Амулет синигами

— Выбирай, куда отправимся дальше, — прошептал я на ухо Асато-сан, касаясь губами его щеки и наслаждаясь нашей близостью. — У меня в клинике свободный день. Можем путешествовать хоть до заката. Любая страна, любое место… Он неуверенно дотронулся до моего запястья, и я едва удержался от желания стиснуть его ладонь. — Не стоит так стараться… ради меня. — Мы уже решили этот вопрос. Или нет? Что-то происходит с пространством, временем или моим восприятием. Должно быть, уставшее сознание даёт сбой. События последующих сорока восьми часов впечатываются в память до мельчайших подробностей, до тончайших нюансов. Они не в прошлом, а «всегда-сейчас» в настоящем, сколько бы лет ни прошло. *** Молчит. Его спина напряжена. Пульс учащается, дыхание становится прерывистым. Обхватываю его крепче, борясь с желанием опустить руки на бёдра, провести языком по шее, забраться под рубашку, услышать стон, который он попытается сдержать. Раздеть его донага, любуясь великолепным телом, находящимся сейчас всецело в моей власти. Пусть стоит и смотрит на скалы, пока мои ладони будут подводить его к незримому небу. Я бы не стал ничего требовать для себя, достаточно было бы увидеть, как удовольствие получит он. — Хочешь в Хаконе? — спрашиваю вполголоса. — В онсены? — тревожно уточняет Асато, словно чувствует некий подвох. Почему он так напряжён? Нет, не желаю ничего домысливать на эту тему, иначе начну мечтать о безвременной кончине собственного двойника. — Именно. Так ты не против? — Да, — задумчиво кивает он. — Давно там не был. Провожу рукой по его щеке и чувствую, как он вздрагивает. Я его беспокою. Кажется, он подозревает, что с моим предложением дело нечисто. Если бы он знал, как нелегко мне оставаться в рамках приличий… Неожиданно из внутреннего кармана раздаётся звонок мобильного. Достаю телефон, продолжая второй рукой обнимать Асато. На экране высвечивается имя абонента: «Морикава Чизу». Нажимаю «ответить». — Ты где, Кадзу? — голос срывающийся, отчаянный. — В Норвегии, — не вижу смысла лгать. — Тогда всё кончено! — Объяснись. — К нам поступила шестилетняя девочка. Большая кровопотеря, черепно-мозговая травма, разрыв селезёнки и печени, повреждение лёгких, подозрение на разрыв брюшной аорты… Терминальное состояние. И верно, почти кончено. Боюсь, даже мне не удастся её удержать на этом свете. — Везут в пятую операционную, но, судя по снимкам, шансов мало! И нет подходящих органов для трансплантации. — Через пару минут буду в Дайго. — Так ты рядом? Где?! — Просто жди. Счастье, что, несмотря на воцарившийся в голове хаос, я ещё в состоянии адекватно реагировать на внештатные ситуации. Поворачиваюсь к Асато-сан. — Придётся отложить поездку. Чизу-тян привезли ребёнка с серьёзными травмами. — Ты её спасёшь?! В глазах страх и надежда, а он ведь ни разу не видел эту девочку. Впрочем, как и я. — Не могу ничего обещать. Она в гораздо худшем состоянии, чем был Куросаки-сан. — Тогда я иду с тобой! Моя кровь — это шанс спасти её! Он безнадёжен. — Асато-сан, — вздыхаю, — ты… физически не сможешь пожертвовать свою кровь всем нуждающимся. Представляешь, сколько в этом мире умирающих? Тебя на всех не хватит. — Но эту девочку спасти можно! Дай ей шанс! Иначе ты себя не простишь. Я помню, как ты переживал в прошлый раз! «Я-то себя прощу, но в твоей жизни станет больше на один кошмар, а этого я не могу допустить». Приказываю рубину сделать нас невидимыми и переместить в холл Дайго. Амулет, как я и ожидал, снова предлагает тот самый обмен: жизнь девочки за жизнь кого-то другого. Я игнорирую «ценное» предложение. *** Чизу-тян торопливо вбегает в кабинет, на ходу поздоровавшись с Асато-сан, и протягивает мне снимки. Перебираю их по одному. — Отрыв от ножки селезёнки. Разрыв поджелудочной железы. Пробито правое лёгкое. Травма брюшной аорты, как вижу, не подтвердилась. — Но крови потеряно очень много! — замечает Чизу. — Требуется обширная резекция печени. Более шестидесяти процентов… — Да. Что скажешь? С надеждой смотрит на меня. О нет, милая, волшебник сегодня кое-кто другой … — Её способно спасти лишь чудо. И ей повезло: у меня есть хороший донор, — указываю кивком на Асато. Чизу-тян внимательно смотрит на него, но тактично не выказывает ни малейшего удивления по поводу необычного оттенка радужной оболочки. — Вы собираетесь отдать органы для трансплантации? — неожиданно спрашивает она. — Да, отдам … — внезапно соглашается мой склонный к самопожертвованию хранитель, но я быстро перебиваю его. — Сделаем гемотрансфузию. — Во-первых, с донорской кровью для девочки проблем нет, во-вторых, понадобятся новые анализы, — напоминает Чизу. — На это нет времени: ребёнок может не сойти с операционного стола. — Именно поэтому обещай, что доверишься мне и используешь его кровь без анализов, никому об этом не скажешь и не будешь просить образцы тканей. — Почему такие странные условия?! — Ты имеешь полное право отказаться от этого предложения, ибо оно идёт вразрез с традиционными методами лечения и с нормами медицинской этики. Если согласишься, у девочки появится шанс. Тот самый, который ей нужен. Рискнёшь? Она задумывается на несколько секунд, а потом решительно кивает, добавив