Амулет синигами

Я пожалел о сказанном, как только слова сорвались с языка, и я увидел перед собой пугающе холодные глаза Кадзу. Страх и сожаление пронзили навылет. Чувство непоправимости происшедшего накрыло с головой. — Я вспомнил, что меня ждут в клинике, — послышались сухие, бесцветные слова. — Закажу тебе доставку из ресторана. Позвоню позже, — и вышел из спальни. Я провёл ладонями по лицу, остро осознавая, какой я безнадёжный болван. Это надо так было испортить всё самое лучшее, что едва начинало налаживаться! Стремясь убедить Кадзу, что со мной невозможно построить прочных отношений, я отнюдь не сделал лучше ни для кого. Наоборот, поступил эгоистично и жестоко. С чего я взял, что после моего признания всё станет, как до поездки в Хаконе? Неужели я мог рассчитывать на подобное? Я решил сохранить дистанцию, чтобы не стать важным и незаменимым и тем самым не причинить ему боли, если вдруг погибну или исчезну из обоих миров спустя год. Я надеялся, что к тому времени Земля будет спасена, а Кадзу начнёт новую жизнь с Сакурайджи-сан или с кем-то другим. С живым человеком. Не с синигами, не с демоном. Лишь ради такого будущего я сказал то, чего ни в коем случае не должен был говорить. Своими необдуманными действиями я серьёзно ранил того, чьи чувства отныне зеркально отражались во мне. Неужели не очевидно, что по вине родителей и брата Кадзу-кун никому не доверяет и сейчас? Возможно, его доверие распространялось до сих пор только на Сакурайджи-сан и на меня. И чем отплатил я? Дал понять, что не вижу разницы между ним и сумасшедшим убийцей? Мне следовало закрыть рот на тысячу замков до августа будущего года и не сметь отпирать ни одного из них. Где был мой разум? Отсутствовал, как часто случается. Теперь ничего не вернуть. «Разве что, — криво усмехнулся я, — попросить здешнюю Ририку стереть Кадзу-кун память о нашем последнем разговоре». Но, разумеется, я так не поступлю. Подобный поступок хуже предыдущего. Сначала глупость, затем низость. Я сам создал эту ситуацию, мне и расхлёбывать. Так долго, как потребуется. *** В своём последнем предположении я оказался точен. За сутки ничего и не могло разрешиться. Заказав для меня еду в количестве, способном утолить голод двадцати синигами, Кадзу-кун покинул дом и к ужину не вернулся. Позвонив на мобильный в девять вечера, коротко сообщил, что в клинику поступило множество пациентов, чьё состояние требует безотлагательного вмешательства, поэтому сегодня его ждать не стоит. Ночевать он действительно не приехал. Сердце болезненно заныло. Всю ночь я отчаянно перебирал подробности нашей вчерашней беседы, снова и снова поедая себя изнутри живьём за непростительную ошибку. Вспоминал, как Кадзу касался моего тела, как невероятно здорово было ощущать его поцелуи… Несчастный идиот получил от судьбы то, чего ждал больше всего, как жаждущие дождя эфемеры в пустыне, чтобы завершить скоротечный период своего существования, и снова утратил желанное не из-за врагов, а по собственной глупости! На вторые сутки Кадзу тоже не вернулся, объяснив своё отсутствие необходимостью и дальше делать многочисленные срочные операции. Я спросил у него, могу ли я заехать в обеденный перерыв на несколько минут, чтобы поговорить, но он, разумеется, ответил отрицательно, ссылаясь на занятость. И я не мог возразить ему или обвинить во лжи. Кадзу-кун имел полное право находиться в клинике так долго, как того требует ситуация. Но мы оба отлично знали настоящую причину происходящего. Кадзу желал лишь одного: как можно дольше избегать встречи со мной. В тот день, когда я окончательно пал духом, поняв, что увидимся мы теперь очень не скоро, и, кроме себя, винить некого, позвонила Ририка и предложила через пару часов встретиться в кафе, где мы недавно ужинали с Тацуми и Ватари-сан. Я согласился. Угостив меня дюжиной пирожных, что почему-то показалось подозрительным, ибо выглядело как подкуп, Ририка-тян внезапно озвучила свой план насчёт моей встречи с её духом-хранителем в замке Несотворённой Тьмы. По словам Ририки, другой Асато способен многое рассказать мне о нашем общем прошлом, и эта информация непременно сыграет важную роль в грядущем сражении с леди Эшфорд. Первым моим глубинным побуждением в ответ на это внезапное предложение было встать и уйти, даже не доев десерт, но я остановил свой необъяснимый порыв. Долго молчал, боясь ненароком ляпнуть что-нибудь обидное. В последнее время мне отлично удавалось портить отношения с людьми, а незаслуженно оскорбить ещё и Ририку не хотелось. Она же, по-своему истолковав моё молчание, заметила: — Разумеется, тебе необходимо сначала поговорить с Мураки-сан и спросить его мнения. Однако есть вероятность, что он формально согласится, но прикажет амулету не пускать тебя в замок, поскольку семь месяцев тому назад попал там в западню из-за меня. Знаешь, если такое произойдёт, не осуждай его. Ты ему дорог, и он всегда будет опасаться за твою жизнь. Я усомнился в том, что Кадзу, с таким трудом подарив мне свободу от рубина, станет ограничивать мои передвижения силой талисмана да ещё тайком. Однако я вполне согласился с тем, что, скорее всего, он выскажется против этой затеи. И тогда я никогда не увижу другого Асато и не узнаю, что он хотел мне сообщить. Второго шанса никогда не появится. И я принял решение ничего не говорить Кадзу, пока не вернусь обратно. Судя по дальнейшим событиям, я опять ошибся. С другой стороны, не совершив очередное безрассудство, я бы никогда не встретил того, кого давно не было в живых в подлунном мире. Как и меня, впрочем. *** Уйти, ничего не говоря, в создавшейся ситуации оказалось проще простого. Кадзу уже почти неделю не появлялся, отделываясь звонками строго в девять вечера. Он бы не обнаружил моего отсутствия далеко за полночь, а к утру я рассчитывал вернуться. Двадцать третьего июля после обеда я сидел в гостиной, просматривая свежие объявления о подходящих вакансиях хоть в какой-нибудь сфере. Я давно не строил иллюзий на свой счёт, прекрасно понимая, что для бездарных, криворуких идиотов вакансий имеется исчезающе мало. Более того, это малое количество рабочих мест, скорее всего, уже занято другими существами с подобными характеристиками, поэтому мои шансы на успех стремятся к нулю. Хотелось сунуть голову в ванну с холодной водой и не только от отчаяния. На улице стояла невыносимая духота, но я не решался надолго включать кондиционер, не желая устраивать хозяину дома лишние траты. Внезапно кто-то позвонил в дверь. С карандашом в зубах, не отрываясь от газеты, я поспешил открыть, ожидая увидеть на пороге какого-нибудь назойливого коммивояжера с очередным предложением купить красивую дребедень. В следующее мгновение мои зубы разжались, и карандаш упал на пол. А я всё стоял, непроизвольно комкая предательски шуршащие страницы, и во все глаза смотрел на гостя. Я даже не сразу осознал, что этот Хисока — не из моего мира, настолько они были похожи. Но мой напарник обычно не носил строгих чёрных костюмов, и я ни разу не видел его с охапкой белых роз в руках. — Простите, — запинаясь