финала. Впрочем, подобного наяву и не могло бы случиться. При этом я был крайне смущён и осуждал себя за свои неправедные мысли. Ведь для Лилиан я наверняка не более, чем безымянный человек, страдающий амнезией, которого она приютила из сострадания. Вряд ли я способен вызвать у неё влечение. Пока я находился в плену своих невесёлых мыслей, к нам приблизился благоухающий парфюмом блондин в смокинге. — Добрый день! — громко произнёс он, привлекая к себе внимание посетителей, сидящих за соседними столиками. — О, Перри, ты ли? — Лилиан очаровательно улыбнулась. Я с трудом заставил себя проглотить кусок бифштекса, едва не вставший поперёк горла, и аккуратно промокнул губы салфеткой. — Вы ослепительны, как всегда, бесценная леди, — нахальный тип коснулся губами руки моей спутницы. — Вы тоже, лорд Эшдаун! Просто на высоте. Перри изобразил негромкий смех, вполне приличествующий его благородному происхождению. — Видя вас, я готов умереть от счастья. Не почтите ли своим присутствием в следующий вторник? Продемонстрирую чудесное поле для гольфа в моём новом замке в Шотландии. — Спасибо, я ещё помню наше путешествие к Даннотар два года назад. — Я вас тогда разочаровал? — Что вы! Руины были великолепны. Но в Хайленд меня больше никому не заманить. — Сожалею. Ваше бесподобное платье вымокло по моей вине, признаю, но тем приятнее было вместе греться с глинтвейном у камина и слушать Бетховена. Вам понравилось? Я мысленно запихнул прилизанного Перри Эшдауна внутрь городской канализационной системы, по макушку погрузив его в зловонную жижу. — Конечно. Вы были так милы. — Но почему же вы покинули меня, не дождавшись рассвета? — Чтобы меньше ходило сплетен, друг мой. — Увы, злые языки всегда порочат честь порядочных дам! Знаю, про нас сочиняли удивительные глупости. — К счастью, всё это давно закончилось, — напомнила леди Эшфорд с торжествующей улыбкой. — А так как я больше не желаю повторения подобного, то теперь веду себя очень осторожно с благородными лордами, похожими на вас. Бровь Перри дёрнулась. — Кстати, о сплетнях, — снова заговорил он. — Компаньон, проживающий с вами под одной крышей… Как там его имя? На меня он даже не смотрел, словно речь шла о ком-то постороннем. — Лорд Джордж Эшфорд, мой кузен, — не моргнув глазом, солгала Лилиан. Судя по вытянувшемуся лицу, наглец в смокинге точно не ожидал подобного поворота событий. — Я вас огорчила? — улыбнулась Лилиан. — О нет… Всё превосходно. До свидания, моя бесценная! — Прощайте. Лорд Эшдаун скрылся в глубинах зала. Наколов на вилку кусочек брокколи, Лилиан посмотрела на изумрудно-зелёное соцветие и вдруг неожиданно произнесла совсем другим тоном: — Перри скотина, Джордж. Редкая сволочь. Много раз пытался меня скомпрометировать и теперь плюётся ядом при любом удобном случае. Надо было стереть ему память о том дне в Грампианских горах, когда он пытался соблазнить меня, но потерпел фиаско… Увы, я всего лишь слабая женщина. Не смогла отказаться от удовольствия оставить ему эти воспоминания, чтобы он жил с чувством отвращения к самому себе. — Каким же образом ты собиралась стереть ему память?! — насторожился я. Она медленно отложила вилку в сторону. — Предложила бы за ужином чашечку болиголова. Шучу. Но я хорошо запомнил ту её фразу и непривычно ледяной блеск глаз. *** Прислуга спала, когда мы вернулись. Я проводил Лилиан до её комнаты и собирался возвращаться к себе, но она вдруг остановила меня, крепко сжав мою руку. — Я очень рада, что встретила тебя, пусть и не помню, как это вышло. Ты не такой, как они! Ты разительно отличаешься от всех, кого я знаю, — неожиданно она обняла меня и уткнулась лицом в мою грудь. — Я устала находиться среди