вслух: — Я, наверное, спятила. Украдкой пожимаю Асато-сан руку перед тем, как отпустить его к аппарату переливания крови. Он отвечает лёгкой улыбкой. Оставшись один, нервно вышагиваю из угла в угол по кабинету. Через час у Айко Кобаяси диагностируют восстановление повреждённых органов. Я прошу Чизу-тян сохранить случившееся в тайне, а выздоровление девочки приписать таланту хирурга. *** — Кто он?! — буквально вжимает меня в стену раскрасневшаяся Чизу-тян, когда мы ненадолго остаёмся наедине. В такие моменты я её побаиваюсь: она похожа на тигрицу перед прыжком. — Где ты его нашёл?! Ты в курсе, что его кровь ускоряет регенерацию тканей в сотни тысяч раз?! — Разумеется, иначе не привёз бы его сюда. — Как думаешь, такой состав крови можно воспроизвести искусственным путём? — Если есть возможность создать искусственный аналог, я это сделаю. — Я направлю к тебе надёжных людей! — Не надо никого больше привлекать к этим исследованиям. — Почему? Тебе бы выделили лучшее оборудование, нашлось бы множество спонсоров… — И Асато-сан официально превратился бы в экспериментальный образец, — заканчиваю фразу. Чизу хмурится и печально вздыхает. — Тогда я удивлена, что ты вообще решился привезти его. — Он попросил меня, когда услышал об умирающем ребёнке. Я пытался отговорить его, зная, что одним разом проблема не решится. Будут другие несчастные дети, и, в конце концов, многочисленные «чудесные исцеления» привлекут внимание журналистов. Но что намного хуже — военных, воротил бизнеса, якудза и правительство, и на этом жизнь Асато-сан закончится. Я не говорю «спокойное, мирное существование», а жизнь в принципе. Они доконают его. Нервно потирает лоб. — Ясно. Ты в первую очередь пытаешься защитить его, а он хочет помочь людям… Кадзу, кто он? Я не верю в демонов, но его способности к регенерации и цвет глаз… — Поверь, это худшая тема, которую ты могла выбрать. — Извини, — кладёт ладонь мне на плечо. — Береги его, кем бы он ни был, — и добавляет. — Всегда подозревала: обычные люди тебя не привлекают! — В толк не возьму, на что ты намекаешь? — Это не намёк. Ладно, у меня через час плановая операция! До встречи! В шутку показывает язык, как некогда в студенческие годы, и исчезает за дверью. *** — Ты заслужил королевский ужин, — говорю я Асато-сан, когда мы вечером того же дня отправляемся в один из ресторанов французской кухни. — Выбирай, что угодно. — Я не голоден. — Ты потерял много крови. — Она восстановится. — Ешь! — решительно подвигаю ему меню. — Рекомендую трюфели, баранину с красным вином и устрицы в нормандском соусе. — А попроще ничего нет? — Асато с напряжённым видом просматривает список блюд. — От одних названий голова кружится. А! Десерты, — с аппетитом глотает слюну. — Какая красота! — Не припомню, чтобы торты и пирожные помогали при кровопотере, но если тебе нравятся продукты с высоким содержанием углеводов, возражать не стану, — улыбаюсь про себя, намереваясь завязать шуточную пикировку. Взгляд Асато-сан падает на цены. Этого-то я и боялся. — Давай лучше сходим в … — Никаких забегаловок! Сегодня твоя первая пациентка выжила, Цузуки-сенсей. Ты можешь позволить себе отпраздновать удачную операцию. — Я никого не оперировал! — А кто тогда её вылечил? Я к девочке и подойти не успел. — Получается, я был сегодня доктором? — Именно. — Тогда я закажу… — Да, месье? — рядом немедленно материализуется официант. С непередаваемым акцентом мой хранитель зачитывает названия десертов. Судя по ошеломлённому взгляду официанта, он впервые видит клиента, чей ужин начинается и заканчивается исключительно шоколадом, тортами и мороженым. — И ещё чашку чая, — добавляет Асато, закончив перечислять. — Что-нибудь из спиртного, месье? — Нет!!! То есть, спасибо, не надо. Определённо, опасается повторения того вечера. Но почему? Подумаешь, слегка перебрал. Я же ничего ему обидного не сказал, ни в чём не упрекнул. И мне, кстати, пришлось гораздо труднее, когда я тащил его на себе в спальню, обуреваемый желаниями, о которых в приличном обществе не упоминают. Переключаюсь на утку в белом вине и наблюдение за тем, как Асато поглощает свои крововосстанавливающие десерты. Неожиданно возле столика возникает привлекательная юная особа в облегающем красном платье. Изящную шейку украшает золотая цепочка с крупным бриллиантом. — Добрый вечер! Не желаете потанцевать? — нимало не смущаясь, обращается к Асато-сан. А у вас отличный вкус, ma chérie. Не о бриллианте речь веду, конечно. — Я… только вальс умею, — щёки моего хранителя стремительно розовеют. — Как раз то, что нужно, — очаровательно улыбается, демонстрируя наличие трогательной ямочки на щеке. — Идёмте? Асато-сан торопливо поднимается из-за стола, мгновенно забыв о сладком. Впрочем, я не удивлён. Окажись я на его месте, тоже не стал бы отказываться от столь соблазнительного предложения. Некоторое время наблюдаю за тем, как вальсы сменяют один другой, явно по просьбе коварной спутницы моего хранителя. Машинально дожёвываю горячее, позволяю кофе остыть. Потом догадываюсь, что, наверное, мне пора. Эти двое найдут способ достойно завершить вечер. В конце концов, Асато-сан заслужил свой приз. Почему бы и нет? Расплачиваюсь, выхожу