и краснея, неловко вымолвил Хисока, — я хотел бы увидеть Мураки-сенсея. — Его нет, — голос не повиновался мне, но я старался выглядеть естественно. — Он в клинике. Сомневаюсь, что вернётся скоро. — Прошу прощения. Я хотел… Давно собирался… Одним словом, извините… Я пойду. — Мне что-нибудь передать для Кадз… для Мураки-сан? — Ничего. Простите за вторжение. Поклонившись, Хисока развернулся и поспешил прочь, а я долго ещё стоял возле распахнутой двери, глядя вслед и напоминая себе: нет смысла ждать, что он обернётся, немыслимым образом почувствовав связь между нами. Это чужой мир, и другой Хисока ничего не знает обо мне. *** «Ровно в двенадцать ночи дверь между мирами откроется. Точка входа в парке возле Дзодзёдзи будет активна всего минуту, но, уверена, ты без труда найдёшь этот портал. Такую сильную энергию не заметить невозможно. Будь предельно внимателен, замок является каждому в том облике, в котором вошедший готов его увидеть. Я его воспринимаю иначе, чем Асато-кун. И для тебя он станет иным». «Но как на самом деле он выглядит?» — насторожился я. «Никак. Его, по сути, не существует. Ведь он не принадлежит ни одному из миров. Он абсолютно неожиданный, всегда пугающий. Сразу предупреждаю: не входи через главные ворота, ищи другие. Они должны находиться позади замка. Я уверена, ты их найдёшь. Мой Асато будет ждать тебя за ними». «А если мы разминёмся?» «Вы почувствуете друг друга. Но не забывай: леди Эшфорд тоже там. Она вскоре заметит ваше присутствие и будет вас искать. В ваших силах скрыться от неё. Вы справитесь, — в этот миг лицо Ририки неожиданно исказилось гримасой боли, она схватила меня за руку и торопливо зашептала. — Будь осторожнее, берегись и верь только себе». Её последнее напутствие заставило сжаться от тяжёлого предчувствия, но даже это не отвратило меня от принятого решения. Я переместился в Сиба. Искать портал действительно долго не пришлось. Меня к нему тянуло, будто магнитом. Помню, как по краям сияющей окружности вспыхнули слепящие символы, и непроглядная ночь поглотила всё, но тут же издалека забрезжил кровавый свет. Я вспомнил, что бродил в похожей тьме неоднократно. Пугающий мрак был очень знакомым. Почти на ощупь продвигаясь вперёд, я упёрся в тяжёлую дверь, из-под которой струилось зловещее алое сияние, и дёрнул её на себя. Моему взору открылось бесконечное чёрное поле, полное изломанных белоснежных роз. Над головой простиралось беззвёздное небо, где мерцала круглым глазом полная луна, а впереди, словно выточенный из гигантского рубина, возвышался нескончаемыми иглами-башнями замок. Внезапно я увидел его насквозь, почувствовал в собственном сердце. Внутри дворца обитало нечто разумное, обладающее сокрушительной силой. Оно пронизывало замок и окружающее пространство. Сквозь полупрозрачные стены я видел гигантское бесформенное существо, заточённое внутри мириад комнат, миллионов лестниц, тысяч извитых лабиринтов, а над жутким творением безумного архитектора кружился сверкающий шар из моих кошмаров. Он тоже был здесь пленником, как и главный обитатель и, вероятно, единственный настоящий владелец замка. Я замер, ослеплённый открывшимся мрачным великолепием магического строения, и в этот миг стены дворца вдруг потемнели. Замок стал непрозрачным и чёрным, утратив свою зловещую притягательность. Входа я не видел. Не наблюдалось ни ворот, ни дверей, ни внешних лестниц — ничего. Как быть? Ведь моя задача — скорее попасть внутрь, найти другого Асато, пока за мной не начала охотиться та, кто беспощаднее смерти. За спиной послышался шорох, но прежде чем я успел оглянуться, чужая ладонь опустилась на плечо. — Не оборачивайся, — глухо произнёс незнакомый голос. — Пока ты меня не видишь, она тебя не увидит тоже. Моими глазами, к счастью, она смотреть не научилась. В этом твоё спасение. Идём, я провожу тебя к брату. — Но у меня нет брата! — вопреки его предупреждению я попытался обернуться, но незнакомец крепко сжал мою голову руками и не позволил этого сделать. — Глупец, смерти ищешь?! Смерть тела легка, но гибель души — адские муки. Поверь, я знаю, о чём говорю. Моя душа давно горит в аду. Брат очень беспокоится, поэтому попросил встретить тебя и проводить к нему. Я помогу вам избежать страшной участи, укрыв вас обоих. Прекрати сомневаться и идём со мной, не то оставшуюся часть жизни ты проведёшь в одном из лабиринтов замка, а это, скажу тебе, гораздо хуже ада. «Берегись и верь только себе», — слова Ририки, вырвавшиеся у неё помимо воли, ещё звучали в ушах. Она предупредила. А я собираюсь довериться тому, кто даже не позволяет взглянуть на него? Но я не знаю другого пути проникнуть в замок и найти второго Асато. Даже если он находится сейчас в плену у этого странного человека, а мне уготована ловушка, придётся пойти за этим навязчивым проводником. И я, безусловно, пойду. *** Вход открылся там, где мгновение назад существовала лишь стена. Или я способен был видеть только стену? Мы миновали извилистый коридор, слабо освещённый старинными факелами, и начали подниматься вверх по узкой лестнице. Та спиралью уходила к одной из игольчатых башен. Сквозь боковые окна светило слепящее солнце, словно снаружи стоял знойный летний день, и я невольно поразился тому, насколько обманчив и многолик замок и его окружение. Лестница внезапно оторвалась от стен и повисла в воздухе, игнорируя все законы физики. Я невольно остановился, опасаясь двигаться дальше. — Всё в порядке. Келья отшельника запретна. Она впускает лишь меня. Но тебе нечего бояться, ты войдёшь, — проговорил незнакомец, и я отчётливо услышал, как он ставит ногу на следующую ступеньку. Значит, не призрак. Материален, как и я? Впрочем, о какой материальности тут может идти речь! — Вы будете в безопасности. Ты и твой брат. Кажется, бесполезно доказывать, что мой двойник — не брат мне. — Как вас зовут? — наконец, решился я спросить. — Кэндзиро, — отозвался он после короткой паузы. — Кэндзиро-сан, вы … — Просто Кэндзиро, — резко прервал он меня. — Я не заслуживаю ничьего уважения, ибо приносил всем одни несчастья. Моя любимая и сын погибли по моей вине. Я грешник, которого невозможно простить. Мёртвый демон с угасшей душой. Нога невольно застыла над следующей ступенькой. Этот человек… Почему он думает о себе в точности, как я? — Не поворачивайся! — руки жёстко зафиксировали мою голову. — Считай, что внутри тебя колокол, а я верёвка, которая приводит язычок в движение. Как только наши глаза встретятся, верёвка дёрнется, и на звон явится она. Ты должен жить. Запомни: вы оба выберетесь. Я не сумел спасти сына, но вас спасу. Укрою до времени. А потом вы уйдёте, когда она перестанет рыскать тут и вынюхивать со своими тремя хитокири … Слова Кэндзиро насчёт убийц, сопровождающих леди Эшфорд, я не вполне понял, но меня это не интересовало. Три или сто три головореза бродят по замку, разве важно? Моя сестра в одном экземпляре опаснее любого количества убийц. От Кэндзиро я хотел узнать нечто совершенно иное. — Ваш сын, — мой голос осип, и я с трудом смог задать вопрос. — Он умер? — Погиб. Ему