лицемеров, Джордж! Мне не нужна фальшивая жизнь. Я просто желаю быть свободной и чтобы те, кого я люблю, освободились… — Прошу, — пробормотал я, пытаясь отстраниться и не понимая, что на неё нашло, — не доверяй мне так сильно! Неизвестно, какое у меня прошлое. Вдруг однажды выяснится, что я во много раз хуже тех, кого ты называешь лицемерами? — Ты тоже боишься себя. Выходит, мы похожи. Она тихо засмеялась, потом взглянула на меня в упор, и я остолбенел: из тёмно-карих её глаза неожиданно стали фиалковыми. Или я только сейчас рассмотрел их настоящий цвет? Такие знакомые глаза, что-то будоражащие внутри! Сон и явь перемешались, столкнулись, рассыпались на осколки. — Не бойся, — продолжала Лилиан. — Мне не важно, кем ты был в прошлом, и не имеет значения, кем станешь в будущем. Я не разочаруюсь в тебе. Ты настоящий, потому что у тебя есть душа и свободная воля. Я это ясно вижу. Её руки легли на мои плечи. — Скажи, чего ты хочешь, и я постараюсь, чтобы твоё желание сбылось. Сделаю всё, что в моих силах! «Она не понимает, что творит», — вертелось в голове, но вряд ли Лилиан не отдавала себе отчёта в своих действиях. — Скажи, чего хочешь… Решившись, я накрыл её губы своими. Лилиан прижалась крепче, отвечая на поцелуй. Удивительно, но моё тело точно знало, как нужно действовать, хотя разум по-прежнему блуждал во мраке забвения. Шагнув в спальню, она повернулась ко мне спиной и приподняла волосы. Я осторожно расстегнул её платье, наслаждаясь прикосновением к прохладному шёлку. Невесомая ткань заструилась в руках, выскользнув из ладоней. Я наклонился, чтобы подобрать его с пола. — Оставь. Тёплые руки притянули меня ближе. Взгляд упёрся в серебряное лезвие, висящее на её шее. — Что это? — я указал на трехгранный кинжал с крупным аметистом в рукояти, удивляясь тому, что всего час назад в ресторане мне казалось, будто она носит бриллиантовое колье. — Подарок отца. Семейная реликвия. — Не боишься пораниться? Он острый. — Я с детства его ношу и никогда не снимаю. Забудь о кинжале, Джордж… Загаданное тобой желание мне нравится. Я с огромным удовольствием исполню его! Тонкое чёрное кружево впитало аромат её духов. Пробравшись под мягкую ткань, я коснулся губами упругой груди, ощущая, как быстро бьётся сердце… Она была сказочно нежной и горячей, её тело с готовностью отзывалось на самые лёгкие прикосновения. И когда, скользнув языком по её животу, я жадно приник к сочащемуся влагой лону, Лилиан застонала и подалась навстречу, шепча моё имя. За полуоткрытым окном слышались голоса ночных птиц и веяло свежестью со стороны реки Уир. Я овладел ею в первый раз, толком не раздевшись. Я торопился, подстёгиваемый собственным возбуждением, и, наверное, был груб. Пуговицы полурасстёгнутой рубашки и край ремня царапали её кожу, но Лилиан не просила остановиться. Наоборот, стискивала меня в объятиях до боли, поощряя двигаться быстрее, пока мы оба не растворились в чистом наслаждении, накрывшем нас с головой. Разумеется, я не являлся её первым мужчиной, как и она — моей первой женщиной. Однако в ту ночь Лилиан навсегда стала единственной подругой Джорджа Эшфорда. Я не помнил прошлого и не знал другой жизни, кроме той, в которой существовали лишь мы двое. Она не стала просить, чтобы я ушёл к себе, и позволила заснуть рядом, не выпуская меня из объятий. Проснувшись посреди ночи, я склонился и поцеловал её, осознавая, что снова хочу ласкать это податливое тело, мягкую грудь с миниатюрными нежно-розовыми сосками, источавшими едва уловимый цветочный аромат. Я собирался её разбудить, но внезапно Лилиан сама открыла глаза и, поняв, в чём дело, плотно сжала губами мою ненасытную плоть, доставляя мне немыслимое удовольствие