за дверь и приказываю амулету незаметно доставить меня домой. Рубин выполняет всё на удивление быстро и без едких замечаний. Принимаю ванну и, по заведённому порядку, успокоительное. Собираюсь лечь спать, как внезапно обнаруживаю на пороге своей спальни Асато-сан. Он неуверенно переминается с ноги на ногу и виновато смотрит на меня. — В чём дело? Почему ты не с той девушкой? — в тоне голоса проскальзывает облегчение вопреки намерению изобразить удивление. — Я проводил её до дома. Она недалеко от того ресторана живёт. Предложила заглянуть к ней и выпить чаю, но я отказался, а она обиделась и ушла. Безмолвно закрываю глаза. — Асато-сан, она собиралась доставить тебе массу удовольствия сегодня ночью. Ты упустил отличный шанс. Вспыхивает до корней волос. — Нет… Она не такая … Мы же только познакомились! Поразительно наивен. — Ладно, не расстраивайся. Вы провели замечательный вечер, с чего бы ей обижаться? А сейчас — давай ложиться. Поздно уже. Он некоторое время медлит, потом желает мне «спокойной ночи» и уходит. На следующий день, внимательно изучив график операций, я понимаю, что могу без зазрения совести взять ещё два выходных. И я их беру. Заодно приказываю рубину убрать из одной-единственной гостиницы всех постояльцев. На пару дней. Амулет ехидно усмехается, но приказ выполняет. *** Хозяйка рёкан расстилает на полу два футона, выдаёт чистое бельё и ставит в токонома крупные ярко-фиолетовые ирисы. Я говорю, что не заказывал цветов и в принципе не люблю букеты из-за их навязчивого запаха. Женщина улыбается: — Они совсем не пахнут, сорт такой, но если мешают, то я уберу. К тому же их лепестки напоминают цвет глаз вашего друга. Никогда прежде подобного оттенка не встречала! — И это, по-вашему, странно? — Наоборот. Мне нравится. Ирисы сразу перестают раздражать. — Оставьте. Пользуясь тем, что Асато-сан сейчас в душе, интересуюсь: — Мой другой заказ в силе? Хозяйка кивает и уточняет: — Пригласить вторую девушку для вас? — Не надо. — А чай? — Я сам приготовлю. Пожимает плечами и уходит. Сижу на футоне и жду достаточно долго, позволяя Асато принять душ и уйти к источнику. Ополаскиваюсь, беру полотенце и иду следом. Он сидит спиной ко мне, погрузившись достаточно глубоко. Осторожно подхожу сзади и соскальзываю в воду. — Расслабляешься? — стараюсь абстрагироваться от его обнажённых плеч и груди, покрытых каплями влаги. Получается скверно. От молочно-белой поверхности поднимается пар. Хорошо, что под водой почти ничего не видно, иначе мне пришлось бы срочно отменить свои оздоровительные процедуры и вернуться в гостиницу. — Ага, — он с улыбкой поворачивается ко мне. — Всё здорово. Откидываюсь назад, закрываю глаза и коротко выдыхаю. Он спокоен, и мне пора успокоиться. — Кадзу-кун, я заметил, ты редко позволяешь себе отдохнуть, — лёгкий всплеск. — Почему? Против воли снова начинаю мысленное путешествие по его телу с вечной конечной станцией там, где находится главный объект моего вожделения. — Постоянно находятся важные дела… Но сейчас я наслаждаюсь отдыхом. Какой отдых! Скорее, страдания злосчастного царя Фригии*. Где-то поблизости раздаётся скрипучий голос птицы. — Спина не саднит? — Нисколько, благодаря тебе. — Что тогда случилось? Ты обещал рассказать. — Так ли это важно? Больше ты подобного не увидишь. Обещаю. — Хорошо, потому что я… очень волновался, — признаётся он, и я опять по непонятной причине чувствую счастье. Если сейчас придвинуться ближе… Это будет случайное прикосновение, ни к чему не обязывающее. Не знаю, каким чудом убеждаю себя не шевелиться. Через пару минут Асато-сан вдруг резко встаёт и покидает источник, ничего не объяснив. Прикладываю неимоверные усилия, чтобы не смотреть на него в упор, когда он уходит. Вместо этого стараюсь любоваться силуэтом Фудзи на горизонте, ибо медицинские тексты со вчерашнего дня уже не облегчают мою участь. Интересно, что придётся предпринимать, когда пейзажи всего мира начнут навевать эротические фантазии о нём? Видимо, это будет заключительная стадия скоротечной болезни, о наступлении которой я объективно судить не смогу. «Quos Iupiter perdere vult, dementat…» ** Нанятая девушка наверняка явилась. Стоит переждать, иначе смысл моего благородного поступка будет утрачен. Через полчаса выбираюсь из воды, обвязываюсь полотенцем и захожу в комнату. Там никого нет. Облачаюсь в юката и иду искать Асато-сан. Он стоит в саду, задумчиво глядя на покачивающуюся ветку кипариса. — Не делай так больше, — говорит с упрёком, обращаясь в большей степени к дереву, чем ко мне. — Не делать — чего? — прикидываюсь невинным агнцем. — Во-первых, зачем ты разогнал отсюда всех посетителей? Здесь же, кроме нас, абсолютно никого нет. Все номера пустые. Даже хозяйка куда-то делась. — Случайное совпадение, — парирую я. — Тем более, этот онсен не слишком популярен. Интересно, не темнеет ли там рубин, лежащий в кармане моего пиджака в номере? В любом случае Асато его не видит. — А зачем ты нанял девушку, которая приходила недавно? — Уже приходила? Какая досада, я опоздал. — Так зачем? — хмурится мой хранитель. — Массаж с персиковым маслом — плохая идея? Тебе не понравилось? Удивлённо смотрит на меня. — Это была