было шесть месяцев от роду. Его растерзала толпа фанатиков за то, что цвет глаз моего мальчика пугал их. Чудесные глаза! Дети этих преступников могли бы только завидовать такому оттенку. Но они не будут. Они считали меня демоном, и я им стал. Превратился в убийцу виноватых и невинных. Сжёг тот проклятый посёлок. Никто больше не будет завидовать моему сыну или бояться его. — Как его звали? — казалось, губы не повиновались, а с языка не шли слова. — Асато. Как твоего брата. Любопытное совпадение, правда? Я проглотил комок в горле. — Цузуки? — едва слышно уточнил я. — Его фамилия была Цузуки? — Да. Откуда тебе известно? — удивился Кэндзиро. — Фамилия моего мальчика действительно была, как у любимой, подарившей мне это удивительное дитя. Увы, я не успел жениться и дать ребёнку свою фамилию. Если бы я не умер много лет назад, то скончался бы сейчас. Чьё сердце способно выдержать такое? Отец… Я не знал его при жизни и сейчас после смерти, когда судьба столкнула нас в этом жутком месте, я не способен посмотреть ему в глаза. Что я могу? Как рассказать правду о себе, да ещё стоя к нему спиной? Но молчать невозможно. — Отец, я — Цузуки Асато! И я вовсе не умер тогда. Меня унесла тётя Акеми из Суццу незадолго до пожара. Я остался жив, и ты когда-то знал об этом, просто забыл! — Юноша, зачем ты меня запутываешь? — голос отца стал очень сердитым. — Я не люблю нелепые выдумки. Ты никак не можешь быть моим сыном. Я точно знаю, что мой Асато погиб малышом, а ты уже взрослый. Сколько тебе? Двадцать? Больше? — Намного больше, но не это важно! Долгое время я жил в семье дяди Хикару и тёти Акеми, считая их своими родителями, а Руку-тян — сестрой! Я ничего не знал про тебя, маму и Ри … — Не упоминай имя демона, не то придёт! — резко перебил отец. — Замолчи. — Но ведь Ри… — Прекрати, упрямец несчастный! Накличешь зло! — Как ты можешь такое говорить? Она же твоя дочь, — ноги ослабели, и я невольно опустился на ступени. Ладони отца снова сдавили мои виски. — От правды не убежишь. Зло в чистом виде, обитающее в этом вертепе, моя дочь. И я главный виновник её погибели. Однажды проклятый амулет, найденный мною под горой, обещал вечную молодость, богатство и бессмертие моим детям, и я по глупости поддался соблазну. Теперь вижу, чего стоили эти «дары»! Я сам был демоном, прежде чем меня поглотил тёмный амулет, но раньше своей смерти я породил другого, более опасного демона, жаждущего уничтожить мир. — Но её можно остановить! Ты пытаешься спасти нас, помоги и ей. Кто это сделает лучше тебя? — Юноша, ты импульсивный, — с горечью промолвил Кэндзиро. — Впрочем, твой брат очень похож на тебя. Незадолго до твоего появления он задавал мне те же вопросы и тоже пытался уверить меня, будто он — мой сын. И я ему почти поверил, столь многое он знал о моей семье, однако он вдруг упомянул, что ищет брата-близнеца, вероятно, заблудившегося снаружи замка. Как вы оба можете быть моими сыновьями, если вас двое? А мальчик у моей Аюми-тян родился один. Я всё хорошо помню, даже треклятому Оку меня с толку не сбить. — Но нас не двое, отец! Это только видимость. — Ты полагаешь, я не должен верить глазам? Один плюс один — это два. Такую простую арифметику даже старик Кэндзиро помнит. — Отец, миры разделились. Из-за машины времени появился второй мир, а в нём — двойники каждого из нас. Только в этом замке альтернативные личности имеют возможность встречаться! Нас обоих зовут Цузуки Асато, и мы пришли поговорить друг с другом, так как ни в одном из миров не можем этого сделать, иначе вселенные распадутся на части. Кэндзиро глубоко вздохнул и успокаивающе погладил меня по голове. — В таком гиблом месте кому угодно откажет разум. Я всё понимаю. Пойдём скорее к твоему брату. Счастье, когда рядом есть кто-то родной, а у меня не осталось даже дочери. Давай, соберись! Осталось всего с десяток ступенек. Поднимайся! Не знаю, как мне удалось встать. Преодолев последний лестничный пролёт, я открыл дверь и увидел комнату с хрустальным полом без потолка и стен, подвешенную в пустоте. На чёрном столе, расположенном посреди комнаты, горели свечи, являясь единственным источником света для крошечного пятачка в центре помещения, не имеющего стен. Похоже, эти свечи никогда не догорали, будто для них остановилось время. Я стоял на пороге, не имея сил шагнуть дальше, утратив дыхание, и во все глаза глядел на молодого мужчину с точно такими же чертами лица. Второй Асато тоже замер, неотрывно всматриваясь в моё лицо. В течение некоторого времени он, как и я, не способен был вымолвить ни слова. Наконец, медленно приблизился и протянул руку: — Добро пожаловать в мир, где сходятся противоречия, Асато-кун. Я пожал его ладонь, внутренне дрожа. А что если сейчас миры рухнут, и мы оба исчезнем? Или мой двойник превратится в туман? А, может, я пропаду? Однако ничего подобного не случилось, и я с облегчением перевёл дыхание. — Удивительно! Одно дело — просто знать, что где-то живёт твоё второе «я», другое — встретиться с ним самому. Необычные ощущения? Я лихорадочно кивнул. — У меня тоже. Похоже, он держится лучше. Я всё ещё потрясён. Особенно встречей с отцом. — Можешь уже прекратить играть в «замри-отомри», — улыбнулся Асато, словно прочтя мои мысли. — Кэндзиро-сан ушёл. Я быстро обернулся. За спиной никого не было. — Так же он поступил и со мной. Привёл и скрылся, даже не позволив взглянуть на себя. — Но почему нам нельзя его видеть? Он ведь… наш отец! Ты же догадался? — Конечно, — тихо отозвался Асато. — Он встретил меня, стоило только войти в замок, рассказал о том, что его дочь ищет нас, вероятно, чтобы убить, и привёл сюда. Я прочёл его мысли. Он не лжёт, а действительно собирается помочь. Я попросил его встретить и тебя тоже, поскольку опасался, что ты, совершенно не зная этого места, сразу угодишь в западню. — Спасибо. — Не стоит. Фактически я помог себе, — и подмигнул мне, стараясь разрядить обстановку. Я прекрасно знал, что нас не двое, но на мгновение почему-то стало жутко от его слов. Какая-то тоска и безысходность, словно моя жизнь почти наполовину уже и не моя. — Но почему отец не разрешает взглянуть себе в лицо? — прогоняя неприятное ощущение, я сменил тему. — Неужели если это случится, Ри… То есть, хозяйка замка в самом деле найдёт нас? Не понимаю, как одно может быть связано с другим? Я не стал называть сестру по имени, вовремя вспомнив, что Кэндзиро предостерегал меня против этого. — Наш отец потерял рассудок, — печально произнёс Асато. — Поэтому мы не можем знать, что из сказанного им — истина, а что — плод его воображения. Нам придётся следовать его требованиям, какими бы нерациональными они ни казались. В конце концов, он помог добраться сюда и предупредил о ловушке. Я уверен, где-то в глубине души он знает, кто мы такие, но страх заставляет его отрицать очевидное. Кроме того, Око лишило его многих воспоминаний и, как я понял, держит здесь в плену уже много лет. Для отца это худший из кругов ада. Он не может воссоединиться с душой мамы, а он всегда любил её больше жизни. — Он успел рассказать о