и вырывая из горла стоны. Мы снова потянулись друг к другу. Я откинулся на подушки, а она, устроившись сверху и обхватив меня бёдрами, заставляла теперь настраиваться на её ритм. Мне нравилось ей подчиняться. Пряди душистых волос щекотали моё лицо, когда она склонялась для поцелуя. Оргазм обрушился блаженным потоком. Наши губы соприкоснулись, пальцы переплелись, а Вселенная обрела доселе отсутствующий смысл. Я не раздумывал тогда, любовь это или самообман, но я не хотел терять Лилиан, кем бы ни являлся я сам и моя леди с необычным цветом глаз. В тот крохотный отрезок времени я стал её эфемерным, призрачным счастьем, она — моим утешением в мире без прошлого. Мы бодрствовали до самого утра. Пили вино, смакуя каждый глоток, бродили из комнаты в комнату, занимаясь любовью то в душевой, то в зимнем саду, то в гостиной… Выходили полуодетыми на балкон. Смеялись, толком не зная, над чем. — Я говорила, ты настоящий, — счастливо шептала Лилиан, прикасаясь ко мне губами и кладя ладонь мне на грудь. Её привычка никогда не снимать с шеи кинжал, похожий на древний артефакт, больше не пугала меня. — Ты мог бы стать моим лордом! — Хочешь выйти замуж за потерявшего память человека? — шутливо спрашивал я. — А вдруг я уже женат и у меня куча детей? — Ничего, — смеялась Лилиан. — Мы состряпаем для твоей жены новые документы и выдадим её за Перри Эшдауна. Он богат, и она ни в чём не будет знать нужды. Детей твоих, сколько бы их ни было, я усыновлю. Видишь, я на всё готова! — Значит, придётся жениться, — в тон ей отвечал я. Это была наша первая и последняя ночь, проведённая вместе. Ненадолго внутри своей мимолётной иллюзии, я стал обычным смертным, и я искренне желал остаться таким до конца своих дней, ничего не зная о Мэйфу, магии, перемещениях во времени и своей отчаянной любви к Асато. Но вспоминать теперь тот отрезок времени было страшнее, чем гореть в огне, полыхнувшем в новогоднюю ночь возле Дзодзёдзи. *** Отняв руку от Ока, я долго в молчании смотрел в глаза леди Эшфорд, сидящей напротив и ожидающей моих первых слов. Меня терзали противоречивые чувства. Я помнил Цузуки. Наши ночи, полные разделённой страсти. И точно так же теперь помнил её. Как она называла меня Джорджем, а я снова и снова достигал блаженства в её объятиях. Помнил своё шуточное предложение руки и сердца, запах её тела, наш обоюдный срывающийся шёпот на пике возбуждения. Грудь разрывалась от боли, и я вдруг прошептал, глядя ей в глаза: — Прости. — За что? — изумилась Лилиан. — Джорджа Эшфорда никогда не существовало. — Безусловно. — Ты заслуживаешь мужчины, который был бы только твоим, а я… Ты говорила, что я не похож на других, но я тоже оказался подделкой! — Не смей так говорить! — рассердилась она. — Я сама виновата. Если бы я только знала о тебе и Асато-кун, то никогда бы не стала подталкивать тебя к таким отношениям. Но Око безмолвствовало. Я действительно не знала, кто ты. Это была случайность, нелепая игра судьбы. Я представлял, что она сейчас чувствует. И знал, что чувствую сам. — Асато знает о случившемся в Дареме? Она коротко кивнула. Мне захотелось умереть, исчезнуть, раствориться… — Он мой хранитель, Сейитиро. Я не могу скрыть от него свои воспоминания. — Всё гораздо хуже, чем я думал. — Пожалуйста, прикоснись к Оку снова. Ты должен вернуть память полностью. Не беги от себя, как это делала я. Мне невыносима была мысль о том, что я своими руками превратила в раба амулета самого близкого человека. И я предпочла забыть даже своё настоящее имя, чтобы избавиться от чувства вины, но это было трусостью. Не поступай подобно мне! Ты потом пожалеешь. Я внял её мольбам, и ладонь, слегка дрогнув, снова легла поверх рукояти Ока.