массажистка?! — Да. Закрывает лицо руками. — Тебе стоило меня предупредить. — Сюрприз не удался? — Я её… весьма грубо выпроводил. Теперь мне стыдно. Разумеется, знаю твою «грубость». Наверняка прозвучало нечто вроде: «Прошу, покиньте эту комнату, пожалуйста, и простите за доставленные неудобства». Ты никогда не грубишь женщинам, Асато-сан. — И почему ты так поступил? — Её намерения были не очевидны. — Хм, — пытаюсь не улыбнуться. — Но даже если она и предлагала иные услуги, кроме массажа, зачем отказываться? Или она не показалась тебе симпатичной? Краснеет и опускает глаза. — Наоборот, красивая и юная… Ей едва ли исполнилось восемнадцать. Как ей не страшно приходить к… таким, как я? Всякое же может случиться. Асато-сан, именно «всякое» и должно было произойти по моему плану. И оно привело бы тебя в норму и избавило от кошмаров. — Двадцать ей есть, не переживай. — Откуда ты знаешь?! — В агентстве сказали, что не держат несовершеннолетних сотрудников. — А ты её видел, когда приглашал? — Нет. Я просил прислать квалифицированного массажиста. Предпочтительно девушку, но можно и парня, лишь бы он профессионально сделал работу. — Тогда это случайность? — Что? — снова прикидываюсь святой невинностью. — Довольно трудно найти в Японии зеленоглазую светловолосую девушку с короткой стрижкой. — Действительно, редкость. Подозрительно косится на меня, но не пытается поймать на лжи. Вздыхает и направляется в гостиницу. Я иду следом. Что ж, накрытого стола нас никто не лишит. Разливаю сакэ в пиалы. Асато-сан сначала отказывается, но я говорю ему, что даже если он напьётся сегодня, это его право. Если сакэ поможет ему расслабиться, я буду только рад. Он колеблется недолго, залпом выпивает содержимое и отставляет пиалу в сторону. — Мне хватит. Я не спорю. Мы опустошаем приготовленный хозяйкой поднос: едим набэ, копчёных осьминогов и угря с рисом, затем переходим к фруктам и пирожным. Асато приободряется. О столь многом хочется его расспросить, но я знаю, что он ещё не пришёл в себя, и снова откладываю разговор о родственниках. Поужинав, он собирается ложиться спать, а я выхожу ненадолго в сад — остудить пылающую голову. Сажусь на одну из скамеек возле пруда и закуриваю, наблюдая за карпами, плещущими хвостами в свете фонарей. От луны остался только узкий серп в небе, заливающий необыкновенно ярким сиянием всё вокруг. Странно. Так светло обычно бывает лишь в ночи полнолуния. Тёмная тень скользит рядом, и возле меня неожиданно оказывается та самая девушка с присвоенным ей недавно статусом массажистки. — Думал, вы уже ушли, — замечаю без энтузиазма. — Я не выполнила свою задачу, а услуги были оплачены. Я вернулась. — И что вы предлагаете? — Если отказался ваш друг, могу предложить то же самое вам. — Не стоит. — А деньги? — Оставьте себе. — Тогда я доставлю вам удовольствие бесплатно. Сползает со скамьи и пристраивается передо мной на коленях. Я резко поднимаюсь с места, сминая в пальцах погасшую сигарету. — Уходите. Сейчас же. Она что-то гневно выкрикивает и исчезает, растворившись в воздухе. Не успев толком прийти в себя и осмыслить происшедшее, ощущаю болезненный укол в сердце. Из рёкан не доносится ни звука, а мне начинает казаться, будто от стен здания расползается мёртвая, давящая тишина, и это иррациональное чувство заставляет ринуться внутрь, очертя голову. Успеваю вовремя. Асато-сан лежит на спине, раскинув руки, из его груди к потолку тянутся три огненных столба: чёрный, золотой, алый. Каэдэ Микако из этого мира стоит рядом и длинным лезвием пытается рассечь их. Сознание закрывает тьма, а из темноты неожиданно вырывается яркий свет, несущий спасение и гибель одновременно. Он заполняет моё тело, проникая в каждую клетку, и изливается наружу. Каэдэ-сан кричит от боли, роняет нож и тоже пропадает, как первая девушка. От моих ладоней продолжает распространяться слепящее сияние. Оно окутывает тело Асато-сан, и мой хранитель подскакивает, хватая ртом воздух. Разноцветные огненные столбы пропадают. Асато-сан смотрит на меня широко раскрытыми глазами, потом испуганно хватает за руку. — Что происходит с тобой, Кадзу-кун?! Откуда это сияние?! Если бы я сам знал… Свет ещё некоторое время мерцает, затем медленно гаснет. — Всё в порядке. Полагаю, это была энергия амулета. Как ты себя чувствуешь? — крепко обхватываю ладонями его лицо, невольно выискивая на нём признаки каких-нибудь повреждений, но их, к счастью, нет. — Что эта женщина от тебя хотела? — Какая женщина?! Она же просто мне снилась! — О нет. Микако Каэдэ-сан явно пыталась что-то устроить наяву. — Ты её знаешь? — В другом мире знал. Её двойник гораздо приятнее в общении, поверь. — А я думал, мне опять приснился кошмар… — На сей раз его мы посмотрели вместе. Он опять слишком близко: такой же горячий и пахнущий летним лесом, как обычно. Тревожная луна заглядывает сквозь сёдзи. — Кадзу-кун, мне нужно в душ… — Дойдёшь или помочь? — Спасибо, я сам. «Почему ты не защитил его?» — мысленно обращаюсь к амулету, когда Асато покидает комнату. «Хозяин, он ваш дух-хранитель и должен вас защищать, но не наоборот!» — язвительности заметно убавилось, но мне от этого не легче. Я зол, очень зол. «Запомни, ты, чёртов