ней? — сердце подпрыгнуло и забилось скорее. — Немного. — Прошу, повтори для меня! — Асато-кун… У нас мало времени. В любой момент леди может прийти, и я не успею поговорить, о чём собирался. Мы вернёмся к истории родителей позже, но вначале я поведаю тебе иное. Я надеюсь, это поможет справиться с той, кто идёт путями тьмы, причиняя зло невинным. — Она не такая! В глубине души, я уверен, она похожа на твою сестру! — невольно вырвалось у меня. — Да, — Асато указал на один из стульев возле стола со свечами. — Я уверен в том же. Садись. Только, пожалуйста, сначала создай защитный барьер, чтобы нас не услышали. Хоть отец и дал слово, что мы тут в безопасности, мне отлично известно, какова настоящая сила другого Ока. По большому счёту, нигде в обоих мирах мы не можем чувствовать себя абсолютно спокойно. Я тоже закрою нас барьером, однако мою защиту разрушить ничего не стоит. Ты сильнее, поскольку ты хранитель парного талисмана. Твою энергию рассеять будет намного сложнее. — Но я способен создавать энергетические щиты только в тех случаях, когда жизнь владельца амулета подвергается опасности! — А она и подвергнется, если на нас нападут. Твой владелец, несомненно, ощутит через амулет, что тебя атаковали. И, насколько я понимаю ваши отношения, сразу придёт на помощь, поскольку ты для него дороже всех на этом, да и на том свете. Я покраснел. Что за чёрт, никакой неприкосновенности и тайны личной жизни! Впрочем, как можно что-то скрыть от своего альтер-эго, являющегося к тому же хранителем Ока? — Есть кое-что, чего я боюсь, — заговорил я, никак не прокомментировав последнее замечание Асато. — В прошлый раз, используя силу рубина ради защиты Кадзу, я ощутил, что из моего тела на свободу рвётся сила, неподвластная ни моему контролю, ни даже амулету. Она способна сжечь дотла город или даже целую страну. Ради контроля над этим пламенем я отдал себя во власть Энмы, но с тех пор, как я стал духом-хранителем, я чувствую, мой огонь усилился тысячекратно. Я хожу по лезвию ножа. Одно неверное движение, и я стану невольной причиной гибели многих. Асато тихо улыбнулся. — Этот огонь можно контролировать. Смотри, — он вытянул вперёд правую руку, и я увидел, как над его ладонью заплясал крохотный, совершенно безобидный язычок пламени. Через несколько секунд он пропал, не причинив вреда ни Асато, ни мне. — Как ты это делаешь?! — я невольно вскочил на ноги. — Сядь и успокойся. Я помогу тебе освоить навык, которым недавно овладел сам. Послушай и пойми, что я сейчас скажу. Перестань сопротивляться. Позволь пламени течь в тебе. Оно не злое и не доброе. Оно всего лишь выполняет работу, ради которой оказалось в этом мире: жить внутри тебя, служить избранным тобой целям. Да, нам обоим досталась от рождения огромная сила, но она нейтральна. Её применение зависит только от нас. Твой приёмный отец Хикару-сан уже говорил тебе об этом. Чем больше ты боишься силы и воспринимаешь её как проклятие, тем меньше способен управлять ею. Страх создаёт барьер. Неуправляемое пламя бродит, как бесхозный пёс, причиняя вред окружающим. Возьми же поводок в руки. Так уж вышло, что пёс твой, и ты должен заботиться о нём, а не игнорировать и не гнать прочь. А ты готов вручить поводок кому угодно: судьбе, Энме, амулету, лишь бы не брать ответственность на себя. Но управлять пламенем должен ты, а не кто-то другой, иначе получится, что ты отдаёшь себя вместе с силой в чужие руки. Но неизвестно, будут ли те руки чисты и невинны? Будут ли служить благим целям? Подчиняться твоя сила должна только тебе. Перешагни через свой страх. Встреться лицом к лицу с частью себя самого. Он крепко сжал мои пальцы. Так странно было ощущать тепло и пожатие собственной руки. Слова Асато что-то затронули во мне. Некую внутреннюю суть, до которой прежде не мог достучаться никто. Асато объяснил мне важные вещи словами, доступными пониманию. Моими словами. — Ты носишь внутри жуткую чёрную бездну, но постоянно из страха поворачиваешься спиной, чтобы не видеть её. Найди в себе мужество посмотреть на неё один раз. Всего один, больше не потребуется. Я так и поступил недавно, и никто от этого не умер. В конце концов, чего бояться? Даже если огонь сейчас вырвется наружу, здесь нет никого, кроме нас. А меня, как и тебя, убить невозможно. Давай. Времени на колебания уже нет! Я закрыл глаза и сосредоточился на внутренних ощущениях. Позволил пугающей силе, причинившей столько вреда сотням людей, набрать обороты и побежать по венам. Жар и пульсация. Колючий, обжигающий огонь. Он вспыхнул, взорвался и… внезапно утих, как успокаивается бушующий океан в штиль, из врага став союзником за долю секунды. Отныне я был уверен, что без моего ведома эта сила не посмеет тронуть и волоса на чьей-то голове. Я осмелился снова взглянуть на мир. Асато сидел рядом, по-прежнему держа меня за руку и улыбаясь. — Сработало? — Так… до обидного легко?! — возмутился я. — Оказывается, я мог всё сделать ещё в детстве, и никто бы не погиб? — Нет, в детстве не сумел бы, — пояснил Асато. — Во-первых, ты слишком боялся. Даже помыслить не мог о том, чтобы повернуться к ужасающему пламени, живущему внутри тебя, лицом. Во-вторых, никто по-настоящему не мог понять тебя и помочь преодолеть свой страх. Даже Хикару-сан. Он сам в глубине души боялся твоей силы. Как он мог убедить тебя принять твою внутреннюю суть, если сам жил в страхе перед ней? Твой неуправляемый огонь всем внушал только ужас, даже тем, кто любил тебя. Кто из тех, кому бы ты поверил, мог сказать, глядя тебе в глаза: «Я пересёк тот же рубеж и победил»? Сестра была права, нам стоило встретиться. Хоть чем-то я тебе помог сейчас, и это хорошо. А теперь ставь барьер. Я раскрыл ладони. Сияющие ленты взметнулись вверх, окружая комнату, заискрились рубиновым блеском, оплетая нас. — Красиво, — невольно восхитился мой двойник. — Мой огонь выглядит не таким ярким и насыщенным. Его руки и грудь исторгли языки оранжевого пламени. Двойной барьер был завершён. — Теперь мы в относительной безопасности, — промолвил Асато. — Я поделюсь с тобой историей нашей жизни, начиная с точки, раньше той, где две судьбы разделились. Ты должен узнать, пусть лишь из моих уст, какие слова были сказаны тебе другой Рири-тян в Коива, что за ответ ты дал отцу перед тем, как случился пожар. Я смог вернуть себе эти воспоминания, благодаря помощи сестры, и теперь разделю их с тобой. В твоей памяти не должно остаться «белых пятен», только так ты сумеешь полностью понять себя и попытаться спасти ту, другую. — Ты веришь, что это возможно? — выдохнул я. Асато немного помедлил с ответом, затем твёрдо произнёс. — Если кому-то и удастся, то только тебе. Свечи не потрескивали, языки пламени не колебались. Кокон барьера плотно обнимал нас. Время остановилось, но в келье отшельника за столом сидели двое. Две части единого «я», разбитого пополам пространством и временем. *** — Ты уже знаешь о происшедших в Коива событиях, и я не буду повторяться, приводя только факты. Однако тебе ничего не известно о собственных эмоциях и о том, почему альтернативное «я» сестры