Философский Камень: Асато-сан представляет для меня ценность, о которой ты и понятия не имеешь, так что ты будешь его защищать!» «О, хозяин. Я имею понятие! Вы во второй раз кидаетесь к нему, забыв о себе. А вы заметили, что раньше ни к одной живой душе так не бросались, исключая Укё-сан? Однако госпожу Сакурайджи вы никогда не возили в Норвегию и не мечтали овладеть ею в онсене». «Если ты немедленно не заткнёшься…» «Молчу». Какое облегчение. А как заставить замолчать то, что не утихает даже от тысячи мысленных приказов? Это не просто тоска по стремлению обладать им, а сминающий и опустошающий душу смерч. Я знал, что так будет, поэтому пытался избежать наших отношений, но, похоже, они всё-таки сломают меня. Я мог сегодня потерять его. Здешняя Микако не ради шуток явилась. Лорд Артур в подземелье говорил о разрыве связи с амулетом. Неужели он нашёл способ «отсечь» Асато-сан от рубина и пытался это сделать раньше дня Апокалипсиса? «Да, хозяин», — снова вторгается в мои мысли болтливый кристалл. «Ты, кажется, обещал молчать». «Я полезную информацию даю!» «В кои-то веки. Продолжай». «Я мог бы и раньше сказать, если бы вы спросили! Первую девушку отправили вас отвлечь, наслав на неё магию ускорения времени, чтобы у второй появилась возможность выполнить задание. Вторая по имени Микако Каэдэ, находящаяся сейчас под воздействием сильного тёмного заклятья, была в замешательстве. Она собиралась отсечь вашего хранителя от амулета, но увидела, что он связан не только с рубином, а ещё с чем-то, ей неведомым. Вопреки всему она попыталась выполнить поручение. Впрочем, ей бы всё равно ничего не удалось. Ваша с Цузуки-сан обоюдная энергия почти пробудилась. Ещё немного, и вам не сможет сопротивляться никто: ни боги, ни демоны при условии, что вы будете действовать согласованно, конечно». «Сознанием Микако-сан управляет лорд Эшфорд?» «Верно». «Он от своего не отступится». «Да, но не беспокойтесь, я буду защищать вас и Асато-сан, поскольку вы так приказали». «С каких пор ты на нашей стороне?» «Всегда был». «Не похоже». «Зря вы так. Я помочь пытаюсь». «Отлично. Ответь, что мне нужно сделать, чтобы наша с Асато-сан энергия полностью пробудилась?» «Ничего. Вы уже всё сделали. Просто прекратите мучить вашего хранителя, и его сила, которую он сейчас вынужден сдерживать, станет вашей». «Я мучаю его? — вот это новость. — Каким образом?» «Мне-то происходящее нравится, — уходит от прямого ответа рубин, — потому что я наполняюсь сильными эмоциями, но что-то в глубине сознания подсказывает: я могу получить гораздо больше, если вы перестанете заставлять Цузуки-сан страдать». «Почему он страдает?!» «Догадайтесь сами, вы же умный». Отвратительный кристалл. Надо поговорить с Асато-сан и немедленно прояснить этот вопрос. Может, я причиняю ему боль, сам того не подозревая? Направляюсь в душ, распахиваю дверь и замираю на пороге. Асато сидит, сжавшись в комок, под открытым краном, из которого хлещет вода. Даже издалека чувствую, как холодно в душевой. Очень холодно! Бросаюсь к нему, и меня пробирает до костей. — Что ты делаешь?! — хватаю его в охапку и усилием вытаскиваю в комнату — мокрого, раздетого, озябшего. Но мне сейчас не до эротических фантазий. — Решил пневмонию схватить?! — Мне это не грозит, — слабо улыбается. — И вода совсем не холодная. — Действительно, снег ещё не выпал, но ты, видимо, его ждал с минуты на минуту. Поспешно закутываю его в юката. Да у него зуб на зуб не попадает! Почему иногда он совершает такие бессмысленные поступки? Или это какой-то скрытый протест против моего вмешательства в его жизнь? — Сейчас согрею чай и наберу горячую ванну. И тебе придётся выпить сакэ. Много. — Не надо! Кадзу-кун, я ведь не человек. Не нужно этого. Меня охватывает бессильное бешенство. — Не человек? — вопрошаю я тоном, который холоднее воды. — Великолепно. Значит, ты не испытываешь удовольствия и боли? Тебе не нужна забота и безразлична судьба твоих друзей в Сёкан? Вот это взгляд: пронизывающий, отчаянный! До меня внезапно доходит, что я впервые повысил на него голос. Продолжаю на полтона ниже: — Объясни, почему ты такое устроил? Твоих мотивов я решительно не … Осекаюсь, внимательнее вглядевшись в его глаза. В их глубине отчётливо вижу засасывающую воронку бесконечной боли и тоски, и в мгновение ока неразрешимый паззл складывается в единственно правильную картину. Две красивые девушки, отправленные восвояси… Пальцы, с невообразимой нежностью касавшиеся моей спины… Желание покинуть мой дом… И ледяная вода, не решающая проблем… Я идиот. Если бы чёртов камень ничего не сказал, я бы и дальше продолжал творить глупости. Я мучаю его? О да, ещё как. Никаких извинений теперь не будет достаточно. Опускаюсь на футон рядом, беру его за руку. Он дрожит, но не отнимает ладони. — Чай и сакэ не нужны, значит, забудем о них, — говорю мягко. Он изумляется, глаза раскрываются, словно у ребёнка, которому обещали сюрприз. Будет, будет сюрприз… Не думал, что последняя четверть луны может казаться ослепительной, словно сейчас полнолуние. — Знаешь, — начинаю осторожно гладить его пальцы, — есть на свете нелепейшая эмоция, которой подвержены многие. Это страх будущих страданий. Эфемерных, не существующих, но возможных. Очень многие поддаются ему и совершают текущие действия, руководствуясь тем, что живёт только в их воображении. Неважно, связан ли подобный страх с боязнью потерять близких, умереть или начать отношения с тем, кто вот-вот покинет тебя, но страх этот всегда одинаков. Он разрушителен и может уничтожить не только того, кто боится, но и окружающих людей. Жалкое оправдание моих поступков, конечно, — глаза Асато распахиваются ещё шире, он ловит каждое слово. — Если бы я не разъедал свой мозг вопросами о том, кем для тебя были лорд Артур Эшфорд и Куросаки-сан, если бы нам не грозил Апокалипсис, а мне превращение с годами в дряхлого старика, в то время как ты останешься молодым и привлекательным, если бы не тысяча других мыслей, я бы давно сказал… Живи со мной под одной крышей всегда. Засыпай в моей постели и просыпайся рядом. Я хочу, чтобы ты остался в моей жизни, Асато-сан, как друг и возлюбленный, как самый близкий мне человек. Я никому и никогда ничего подобного не говорил, однако если бы не вышеперечисленные условия, ты бы услышал всё это вскоре после того, как появился в Сибуйя. Но я был уверен, что без этих слов нам обоим будет проще. Теперь тебе решать, как поступать дальше, а моё сегодняшнее предложение не имеет срока действия. Оно всегда будет в силе. Потрясённо смотрит на меня, пытается что-то вымолвить, но слова застревают в горле. — Кадзу-кун… Да кто я такой, чтобы … Сакурайджи-сан в тысячу раз лучше такого, как я! А я не заслуживаю… Я просто не посмею причинить ей боль! И я опасен, ты даже не подозреваешь, насколько! Это всё из-за Энмы, и я не знаю, что делать, как уничтожить тот Хрустальный Шар… Бедный, какой же хаос творится в твоей голове! Пожалуй, хуже, чем в моей собственной. — Давай по порядку. Укё-тян не собиралась за меня замуж, — сообщаю невозмутимо. — Мы с ней хорошие друзья, а обручились по желанию наших родителей. Впрочем, это было удобно: иметь обязательства друг перед другом, чтобы нам не навязали в спутники жизни кого-то ещё. Насчёт же остального… Попробуй ещё раз сказать, что чего-то не заслуживаешь или опасен для меня, и я назначу тебе годовой курс психоанализа! Он растерянно улыбается, но улыбка быстро пропадает. — У тебя такой напряжённый вид, — приглаживаю его взлохмаченные волосы, — словно я намереваюсь применять пытки. Поверь, это не мои методы. Никаких принуждений. Более того, если не желаешь связывать себя обязательствами, а всё остальное тебе необходимо, ты это получишь. Одно твоё слово. Молчит. — Иди-ка сюда. Обнимаю его, а он вдруг крепко стискивает мои рёбра, почти до боли. — Дряхлый старик? — возмущённо бормочет на ухо. — Что за мысли! Стариком ты когда-нибудь станешь, но вряд ли дряхлым. А если загадал желание, чтобы амулет после твоей смерти больше никому не принадлежал, значит, наши души останутся вместе. Вот одна проблема и решена. Перебираю волосы на его затылке, чувствуя абсолютное блаженство. Буддистам ничего не известно о нирване. Его тело стремительно наливается жаром, но он ни единым мускулом не выдаёт своего состояния. Такая выдержка уму непостижима. Неудивительно, что я ухитрялся ничего не замечать почти месяц, живя с ним под одной крышей. И всё же я должен был догадаться раньше. Должен. — Где хочешь? — шепчу ему на ухо. — Здесь? Или заберёмся в источник? Всё равно нас никто не увидит. — Здесь, — выдыхает Асато, находя своими губами мои. Ясно. В источник отправимся позже. Целую его неторопливо, обвожу контур губ кончиком языка, потом слегка прикусываю, жадно вторгаюсь внутрь, интенсивно, взахлёб, до остановки дыхания. Его язык сплетается с моим. Он, не сдерживаясь, стонет. Нетерпеливо скользит по моей груди руками, пытаясь забраться под одежду. Я немного отстраняюсь: ещё рано мне вступать в игру. Сжимаю его сквозь юката, тихо поглаживаю, чтобы подразнить и заодно оценить размеры того, с чем вскоре предстоит иметь дело. Всегда знал, что я везучий. Мне выпал флэш-рояль. Не собираюсь доводить дело до развязки сразу, но Асато-сан со всхлипом невероятного облегчения вжимается в мою ладонь. Несколько быстрых движений навстречу моей руке — я даже не успеваю ничего сделать — и он вскрикивает, ощутимо прикусывая моё плечо. Под пальцами стремительно увлажняется ткань. — Прости, — шепчет он. — Прости, я не хотел … Не знаю, почему… — Всё хорошо, — целую его в висок. — Вспомни, как давно у тебя не было партнёра? Его щёки становятся пунцовыми. — Если в последний раз ты позволял себе расслабиться в другом мире шестнадцать лет назад, тогда твоему воздержанию мог бы позавидовать весь сонм святых. Впрочем, полагаю, в данный момент они тебе точно завидуют. Краска заливает его лицо, и он пытается отвернуться, но я ловлю его за подбородок. Склонившись, возобновляю наш поцелуй, совсем лёгкий, ласкающий, и вскоре чувствую, что ко мне опять тесно прижимается новый знакомый во всеоружии. Не удерживаюсь от восхищённого комментария: — Я предполагал, что с твоими способностями к регенерации, у тебя в организме всё должно происходить на порядок быстрее, чем у обычных людей, но опасаюсь, что с такой потрясающей скоростью восстановления процессов мне за тобой не угнаться. Мои