стало именно таким в этом мире. Возможно, понимание — единственный путь к спасению всех, и я постараюсь дать тебе хотя бы его крошечные кусочки. В тот далёкий день в марте восемнадцатого Кэндзиро-сан и Рири-тян прибыли в Японию, так как Око неожиданно сообщило, что их сын и брат обнаружен живым совсем недалеко от Токио. В Коива, в семье Цузуки Хикару. Всё это время Око не могло отыскать тебя, потому что в течение многих лет тебя оберегала древняя магия, на короткое время вдруг утратившая силу. Отец предупредил Рири-тян, чтобы она потерпела немного и не устраивала самодеятельности. Он арендовал небольшой дом возле Эдогава и поселился там с дочерью, собираясь вскоре найти не вызывающий подозрений способ познакомиться с тобой, расположить к себе, подготовить и лишь потом, спустя некоторое время, признаться в том, кто такие лорд и леди Эшфорд на самом деле. Рири-тян, в отличие от него, не хотела ждать. «Это же мой брат! — думала она. — Каждый день мы с отцом оплакивали его и мамину смерть, но вдруг свершилось чудо. Он здесь, рядом. Наверняка Асато-кун уже знает или хотя бы догадывается, что он не родной сын тех людей, с которыми живёт! Цвет глаз и необычная сила не могли остаться незамеченными. Брат только обрадуется, узнав правду. Зачем ждать? Он и так слишком много времени потратил на людей, отнявших его у нас! Он не должен больше оставаться с ними ни минуты». Так рассуждала юная девушка. Ей было всего восемнадцать. С детства отец внушал ей, что между их семьёй и обычными людьми пролегает пропасть. В них, благодаря Оку, течёт особая кровь. Люди не понимают этой силы и боятся её. Даже в Англии на них в любой момент могут напасть, а в Японии и подавно. Необходимо скрывать свои способности и настоящий цвет глаз от окружающих, лучше ни с кем не общаться и тем более не дружить, не то однажды люди снова попытаются уничтожить их, и отцу придётся снова начать убивать, а он не хотел этого. «Единственный, кто мог бы стать для тебя настоящим другом, — говорил Ририке отец, — это твой погибший во младенчестве брат Асато. Только он, больше никто». Много лет Рири-тян прожила с ощущением непоправимости случившегося. Умер единственный человек, в точности похожий на неё. Тот, кто способен был полностью разделить её мысли и чувства, кто, по мнению отца, мог стать куда лучшим владельцем талисмана, нежели сама Рири-тян. Асато, по словам Кэндзиро, без сомнения сберёг бы силу Ока от злоупотребления богами, людьми или демонами. И даже если бы он отказался стать владельцем Ока, то сумел бы сохранить баланс зла и добра в магическом кинжале, став духом-хранителем, ибо его сила, как первенца, была гораздо больше, чем у сестры. Амулет тьмы ещё не признал Рири-тян своим владельцем. Вопрос о передаче кинжала от отца к дочери только решался, хоть юная леди Эшфорд с семи лет почти постоянно носила Око на шее. Теперь же в лице Асато демонический талисман мог получить либо хранителя, либо нового владельца. И само Око, и Кэндзиро-сан, и Ририка готовы были принять любой вариант развития событий. Однако в марте восемнадцатого твоя сестра совершила роковую ошибку. Она, ничего не сказав отцу о своих намерениях, тайком встретила тебя, когда ты возвращался из Токио в Коива от Абэ-сан, и с места в карьер назвала тебе своё настоящее имя. Сообщила, что твоего отца зовут Кэндзиро, а покойную мать — Аюми. Всего за пару минут ты узнал о существовании магического артефакта под названием Око, о собственной скрытой силе, о том, как погибла твоя родная мать. Рири-тян изъявила готовность стать твоим духом-хранителем и всю жизнь подчиняться тебе. И в конце ошеломляющей тирады тебе был задан вопрос: с кем ты останешься теперь — с семьёй Цузуки или с ней и отцом? Разумеется, ты был напуган до смерти. Любой на твоём месте испытал бы то же самое. И ты предпочёл закрыть уши и убежать от той, кого про себя и вслух назвал «лгуньей». Рири-тян успела прокричать тебе вслед, чтобы ты пришёл и поговорил с Кэндзиро-сан на следующий день в то же время. Ты ответил, что не придёшь. Пытался забыть всё сказанное ею, старался убедить себя, будто наткнулся случайно на какую-то сумасшедшую. Всю ночь ты метался на подушке без сна, а наутро не выдержал и вызвал на откровенный разговор Акеми-сан. Та, устав за столько лет скрывать правду, расплакалась и призналась во всём. В ужасе ты побежал в комнату Ру-тян. Она подтвердила слова Акеми. В тот день твоя жизнь рухнула. Ты чувствовал себя так, словно тебя уничтожили. Всё, во что ты верил с рождения, оказалось ложью. Ты хлопнул дверью и, проигнорировав даже просьбу Ру-тян, ушёл из дома бесцельно бродить по городу… — А потом решил встретиться с отцом? — предположил я. Язык пересох, и во рту отчётливо ощущался горький привкус. — Верно. В назначенное время ты прибыл на условленное место и впервые увидел Кзндзиро-сан. Вы долго разговаривали. Отец просил тебя стать владельцем Ока и уехать с ними в Англию. Рири-тян умоляла о том же. Она знала, что энергия амулета невыносима для неё. Бедняжка всерьёз опасалась, что демонический кинжал в конце концов поглотит её душу. И это случилось впоследствии, как видишь. Новое чувство вины, свалившееся на плечи, казалось, сейчас раздавит… — Прекрати! — одёрнул меня Асато, уловив мои мысли. — К чему теперь сожалеть? Чем больше ты винишь себя, тем хуже делаешь тем, кого пытаешься спасти. Оку только того и надо, чтобы амулет синигами вместе с тобой и твоим хозяином перешёл на сторону тьмы. Тогда некому и не с кем будет сражаться. Рири-тян из твоего мира позволила поглотить свою душу, моя Ририка всё ещё борется. А ты… обязан победить ради всех! Поэтому прекрати сожалеть о прошлом и задумайся, наконец, о будущем! — Говори, — совладав с эмоциями, попросил я. — Хочу знать, что было дальше. Судя по всему, я отказался от предложений, сделанных отцом и сестрой? — Наотрез. Ты не собирался иметь ничего общего ни с магией, ни с демоническими амулетами, ни с семьёй Эшфордов. Ты хотел жить, как обычный человек, рядом с Ру-тян и Акеми-сан. Но отец взял с тебя слово, что ты подумаешь ещё, через неделю снова встретишься с ними и дашь окончательный ответ. Тогда ты предложил отцу остаться в Коива и жить под одной крышей. Кэндзиро и Рири-тян резко отозвались, что после того, как они выяснили все подробности случившегося, придя в ваш дом и поговорив с твоей тётей пару часов назад, для них неприемлемо снова встречаться с невольной убийцей твоей матери, не говоря о совместном с ней проживании. Они ненавидели Акеми-сан и Руку и не понимали, почему ты, узнав правду о смерти Аюми, продолжаешь защищать приёмную мать и кузину. Кэндзиро был уверен, что, побеседовав с ним, ты немедленно решишь принять фамилию Эшфорд и покинуть Японию, забыв про семью Цузуки навсегда. Но ты сопротивлялся, поэтому тебе дали время на размышление. Отец обещал снова встретиться с тобой на железнодорожной станции. Он предупредил, что если ты и через неделю предпочтёшь остаться с убийцами, то они с Рири-тян навсегда забудут о тебе. Более того, Око сотрёт твою память, и ты их больше никогда не увидишь и даже не вспомнишь о них, потеряв уже навсегда. Ты начал колебаться и сомневаться, и это продолжалось, пока ты шёл домой. Но распахнув дверь и увидев обеспокоенные глаза Руки, даже ни минуты не размышляя, ты осознал, что готов забыть кого угодно, только не её. Ты выбрал двоюродную сестру вместо родной… — И тем выбором погубил обеих, — невольно завершил я фразу. Горькое понимание пронзило сердце. — Увы, тот же выбор сделал и я. Но для нас, согласись, не существовало никакого будущего в Англии. Акеми-сан была единственной матерью, которую мы знали, а Ру-тян — единственной сестрой. — Конечно. — Поэтому ты заверил Руку и маму, что через неделю встретишься с отцом и сообщишь ему о своём намерении остаться в Коива. Рука была против вашей новой встречи. Она просила тебя не уходить, так как у неё появилось дурное предчувствие о некоем бедствии, которое должно произойти в тот день. Но как ты мог не пойти в последний раз на встречу с отцом и сестрой, зная, что вскоре Око сотрёт тебе память? Ты пошёл. Вопреки ожиданиям, тебе сохранили воспоминания. Отец и Ририка сумели, пусть и с трудом, понять твои чувства, о которых ты им честно сказал. Они отпустили тебя, оставив свой адрес в Дареме. Они рассчитывали, что однажды ты передумаешь и приедешь. Но даже им не было известно в тот миг о трагедии, случившейся в твоё отсутствие… Вернувшись домой и обнаружив Ру-тян и маму мёртвыми, ты потерял контроль над собой. Именно в ту минуту Око, уловив всплеск твоей энергии, сообщило Кэндзиро и Ририке о смерти Акеми-сан и Руки. Отец и сестра бросились к тебе на помощь. Рири-тян пыталась позвать врача и полицейских. Отец находился поодаль, ведь ты не позволял никому приближаться к себе. Он создал защитный барьер вокруг тебя, чтобы собравшаяся возле дома толпа не посмела тебе навредить, пока ты беспомощен. Но ты вдруг вскочил, с лёгкостью разорвал барьер и побежал прочь. Ты мчался так, что тебя трудно было догнать. Рири-тян и отец смогли добраться к берегу Эдогава, когда город уже полыхнул. Ты пытался сжечь себя вместе с жителями. Помнишь? — Словно сквозь туман. Помню, как Ририка рвалась через кольцо огня, а я кричал, что не знаю, кто она, и не желаю знать. Я считал её демоном, исчадием ада. — У тебя помутился рассудок от горя. Кэндзиро и Рири-тян должны были это понять, но не поняли. И это предрешило будущее. С помощью Ока твоя сестра и отец пытались погасить огонь, но ты вдруг спросил, не они ли убили твою семью, чтобы лишить тебя выбора и заставить уехать с ними. — Я спросил это?! — внутри всё оборвалось. Эту часть случившегося в Коива я совершенно забыл. К счастью для себя. Я бы не смог жить спокойно ни дня, ни минуты, помня о таком! — Да. Когда отец и Ририка ответили отрицательно, ты крикнул, что не веришь ни единому их слову. Назвал их лжецами. Обвинил в том, что они ничуть не лучше тех, кто травил и пытался уничтожить твою семью все эти годы. Заметил, что горло Акеми-сан и Ру-тян перерезали кинжалом и, видимо, именно этот кинжал сейчас украшает шею Ририки. Потом… ты пообещал, что убьёшь отца и сестру вместе с остальными жителями Коива. И направил огонь на них. — Как я мог сделать такое?! Невозможно! Неужели в глубине души я действительно убийца, как и говорил Энма?! — Ты был не в себе, Асато, а на Кэндзиро и Рири-тян влияло Око. На угрозу владельцу и потенциальному владельцу амулет мог ответить только атакой. Наполнив разум твоего отца гневом, Око вынудило его напасть на тебя. Вы с Кэндзиро-сан довольно долго сражались, уничтожив остатки Коива. Наконец, поняв, что победы в сражении не будет, отец проклял тебя, назвав предателем. Он в твоём присутствии поклялся дочери, что с этой минуты только она станет считаться его наследницей и владелицей амулета. А потом попросил Рири-тян стереть тебе память. По мнению Кэндзиро, ты больше не был достоин помнить о том, что некогда он искал тебя и называл своим сыном. Кроме того, ты должен был забыть об Оке, чтобы однажды вместе со своей невероятной силой не стать препятствием для осуществления планов сестры по изменению мира. По просьбе отца Ририка стёрла тебе память о последних двух неделях твоей жизни. А затем Кэндзиро попросил заставить и его забыть о том, что когда-либо он находил тебя живым и беседовал с тобой. Он сказал дочери, что предпочтёт отныне считать тебя снова мёртвым, нежели чем помнить твоё предательство и попытку убить их. Рири-тян исполнила его просьбу. Затем вместе с отцом она телепортировалась в Дарем. Таким образом, воспоминания о случившемся в Коива остались только у неё. — И, разумеется, с того дня Ририка возненавидела меня и начала считать предателем. — Безусловно. Она испытывала сильную горечь и боль, ведь в отличие от отца всё помнила. Спустя несколько недель, остыв от гнева, Ририка снова попыталась отыскать тебя. Однако ты опять пропал из поля зрения Ока. Амулет не сумел обнаружить твоего местонахождения и предположил, что ты погиб в своём же огне. И Ририка поверила и сдалась. Но дальше между мирами возникли существенные отличия. Через семь лет в моём мире вездесущий голос двойника сообщил Рири-тян, будто знает, где я и какова моя дальнейшая судьба. Я находился в Токио, в частной клинике доктора Мураки и в скором времени был обречён на самоубийство и вечные мучения в аду. Двойник Ририки призналась, что меня ещё можно спасти, если до того дня, когда мне предначертано умереть, я дам клятву духа-хранителя. Рири-тян, даже не задумываясь о том, лжёт ли невидимый голос, решила тайком от отца вернуться в Японию и попытаться спасти меня. Именно в тот день наши с тобой судьбы пошли разными путями. — Но как двойник Ририки могла влиять на события во втором мире? — удивился я. — Ведь чтобы делать такие подсказки своему второму «я» и управлять собственной судьбой в параллельном мире, ей надо было добраться до конца событий в мире номер один, вернуться назад во времени и начать каким-то образом влиять на линию событий мира номер два! — Именно, — со вздохом отозвался Цузуки. — Всё так. Твоя сестра из первого мира добралась практически до конца событий своей Земли. По информации, полученной моей Рири-тян от Ока, где-то в будущем твой мир, Асато, уже почти рухнул, и его осколки готовы вот-вот разлететься, но второй мир немного «отстаёт» во времени. Асинхронность, вызванная различными причинами… О многих из них даже Оку ничего не известно. Однако из замка Несотворённой Тьмы, из этой безразмерной точки между мирами, можно, если уметь, увидеть любую точку событий любого из миров. Оба мира, вероятно, были параллельными и совершенно одинаковыми до тех пор, пока твоя сестра не вернулась из 2014 года сюда, во дворец, находящийся вне времени, и не начала исправлять события далёкого прошлого. Не собственного, что, разумеется, невозможно, а чужого мира, создавая тем самым новую асинхронность и разницу событий. Физически она не могла здесь присутствовать, но влиять посредством Ока на сознание своего двойника из пространства между мирами вполне могла, чем неоднократно и воспользовалась. Чтобы вычленить несколько