возможности, увы, ограничены, однако я постараюсь повторить всё столько раз, сколько тебе нужно. А сколько, кстати? Я должен рассчитать силы. — Н-не знаю… Сейчас умрёт от смущения, но я не могу остановить поток слов и продолжаю вгонять его в краску. — Неужели там, в Мэйфу, никто не помог тебе выяснить этот важный вопрос? — украдкой поглаживаю его колено. Он следит за мной, но ничего не предпринимает. «Давай же, смелее! Покажи, что тебе нужно. Медлишь? Но я ждать не стану. Да и к чему?» Беспардонно пробираюсь под юката. О-о, как там всё замечательно! Потрясающе. Ещё немного, и дополнительная стимуляция мне самому не потребуется. — Так тебе совсем-совсем никто не помогал? — теперь пальцы ласкают не бесчувственную ткань, а нечто куда более отзывчивое и благодарное. — Разве можно было проглядеть такое сокровище? — слегка сдавливаю нежную плоть. Не стоит даже спрашивать, движемся ли мы верным курсом: ощущаю бесспорный утвердительный ответ. — Я не упустил, хоть и потратил столько драгоценного времени на нелепые истязания нас обоих. — Кадзу-кун, не надо … Послушно останавливаюсь. — Я не об этом. Как быстро возмутился! — Так мне продолжать? — лукаво улыбаюсь. Едва приметно кивает. — Не слышу. Рваный, хриплый выдох. — Пожалуйста. А мне нравится, когда он почти не контролирует себя… — Что за безответственные синигами попали в твой отдел, — шепчу в полуоткрытые горячие губы, так долго ожидавшие моего внимания. — Никакого сочувствия к проблемам ближнего. Возобновляю поцелуй и слегка ускоряю темп, что приводит к закономерному итогу: он кричит и содрогается в моих руках. Во второй раз продержался дольше. Ничего, постепенно мы достигнем совершенства. Слизываю густые капли со своей ладони, ловя на себе его ошеломлённый взгляд. Запах и вкус совершенно сногсшибательные. — Что ты делаешь?! — Получаю удовольствие от твоего тела всеми доступными способами. Ты против? — Тогда, позволь, и я … Собирается стянуть с меня юката, но я снова уклоняюсь. — Рано. Кроме того, мне нравится видеть тебя таким. Не лишай меня радости. И ты так быстро восстанавливаешься, что просто… О! Я догадывался, что это случится снова довольно скоро. Знаешь, Асато-сан, на меня ещё ни разу не жаловались, и я не дам повода пожаловаться тебе. Обещаю, что не остановлюсь, пока ты не скажешь «хватит». Кажется, он не привык к подобным откровенным разговорам. Так занятно видеть его шокированный взгляд. Снова начинаю ласкать его. Когда понимаю, что он в очередной раз готов излиться, распахиваю ткань и вбираю его губами. Очень вовремя. Ничто не пропадает даром. Он опускается на футон. Сижу рядом и глажу его по руке. — Невероятно, — неожиданно произносит он. — Я сам не знал, что могу… вот так… — Зато теперь мы оба в курсе, — отвечаю ему. — Твоё уникальное тело требует всестороннего изучения. И мы этим займёмся в ближайшее время. *** Только луна встречает нас в источнике. Тишину нарушает шелест листьев. Обнажённый Асато стоит по колено в воде. Пять минут назад он просил позволить ему перехватить инициативу, и теперь я терпеливо жду. Медленно развязывает мой оби, тянет за край ткани, и юката соскальзывает на камни. Асато-сан восхищённо выдыхает, оглядывая меня с ног до головы. «Не медли, — молю его беззвучно, — я изрядно натерпелся, и мне почти больно. Но я сам решил доставить удовольствие тебе первому, ибо ты ждал дольше». Осторожно проводит пальцами по моей груди, одновременно спускаясь губами к эпицентру моих страданий. Никогда не думал, что так легко буду побеждён собственной физиологией. Раньше казалось, что я полностью владею своим телом, и вот сейчас вынужден признать, как сильно заблуждался. — Ты стал ещё красивее. Вот здесь, — говорит Асато, прикасаясь кончиком языка там, где подобная провокация грозит нежелательно быстрой развязкой. Но он дотрагивается почти невесомо, и мне хочется поощрить его вести себя решительнее. Желание вспыхивает и, не достигнув апогея, замирает на грани, когда постепенно приближаться к большему хочется так же отчаянно, как получить всё и сразу. Асато улыбается. — Нравится растягивать удовольствие, Кадзу-кун? Тогда я постараюсь помочь тебе в этом. А он осмелел! Внезапно осознаю смысл его первой фразы: — Ты сказал, я стал красивее. Где ты взял образец для сравнения? Новое блаженное касание, только теперь язык скользит по всей длине и замирает, когда я почти готов раствориться в потоке наслаждения… Волна экстаза, оборвавшись у самого пика, затихает. Да он откровенно дразнит меня! Впрочем, я это заслужил. — Будешь злиться, если расскажу? — ещё одно мучительно-сладкое прикосновение, намеренно не доведённое до завершения, и лукавый, выжидательный взгляд снизу вверх. А мой избранник, оказывается, коварен! Сдерживаюсь из последних сил. Не собираюсь стонать, ему придётся постараться. — С чего бы? — рука невольно тянется к его волосам, но останавливается на полпути. Нет. Я потерплю. Тихо перебираю его пряди. — Когда я жил в доме твоих родителей… летом восемьдесят первого, — он часто прерывается, и я не знаю, чего жду больше: чтобы он вернулся к основному занятию или поскорее рассказал, когда и где видел мою сокровенную часть тела, млеющую сейчас в предвкушении