ключевых точек во втором мире и нашептать нужные мысли на ухо своему альтер-эго, Ририке не потребовалось много усилий. Тем более, понятие о времени в Замке Несотворённой Тьмы весьма условное. Твоя сестра, вероятно, перекроила второй мир за несколько часов, не вставая с кресла. Правда, в итоге, далеко не всё задуманное пошло по её плану. Например, мы с Ририкой всё-таки выбрались из-под её контроля. Но зато они с лордом Артуром сумели проделать портал, ведущий во второй мир, как только пространство между мирами изрядно уточнилось. К ряду опасных факторов для стабильности вселенных добавилось твоё и Тацуми незапланированное перемещение из будущего первого мира в прошлое второго. Как после всех этих вмешательств обе Земли ещё целы, понятия не имею. Теоретически нам давно должен настать конец. Полагаю, мы держимся за счёт силы амулета синигами. Видимо, она непредставимо велика, если ей до сих пор доступно удержание в целости двух стремительно рушащихся миров. У твоего Мураки-сан в руках оказался очень мощный артефакт, Асато. И ты должен помочь ему объединить ваши силы и спасти миры. Надеюсь, вы уже знаете, как это сделать? А чего я так стремительно краснею? Неужели нельзя просто взять и спокойно ответить: «Мы работаем над этим»? Но щёки вдруг запылали так, словно к ним поднесли невидимое пламя. — Почти, — уклончиво ответил я и быстро перевёл тему. — Расскажи, как ты стал хранителем Ририки. — Она нашла меня у Юкитаки Мураки за месяц до… твоего самоубийства. Я тоже умирал и уже ни о чём не мог думать. Опыты доктора вымотали меня. Я желал только смерти. Мне неведомо было, что моя сестра в течение нескольких дней передвигалась по клинике доктора. Наблюдала, слушала и делала выводы, оставаясь с помощью Ока незримой для окружающих… Однажды Юкитака-сенсей уехал к пациенту по срочному вызову. Рири-тян проникла в мою комнату, куда доктор никого не допускал, и прикоснулась ко мне. Око дало мне силы пробудиться. Я, конечно, не помнил, кто эта красивая плачущая девушка передо мной, но Рири-тян тихо и терпеливо повторила мне свою историю, не признавшись, правда, что уже один раз её стёрли из моей памяти. Медленно и осторожно, опасаясь увидеть с моей стороны ту же реакцию, что и в Коива семь лет назад, Рири-тян общалась со мной. Но зря она боялась, что я снова прогоню её. Обстоятельства изменились. В восемнадцатом году мне было что терять. Теперь уже нечего. Сестра тайком приходила по ночам, невидимая для других, и шёпотом говорила, что мечтает о том же, о чём и я. О мире без боли и страданий, где снова окажутся живыми все, кого мы любили: мама, Рука, Акеми-сан… Ририка пообещала мне такой мир в будущем, если я стану хранителем её амулета. Как я мог отказаться от единственного родного существа, нашедшего меня после долгих лет мучений? Даже если бы она тогда пригласила меня в ад, я бы согласился. Куда угодно, лишь бы подальше от бессердечного доктора, ставшего пауком и превратившего меня в вечноживущую бабочку, забавно дёргающуюся в конвульсиях на его булавке. С некоторых пор я даже больше не сочувствовал ему, когда он упоминал о смерти первой жены и сына. Юкитака-сенсей был истязавшим меня чудовищем. Моё тело и душа не желали ничего, кроме избавления. Я попросил Рири-тян найти среди вещей доктора украденный им у меня янтарный амулет — последнюю память о Ру-тян. Сестра нашла его практически мгновенно и принесла мне. Той же ночью я дал ей клятву духа-хранителя. Око протянуло свои щупальца и втянуло в себя мою душу и тело. Последнее, что помню — отчаянный крик Ририки: «Она обманула! Я не хотела, чтобы так вышло! Прости, Асато, я найду способ вытащить тебя оттуда!» Так я стал пленником Ока и духом-хранителем сестры. Она до сих пор винит себя в случившемся, но я ничуть не сожалею о данной ей клятве. В конце концов, мы могли общаться в ночи новолуния, хоть поначалу я был бесплотным духом, и мы долгие годы не могли даже прикоснуться друг к другу. Однако моя энергия влияла на неё через амулет. Я всегда знал, когда она боится, расстроена или страдает, и мысленно старался поддерживать её. Я понимал, какое непосильное бремя она взвалила на свои плечи, приняв из рук отца Око. Сдерживать такой мощный демонический талисман практически невозможно. Сопротивляясь Оку и двойнику, Рири-тян постепенно стирала по кусочкам память и душу. В итоге она забыла даже правду о себе, о своём настоящем имени и о том, что некогда любила Тацуми-сан из твоего мира… — Что?! — опешил я. — Ну вот, — расстроился Асато. — Лишнее сболтнул. Забудь. Это грустная страница их истории, и они к ней никогда не вернутся. Однако теперь, когда вспомнили, делать вид, будто между ними ничего не происходило, получается у обоих с трудом. — Но, погоди, ведь ты и Тацуми… Вы же встречаетесь! И ты так спокойно говоришь о том, что у него и Ририки когда-то были отношения? Асато посмотрел на меня со странной печалью. — А как я должен реагировать? Я не могу изменить прошлое. Да и настоящее тоже. Кроме того, я прекрасно понимаю: вряд ли мои встречи с Тацуми продлятся долго. —  Почему?! — искренне недоумевал я. — Истина заключается в том, Асато, что Сейитиро-кун всегда гнался за тобой, как подросток за неосуществимой мечтой. Я позволил его мечте сбыться, иначе он продолжал бы бесцельно страдать целую вечность. Теперь вопрос в одном: как скоро Сейитиро-кун осознает, что ему пора двигаться дальше, и оставит меня позади пройденным этапом. Я поймал себя на том, что снова вскочил на ноги и теперь стою и смотрю на него во все глаза. Он точно мой двойник? Сейчас я бы поручился, что между нами нет ничего общего. — Отец прав, ты действительно импульсивный, — Асато улыбнулся. — Мы с тобой и должны отличаться, всё-таки разные жизни прожиты. И я немного знаю о твоих отношениях с Хисокой-кун. Правда, нельзя сказать, что наши ситуации идентичны. Ты тоже позволил чужой мечте сбыться. Только есть разница. Ты хотел, чтобы твой друг и напарник был счастлив, а я хотел не только доставить радость, но и, как эгоист, украсть собственную толику счастья там, где, по сути, ей не было места. — Почему ты так думаешь?! — возмутился я. — Ты не прав. Сейитиро очень любит тебя! Я прочёл его эмоции. Ты ничего не крал, сердце Сейитиро принадлежит тебе! Асато грустно покачал головой. — Ты видел волны океана, не замечая его глубины. На самом деле всё сложнее, но я не хотел бы это обсуждать. Слишком больно для меня. — Мне тоже было больно! — упрямо заметил я. — Ты вскрыл сейчас столько ран в моей душе, заставив узнать о прошлом, но я не злюсь. Я многое понял. Например, почему Ририка из моего мира стала такой. И теперь я уверен, что у меня хватит сил помочь ей! Потому что теперь я знаю: Ририка из твоего мира настоящая. Значит и та, другая может измениться! Позволь мне помочь и тебе осознать свои чувства! — Но я сам знаю, как всё дальше будет развиваться. Нет нужды подталкивать меня к пониманию, — проговорил Асато. — И что же, по-твоему, случится? — Это очевидно. Когда подросток вырастает из заветной сбывшейся мечты, он встречает реальность. Живую реальность, от которой не сбежишь. Ту, что сильнее вымученных годами чувств. Не воюя, реальность побеждает. Мечта вынуждена уступить дорогу. Так что, без вариантов. Когда придёт время, я просто уйду с их пути. И это правильно. — С чьего пути?! — я действительно не понимал, о чём он говорит. — С пути Сейитиро и того, кого он полюбил. Совсем недавно, но совершенно иначе, чем меня или тебя. Кого-то настоящего для него. — Кого?! Асато загадочно улыбнулся. — Уже совсем скоро это не будет секретом. Сам всё увидишь. Я удивлённо смотрел на него, а Асато вдруг указал мне на внезапно распахнувшуюся дверь в комнату. — Наверное, время истекло, и нас сейчас попросят покинуть помещение? Непонятно, кому мой двойник задал вопрос: мне или фигуре в тёмном плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Кэндзиро бесшумно приблизился и жестом спросил разрешения войти за барьер. Мы пропустили его, и он тоже уселся за стол. — Вам лучше уйти, — глухо заметил он. — Я ощущаю приближение опасности, а чутьё меня ни разу не подводило. Вы успели поговорить? Мы оба кивнули. — Я вас провожу. — Но прежде чем мы уйдём, — неожиданно вырвалось у меня, — могу я услышать от вас историю Аюми, пусть в нескольких словах? — Зачем тебе это? — подозрительно спросил Кэндзиро. — Так вышло, что я воспитывался в семье её брата, и он… порой упоминал о ней, но мне всегда хотелось знать больше. Я видел её единственную детскую фотографию. Я так и не смог понять, почему она и её мать вынуждены жить так далеко от родных. Кэндзиро заскрежетал зубами и сжал кулаки. — Потому что Цузуки Садао был деспотичной сволочью! — с неожиданным гневом воскликнул отец. — Хотел держать в кулаке не только мануфактуру, но и любимую женщину! Она задыхалась. Сильная, свободолюбивая, независимая! Он посмел обвинить её в измене, которой не было, в алчности и обмане. Разумеется, такого унижения Садако-сан простить не смогла. Оставила его, ничего не забрав с собой, кроме личных вещей, и уехала в Суццу. Даже ради дочери не вернулась. Гордая. Но дочь в свои восемь лет всё поняла и не просилась обратно. Терпела лишения. Только настоящие потомки королей могут быть такими терпеливыми, а моя Аюми и являлась принцессой по крови… — Принцессой? — искренне удивился я. — Что ты имеешь в виду? — Какая тебе разница, юноша? — Кэндзиро раздражённо махнул рукой. — Я полюбил её раньше, чем узнал. Знаешь, как в далёкой северной стране называют принцесс? Не царевна, нет, — он лихорадочно рылся в памяти. — Великая княжна. Моя Аюми могла бы стать ею… Но кто бы допустил такое? Изгнание стало единственным выходом. Бедная женщина! Таким происхождением и красотой другие бы кичились, а она скромно жила в бедности. Принцесса или внучка иммигрантки, неважно. Моя любимая. Навсегда. — Но что значит «принцесса»? — не сдавался я. — Среди предков Аюми-сан были короли? Асато с интересом слушал. Видимо, в недавнем разговоре между ним и отцом подобная тема не затрагивалась, и ему тоже не терпелось узнать. — Множество на протяжении веков, — почти бессвязно забормотал Кэндзиро. — Династия Харальдов, Людовиков, благородные дома Рец де Шанкло, Эшфордов… И ещё… забыл… Жестокая, жестокая судьба! Страшное преступление. Убийство. Нет, всё перепуталось. Не могу. В отчаянии он схватился за голову. — Оставь его, — дёрнул меня за рукав Асато. — Придётся уходить самим! Отец нам больше не помощник. — Погоди! — внезапно вскричал Кэндзиро. — Вспомнил важное! Как я мог уйти, если отец заговорил снова? Я решил остаться. И мне было безразлично, что, возможно, нас сейчас поймают, а большая часть слов отца — небылицы, рождённые сознанием безумца. — Продолжай, пожалуйста! — умолял я. — На горе Тарумаэ находится старый тоннель, в его глубине когда-то лежало сокровище, — неожиданно сменил тему беседы Кэндзиро. — Бесценный алмаз, скрытый богами. Я посмел тронуть его, и сокровище стало моим, но оно принесло только проклятие и смерть. Никого я не спас: ни мать, ради которой поднялся на ту гору, ни любимую, ни сына. Зачем взял то, что мне не принадлежало? Я всего лишь слабый смертный. Я должен был знать, что людям не дозволено получать силу богов! А если они её обретают, то к ней присовокупляется тьма. Почему я поступил, как гордец? Почему не послушал? Ведь тот бог умолял меня, чтобы я не прикасался к алмазу! — Какой бог? — я подскочил к отцу, хватая его за рукав и пытаясь заглянуть под капюшон. — Кто просил не трогать сокровище? — Он молод телом, но не духом. Душа его, сдаётся мне, древнее мира… Наверное, его поставили охранять сокровище? Бог говорил непонятные вещи. Только теперь мне стал ясен смысл слов. Он предсказал рождение моих детей, смерть любимой, моё падение и конец света, но я ничему не поверил. Я прогнал его прочь, приняв за безумца. — Как его звали? Как он выглядел? Что именно говорил? Прошу, вспомни! Это действительно было едва ли не самым важным, что Кэндзиро мог рассказать. Судя по тому, что некий упомянутый «бог» знал события будущего, кажется, отец встретил первого путешественника во времени, который стал причиной разделения миров. Надо это доподлинно выяснить. — Отец, не молчи! Поняв моё волнение, Асато тоже решил помочь расшевелить Кэндзиро. — Отец… Возможно, жизнь твоих детей и их будущее зависят от того, вспомнишь ли ты, кем был бог, встретившийся тебе и предупредивший о конце света? Кэндзиро бессвязно забормотал. — Где даси летают меж двух заливов, жила прекрасная Аюми… — Это бесполезно, — в отчаянии выдохнул мой двойник. — Он снова впал в беспамятство. — Однажды явился в те края… Бегите!!! — вдруг закричал отец, прервав самого себя. — Бегите, она идёт!!! Асато крепко вцепился в мою руку, и я понял, что он собирается телепортироваться, однако мы опоздали. Барьер взорвался, и его энергия вытекла в темноту. В то же мгновение рядом с нами из пустоты возникла прекрасная женщина с глазами, полными ледяной ненависти. За её спиной я увидел троих спутников. Они стояли неподвижно с ничего не выражающими лицами, словно изваяния или призраки: Мураки, Курикара с опущенным к полу мечом и неизвестный блондин с бледной, почти серой кожей, тонкими губами и тусклыми глазами неопределённого цвета. — Вот мы снова и встретились, Асато, — усмехнулась Ририка, обращаясь исключительно ко мне. — Я рада, что тебе не удалось сбежать далеко даже с помощью «машины времени». Зря ты пытаешься добиться от отца чего-то внятного. Он уже много лет не контролирует себя и несёт чушь. Все его истории я выучила наизусть. И ничего нового. Никогда. Если хочешь узнать нечто действительно стоящее, спроси меня. Мы же близки, как никто. Ты ведь успел выяснить это? Однако, — отодвинув один из стульев, она преспокойно уселась посреди комнаты, закинув ногу на ногу и сцепив руки в замок, — прежде чем я отвечу на твои многочисленные вопросы, накопившиеся за долгие десятилетия, ты должен закрыть один должок, тянущийся за тобой ещё с предыдущего мира. Итак, мы снова вернулись к тому, от чего когда-то ушли, — её голос стал похож на звенящую сталь. — Уничтожь Хрустальный Шар, Асато! Поверь, у тебя нет иного выхода!