своего звёздного часа. — Однажды я зашёл к тебе в комнату не вовремя… Я смотрел и думал: надо бы уйти, но не мог, — его ладонь крепко сжимается, в очередной раз отдаляя вожделенный миг. — Меня мучили всякие непотребные мысли… вроде того, о ком ты думаешь… или, например, о впечатляющих размерах… В общем, я вёл себя… Как извращенец последний… Понимал это, но не уходил. Ну вот, ты злишься, да? И рад бы засмеяться, но сейчас абсолютно не до смеха. — Асато-сан, ты прикончишь меня, определённо … Как ему удаётся так долго оттягивать финал при столь невыносимом возбуждении? Асато играет с огнём и, кажется, не осознаёт этого. Я ведь действительно на грани. Ещё немного, и я за свои дальнейшие поступки не поручусь. — Я что-то не то говорю? Какие невинные глаза! Значит, всё понимает, но делает вид, будто не догадывается. — Прости, я отвлёкся? Потерпи чуть-чуть. Не успеваю ничего сказать и в следующее мгновение исчезаю в невидимом фантастическом источнике. И это длится, длится, не прекращаясь, разливаясь и пульсируя во всём теле, так остро и прекрасно, как никогда. Я обычно не теряю самоконтроль … Теоретически. К чертям теорию! Громко кричу, не узнавая собственный голос. Ноги не держат. Дрожа, опускаюсь на край онсена, выравнивая дыхание и возвращаясь к реальности, откуда меня напрочь вынесло на несколько секунд. Асато присаживается рядом, с интересом заглядывает мне в лицо. — Хочешь повторить? Хрипло смеюсь. — С тобой я точно стану одержимым маньяком. Буду думать о повторении постоянно, — выдерживаю паузу и добавляю. — В ту ночь я, кстати, никого себе не представлял. Смотрит удивлённо. Уже забыл, каким вопросом интересовался, оттягивая мой прыжок в нирвану? А я помню. — Когда ты застал меня за приятным времяпровождением, я механически снимал напряжение. Ни о ком не думал. Но после нашей встречи, — притягиваю его к себе и жарко прикусываю мочку уха, — мои юношеские фантазии стали немного более разнообразными. В них периодически стал возникать мужчина … Не похожий на тебя, но мне уже тогда сам факт его появления казался подозрительным… Однако я ничего не мог поделать с собой. Я не творил с этим воображаемым партнёром ничего постыдного. Просто представлял, что он наблюдает за мной. Я был юн и не слишком развращён. В данный же момент совершаю в своих мыслях… м-мм, — нахально облизываю его палец, — весьма непристойные действия, из которых пока не показал тебе и трёх процентов. Давай приблизимся хотя бы к пятипроцентному барьеру? Почти не колеблется и уже не смущается. Дело идёт на лад. Прошу его пересесть в соседний ротенбуро с чуть более прохладной водой. Он подчиняется. Я набираю в лёгкие побольше воздуха и погружаюсь… Мы с Орией часто развлекались так в Юмото. Сейчас добиться прежнего уровня мастерства, конечно, не выйдет, но я постараюсь. Под водой ощущения иные, а я умею надолго задерживать дыхание. Асато должно понравиться. Вскоре чувствую, как он непроизвольно сжимает мои плечи и с удовлетворённым стоном откидывается на край ванны. — Около четырёх минут, — констатирую, появляясь на поверхности. — Но мы ещё не подошли к пределу наших возможностей. Как ещё хочешь? — пальцы бессовестно ныряют меж его ягодиц. — В спальне есть персиковое масло. Или для достижения лучшего эффекта вернёмся домой и подготовимся основательнее? Рекомендую второе. Неожиданно его тело каменеет. Я немедленно убираю руку, поняв, что где-то опять допустил ошибку. — Если не скажешь, в чём дело, я никогда не узнаю, какие из моих действий неприемлемы. Упрямо молчит и отводит глаза. Нет, так дело не пойдёт, я должен докопаться до истины. — Ты бы хотел наоборот? Для меня это будет непривычно, но я обдумаю такую возможность. Сам не верю, что сказал такое. — Дело в другом, — отвечает он. — Мои отношения с мужчинами никогда не заходили дальше того, что произошло у нас сейчас. Меня бросает в жар. — А с женщинами? — Несколько поцелуев без какого-либо продолжения, наверное, не считаются? Невозможно. Он никому никогда не позволял? Даже Куросаки-сан? Или его напарник не решался по каким-то своим личным причинам? — Не беспокойся, — провожу тыльной стороной ладони по щеке Асато. — Если тебя устраивают альтернативные способы, будем ориентироваться на них. — Я расстроил тебя? — Ничуть. Я в самом деле не расстроен, потому что не намерен отступать. Мы пройдём этот путь до конца, но чуть медленнее, чем я рассчитывал. Выбираемся из бассейна, возвращаемся в комнату и ложимся на один футон. Спина Асато-сан касается моей груди. Обнимаю его одной рукой, слегка поглаживаю, обводя подушечками пальцев соски. Он уже не возбуждается, но всё равно льнёт ко мне. Такой темпераментный, отзывчивый, чувственный … Полноценный секс подарил бы ему ни с чем не сравнимое наслаждение! Но ему нужно время, и мне это понятно. Асато в жизни выпадали только страдания, боль, сожаления, потери. Кратковременное, словно украденное у судьбы, счастье кажется ему невозможным и незаслуженным. Постараюсь преодолеть эту ошибочную установку. Притягиваю его ближе к себе, засыпая. — Всё ведь было хорошо? — Очень! — Вот и славно. Спи. Он засыпает, стиснув мою руку, и не просыпается до самого утра. В ту ночь ему не снятся кошмары.